Ой, Лёх, Лёх...

      Нурлан Сабуров. Совсем юный мальчишка. Очень несговорчив, но это не мешает ему попадать в неприятности. Они будто приклеиваются к нему, как банный лист. Конечно всё не просто так.       Алексей Щербаков. Десятиклассник Московской гимназии. Очень способный парень, только ему чужды знания, он любит портить жизнь другим, в частности Сабурову — его мишени для битья. Парень достаточно умен, чтобы обвести этого девятиклашку вокруг пальца ещё раз, а затем следующий. — Нурлан, ну как так! Третье окно за четверть! — Марьяна Игоревна, — взмолился парень и резко поднялся со стула, — клянусь, это Щербаков, он опять меня подставляет… Ну как вы не верите, посмотрите на него! Лёша сидел, с улыбкой разъехавшейся от уха до уха и довольный, как сытый кот постукивал ногой по паркету. — Смотрю! Приличный мальчик, отличник, между прочим, не то что вы, Нурлан. Хотя… — женщина отвела взгляд на потолок, — конец четверти, я устала, да и вы тоже. Повисло молчание. — Проваливайте уже отсюда, не хочу вас двоих наблюдать следующие две недели.       Последние минуты классного часа и звонок. Сабуров вскочил и пулей спустился на этажа два вниз.       Радостный, застегивая куртку по пути за школьные ворота он вдруг замер: — Сука, дневник! Он развернулся и приготовился бежать обратно, но столкнулся с кем-то. — Щербаков? Чё тебе? — он осмотрел парня, показывая свое отвращение. — Маленький ты ещё, чтобы матом ругаться, а я вообще-то со школы иду. Ну и дневник тебе попросили отдать, — он протянул помятую книжку. — Благодарю, — тот брезгливо вырвал свою вещь из чужих рук и добавил, — и маленький из нас уж точно не я, — гордо взглянул он, сверху вниз на Алексея. — Удачных каникул! — Надеюсь не увижу тебя никогда, — Сабуров уже уходил, но подумал и обернувшись крикнул, — пошёл нахуй, Щербаков! Сколько раз Лёша уже это слышал? Непонятно… — Мам! Какая дача? — парень бранился про себя. — Нурик, не ной. Если бы ты учился хорошо, мы бы тебя отправили с сестрой на море, а так… — женщина продолжала запихивать вещи в спортивную сумку Разозленный парень прорычал что-то себе под нос и ударил по висящей рядом груше для битья. — Не психуй, — холодно кинула женщина и застегнула замок сумки. Блять, да как так? Только вчера парень планировал как все две недели в отсутствии родни он будет культурно проводить время, то есть беспросветно бухать и баловаться травой, а сейчас из-за пары троек или двоек он отправляется в рабство на грядки. Абсурд! Будем говорить, только в присутсвии адвоката! — Ладно. Он был рад одному — у них есть лишь одна дача, это дача их почившего дела, которую он им оставил, а та находится в одном из элитных районов, в котором на каникулах, в том числе и осенних отдыхают богатенькие детишки с их родителями, а у них, как он думал найдётся, чем поживиться.       События, как казалось парню разворачивались слишком быстро, не давая подумать. До дачи оставалось десять минут езды. Сабуров задумчиво наблюдал за столбами за окном, как вдруг его осенило, как некое наитие. — ОСТАНОВИТЕ МАШИНУ! — завопил парень. — Нур, ты что кричишь, отца отвлекаешь? — Мамулечка, скажи пожалуйста, что я ошибаюсь, — он испуганно смотрел как машина заворачивает за последний поворот. — Что ты так распереживался? — женщина безразлично поправляет помаду. — Н...Наши соседи, ведь не Щербаковы? — Щербаковы, Щербаковы. Там сын у них — замечательный мальчик. Кстати учиться в твоей школе, на класс старше тебя, помнишь его? Такой умный!.. Пока мама расхваливала сына Щербаковых, драматично выделяя все его достоинства, нужно было видеть лицо Нурлана. Последний раз он был на даче, дед ещё был жив, парню было девять, а Щербакову одиннадцать, они были мальчишками. В особенности Нурик. Вот только где этот мальчишка не побывал: подвешенный за трусы на дереве, запертым в свинарнике, в бане. Лёша увёл у него подружку и со своей бандой они обзывали его узкоглазым и трусишкой и каким нибудь Бармалеем, и другими самыми обидными обзывательствами, какими только могли придумать ученики начальной школы. Это был его детский кошмар, который Сабуров пожелал бы забыть и не возвращаться туда, хотя прошло уже шесть лет. Они уже подъезжали к дому, а все пути назад заблокировала безысходность. Нужно просто стать невидимым и это единственное, что верно...