Goddamn, man-child Чёрт возьми, мальчишка, You fucked me so good that I almost said ''I love you» Ты трахал меня так хорошо, что я почти сказала, что люблю тебя. You're fun and you're wild Ты весёлый и безумный, But you don't know the half of the shit that you put me through Но ты не знаешь и половины того дерьма, через что ты меня протащил.
Прошел уже гребаный год после того, как Грейнджер стерла память Драко Малфою. С министерством особых проблем не было, как и заверял ее Гарри. Кингсли с распростертыми объятиями принял ее идею о том, что Малфою и Паркинсон было бы уместнее стереть память. Гермиона ссылалась на безопасность магглов, что Бруствер посчитал логичным и до чертиков правильным. Действительно, намного проще просто напросто убрать «мешающих» и «лишних» людей, это очень выгодно для нового магического мира. Никто и не вспомнит о том, что Пэнси и Драко когда-либо существовали. Никто кроме нее. Нарциссе даже не сообщили о том, что ее единственный сын теперь даже не помнит, кем была его мать на самом деле. Женщина скорее всего теряется в догадках о том, где и как Драко, а отдел по работе с изгнанными или заключенными под стражу волшебниками, который Кингсли создал относительно недавно, лишь давал ей какие-то размытые ответу по типу: «все нормально» или «без изменений». Гермионе было чисто по-человечески жалко ее, как мать и женщину. Больше всего давило то, что девушка собственными руками сотворила это с ними. Да, конечно, все было сделано во имя благой цели и добрых побуждений, чтобы у слизеринцев был шанс на нормальную жизнь без ноши проблем, воспоминаний и вины, но нужна ли им была эта жизнь? Нуждались ли они в этом? Хотели бы, чтобы Грейнджер лишила из выбора во славу мира во всем мира и собственного спокойствия? Нет. Конечно, блять, они не хотели этого. Что ты сделала лучше, Гермиона? Выбросила ей в открытое плаванье с каким-то посредственными воспоминаниями о мире и самих себе? А ведь Пэнси была настроена к тебе весьма радушно, она хотела создать собственную линию одежды и постоянно делилась набросками с тобой. Вряд ли сейчас Паркинсон удастся воплотить свою мечту в жизнь, ведь у этой оболочки нет былого задора и огня в глазах, которыми обладала слизеринка. Драко… Прекрасный конец такой приторно-сладкой истории верно? Где же твоя любовь, Грейнджер? Неужто ли завяла небесно-голубымии цветками клематиса, а его глазах, которым бы лучше в горшках? А ты сорвала их столь бесцеремонно и жестоко, полностью растоптав почву, что новые ростки больше не пробьются через толстый слой льда, который заменил цветущий сад этих прелестных цветов. Так глупо и влюбленно. Вспомни, он смотрел на тебя с неуловимой тоской, прекрасно осознавая, что ты сделаешь с ним что-то уму непостижимое. Не блокируй. Вспомни этот момент, прочувствуй эту гамму эмоций заново. Ответь на вопрос, Гермиона: была ли это любовь или вы просто хорошо трахались? Ты уничтожила его. Растоптала, изорвала его душу вклочья и подожгла, внимательно рассматривая, как яркие языки пламени поглощают каждое слово, что он когда-то сказал тебе. Ты уверена, что любила Малфоя, Грейнджер? — Нет… — выдохнула она, даже немного удивляясь тому, что произнесла это вслух. И вправду, Гермиона не могла точно сказать о своих чувствах к Малфою. Парень возбуждал ее, заставлял в нетерпении скрещивать ноги, тереться об его член через ткань брюк, облизывать шею в приступах похоти и кричать его имя содрагаясь в оргазме. Драко заставлял мечтать о нем, когда она мастурбирует. Грейнджер безусловно хотела трахнуть его, вылизывать каждый участок его тела и раздвигать ноги настолько широко, насколько позволяют ее возможности, лишь бы почувствовать его член как можно глубже в себе. Все это было. Но была ли она влюблена? Хотела ли видеть его каждый день? Просто общатьсячнаивно держаться за руки или поглаживать большим пальцем его запястье? Спорные вопросы. Гермиона хотела бы без раздумий ответить на все утвердительным «да», но не могла. Просто не могла. Это было выше ее сил. Гермиона давилась от чувства вины каждый день. Оно поглощало ее постоянно, каждую минуту каждого дня, медленно переваривая. Девушка после каждого рабочего дня в министерстве, в котором получила повышение и стала нового отдела, который создали по прототипу Г.А.В.Н.Э, приходила в свою маленькую квартирку, что уже не казалась столь уютной, и ложилась на кровать. Она обхватывала руками колени и рыдала. Истошно кричала в подушку, переодически задыхаясь. Грейнджер впивалась ногтями, которые сейчас она старалась подстригать как можно короче, в молочную кожу на спине, представляя, что она сейчас с ним. Гриффиндорка расцарапывала кожу на лопатках до крови, оставляя после себя тонкие полосы следов от ногтей и странные синяки, что образовывались вокруг ранок. Ей даже не хотелось их убирать. Для Гермионы они были клеймом, практически таким же, что украшал ее предплечье. Ты уверена, что тебе сейчас хуже? Только жалеешь себя и плачешь, будто была самой жалобной и обездоленной мученницей. Давай, раскисай дальше и надейся на то, что все изменится и пройдет. Ничего не пройдет, Грейнджер. Где была твоя гриффиндорская смелость, когда ты даже в глаза мне не смогла смотреть во время того, как стирала память. Чего ты испугалась? Зачем тебе это было нужно? Я доверял тебе. Ты же, чертова эгоистка, решила, что являешься всемогущей и вправе менять чужие судьбы.You act like a kid even though you stand six foot two Ты ведёшь себя, как ребёнок, хотя ты под два метра, Self-loathing poet, resident Laurel Canyon, know-it-all? Возненавидевший себя поэт-всезнайка, поселившийся в Лорел Каньон. You talk to the walls when the party gets bored of you Ты говоришь со стенами, когда все на вечеринке устают от тебя, But I don't get bored, just see you through Но ты мне не надоедаешь, я просто смотрю сквозь тебя. Why wait for the best when I could have you? Зачем ждать лучшего, если я могу быть с тобой?
Это правильно. Тебе это нужно. Нет, ей это определенно нужнее. Грейнджер стояла перед камином в своем кабинете в министерстве магии, перебирая пальцами в чаше с летучим порохом, который добросовестно и учтиво поменяли вчера. Ее голову разрывал рой мыслей, каждая из них что-то неприветливо жужжала, превращая ее разум в пчелиный улей. Девушка считала, что единственное, чем она сможет хотя бы в малой доле искупить свою вину, был разговор с Нарциссой Малфой. Эта поистине сильная женщина обязана знать хотя бы часть правды. Та часть, за которую ее, возможно, не отправят в Азкабан, если миссис Малфой решит доложить на нее в аврорат за разглашение конфиденциальной информации. Самонадеянно и эгоистично, как раз в ее стиле. — Малфой-Мэнор. — наконец-то проговаривает Грейнджер. Иметь высокий пост в министерстве было престижно по двум причинам: хорошая страховка и дозволенность проникать в дом любого заключенного с помощью каминной сети. Гарри с Роном даже когда-то шутили про то, что прекрывшись очередной проверкой, можно вынести дом какого-нибудь богатого чистокровного сноба. Некоторые так и делали. Кингсли учтиво закрывал на это глаза, что заставляло Гермиону все больше и больше сомневаться в новом министре магии. Хотя, сейчас она и сейчас злоупотребляла своими полномочиями. Вспышка зеленого цвета разнеслась по комнате, отражаясь от мраморного пола. Судя по интерьеру, Гермиона оказалась в одной из гостиных. Она быстро отряхнула твидовый пиджак от остатков пороха и подняла голову: перед ней на массивном зеленом кресле, ножки которого были усеяны различными драгоценными камнями, сидела хозяйка поместье, держа в хрупкой руке небольшую чашку чая. Нарцисса определенно была синонимом к слову «элегантность». Даже сильная худоба, темные круги под глазами и довольно заметные морщины не делали женщину менее красивой и аристократичной. Создавалось, что весь ее образ был пропитан богатством, роскошью и достатком. Хотя, скорее всего так и было. — Мисс Грейнджер?.. — тихо произнесла женщина — Хотите устроить очередную проверку моего дома на наличие темных артефактов или каких-либо следов приспешников Волдеморта? — она поставила поставила чашку на стеклянный столик перед креслом и встала, идеально выпрямив спину — Что ж, — Нарцисса развела руками — налетайте. Не думаю, конечно, что вы найдете что-то новое, но я уверена, что приказ Кингсли, будь он проклят, смертельно важен. Гермиона поджала губы. — Миссис Малфой, нет нужды обыскивать Мэнор. Я здесь больше по личному вопросу. Думаю, что Вам будет интересно послушать. — каждое слова давалось ей с трудом, будто девушка была ученицей, которая оправдывалась перед учителем за невыполненное домашнее задание. Нарцисса моментально оживилась. — Очень интересно, мисс Грейнджер, присаживайтесь. — она указала руком на соседний диванчик. Гермиона благодарственно кивнула и медленно присела. Она сделала глубокий вдох и произнесла: — Мне известно то, где сейчас Ваш сын и что с ним стало. — все то, что произносила Грейнджер, разрывало ее сердце на мелкие кусочки. Было больно видеть то, как в глазах такой холодной на вид женщины загорается огонек надежды. — Что там с Драко? — взволнованно проговорила Нарцисса — Я мучаюсь в догадках, мисс Грейнджер. Пожалуйста, расскажите мне хоть что-нибудь. Гриффиндорка на мгновение закрыла глаза, борясь с желанием убежать отсюда. Раздави эту женщину так же, как и его, вперед. У тебя же так хорошо получается ломать чужие судьбы. — Драко нашел себе работу в баре, он живет в квартире, которую ему выдало министерство. Даже успевает переодически гулять в парке или торговом центре. — она замолкла, обдумывая слова — Только это не все. Нарцисса напряглась. — Произошло что-то серьезное? Драко жив? — создавалось ощущение, что женщина была готова разрываться прямо сейчас. — Да. Миссис Малфой, вашему сыну и его однокурснице Пэнси Паркинсон, быть может Вы ее помните, вынужденно пришлось стереть память. — «вынужденно», какая интересная формулировка. Так держать, Грейнджер. Сказала бы еще, что они сами попросили. Нарцисса отвела взгляд, явно сдерживая слезы. Конечно, не каждый день слышишь о том, как министерский работник стирает память твоему единственному ребенку, тем самым лишая тебя любой возможности на разговор или встречу с ним. — Что значит «вынужденно», мисс Грейнджер? — безэмоционально проговорила она. — Мне пришлось, миссис Малфой. — Гермиона еле сдерживала слезы. — Вам пришлось? — усмехается Нарцисса. — Я увидела его в клубе, в котором проводила достаточно много времени по личным причинам. — она старалась обходить тему ее работы стриптизершей — Драко работал там барменом. Мы стали переодически видеться после работы. Общались обо всем на свете. Позже Малфой совершенно случайно встретил Пэнси Паркинсон, что несомненно было ошибкой министерства. Им нельзя было видеться и хоть как-то контактировать. Я взяла огонь на себя, пообещав министру замять ситуацию и что-то решить. Сначала я хотела просто перенаправить их через границу в Америку, но потом между нами с Драко произошло кое-что. Я не могла просто увезти их в Америку, хотя бы даже в целях безопасности. — слезы все-таки предательски стали скатываться по щекам. — Почему Вы начали плакать, мисс Грейнджер? — голос Нарциссы был ровным и спокойным — Неужели между Вами и моим сыном произошло нечто большее, чем простое «кое-что»? Гермиона проигнорировала вопрос и продолжила: — Я не видела другого выхода. Пришлось перебрать сотни вариантов в голове, что кроме лишения из воспоминаний, более-менее лояльного пути не существует. Мне так жаль, миссис Малфой… — девушка практически срывалась на крик. — Не видели другого выхода? Извините за грубость, но мне кажется, что Вы просто испугались. Между Вами и Драко был секс. — Нарцисса говорила об этом с такой точностью, что Гермиона потеряла дар речи — Это не открытие столетия, поэтому не стоит так распахивать глаза. Оно того не стоит. После полового акта Вам начало казаться, что Драко может испытывать романтические чувства. Вы боялись услышать «нет», мисс Грейнджер. Как раз под руку попался весьма удачный приказ Кингсли. Вы решили, что лучшим исходом будет просто выбросить моего сына из Вашей жизни таким интересным образом. — Миссис Малфой злобно сверкнула глазами — Вы чертова эгоистка, мисс Грейнджер. Гермиона задыхалась от той боли, что сейчас пронзила ее тело. — Убирайтесь из моего дома, мисс Грейнджер. Благодарю Вас за столь прелестную информацию. — отрезала Нарцисса. Гермиона медленно поднялась с дивана и размеренным шагом направилась к камину, напоследок кинув: — Он бы сказал «да», миссис Малфой.Your poetry's bad and you blame the news Твои стихи плохи, но ты винишь в этом новости. But I can't change that, and I can't change your mood Мне этого не изменить, как и твоего настроения, Ah-ah А-а.
Разговор с Нарциссой не принес Грейнджер того облегчения, на которое она надеялась. Нет, она ни в коем случае не винила миссис Малфой в тех словах, что она сказала. Просто Гермиону разбивало то, что женщина была на сто процентов права. Гермиона Грейнджер — эгоистичная сука, которая боится показывать свои чувства, думая, что любовь обязательно сделает ее слабой. Девушка быстро неслась по маггловским улицам, надеясь найти какое-то уединненное место, чтобы вдоволь прореветься. Вокруг нее на полной скорости пролетали легковые и грузовые машины, сверкая своими фарами разных оттенков желтого, тускло блестели уличные фонари и хрустел под ногами снег. В нос ударял сладкий запах выпечки из ближайшей пекарни и морозной свежести. Кожа на ее руках немного покалывала от мороза. Девушка уже сто раз прокляла себя за то, что забыла положить в сумку хотя бы самые тонкие перчатки, которые у нее были. Сейчас все ее мысли быстро переключились к этой части гардероба. Грейнджер начала перебирать в голове образ тех перчаток, что были у нее дома: черные кружевные для выступлений, тонкие серые, которые хорошо подходили для не очень холодной осенней погоды, ярко-розовые из шерсти, что ей подарила миссис Уизли на прошлое рождество. Гермиона даже не представляла, почему вообще начала думать о перчатках. Такая бессмыслица. Пейзаж вокруг нее менялся: с ярмарочной площади, где стоял дивный запах свежих булочек и имбирных пряников, где все блестело и сияло от тысячи гирлянд, Грейнджер вышла к пустующей мостовой, где редко проходило пару людей с собаками или пробегали дети, что играли в прятки. Такое место ее полностью устраивало. Никого не волновало то, зачем она здесь и никто не знал о том, что она сделала. Гермиона подходит к старому и уже местами ржавеющему поручню, быстро стряхнув с него снег. Рука неприятно заколола, но девушка проигнорировала это чувство. Река за мостом была практически полностью покрыта слоем льда, только иногда можно было заметить крохотные отверстия, под которыми колыхалась Темза. Она чувствовала такое приятное умиротворение. Даже несмотря на неприятный разговор с Нарциссой, Грейнджер была готова вздохнуть спокойно и насладиться этим прекрасным видом. На другой стороне реки в окнах квартир горел свет, а где-то мерцали гирлянды. У каждого из жителей этих квартир была своя жизнь, свои проблемы и своя крошечная, но крайне интересная история. Это даже как-то радовало. В какой-то степени было приятно осознавать то, что, возможно, сейчас не одной Гермионе больно и она морально понимала того человека, которому сейчас тоже было плохо. Какая-то негласная поддержка. Ты не знаешь этого человека, никогда не увидешь, не почувствуешь запах его кожи или его объятий, никогда не поцелуешь этого человека, но ты уже безгранично любишь его лишь за то, что он дает тебе призрачную надежду на то, что ты переживаешь свое горе не в одиночестве, что с тобой рядом еще кто-то есть. Да, тот, кого ты никогда не узнаешь, но он сейчас рядом. — Успокаивает, не так ли? — до боли знакомый голос разрезает тишину. Гермиона поворачивает голову и взгляд устремляется на его лицо. Он улыбался, кажется, был счастлив. — Да, — Грейнджер снова поворачивает голову в сторону реки — очень успокаивает. И именно сейчас она могла ответить на тот самый вопрос, который когда-то неловко повис в тишине. Именно сейчас она могла гордо поднять голову и закричать на весь мир: «да!» - Я скучал, Грейнджер.Cause you're just a man Ведь ты просто мужик, It's just what you do Это в твоей натуре, Your head in your hands Ты хватаешься руками за голову, As you color me blue Пока нагоняешь на меня тоску. Yeah, you're just a man Да, ты просто мужик, All through and through От и до. Your head in your hands Ты хватаешься руками за голову, As you color me blue Пока нагоняешь на меня тоску, Blue, blue Тоску, тоску, тоску.