Сияние за гранью облаков

Сердце колотится. Лифт приезжает на первый этаж, и я выскакиваю из него сразу же, как только раскрываются двери, спотыкаюсь на ходу, но, к счастью, удерживаюсь на ногах. Не хватало еще растянуться прямо здесь — на безупречно чистом каменном полу. Я пулей вылетаю из широких стеклянных дверей и окунаюсь в бодрящий сырой городской воздух. Подняв лицо, ловлю холодные капли освежающего дождя и стараюсь дышать глубоко, чтобы вернуть утраченное душевное равновесие. Ни одина девушка (да и мужчина, что греха таить) не производили на меня такого впечатления, как Первый Нефрит империи Гу Су. Что в нем особенного? Внешность? Обаяние? Богатство? Власть? Всё равно непонятно, что на меня нашло. Хорошо хоть все позади. Я вздыхаю с облегчением, прислонившись к стальной колонне, изо всех сил стараюсь собраться с мыслями. Трясу головой. Господи, да что же это такое! Наконец сердце успокаивается, и я снова могу нормально дышать. Теперь можно идти к машине. Выехав из города, снова и снова прокручиваю в памяти интервью. Вот ведь неуклюжий! Балетом он занимался, называется. Похоже, я все напридумывал, а теперь переживаю. Допустим, он очень красивый, спокойный, властный, уверенный в себе. И в то же время — холодный, высокомерный и деспотичный, несмотря на безупречные манеры. Однако можно посмотреть и с другой стороны. Невольный холодок бежит у меня по спине. Да, высокомерный, но у него для этого есть все основания — такой молодой, а уже очень многого добился. Он не любит дураков, а кто их любит? Я снова злюсь на Вэй-сюна — ничего не сказал мне о его биографии. По пути мне не дает покоя вопрос: что заставляет человека стремиться к успеху? Некоторые ответы Цзэу-Цзюна похожи на головоломку — как будто в них есть какой-то скрытый смысл. А уж вопросы! Как можно спрашивать про родителей? И гей ли он? Я содрогаюсь. Неужели я произнес это вслух? Ох, ну ничего себе! Теперь буду мучиться неловкостью… Черт бы побрал Вэй Усяня! Я смотрю на спидометр: скорость меньше, чем обычно. И я знаю, это из-за двух проницательных золотых глаз и строгого голоса, приказывающего ехать аккуратно. Я встряхиваю головой и понимаю, что Лань Хуань ведет себя так, словно он в два раза старше своих лет. «Забудь о нем, Яо», — одергиваю я себя. Интересное вышло приключение, но не стоит на нем зацикливаться. Все уже закончилось. Я никогда его больше не увижу. От этой мысли настроение сразу же улучшается. Я включаю MP3-плеер, делаю звук погромче, откидываюсь на спинку сиденья и под пульсирующий грохот выжимаю педаль газа. На подъезде к I-5 я замечаю, что еду быстро — так, как хочется мне. Мы живем в небольшом студенческом городке университета Сучжоу. Мне повезло: дядя Вэй Ина оплатил ему проживание на все время обучения без соседей, и он не берет с меня за жилье никакие деньги. К моему огромному удивлению господин Цзян был в курсе всех деталей нашумевшего пять лет назад скандала в высоких кругах — внебрачный сын нефтяного магната пришел за помощью к отцу, чтобы раздобыть средства на лечение матери, которая некогда работала в хостесе, куда угораздило занести прославленного ловеласа всея Поднебесной. В итоге сын был скинут с высоких ступенек здания «Ланлин Цзинь» под мерзкое гоготание толстосумов. И только один из той толпы — а именно Цзян Фэнмянь — упрекнув главу корпорации в его поступке, подошел к скорчевшемуся от боли во всем теле юноше, протянув руку помощи. И благодаря этой руке моя мать теперь полностью здорова, я смог поступить в один из лучших университетов страны и обрел лучшего друга, порой превращающегося в самую настоящую занозу. Наша комната была нашим домом последние четыре года. Подъезжая к дверям, я понимаю, что Вэй-сюн от меня не отстанет, пока не получит подробный отчет. Ладно, у него есть запись. Надеюсь, мне не придется распространяться ни о чем, кроме самого интервью. — Мэн-сюн! Ты вернулся! — Усянь сидит в гостиной, обложеный книгами. Он явно готовилась к экзаменам, хотя на нем по-прежнему фланелевая пижама с симпатичными маленькими кроликами. Вэй-сюн надевает ее, только когда ему плохо: после очередной ссоры с братом, во время болезни или в периоды дурного настроения. Он вскакивает мне навстречу и крепко обнимает. — Я уже начал волноваться. Думал, ты вернешься раньше. — Если учесть, что интервью затянулось, я еще довольно быстро. — Яо-сюн спасибо огромное! Я у тебя в долгу по гроб жизни. Расскажи, как все прошло? Как он тебе? Ну вот! Пошли расспросы! Попробуй на это ответь. Ну что я могу сказать? — Хорошо, что все закончилось и мне больше не надо с ним встречаться. Если честно, я его побаиваюсь. — Я пожимаю плечами. — Он очень настойчивый, даже наглый. К тому же совсем молодой. Вэй Ин смотрит на меня невинным взглядом. Я хмурюсь. — Не делай вид, что ты не знал! Почему ты не дал мне его биографию? Он выставил меня идиотом: я абсолютно ничего не знал о человеке, у которого беру интервью. Усянь зажимает себе рот ладонью. — О черт! Яо, прости, я не подумал. Я злюсь. — Цзэу-Цзюн держится вежливо, строго и немного официально — как будто он сильно старше своих лет. Ни за что не скажешь, что ему меньше тридцати пяти. А вообще, сколько ему лет? — Тридцать один. Черт, извини. Я должен был тебе про него рассказать, но я просто впал в панику. Давай диктофон, я расшифрую запись. — Выглядишь уже лучше. Ты ел суп? — спрашиваю я, чтобы сменить тему. — Да, очень вкусно. Сразу полегчало. — Он благодарно улыбается. Я смотрю на часы. — Мне надо бежать. Я еще успеваю в «Цинхэ». — Яо-сюн, ты же устал. — Ерунда. Пока. Я работаю в «Цинхэ» с тех пор, как поступил в университет. Это самый большой в Сучжоу сетевой магазин, торгующий инструментами и строительными материалами. За это время я стал немного разбираться в том, что мы здесь продаем, но на самом деле мастерить я совершенно не умею. Вот посидеть с книжечкой в кресле у камина — это по моей части. Кстати, здесь работает младший брат директора всей сети, Не Хуайсан. Про то, что я знаком с его художеством, при Цзэу-Цзюне предпочел деликатно промолчать. Я рад, что успел на свою смену, — смогу сосредоточиться на чем-то помимо Лань Хуаня. У нас много посетителей: начинается летний сезон, и все взялись за ремонт. Младший Не мне очень обрадовался. — Мэн-сюн! Я уж думал, ты сегодня не придешь! — Освободился пораньше. Так что могу поработать пару часов. — Вот и замечательно. Он посылает меня на склад пополнить наши запасы, и вскоре я с головой ухожу в работу. Вернувшись домой, я застаю Вэй Ина сидящим в наушниках за ноутбуком. Нос у него по- прежнему красный, но он с сумасшедшей скоростью стучит по клавишам. Сил совсем не осталось: долгая дорога, изнурительное интервью и тяжелая смена в «Цинхэ» вымотали меня окончательно. Я валюсь на кушетку, размышляя о недописанном сочинении и о том, как наверстать время, потраченное на… него. — Отличный материал, Яо. Ты просто молодчина. Но я не понимаю, почему ты отказался, когда он предложил показать тебе свои владения. Он явно не хотел тебя отпускать. Усянь кидает на меня короткий вопросительный взгляд. Я краснею, и мое сердце начинает отчаянно биться. Вовсе он не из-за этого. Просто ему хотелось показать, что он здесь господин и повелитель. Я чувствую, что кусаю губу — надеюсь, Усянь не заметил. Похоже, он полностью поглощен расшифровкой. — Теперь понятно, что ты имел в виду под «официальным тоном». А ты что-нибудь записывал? — Нет, не записывал. — Ну и ладно. Тут хватит на статью. Эх, жалко, что у нас нет фотографа. Красивый сукин сын, правда? Я краснею. — Да, ничего, — отвечаю я как можно более безразличным тоном. Кажется, у меня получается. — Да ладно, перестань, Мэн-сюн неужели он не произвел на тебя впечатления? — он поднимает идеальную бровь. Чтоб тебе!.. Я пускаю в ход лесть — это всегда хорошо работает. — Ты бы из него выжал гораздо больше. — Сильно сомневаюсь. Он практически предложил тебе работу! С учетом того, что интервью на тебя свалилось в последнюю минуту, ты справился просто на отлично. Он задумчиво смотрит на меня, и я спешно отступаю на кухню. — Так что ты о нем думаешь? Вот пристал! Как будто больше поговорить не о чем. — Он необычайно целеустремленный, собранный, высокомерный — даже страшно становится, но притом очень харизматичный. В нем есть свое очарование, тут не поспоришь, — честно отвечаю я, надеясь, что тема закрыта. — Ты очарован мужчиной? Это что-то новенькое, — фыркает Усянь. Я достал лапшу и принялся заваривать ее, чтобы он не видел моего лица. — Зачем ты спрашивал, гей ли он? Кстати, был самый глупый вопрос из всех. Я просто обмер, да и он явно не обрадовался. Я морщусь от одного воспоминания. — Это вообще отдельная тема. В светской хронике нет ни слова о его партнерах. — Ужасно неловко получилось. Да и все интервью… Хорошо, что я больше никогда его не увижу. И кстати, не вздумай отправлять это туда. — Да ладно, я тебе не верю. Судя по всему, ты ему приглянулся. Я ему приглянулся? Глупости какие! — Хочешь лапшу? — Да, спасибо. К моему большому облегчению, мы больше не возвращаемся к разговору о Лань Хуане. После ужина я сажусь за обеденный стол рядом с Вэй Ином и, пока он работает над статьей, пишу сочинение по «Троецарствию». Когда я заканчиваю, на часах уже полночь, Усянь давно ушел спать. Я бреду к себе в комнату, усталый, но довольный, что так много сделал за понедельник. Свернувшись калачиком на белой железной кровати, закутавшись в мамино лоскутное одеяло, я закрываю глаза и моментально засыпаю. Мне снятся мраморные холлы, холодные белые полы и золотые глаза. Оставшаяся неделя полностью посвящена зубрежке и работе. Усянь тоже занят: ему надо сделать последний номер студенческого журнала (потом он передаст его новому редактору) и, конечно, готовиться к экзаменам. К среде он уже почти поправился, и мне больше не надо любоваться кроликами на его фланелевой пижамке. Я звоню маме, узнать, как у нее дела, и чтобы она пожелала мне удачи на выпускных экзаменах. Она рассказывает мне о своей новой затее — производстве свечей. Ну хоть что-то, что сможет ее отвлечь от переживаний за меня. — А как твои дела, А-Яо? Всего лишь мгновение я молчу, и она сразу настораживается. — Все в порядке, мам. — А-Яо? У тебя кто-то появился? Ну ничего себе! Как она догадалась? В ее голосе явно чувствуется волнение. — Нет, мам, никого. Я тебе первой скажу, если появится. — Тебе надо почаще бывать на людях. Я за тебя беспокоюсь. — Мам, со мной все в порядке. А как там Жохань? Отвлечение — самая выгодная тактика, это давно известно. Ближе к вечеру я звоню Вэнь Жоханю — моему отчиму, маминому мужу и человеку, которого считаю своим отцом. Мы разговариваем недолго. На самом деле это даже не разговор: он весьма коротко и лаконично отвечает на мои расспросы. Жохань не очень-то разговорчив. Однако он заботлив, весьма влиятелен и умен, а еще — искусный скульптор. Это благодаря ему я умею отличить шпатель от ножовки. В пятницу мы с Вэй-сюном обсуждаем, куда бы нам отправиться сегодня вечером — мы хотим отдохнуть от занятий, работы и студенческой газеты, — когда раздается звонок в дверь. На пороге стоит мой старый приятель Су Шэ с бутылкой шампанского в руках. — Су-сюн! Как я рад тебя видеть! — Я на мгновение обнимаю его. — Заходи! Су Шэ — первый человек, с которым я познакомился, когда только приехал в университет и чувствовал себя одиноким и потерянным. Мы сразу распознали друг в друге родственную душу. Су Шэ изучает инженерное дело. В своей семье он первый, кто поступил в колледж. Весьма способный парень, но его настоящая страсть — фотография. Он умеет видеть хорошие кадры. — У меня для тебя новость. — Он усмехается, темные глаза лучатся. — Ты хочешь сказать, что тебя еще не вышибли из университета? — поддразниваю я, и он притворно хмурится. — В следующем месяце пройдет выставка моих фотографий. — Потрясающе! Поздравляю! — На радостях я снова его обнимаю. Вэй-сюн тоже сияет. — Так держать, Су Шэ! Я обязательно напишу об этом в газете. Ах, как же я люблю в самую последнюю минуту, в пятницу вечером, вносить редакторскую правку! — смеется он. — Это надо отпраздновать. Я приглашаю тебя на открытие. — Су Шэ пристально смотрит на меня. Я краснею. — Вас обоих, конечно, — добавляет он, смущенно оглядываясь на Усяня. Мы с Су Шэ хорошие друзья, хотя я догадываюсь, что ему хотелось бы большего. Он милый и остроумный, но для меня он как брат. Вэй Ин часто смеется надо мной, говоря, что у меня просто отсутствует ген, отвечающий за потребность в бойфренде, а на самом деле мне просто не встретился такой человек, который… ну, который бы мне понравился. Хотя где-то в глубине души я мечтаю о дрожащих коленях, сердце, выпрыгивающем из груди, головокружении и бессонных ночах. Иногда я думаю: может, со мной что-то не так? Может, я слишком много времени проводил в обществе романтических героев и теперь у меня завышенные ожидания? Увы, никто и никогда не вызывал у меня подобных чувств. «До недавнего времени», — шепчет едва слышный назойливый голос из подсознания. НЕТ! Я стараюсь подавить воспоминания. Не буду, не буду о нем думать! И еще это ужасное интервью! «Вы гей, господин Лань? » — я кривлюсь от воспоминания. Да, после нашей встречи он снится мне чуть ли не каждую ночь… Впрочем, так я просто стараюсь избавиться от назойливых мыслей, верно? Я смотрю, как Су Шэ открывает бутылку шампанского. Он высок ростом, футболка и джинсы облегают широкие плечи и крепкие мускулы, у него чуть смуглая кожа, темные волосы и жгучие черные глаза. Да, Су-сюн классный парень, но, думаю, он давно уже понял, что мы с ним просто друзья. Пробка вылетает с громким хлопком, он смотрит на меня и улыбается. Суббота в магазине — просто кошмар. Нас осаждают толпы умельцев, желающих подремонтировать свои дома. Не Хуайсан и Минцзюэ (последнему я стараюсь вообще не попадаться на глаза), Сюаньюй, еще двое студентов — и я — все сбиваемся с ног. Ближе к обеденному перерыву наступает затишье, и, пока я сижу за прилавком рядом с кассой, медленно поедая лапшу, младший Не просит меня проверить заказы. Надо сверить каталожные номера товаров, которые нам нужны, и тех, которые мы заказали; по мере того как я проверяю их соответствие, мой взгляд скользит от бланка заказа к экрану компьютера и обратно. Потом я почему-то поднимаю голову… и вижу золотистые самоуверенные глаза Лань Сичэня, который стоит по ту сторону прилавка и пристально меня рассматривает. Сердце замирает. — Господин Мэн, какой приятный сюрприз. — Он и не думает отводить взгляд. Вот черт! Как он здесь оказался, да еще в таком походном виде: просто уложенные волосы, свитер широкой вязки, джинсы и туристические ботинки? Челюсть у меня отваливается, и в голове не остается ни одной мысли. — Господин Лань, — шепчу я, потому что на большее не способен. На его губах мелькает тень улыбки, а глаза сияют от смеха, как будто он наслаждается какой-то, одному ему понятной шуткой. — Я тут случайно оказался поблизости и решил сделать кое-какие покупки. Рад снова видеть вас, Мэн Яо. Его голос теплый и низкий, как растопленный черный шоколад… или что-то в этом роде. Я встряхиваю головой, чтобы собраться с мыслями. Сердце выстукивает бешеный ритм, от пристального взгляда золотых глаз я почему-то краснею как маков цвет. В его присутствии у меня сразу отнимается язык. Мне казалось, что он просто симпатичный. Но это не так. Лань Сичэнь просто потрясающе, умопомрачительно красив. И он стоит здесь, в магазине строительных товаров «Цинхэ». Ну и дела. Наконец ко мне возвращается способность думать. — А-Яо, меня зовут А-Яо, — бормочу я. — Что вам показать, господин Лань? Он снова улыбается так, словно ему известен какой-то большой секрет. Глубоко вздохнув, я напускаю на себя вид прожженного профессионала — «я-уже-сто-лет-работаю-в-этом- магазине». У меня получится. — Для начала покажите мне кабельные стяжки, — произносит он. Взгляд невозмутим, но задумчив. Кабельные стяжки? — У нас есть стяжки различной длины. Показать вам? — отвечаю я тихим прерывающимся голосом и приказываю себе: «Соберись! «. Красивые брови немного хмурятся. — Да, пожалуйста, господин Мэн, — отвечает он. Я выхожу из-за прилавка и стараюсь держаться как ни в чем не бывало, но на самом деле сейчас у меня в голове только одна мысль: лишь бы не упасть. Ноги внезапно превратились в желе. Как хорошо, что я сегодня надел свои лучшие джинсы. — Это в электротоварах, в восьмом ряду. — Мой голос звучит чуть радостней, чем следует. Я смотрю на него и сразу же об этом жалею. Черт, какой же он красивый. — Только после вас, — произносит Сичэнь, сделав мне пригласительный жест рукою с безупречным маникюром. Мне трудно дышать: сердце бьется у самого горла и вот-вот выскочит изо рта. Я иду по проходу в секцию электрооборудования. Как он оказался здесь? И что ему надо в «Цинхэ»? Крошечный, незагруженный уголок моего сознания — вероятно, расположенный в основании продолговатого мозга — подсказывает: «Он здесь из-за тебя». Нет, ерунда, не может такого быть! Зачем я мог понадобиться этому красивому, богатому человеку с изысканными манерами? Мысль кажется мне нелепой, и я выкидываю ее из головы. — Вы приехали по делам? — спрашиваю я, и мой голос срывается на визг, как будто мне прищемило дверью палец. «Черт! А-Яо! Постарайся успокоиться!» — внушаю я себе. — Заехал на экспериментальную ферму при университете. Я финансирую кое-какие исследования в области севооборота и почвоведения, — ответил он равнодушно. Видишь? А вовсе не для того, чтобы найти тебя, смеется надо мной мое подсознание, громко, гордо и недовольно. Я выкидываю из головы дурацкие непрошеные мысли. — Это часть вашего всемирного продовольственного плана? — Что-то вроде того, — признается Лань, и его губы изгибаются в полуулыбке. Он изучает имеющийся у нас выбор кабельных стяжек. Что он намерен с ними делать? Он не похож на домашнего умельца. Его пальцы скользят по выложенным на полке упаковкам, и по какой-то необъяснимой причине я не могу на это смотреть. Сичэнь наклоняется и выбирает пакет. — Вот эти подойдут, — говорит он с заговорщической улыбкой. — Что-нибудь еще? — Да, мне нужна изолента. — Вы делаете ремонт? — Слова вылетают у меня прежде, чем я успеваю подумать. Конечно, он может нанять рабочих, да и наверняка у него есть специальный отдел. — Нет, это не для ремонта, — отвечает он и хмыкает, и я с ужасом понимаю, что он смеется надо мной. Что во мне смешного? Я не так одет? — Сюда, пожалуйста, — в смущении бормочу я. — Изолента в товарах для ремонта. Господин Лань идет за мной следом. — А вы давно здесь работаете? Почему я так нервничаю в его присутствии? Я чувствую себя четырнадцатилетним юнцом — неловким и чужим. Равнение прямо, Мэн Яо! — Четыре года. Мы пришли, и, чтобы отвлечься, я наклоняюсь и достаю два мотка изоленты из тех, что у нас есть. — Я возьму вот эту, — мягко произносит Грей, указывая на более широкую, которую я ему протягиваю. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и снова я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулся до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие. — Что-нибудь еще? — интересуюсь я внезапно охрипшим голосом. Его глаза слегка расширяются. — Наверное, веревку, — произносит он хрипло, прямо как я. — Сюда, пожалуйста. — Я наклоняю голову, чтобы скрыть смущение, и иду вдоль про- хода. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур… Я замолкаю под взглядом его потемневших глаз. Черт! — Отрежьте мне, пожалуйста, пять чи из естественных волокон. Трясущимися пальцами я отмеряю по линейке пять чи, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Я не смею поднять глаза. Господи, ну почему я так трясусь? Достав из заднего кармана джинсов канцелярский нож, я отрезаю веревку и аккуратно ее сматываю прежде, чем завязать скользящим узлом. Каким-то чудом ухитряюсь при этом не оттяпать себе палец. — Вы были в скаутском лагере? — спрашивает он, и его лепные чувственные губы изгибаются от удивления. «Не смотри на его рот!» — приказываю я себе. — Нет, военно-полевые игры — это не мое, господин Лань. Он поднимает бровь. — А что же вам нравится, А-Яо? — В мягком голосе вновь слышна затаенная усмешка. Я поднимаю на него глаза, не в силах произнести ни слова. «Постарайся держать себя в руках, Яо», — буквально умоляет мое измученное подсознание. — Книги, — шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» Я сразу же отбрасываю подобные мысли, в ужасе от того, что позволил своему внутреннему «я» зайти слишком далеко. — А какие книги? — Он наклоняет голову набок. Ему-то какая разница? — Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном. Сичэнь трет подбородок длинным указательным пальцем, как бы обдумывая мой ответ. Скорее всего, ему просто скучно, и он пытается это скрыть. — Вам нужно что-нибудь еще? — Надо сменить тему: пальцы, касающиеся лица, меня ужасно отвлекают. — Даже не знаю. А вы что посоветуете? «Ну как я могу посоветовать? Я ведь понятия не имею, чем вы занимаетесь», — едва не срывается с моих губ, но вслух я интересуюсь: — Вы собрались что-то мастерить? — Я краснею, и глаза мои почему-то сами опускаются на его облегающие джинсы. — Купите рабочий комбинезон, — продолжаю я, понимая, что уже не могу контролировать слова. Он поднимет бровь: очевидно, я опять его насмешил. — Чтобы не испачкать одежду. — Я делаю неопределенный жест в сторону его джинсов. — Ее всегда можно снять, — ухмыляется Лань. — Хм. — Я чувствую, что мои щеки снова заливаются краской. Наверное, я сейчас цвета коммунистического манифеста. «Хватит болтать. Прекрати болтать немедленно», — приказывает подсознание. — Возьму-ка я парочку комбинезонов. А то, не дай бог, одежду испорчу, — говорит он без всякого выражения. Я представляю себе Лань Сичэня без джинсов и тут же стараюсь избавиться от этого видения. — Что-нибудь еще? — пищу я, протягивая ему парочку синих комбинезонов. Он не обращает внимания на мой вопрос. — Как продвигается ваша статья? Наконец-то нормальный вопрос, без всяких намеков и экивоков… вопрос, на который я могу ответить. Я хватаюсь за него крепко обеими руками, как за спасательный плот, и честно отвечаю: — Статью пишу не я, а Усянь. Вэй Усянь. Мой сосед по комнате, начинающий журналист. Он — редактор студенческого журнала и страшно переживал, что не смог приехать сам, чтобы взять у вас интервью. — Я ужасно рад, что наконец-то можно передохнуть от его двусмысленных замечаний. — Статья получилась отличная, только Ин расстраивается, что у него нет ваших фотографий. Сичэнь поднимает бровь. — А какого рода фотографии ему нужны? Неожиданный ответ. Я качаю головой, потому что не знаю. — Ну хорошо, я пока здесь. Может, завтра… — Он умолкает. — Вы согласны на фотосессию? — Я опять взвизгиваю. Усянь будет на седьмом небе от счастья, если я сумею это провернуть. «И ты сможешь снова увидеть его завтра», — тихонько нашептывает темный уголок моего подсознания. Я отбрасываю эту глупую, несуразную мысль. — Вэй Ин ужасно обрадуется… Если, конечно, мы найдем фотографа. — Я так доволен, что расплываюсь до ушей. Сичэнь открывает рот, словно ему не хватает воздуха, и хлопает ресницами. Какое-то мгновение он выглядит потерянным. Земля сдвигается с оси, и тектонические плиты смещаются со своих мест. О боже! Кажется, Лань Сичэнь обескуражен. — Сообщите мне насчет завтра. — Он достает из заднего кармана бумажник и протягивает мне визитку. — Вот моя карточка. Это номер мобильного. Позвоните завтра утром до десяти. — Хорошо. — Я улыбаюсь в ответ и протягиваю ему кредитную карточку. Усянь будет в восторге. — Хорошо. Возможно, до завтра. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Да, еще… Знаете, А-Яо, я рад, что господин Вэй не смог приехать на интервью. Он улыбается и широким шагом целеустремленно идет к выходу, оставив бурлить во мне массу обезумевших гормонов. Я несколько минут смотрел на закрытую дверь, из которой он только что вышел, прежде чем вновь вернулась на нашу планету. Ладно, надо признать — он мне нравится. Притворяться дальше бессмысленно. Я никогда раньше не испытывал подобных чувств. Он очень, очень хорош собой. Но это безнадежно, я знаю и вздыхаю с одновременно горестным и сладостным сожалением. То, что он пришел сюда, — простое совпадение. Впрочем, никто не запрещает мне восхищаться им издалека, ведь правда? Мне это ничем не грозит. И если я найду фотографа, то завтра смогу увидеть предмет своего обожания. Я кусаю губу в предвкушении и глупо улыбаюсь, как школьник. Надо позвонить Вэй Ину и организовать фотосессию.