***
Запахом дерева, сена и чистой постели встретил девушку старый дом. Втягивая знакомые нотки яблочного пирога, Йол невольно нахмурилась. Ведь теперь этот запах не приносил радости детского счастья, а создавал образ человека, несущего боль её душе. Она осмотрела себя. Раны почти все затянулись, ожоги перестали ныть. Новые ткани, ровным слоем, закутывали только торс, остальные части тела были промыты, обнажая живой оттенок кожи. Рядом с кроватью на стуле висела льняная одежда. Облачившись, девушка принялась исследовать дом. Одна большая комната, отгороженная ширмой кровать и перекрытой лестницей на второй этаж. Деревянный пол застелен шкурами, на стенах, выложенных камнем, висели чучела животных и гобелены. Камин, даже днем, прогревал помещение, даря уют и тепло. Около очага стояло кресло с шерстяным пледом, а чуть дальше размещалась обеденная зона. В целом дом не выглядел жилым, но домашним был. На улице, Йол невольно зажмурилась. Яркое солнце ослепило еще не проснувшиеся глаза. Она села на лестницу и подставила бледное лицо лучам. — Мне тоже здесь нравится. — равномерно произнес ассасин, вытирая верхнюю часть подтянутого тела. Закинув полотенце на плечо, подсел рядом на ступеньки. — Это дом моих родителей. Я иногда прихожу сюда, чтобы побыть обычным человеком. Ухаживаю за садом, растапливаю камин и наслаждаюсь природой. Здесь не нужно скрывать свои эмоции и чувства, внутренний мир - становится внешним. Уведомитель взял тяжелой рукой нежную руку попаданки и поднес к горячим губам. — Ты прости меня. Время сделало меня черствым. Перестаю верить в людей. Я потерял друга. А из-за своей самоуверенности, чуть не потерял тебя. Как некстати грозный ассасин стал таким чувственным. Ломает преграды душевного равновесия, расчищая путь очередным ненужным эмоциям. Еще одна стена с грохотом распалась под обжигающим дыханием пылких губ и Йол, скорее, одернула руку. Она встала и прошла по саду. — Так вот откуда твой яблочный аромат. Красивая. — восхищалась девушка, проводя рукой по стволу яблони. Стройная, с ветвистой кроной, усыпанная плодами, укрывающая листьями в жаркий день, настоящая красавица среди деревьев. Лашанс подошел со спины и аккуратно обхватил за плечи, прижимая к своей обнаженной груди. Обжигая разгоряченным дыханием, он провел губами линию по свежей шеи белокурой, втягивая её аромат. Сердце прибавляло наступательный ритм, унося за грани сознания. Как всё это угнетало и раздражало девушку. Очередной раз пробуждая в ней чувства, он разрушал её внутреннюю идиллию. А как ей не хотелось снова в нем разочаровываться. По телу пробежала дрожь и Йол отстранилась. — Не стоит, Люсьен. Я видела твои предпочтения и явно для этого не гожусь. Его удивление на лице сменилось досадой, а после было видно поглощение стыда. — Ты… видела? — Да. И не смогу этого забыть. — Но я такой, какой есть, Йол. Убийца, садист, и мне это нравится. — он развернул её, сверля темными глазами и сильнее сдавил руками плечи. — Поэтому я не могу принять твою нежность. Она — не настоящая. Белокурая освободилась от крепкой хватки и отошла. Лашанс опустил руки, сжимая полотенце. — Ты права. Во мне давно съедены небесные чувства. Только боль стонущих жертв насыщает меня в полном объеме. Но тебе я не хочу причинять вред в угоду своим желаниям. Да, я видел мощь твоей магии и то, на что она способна, но вчера я увидел твоё хрупкое тело и как оно беззащитно перед силами Всесоздателя. Вчера я первый раз проклинал себя за свою грубость. Я должен был помогать тебе, а не ломать... Прости меня. Йол легко поцеловала его в щеку и нежно обняла. Ассасин обнял её в ответ и добавил: — Только пожелай, и я буду твоим… Она подняла голову. Разглядывая страх потери в темных глазах, попаданка чуть заметно улыбнулась и, в очередной раз, кольцо рук разомкнулась, оставляя каждого наедине в своем смятении. Она осталась стоять около яблони, а он направился в дом, упиваться одиночеством. Тело девушки не переставало дрожать от переизбытка неопределенных чувств. Злость, отчаянье, возбуждение, страсть — они переполняли, смешиваясь воедино, в одну проклятую мясорубку. Она сползла по стволу к земле и прикрыла глаза, пытаясь заглушить волнение.Яблочный человек.
14 ноября 2020 г. в 14:41
— Ты слишком крепко спишь для убийцы. — глухой и низкий голос потревожил сон, снова выбивая из колеи сознание девушки.
Полумрак холодного помещения выделял черный силуэт, который нависал над связанным, еще не зажившем после боя телом юной. Прислоненная к холодной и мокрой каменной стене подземелья, ослабшее тело еще больше пронизывала ноющая боль. Проглотив последние капли силы, Йол с трудом прохрипела:
— Да что… я опять…сделала не так…!
Сильная рука схватила её за шею и притянула ближе.
— Узнаешь?
В лицо белокурой тыкали золотым медальоном, сжатым в руке. Йол закрыла глаза. Она не хотела опять пережить пугающую её пустоту, которая прожгла изнутри владельца этого медальона. Те минуты обреченности и сожаления она не забудет никогда. Еще одна жертва её дара и проклятья небезразличных ей людей. Даже удушающая боль, не могла и на долю секунды приблизить её ненависть к своим поступкам. Человеческое тело с мирскими слабостями.
— Зачем... весь этот цирк, Люсьен?
— Смотрю ты отлично справляешься с обязанностями ассасина Темного братства, принося Отцу души. Пользуешься положением и возможностью улизнуть от Ярости Ситиса?
— А вы… с Винсентом… решили испытать мои чувства?.. Ну и как? — хрипела на последнем издыхании девушка.
Он сжимал её горло всё сильнее, не давая вздохнуть и продолжал допрос.
— Становишься слишком заносчивой девчонка! Ты убиваешь своих братьев! Не слишком большая плата за твою силу?
Обжигающие слезы вновь расползались по холодным щекам, утекая по шеи к руке, выжимающей последние соки жизни. Как безвольная кукла, дитя самого Ситиса, обмякла под напором, опьяненного гневом, Уведомителя. Он знал на что способна эта маленькая девочка, которая сейчас растворяется в безмолвии последних минут своей жизни. Знал, что, если захочет, то одним прикосновением высосет из него душу, не оставив и крохи воспоминаний о нем, только пожелает и он тень… Но она молчала и улыбалась. Как улыбаются дети перед смертью. Невинная добродетель.
— ЗАЧЕМ ТЫ ЕГО УБИЛА?! ЗАЧЕМ!? — кричал он изо всех сил, отравляя своим дыханием легкие.
— Чувства делают нас слабее, Люсьен… а мои убивают… Разве ты этого не знал? Вы… хотели управлять… моими чувствами, но как?.. Ведь даже я не в силах этого сделать…
Руки, стягивающие горло ослабли, роняя опустевшее тело.
Откашлив пересохшее горло, и дико улыбаясь от принятия очередной боли, Йол продолжала:
— А мы с тобой чем-то похожи, Уведомитель. Сам недавно хотел провести Очищение убежища. Только воля случая и желание Матушки не дали закончить начатое… Не дали тебе совершить ошибку. А когда ты висел вниз головой, преданный своими братьями, то опять же Матушка дала возможность тебя спасти. Вот только за всё взята плата.
Боль становилась сильнее, стягивая своими шипами, пронзала каждую клеточку организма. Но сил излечивать себя уже не было и Йол, сжимая веки, с упоением ждала своей кончины. А черная тень, сгущая брови, стояла рядом и молчала.
— Когда я только появилась в этом мире… — уже совсем тихо шептала белокурая. — Я только и делала, что исполняла волю Ситиса, спасала Братство, убивала ради него. Но никто из вас, мои братья, не спасал меня. Ты же видел мою силу. Неужели думал, что я с ней справлюсь…
Она медленно уходила в забытье.
— Вальтиери — это еще одна твоя ошибка. Он слишком близко оказался к моим чувствам к тебе... в момент разочарования…
Раны от ожогов стали сочиться кровью, сознание растворялось в тишине и белокурая погрузилась в пустоту.
Легендарный ассасин молча стоял над обездвиженным телом девушки. Сейчас, она выглядела как бездомная псина, битая палками и ошпаренная кипятком. Красные пятна пропитывали перевязи, расползаясь узорами по голове и груди, а обожженные худые руки, заломленные за спину и стянутые веревками, стали походить на кости скелета.
Он не видел её всего несколько дней. А она уже смогла так изуродовать свое фарфоровое тело, летя на всех порах в гущу событий. Правда была на её стороне, как бы ярость не слепила. Слишком тяжелым оказался груз для одних хрупких плеч.
— Обливион тебя подери, Йол! — прорычал ассасин, и упал перед ней на коленях.
Кинжалом разрезал веревки и положил руки на искалеченное девичье тело, шепча заклинание Восстановления. Тонкие золотые струйки бежали по ранам, затягивая и залечивая их. Затем, он взял её на руки и открыл портал Телепортации.