Дворец Султана в Эдирне. 1446 год.
***
Лале и Влад сидели у озера. Аслан тренировался с Али-беем, так как готовился к смотру в личную гвардию султана. Друзья молчали. Каждый думал о будущем, которое было туманно для каждого из них. Лале первой нарушила тишину. - Ты представлял, как вернешься на родину? - Иногда мне кажется, что я навечно в плену. По ночам мне снятся кошмары о том, что родители забывают, что у них есть еще один сын, забывают мое лицо. - Ну, у тебя хотя бы есть семья. - Тебе ли жаловаться, Лале-хатун? Тебя ждет прекрасное будущее. Ни сегодня-завтра султан возьмет тебя в жены, и ты не вспомнишь, что когда-то сидела на берегу с пленными мальчишками. От таких предположений ее щеки вспыхнули, все ее существо накрыло волной возмущения. - Я не выйду за султана! И как ты можешь думать, что я забуду вас? Вы – самое дорогое, что у меня есть. Влад ухмыльнулся. Он смотрел на гладкие воды озера, а в голосе не было ничего, кроме жестокости. - Это ты сейчас так говоришь. А вот подарит тебе Мехмед тиару-другую, преподнесет пару сундуков с платьями, и сердце твое растает. К горлу девушки подступили слезы. Она накрыла ладонью его руку и еле слышно прошептала: - А что если мое сердце уже давно растаяло? И причина этому не Мехмед? Голубые и карие глаза встретились. Она испугалась своего признания и теперь ждала его реакции. По правде говоря, Лале надеялась, что лед треснет, что он хотя бы улыбнется в ответ. Но Влад медленно высвободил свою руку и вернул взгляд к водоему. - Не забивай свою голову глупостями. Ходжам Мустафа еще рассчитывает вложить в нее ценные знания. Это был удар под дых. Парализованная таким ответом, она несколько секунд не могла пошевелиться. Но затем все-таки заставила себя подняться и уйти. Она шла, не разбирая дороги. Соленая пелена застилала глаза, но ноги по старой памяти несли ее в домик Хюмы. Неизвестно сколько она просидела там, сколько слез выплакала. А когда слезы иссякли, солнце уже клонилось к закату. Сил не осталось даже на страдания. Лале была полностью опустошена.