Rosehip & Peony

Про Арсения часто говорили, что он жопой чует подвох. Омега прекрасный врунишка, а потому и от других часто ждал того же. В общем, его чуйка начала давать странные сигналы. Антон его сторонился. Он не отвечал на объятья, когда приходил домой, сам стал стирать вещи и меньше общался с Сашей. Возможно, это была только паранойя омеги и очередная постановка его ментального театра драмы, но он стал серьезнее об этом думать, когда альфа, поздно вернувшись, не зашел проведать ребенка, как обычно, а ушел спать, и не к Арсению, а на диван. — Что я сделал не так? — спросил напрямую Арс утром. Саша продолжал тихо сопеть в кроватке, а сам Антон только разлепил глаза, а потому омега надеялся услышать правду. — Че ты несешь? — проворчал сонный Шастун, остервенело растирая веки. — Почему ты не пришел спать ко мне? — спросил напрямую Арсений. — Я тебя чем-то обидел? — Не неси чушь, — фыркнул Антон, поднимаясь на ноги. — Дай пройти, я в душ. Ни доброго утра, ни поцелуя, ни объятий — ничего теплого и приятного, только отчуждение и холод. Старший Шастун, не повернувшись, ушел и закрылся в ванной, а из спальни подал голос младший, вырывая папу из оцепенения. Укачивая на руках сына, что-то ласковое ему лепеча, Арсений не переставал думать о том, что происходит с Антоном. Его альфа как будто стал чужим, не тем, который обещал ему быть семьей, какой-то чужак, который только выглядит так. А потом Антон вообще несколько ночей провел вне дома, оставляя Арсения в холодном одиночестве. К нему приехал Дима. Не сказать, что они были друзьями, но Позов тот человек, который мог оказать поддержку любому, кому требовалась помощь. А Арсению уже служба спасения была нужна. — Ты хуево выглядишь, — мрачно заметил Дима с порога. Омега осунулся, побледнел, растеряв привычный лоск. На лице образовалось больше морщин, выдавая возраст, руки тряслись, а взгляд стал совсем пустым. — Что есть, — вздохнул Арс, даже не пытаясь скрывать, насколько ему плохо. — Проходи. Несмотря на состояние омеги, дом он держал в порядке, не позволяя долгожданному ребенку чувствовать неразбериху между родителями, хотя Саша все равно скучал по Антону, хуже начав спать и больше плача. — Дим, что с ним? — бессильно произнес Арсений, падая на диван. — Тебе он доверяет больше, чем кому-либо еще. Тебе он наверняка сказал, что происходит. — Не в этот раз, — покачал головой Дима. — Хотя, я подозреваю, что происходит. И советую тебе серьезно поговорить с ним. Или врезать разок, чтоб мозги вправить. — Он отказывается говорить со мной, — покачал головой Арсений, глядя на сцепленные в замок руки, которые продолжали дрожать. — Он либо не отвечает, либо огрызается. А теперь еще не приходит домой… Дим, что я сделал не так? Почему Антон?.. Арсений не смог договорить, тихо всхлипнув. Он давно умел безмолвно плакать, но надеялся, что это умение будет все меньше ему нужно, но теперь призывал все силы, чтобы не издавать лишних звуков — сын наконец уснул и омега не хотел его тревожить. Арс кусал губы, сильно сжимая веки, плечи его сотрясались, а ногти впились в кожу ладоней. — Почему? Я не могу только этого понять, почему? — задыхаясь от слез, произнес Арсений, поднимая заплаканное лицо на Диму. Тот наоборот отвел виновато взгляд. — Ты не виноват, — ответил Поз. — Антон… Запутался. Я не могу тебе ничего больше сказать, прости. — Я понимаю, — улыбнулся сквозь слезы Арсений. — Ты не крыса, и это круто. Я бы наоборот разочаровался, если ты сдал его. Просто… я не знаю, что происходит, и это убивает меня. Я боюсь… что он уходит от меня. Всхлипы прекратились, но слезы продолжали скатываться по щекам, падая крупными каплями на ноги и на пол. Он сам себе признался в том, что Антона он теряет. Где-то глубоко внутри Арс не хотел верить в очевидное — альфа отдаляется от их семьи, переставая быть ее частью. Дима приобнял ослабевшего от рыданий и сомнений омегу, молча и немного грубовато, но надежно — как Арсению последнее время не хватало. — Он любит вас, — произнес тихо Поз, чуть сжимая острое плечо. — Правда любит, просто запутался. Я не знаю, как вам быть. Он поговорит с тобой, но, что делать, только вам решать. Арсений уже не сомневался в том, что происходит между ними, но удивился, когда увидел вечером Антона у себя на пороге. — Господи, тебя кто бил? — ужаснулся Арс, увидев лицо альфы — губа была разбита, а под левым глазом начинал наливаться синяк. — Дима, — ответил коротко Антон, чуть дернув уголком губ. — И Серега добавил. Но на лице не видно. — Заслуженно? — спросил, не надеясь на ответ, Арсений. Но Антон серьезно, с глубокой виной в глазах все же произнес: — Заслуженно. Мир вокруг замер, готовясь разбиться, как елочный шар — красиво, но с болью. — Пройдешь? — хрипло выдавил из себя Арсений, стараясь держать лицо — плакать устал. Антон молча кивнул, скидывая кроссовки и как-то совсем неловко дергая куртку, не зная, снимать ее или оставить. «Значит, хочет уйти», — подумал Арсений, чувствуя новый ком в горле, который сбивал дыхание. Но все же альфа снял куртку, следуя за Арсом на кухню. В ней еще чувствовался уют, хотя холод в отношениях становился ощутимее. Две чашки, горячий чай в заварнике, вскипевший чайник — Антона все еще ждали, хотя, возможно, в последний раз. Альфа сел за стол, сгорбившись на своем месте, пряча лицо от Арса, как нашкодивший ребенок. Но проступок он совершил не детский. Арсений разлил по кружкам чай — с ромашкой и мятой — сохраняя хрупкую тишину. Он смирился, но все еще боялся, а Антон не решался сделать этот решительный шаг. Шаст вздрогнул от неожиданности от тихого стука стекла о дерево стола — Арс поставил чашку перед альфой, вставая напротив, сжимая в ладонях свой чай, скрывая таким образом дрожь. — Ты нашел себе другую омегу? — спросил все же Арсений, разрушая остатки их прежнего мира. — Это была Ира, — отстраненно произнес Антон. Их стеклянный шар рухнул, звонко разбиваясь. Арсений вздрогнул, будто наяву услышал этот звук. — Почему? — спросил омега, чей голос все же дрогнул. — Что я сделал не так? — Арс, ты ни в чем не виноват! — запальчиво произнес Антон, резко поднимая голову, пытаясь заглянуть в лицо Арсению, который наоборот стал прятаться. — Ты… делаешь все для нашей семьи: для меня, для Саши, а я… Для меня оказалось все слишком сложно. Альфа тяжело вздохнул, вновь опуская голову, цепляясь пальцами за волосы, сильно их сжимая. На руках стало меньше колец и браслетов, большая часть лежала в сундучке в их спальне — Арсений успел их все пересмотреть и пересчитать. — Мы неожиданно пересеклись, — продолжил, тяжело вздохнув, Антон. — Она написала, спросила, как дела, и слово за слово… Решили выбраться попить кофе. Потом снова. И еще раз. То посидим где-нибудь, то погулять выйдем, то в кино… Не думая, просто выдохнуть. Я не думал, что для меня все это окажется таким утомительным и трудным. — Ты с ней?.. — почти плача, спросил Арсений, чувствуя, как глаза печет от соли, но старался держать себя. — Ты с ней спал? Когда не ночевал дома, ты оставался с ней? — Нет, — покачал головой Антон, вновь поднимая взгляд, на этот раз сумев заглянуть в глаза омеги. — Я не хотел и не смог бы с ней спать. Она пыталась меня… побудить на секс, но… я оттолкнул ее. Не мог так предать тебя и наши отношения. Если не веришь, то Серый с Позом подтвердят, я у них ночевал — бухой и побитый ими же, но под присмотром. — Серега мне бы сказал об этом, — сказал несколько холодно Арсений. — Я сегодня ночевал у него, — пояснил, немного тараторя, альфа, размахивая руками. — Он мне обещал не рассказывать ничего тебе, если я сегодня сам перед тобой объяснюсь. Если бы не сделал этого, то он уже завтра тебе все рассказал. Ну и меня сильнее бы побил. Арсений тихо усмехнулся — Серега мог быть с ним иногда грубым или равнодушным, но все же он — настоящий друг, который всегда его поддерживал. — Ты хочешь уйти к ней? — спросил серьезно Арс, не стараясь откладывать этот вопрос в долгий ящик. Антон решительно поднялся, вставая напротив омеги — рядом, но не соприкасаясь, чувствуя барьер, который сам же невольно поставил. — Нет, — без сомнений и увиливаний произнес альфа. — Я не уйду. Вы — моя семья. Ты — самое лучшее, что происходило в моей жизни, я не хочу, чтобы ты исчезал из нее. — Ты ведь понимаешь, что я не смогу к тебе относиться также, как до… этого, — выдавил Арсений, вновь чувствуя подступающую истерику. — Словам вряд ли буду верить и подвоха ждать буду, даже если не буду показывать. — Ты имеешь на это полное право, — кивнул Антон, соглашаясь с этим. — И словам верить ты не обязан. Я буду доказывать все делом. Верну тебе веру в себя. — А если тебе снова станет тяжело, и ты устанешь? — горько усмехнулся Арсений, смаргивая влагу с глаз. — Снова к Ире пойдешь? Или будешь еще кого-то искать, с кем легче? — Искать я буду тебя и идти к тебе, — произнес тихо Антон. — Без тебя все пиздец как сложно и запутанно. Вроде бы было легче, но все равно в мыслях я к вам возвращался, о вас думал и… Короче вместо легкости только тяжесть. У него дернулись руки, будто он хотел прикоснуться к омеге, но резко передумал — и правильно, Арсений бы только разозлился. — Я прошу простить меня, — хрипло выдавил альфа. — Понимаю, что проебался я сильно, и это трудно отпустить и забыть. Прошу, позволь мне снова попытаться стать частью твоей семьи. Он замолчал, позорно опустив глаза — не мог смотреть, боялся, что в любимых синих глазах презрение и ненависть, а что еще хуже — пустоту и безразличие. Антон не ожидал этого. Его резко схватили за футболку — Арсений притянул его ближе, глубоко вдыхая запах. С мятой футболки тянулся шлейф сигаретного дыма, пота и алкоголя, а у ее воротника скопился Антонов запах — горький шиповник. Но омега чувствовал. Или ему казалось, что чувствовал противный сладко-удушающий запах роз. — Пока эта дрянь не выветрится, даже не думай подходить к сыну, — почти прорычал Арсений, практически отпихивая от себя Антона. — Иди в душ. Спать будешь на диване некоторое время. — Как скажешь, — согласился Антон. — Сейчас я не могу… — Не можешь, — отрезал омега. — Пока от тебя пахнет ею, ни к Саше, ни ко мне не прикасайся. Альфа согласен был со всем, чтобы вновь оказаться дома со своими любимыми, а потому, получив свободу, быстро сбежал в душ. Арсений остался один. Он оглядел пустым взглядом кухню, зацепился взглядом за нетронутую альфой кружку. Чай еще не остыл. Арсений еще не остыл. Он вышел из кухни, но остановился у прихожей, замечая Антонову куртку. Арс не знает зачем. Не знает, зачем надел ее, кутаясь и утыкаясь в воротник, стараясь уловить больше запаха альфы. Арсений осел на пол, прижав колени к груди, и плакал, стараясь глубже вдыхать пропитанный Антоном воздух. — Почему все равно?.. — между всхлипами прошептал Арсений. — Почему все равно я люблю тебя? Он не знает, как и что будет дальше, но отказаться от Антона Арс физически не сможет. Даже сейчас. Даже потом.