Иди меня искать...

      Четыре месяца назад              — Заходи, как только будут заказы, Жак, ты знаешь, что я всегда открыт для новых предложений! — Нил махнул рукой мужчине, уходящему по ступеням его съемной квартиры, и захлопнул дверь.       От громкого щелчка замка он вздрогнул и проснулся. Вспотевшие волосы противно липли к шее, холодя грязную кожу, и Нил поежился, забираясь глубже под тонкое одеяло. Ткань пропиталась потом и пыльным запахом склада, в котором его держали.       Вспомнив о замке, Нил приподнял голову, ожидая увидеть Калеба, своего охранника, вошедшим в комнату, но у двери никого не было. Приснилось.       Используя локоть вместо отсутствующей подушки, Нил постарался лечь поудобнее и вернуться обратно в спасительный сон, но проснувшийся мозг уже не хотел отключаться. Таблетки заканчивали свое действие, и ноющая боль возвращалась в травмированное колено, но пока что ее можно было игнорировать. Притупленная двойной дозой кодеина, она уже не мучила Нила так, как предыдущие два дня.       Он скользнул рукой под одеяло, прикасаясь к жесткому фиксатору, который Калеб принес ему. Нил не был уверен, что закрепил все правильно, не зная, стоит ли затянуть ремешки туже или наоборот ослабить. Колено распухло, и лишнее давление только увеличивало отек и боль, но, насколько Нил знал, перелом нужно было фиксировать, чтобы не усугублять травму. Не то чтобы ему было, куда ходить на больной ноге, кроме отхожего ведра в углу комнаты и рабочего места за мольбертом и столом.       Трудно было определить, сколько точно дней он пробыл здесь. Никто не спешил предоставить Нилу календарь или часы. Его единственным источником света были две лампы: одна на стене у входа, вторая — настольная, которая помогала ему работать. Одно вентиляционное окно под потолком — слишком узкое, чтобы сквозь него можно было выбраться или как-то использовать в своих целях. Дверь, запертая на засов снаружи, оказалась недоступной для взлома.        Стащивший скрепку и доставший кусок проволоки Нил старательно ковырял старый прочный замок в двери. Мерфи рассмеялся над ним, когда впервые вывел его из комнаты и показал, как запиралась дверь его тюрьмы: засов с замком на стене, до которого нельзя было дотянуться изнутри. Ни щели, ни собачьего окошка — нельзя вскрыть замок через стену. Нил провел несколько дней за пустым делом.       Он сменил положение, надеясь, что если ляжет на другой бок и нога окажется сверху, ему станет чуть лучше. Чтобы повернуться с боку на бок теперь требовались некоторые усилия. Нил сжал зубы, чтобы не выдать себя ни единым звуком — стоило пошевелить ногой, боль вспыхнула где-то глубоко в мышцах, прикрепленных к сломанным костям.       К тому времени, как он сменил положение, уткнувшись взглядом в стену вместо комнаты, он снова был весь покрыт потом, ощущая кошмарное сердцебиение в груди. Наркотическое обезболивающее принятое на полупустой желудок действовало на организм не лучшим образом.       В память упорно лез последний день, который он провел на свободе после собственной смерти. Обычный, ничем не примечательный летний день, в который он отдал последний имеющийся заказ своему посреднику. Нил обещал Питеру, что сможет жить честно, и хотя его инсценировка смерти и побег с краденными деньгами под фальшивым именем едва ли можно было назвать поступками добропорядочного гражданина, это на самом деле было его последнее преступление за прошедший год. В качестве Виктора Дюпонта Нил снял квартиру и нашел себе новый заработок.       — Это временно, — он говорил это каждый раз своему посреднику, который связывал его с клиентами, готовыми платить за реставрацию. — Пользуйтесь моментом.       — С таким талантом, как у вас, вы можете позволить себе жить на куда более широкую ногу, месье Дюпонт, — молодой, кудрявый и предприимчивый Жак вцепился в него как клещ, не желая терять выгодного работника. — Отыскать высококлассного реставратора, который не задирает нос и цену — большая редкость. Даже для Парижа. Мои клиенты остались очень довольны вашими работами. Они спрашивают о вас, но вы просили оставаться анонимом.       — Пусть так и будет, — Нил угостил его вином, довольный последней сделкой, за которую получил неплохую сумму. — Я не люблю много внимания к себе.       — Вы загадочный человек, Виктор… — Жак подмигнул ему, отпивая из бокала, но Нил только пожал плечами, не желая рассказывать больше.       Он не собирался заводить дружбу с Жаком, его устраивали деловые отношения. Жак приходил, когда были заказы, и возвращался, забирая готовую работу и передавая деньги.       Нил не представлял, что сможет заниматься этим бесконечно. Он редко пробовал себя в реставрации раньше. Делать с нуля фальшивку было не тем же самым, что пытаться восстановить оригинал. Да, техника Нила была хороша, но в памяти еще свежими были воспоминания о книге Тихо Браге, которая распалась в планетарии в пыль, когда он влез под стеклянный колпак. Конечно, она была подделкой, но суть не менялась. Одно неловкое движение, и древность в руках Нила или произведение искусства могли быть потеряны безвозвратно. И дело было не в том, что он должен был бы заплатить владельцу тысячи или миллионы евро, а в том, что своими руками мог загубить что-то ценное.       Зачастую Нил думал, что лучше бы эти вещи, которые приносил ему Жак, так и оставались несовершенными, неся на себе следы времени. А порой не понимал, как владельцы столь ценных вещей могли быть так неосторожны с ними. Разбитые, поцарапанные детьми и домашними животными, опаленные, испачканные — произведения искусства, пережившие века, войны и многочисленные перекупки, стоившие баснословных денег, оказывались в мастерской Нила в плачевном состоянии. Иногда Нил думал, что лучше не возвращать их владельцам: некоторым картинам стоило отправиться в музей, где они были бы в большей сохранности, чем в доме, где хозяева не могли обеспечить им безопасный угол.       Но он обещал не лезть на рожон. Ради Питера, Элизабет, ради Моззи и Джун… Ради той жертвы, которую он принес, чтобы защитить их от Пантер и их длинных лап, которые раскинулись по всей стране. Они бы нашли его…       Нил все еще просыпался ночью после тревожных снов, в которых месть Алана Вудфорда настигала его самым ужасным образом. Никто не трогал его самого, оставляя его в живых, заставляя смотреть, как страдают его близкие. В этих снах Келлер смеялся над ним, ведь он предупреждал Нила, а тот не послушал.       Никто не будет мстить мертвецу.       Кэффри нашел самое лучше укрытие, какое только смог придумать. Он должен был умереть для своей семьи, чтобы лишить Пантер цели и рычага давления. И насколько Нил знал: у Берков, Моззи и Джун все было хорошо.       Пока он оставался мертвым невидимкой.              Нил стер капли пота со лба, чувствуя, что мучившая его в эти дни лихорадка наконец спадает. Мерфи не дал пострадать ему серьезно — перебитое колено не помешало бы Нилу нарисовать то, что от него требовалось. Но после всего, что показал ему Мерфи, после смерти Андрэ на его глазах… Он чувствовал себя разбитым внутри.       Они все-таки нашли его.       Во время дней и ночей на складе, наполненных тишиной и скукой, пока его мучители были заняты другими делами, Нил прокручивал в голове свои действия на воле. Он был осторожен: не высовывался, не показывался в привычных для себя кругах, не имел ни счета, ни банковской карты, ни водительских прав. Только оплата наличкой, из постоянных контактов — Жак и мадам Локонте, хозяйка квартиры. Ни тот, ни другая не знали о Ниле ничего, кроме его скучной легенды талантливого мальчика из провинции. Девушки, с которыми Нил знакомился, были подружками на одну ночь.       Никаких отношений. Не сейчас. Не после того, как Нил сорвался с места и разорвал свое сердце надвое, оставив одну половину по другую сторону океана.       Он и раньше терял близких и любимых. Кейт, Эллен, Сара, Ребекка… Терял себя — правда об отце разделила мир Нила на детство, в котором он был сыном героя, и взрослую жизнь, где он стал преступником. Терял свой дом — побег на Кабо-Верде в какой-то момент грозил Нилу новой жизнью. Райский остров, на который он так стремился попасть когда-то, напоминал золотую клетку, а не свободу. Радиус его передвижения был больше трех километров, но ограничивался океаном по четыре стороны света. И все же у него была надежда на возвращение.       На этот раз ее не было. Нил должен был залечь на дно сейчас, чтобы через какое-то время пустить новые корни, найти новых друзей. Но сначала надо было зализать старые раны. Оторванные Нью-Йоркские корни болели, но время должно было их вылечить.       Нил надеялся на это, пока ему на голову не накинули черный мешок и не утащили в грузовик.       Это начинало надоедать. Кэффри похищали так не в первый раз, и он почти огрызнулся, сказав, что люди обычно договариваются друг с другом.       Только Дэвид Мерфи не хотел договариваться. Он не собирался платить, у него были другие планы.       Он сел перед привязанным к стулу пленником, и Нил почувствовал, что у него дежа вю. Меньше, чем год назад, он так же сидел перед Джимми Бутом, только было очевидно, что Мерфи — не Джимми, которого Нил сможет обвести вокруг пальца. Высокий, плечистый, с коротко остриженной головой и колючим взглядом Мерфи хрипло рассмеялся, рассматривая связанного Нила.       — Я выгляжу смешно с веревками на руках?       — Нет, это забавно. Я ожидал увидеть кого-то постарше смазливого мальчишки, но так даже забавнее, — он продолжал посмеиваться, и Нил раздраженно выдохнул.       — Уверен, что вы меня с кем-то путаете.       — А я уверен, что нет, — Мерфи сунул руку куда-то во внутренний карман и достал неаккуратно сложенный блокнот.       Кэффри нервно сглотнул, узнавая предмет в руках похитителя. Когда Мерфи раскрыл его скетчбук на первой странице и показал карандашный рисунок Питера, сделанный Нилом, Нил ощутил, что его сердце падает куда-то в желудок.       — Я знаю этого парня, а ты?       — Понятия не имею, — в жалкой попытке сохранить игру в дурака, Нил с затаенным ужасом смотрел, как Мерфи листает страницы.       — Питер Берк, агент ФБР из отдела Белых воротничков. О, вот еще… — Мерфи с издевкой показал другой рисунок. — Кажется, это его красавица жена Элизабет. Не в моем вкусе, но она выглядит горячей штучкой. А это… — он показал еще один рисунок. — Джун Эллингтон — вдовствующая хозяйка особняка на Риверсайд-драйв, — Мерфи со смешком показал Нилу потрет Моззи. — Не знаю, кто этот парень, но думаю, однажды я выясню и это.       — Я не знаю, кто все эти люди. Уверен, что это какая-то ошибка.       Нил лихорадочно пытался вспомнить, когда последний раз видел свой блокнот. Это было пару дней назад, за это время мужчина, взявший его в плен, не мог выяснить столько подробностей. Значит, он либо знал заранее, либо имеет очень хорошие связи.        — Конечно, знаешь, — Мерфи покачал головой, убирая рисунки. — Твой семейный фотоальбом, Нил Кэффри. Так мило. Я думал, что найти кого-то, кто будет тебе дорог, может оказаться проблемой, но все вышло наоборот. Их так много, что я сначала не мог выбрать. Может, пожилая хозяйка твоей квартиры? Прекрасная миссис Берк? Нет, — Мерфи покачал головой, насмешливо поджимая губы. — Ты не из тех, кто спит с женой друга, когда может получить любую другую женщину. — Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени и сцепляя пальцы, пристально вглядываясь в лицо Нила. — Странно, во что могут вылиться отношения двух заклятых врагов, когда обстоятельства вынуждают их быть рядом друг с другом долгое время. Поначалу я не поверил, считая, что это какая-то игра, но когда я увидел тебя, когда узнал твою историю, я все понял.       — Что понял? — Нил безуспешно крутил запястья в веревках, пытаясь освободить руки или нащупать что-то, что помогло бы ему сточить путы, но Мерфи хорошо его привязал.       — Агент Берк был восхищен твоими способностями и достаточно умен, чтобы поймать тебя, а потом удержать рядом практически на добровольной основе. Ты хотел этого: признания, восхищения… — Мерфи сделал паузу, наклоняясь еще ближе, обдавая Нила прокуренным дыханием, — чтобы кто-то гордился тобой, глядя тебе в глаза, ведь сам для себя ты никто. Самодовольный гений-фальшивка: красивый фасад, за которым сидит одинокий мальчик с разбитыми детскими мечтами, потерянный в своей и чужой лжи. Твой куратор сделал тебя Нилом Кэффри — консультантом бюро, а не просто еще одним преступником, сидящим за стеной тюрьмы.       Нил всматривался в глаза Мерфи, пытаясь понять, что за игру тот ведет, что ему нужно.       — Это из онлайн-семинаров по технике НЛП? Поделитесь контактами, может, я тоже послушаю…       Мерфи сорвался с места, впиваясь жесткими пальцами в шею Нила, заставляя его неловко откинуться на стуле. Они рисковали завалиться назад, и Нил мог расшибить голову о бетон, если так пойдет и дальше. Его пульс мгновенно подскочил, пока мышцы шеи боролись против насильственного давления.       — Это из твоего досье, которым со мной любезно поделился знакомый моего кузена Алана Вудфорда. Знакомое имя? — Мерфи усмехнулся, дыша Нилу в лицо. — Мой брат оказался в тюрьме, а ты думал, что сможешь просто так улизнуть от правосудия, зарывшись в пустую могилу? Нет, Нил Кэффри, не выйдет, — он снова хрипло засмеялся, когда Нил задергался в его руках, пытаясь отстраниться, понимая, что маску держать больше нет смысла.       — Чего ты от меня хочешь?       — Всему свое время, мальчик, — рука Мерфи исчезла с его шеи, и грубая ладонь насмешливо похлопала Нила по щеке. — Пока займись своими веревками, а у меня есть другие дела. Что передать Питеру Берку от тебя?       — Оставь его в покое, — просьба была бесполезной и жалкой, но паника захватила Нила быстрее, чем он рассчитывал, как только осознал, что на самом деле случилось.       Только что сбылись его кошмары, от которых он сбежал в реальности и надеялся, что они навсегда останутся лишь снами и тоскливым сожалением об оставленной жизни.       — Ты прав. Думаю, не стоит Берку пока ничего знать. Ведь для него ты умер, не так ли? Как и для всех своих друзей и знакомых. Мне же проще, — Мерфи пожал плечами и отвернулся, выходя за дверь. — Никто не будет искать мертвеца.       Нил высвободился, растрепав узлы на руках, и поспешил осмотреть место своего заключения. Лихорадочно обшаривая полупустую комнату, он понял, что это место было подготовлено как камера длительного содержания. Матрас и одеяло на полу, отхожее ведро, стол и лампа. Здесь не было ни душа, ни раковины, но на столе стоял кувшин с водой и железная кружка.       Осмотр двери в первый день дал Нилу надежду на то, что он сможет взломать замок. Узнав, что у него есть постоянный охранник, который приглядывает за складом, он надеялся, что сможет уболтать Калеба помочь ему. Но спустя примерно три недели Нил все еще был здесь…       В следующий раз Мерфи вернулся только через несколько дней, когда Нил, измученный скукой и ожиданием неизвестного, уже извелся. Он метался по камере, не зная, что происходит за ее стенами, не имея возможности предупредить Питера об опасности. Ему нечем было заняться, он варился в соку собственных переживаний и гадал, что нужно его похитителям.       Когда Мерфи пришел снова, Нил был готов вцепиться ногтями в его лицо от отчаяния.       — Пара дней в камере, и ты потерял свой джентльменский лоск, Кэффри.       Дверь за Дэвидом закрылась, и они с Нилом остались один на один. Конечно, Мерфи не боялся, что Нил может ему как-то навредить: они были в разных весовых категориях, да и выход отсюда у пленника был только один.       — Я сижу тут не меньше четырех дней и до сих пор не знаю, чего ты от меня хочешь. Скажи, что тебе нужно, и мы сочтемся. Хочешь, чтобы я что-то украл? Подделал?       — Ты деловой парень, Нил, но я не люблю так спешить. Не суетись, — Мерфи с ленцой прошелся по комнате, глядя на скомканный матрас и пустой стол. — Вся эта торопливость нужна, когда ты вламываешься в чей-то дом или уносишь ноги от полиции. А здесь тихо, спокойно, тебя кормят, и никто тебя и пальцем не тронул, к чему такая нервозность?       Нил ничего не ответил, ожидая, когда Дэвиду надоест и они, в конце концов, перейдут к делу. Его заключение не могло быть бессмысленным, что это за месть, когда твоя жертва просто сидит взаперти и ест за твой счет? Его кормили скудной дешевой едой из какой-то забегаловки, шкафоподобный охранник приносил ему поднос по рандомному распорядку, так что Нил не мог точно сказать сколько раз в день он ел и сколько точно суток прошло с момента его плена. Иногда он успевал проголодаться до боли в желудке, а иногда между унылым завтраком и безвкусным холодным обедом проходило не так уж много времени. Однажды Нил попытался подкараулить охранника и напасть, но получил хороший удар под ребра.       — Ты прав, Кэффри, мне кое-что нужно от тебя. Я задумал провернуть небольшое дело, но мне не хватало хорошего художника, и как раз в этот момент ты попал в поле моего зрения. Веришь в судьбу? — Мерфи остановился, засунув руки в карманы и покачиваясь с мысков на пятки.       — Не особенно.       — А я вот верю. Мой кузен надолго присел, пока я был так далеко от родного дома, а через без малого год я встречаю здесь, в Париже, того, кто разрушил семейное дело моего брата. Того, кто считается мертвецом. Теперь я убью двух зайцев одновременно.       — Ты хочешь, чтобы я нарисовал для тебя картину, которую можно продать?       — «Портрет молодого человека» Рафаэля, — Мерфи кивнул.       — Почему именно ее? Картина считается пропавшей со времен второй мировой, ее след потерялся в Польше годы назад.       — Потому что она нашлась.       — Хочешь подменить оригинал подделкой?       — Нечто вроде того.       Что ж, Нилу стало действительно чуть легче, когда он понял, что от него нужно. Но, кажется, речь шла только об одном зайце из двух.       — И что потом? Что будет, когда я нарисую картину? Убьешь меня?       — Это приходило мне в голову, признаюсь. Зачем оставлять свидетеля, но ты ведь и так мертв. Навряд ли, ты пойдешь в полицию и сдашь меня. У меня сложилось впечатление, что ФБР захотело оставить тебя на коротком поводке пожизненно. Узнав, что ты одурачил их в очередной раз, они не будут слишком рады. Да еще и снова взялся за старое: подделал пропавший шедевр.       Нил хотел оспорить слова Мерфи, но стиснул зубы. Ни к чему было лишать себя слабой надежды на спасение. Договор, составленный Моззи, был подписан, и Нил доставил Пантер прямо в руки правосудия, а значит, он был свободен. Сбежал он или нет — он чист. Но будет лучше, если Мерфи останется при своих мыслях. Не то чтобы Нил сильно верил, что его просто отпустят.       — Значит, мы договорились? Подделка в обмен на свободу? — он все-таки решил попытать свое счастье, чувствуя, что внутри все сжимается от вида противной улыбки на лице своего похитителя.       — Боюсь, все не будет так просто, Кэффри. Я знаю тебя, — Мерфи подошел ближе, чуть склоняя голову на бок. — Ты сидишь здесь и думаешь каждую минуту о том, как сбежать отсюда, одурачить меня или позвать на помощь. И не говори, что это не так, на твоем месте я бы занял свое время именно этим.       — Я не сбегу, обещаю. Куда мне бежать?       — О, я уверен, что это так, — он протянул руку, поправляя смятый воротник уже несвежей рубашки Нила. — Мой кузен был доверчивым дураком, считающим, что может удержать своих помощников рядом, обещая им хорошую долю, но я не такой. Ведь ты не получишь ни цента за мою аферу, кроме своей шкуры. А людям свойственно совершать глупости, когда они думают, что могут просто спастись или выкрутиться. Ведь у тебя так много вариантов: взломать дверь, подкупить охранника, выскользнуть, когда тебе приносят еду, прикинуться больным или мертвым. Не знаю, я бы назвал еще десяток вариантов, которые ты мог бы использовать. Ты будешь пытаться сделать все это, потому что не можешь поверить человеку, который похитил тебя, что он отпустит тебя живым. Я бы не поверил, — Мерфи покачал головой, поджимая губы. В его глазах светилась насмешка. — Ты думаешь, что я пристрелю тебя, как собаку, когда ты станешь не нужен.       — Если бы это было так, я бы не стал помогать тебе.       — Да брось, — он отступил. — Мы оба знаем, что ты рванешь прочь при первой же возможности. И поэтому я принес тебе показать кое-что, чтобы ты понимал: пять тысяч миль — ничто для меня. Один телефонный звонок, одно нажатие кнопки…       Он вынул из кармана телефон и перешел на стриминговый сайт, разворачивая экран к Нилу. Знакомый дом на видео, светящиеся окна кухни заставили почувствовать в горле плотный комок. Камера приблизилась, и Нил понял, что Берки сидят за кухонным столом. Шторы были подняты, и тому, кто следил за домом, все было отчетливо видно. Элизабет кормила ребенка, сидящего в детском стульчике, пока Питер, держа вилку в руках, что-то рассказывал ей, забыв об ужине. С такого расстояния Нилу не было видно их лиц четко, но Элизабет кивала в знак согласия.       Вернуться домой, пусть всего на несколько секунд и через экран телефона, было мучительно. Они сидели там, счастливые, занятые привычными делами, не зная, что Нил на другом континенте смотрит на них через прицел чужой винтовки. Не подозревающие, что враг притаился и дышит им в спину.       — Сьюзи, детка, покажи нашему другу, что это все прямая трансляция и мы не шутим.       Изображение отдалилось, все затряслось, а потом Нил увидел в кадре винтовку, стоящую на подоконнике.       — Спасибо, дорогуша, — Мерфи убрал телефон и отключил связь. — Мое дело с картиной — это лишь приятный заработок, Кэффри. Я мог взять любого фальсификатора и заплатить ему долю за аферу. Но ты подставил моего брата, разрушил то, что Алан строил годами, и это, знаешь ли, личное.       — Питер не при чем, это я проник в организацию твоего брата и подставил его.       — Я знаю, ведь федералы много лет пытались подловить его и каждый раз терпели неудачу. Совершить такое мог только кто-то из своих: крыса, вроде тебя. Проблема в том, Кэффри, что обычно крысы довольно жалки, они так трясутся за свою шкуру или наживу, что готовы метаться со стороны на сторону, стоит пригрозить им пальцем. Но ты смелый парень. Я слышал о твоих громких делах в ФБР, как виртуозно ты вживаешься в роль подсадной утки даже в самых опасных аферах. Уверен, конечно, что под дулом пистолета ты нарисовал бы мне и Мону Лизу, только это не интересно. Питер Берк и его семья, Кэффри, вот кто пострадает в первую очередь, если ты вздумаешь что-нибудь выкинуть. Побег, афера, попытка обмануть меня — любая глупость, — и Питер будет держать за руку свою пострадавшую жену в больнице. Еще одна глупость — и она умрет. Думаю, ты не хотел бы оставить их сына без матери, а друга — без жены. Их брак был таким долгим и крепким, обидно будет, если миссис Берк бесславно погибнет от какой-нибудь нелепой случайности. Падение с лестницы, отравление, случайное ДТП. Вариантов так много, что не счесть.       Нил ощущал, как внутри все дрожит от злости. Он рванулся вперед прежде, чем сообразил, что делает, вцепляясь в воротник куртки Мерфи.        — Ты не посмеешь их тронуть! Питер найдет тебя, и ты присоединишься к кузену, если с Элизабет что-то случится.       — К тому времени, когда он узнает, кто виноват в его семейных бедах, я буду уже очень далеко и недосягаем. Это было бы трагично. Нил Кэффри даже после смерти приносит его семье неприятности. Каково ему будет потерять свою жену? А ты сам сможешь жить, зная, что из-за тебя она погибла? Но на случай, если и этого тебе мало, обещаю — Питер тоже на прицеле. Будет забавно, если еще один Нил останется сиротой.       Мерфи с легкостью отцепил его пальцы от своей куртки, отпихивая прочь.       — Подумай обо всем хорошенько. А чтобы ты не скучал, Калеб принесет тебе бумагу и карандаш. Тренируйся. Ах да, после ужина Калеб отведет тебя в душ. И смотри, без глупостей.       В тот вечер Нил долго сидел на матрасе без сна, кусая губы и заламывая руки. Он успокаивал себя тем, что Питер заметит слежку раньше, чем Мерфи успеет что-то сделать. Что Мерфи не сможет подобраться к Элизабет близко, что его просто запугивают. Но когда Калеб пришел за ним, чтобы отвести его вымыться и выстирать свою одежду, он так и не смог заставить себя сделать ни шагу к окну, через которое можно было удрать.       Нил убеждал себя, что Мерфи будет следить за ним особенно тщательно и что бежать, не зная, как расположена снаружи охрана и где он вообще находится — не слишком разумно. Но на самом деле Нил не был уверен, что сможет жить дальше, если Мерфи оставит Питера вдовцом по вине Нила. Он ведь обещал ей, обещал, что сделает все возможное, чтобы защитить их! И если нужно просто сидеть тихо и делать то, что ему говорят, то придется потерпеть. Нил не собирался сдаваться, но Мерфи должен был думать, что он послушен и покладист до тех пор, пока не ослабит бдительность и Нил не найдет способ предупредить Питера. Всего один звонок — и Питер спрячет семью, уведя из-под прицела.              Дело, которое задумал Мерфи и в которое Нила не посвящали целиком, тянулось медленно. И он решил воспользоваться услугами фальсификатора по мелочи, дав Нилу задание по подделке акций.       — Вы отправитесь в пятый квартал, чтобы поработать на копировальном оборудовании. А чтобы у тебя был хороший стимул, мы будем смотреть мультики по дороге.       Со склада его вывели связанным, с черным мешком на голове, но в фургоне освободили. Отсюда не было видно, где они едут, а Нил не так уж хорошо ориентировался в окраинах или пригороде Парижа, так что не мог сказать, где они находятся. Судя по отсутствию пробок, была ночь или поздний вечер. Стоило Мерфи сказать, что Нила выведут, как он понял, что не может упустить свой шанс.        Обычное здание небольшого магазинчика, в задней части которого находился аппарат для сложной печати фальшивок. Подпольная лаборатория работала давно, судя по виду оборудования и тому, как все здесь было обустроено. Не то у владельца лавки была крыша, не то он был очень хорош.       Пустая улица, ночь и дождь. Украсть телефон было не у кого, некому было передать записку, некого позвать на помощь.       Нил заприметил таксофон чуть ниже по улице, и с колотящимся сердцем заставил себя отвести взгляд. Этот звонок может стать последним для него, но он должен был так поступить, предупредить Питера прежде, чем случится несчастье, прежде, чем Мерфи решит, что угроз не достаточно.       Несколько часов ушло на то, чтобы он подделал фальшивки и другие люди смогли запустить производство. Пока Калеб следил за процессом загрузки аппарата, Нил ускользнул. Он бежал к таксофону, оскальзываясь на мостовой, чувствуя, как дождь заливается за шиворот. У него было не больше минуты прежде, чем Калеб увидит его пропажу и бросится за ним. Мокрые дрожащие пальцы скользили по кнопкам, послышались гудки и, наконец, знакомый голос, которого Нил так давно не слышал, деловитым тоном сказал «Алло»…       Когда Нил опустил трубку на рычаг, глядя на то, как пропадает красная точка со спины Питера на видеосвязи, Мерфи рассмеялся ему на ухо. Одна его рука легла на плечо Нила, вторая все еще держала телефон под крышей таксофона, чтобы они оба могли видеть, как Элизабет забирает ребенка из рук мужа и тот уходит куда-то в дом.       — Если бы ты сказал ему хоть одно слово, Кэффри. Только одно. Хоть пикнул в трубку, я бы пристрелил его. Не уверен, что ребенок бы не пострадал, пока Берк падал на пол с дыркой в груди. Думаю, его жена, спускающаяся из спальни, была бы в ужасе, увидев, как заливает кровью ее кухню умирающий муж и рыдает лежащий на полу ребенок.       — Я ничего не сказал, ты обещал их не трогать.       — Я обещал, что если ты выкинешь хоть что-то, то миссис Берк будет расплачиваться за это.        — Нет!       Нил обернулся, чтобы возразить, но ладонь Мерфи стремительно переместилась на его затылок, и голова Нила взорвалась от боли, когда его приложили виском о коробку телефона. Не достаточно сильно, чтобы разбить до крови, но достаточно, чтобы дезориентировать, вызвав звон в ушах.       — Я так надеялся, что ты сбежишь, Кэффри, что твоя маленькая шалость подняла мне настроение. Пошли.       — Не трогай ее, Мерфи! Обещаю, что этого больше не повторится.       — Конечно, не повторится, я это устрою.       Нил пытался что-то говорить, чувствуя, как из носа течет кровь, пока его тащат, больно схватив за волосы на затылке, обратно в кузов. От удара мостовая качалась и зрение смазалось, но это едва ли волновало Нила сейчас.              Нил и раньше ломал кости. В детстве он сорвался с подоконника второго этажа и сломал запястье левой руки, а в одну из неудачных воровских вылазок нехило приложился об асфальт грудной клеткой. Кажется, он тогда отделался трещиной, с трудом вдыхая воздух в отбитые легкие и удирая от полиции. Но одно дело — сломать кости случайно… Видеть, как чужая нога в берцовом ботинке с силой врезается в твое колено, и слышать хруст — совсем другое. Нил не был уверен, что не потерял сознания от ослепляющей вспышки боли, валяясь на матрасе в своей камере, куда его швырнул Калеб. Мерфи рассмеялся, глядя на его мучения с высоты своего роста.       — Калеб принесет тебе развлекательное видео, чтобы ты не скучал.       — Нет…       Заключение превратилось в кошмарный ад. Нога болела от малейшего движения, вынуждая Нила вскрикивать от боли — для кого держать лицо? Охранник за дверью оставался равнодушен к его стонам. Он зашел только на следующее утро, после того как всю ночь Нил провел без сна, безуспешно пытаясь найти положение, в котором разбитое колено не мучило бы его так сильно. Но ни движение, ни лежание не помогали притупить боль. Нога распухла, под кожей разлился фиолетовый синяк, стоило пошевелить мышцами, и Нил мог почувствовать, как осколки кости хрустят друг о друга, вызывая тошноту.       Все было в стократ хуже, потому что Нил не представлял, что Мерфи сделает теперь с Элизабет. Мысль о том, что он мог навредить Эл своим неудачным побегом, приглушала боль и заставляла стискивать зубы, чтобы унять дрожь, пробегавшую по телу. Он должен был прорабатывать план, чтобы обмануть Мерфи или сбежать и на этот раз успешно, а не наматывать сопли на кулак, не накручивать себя в бессмысленной панике. Но плотина уверенности в том, что он как-нибудь выкрутится, которая удерживала его все предыдущие дни, в одночасье рухнула, погребая под лавиной паники.       У Нила было много знакомых: мошенников, воров, фальсификаторов и тех, кто шел с ними рука об руку, кормясь из общей нелегальной кормушки. Это было общество хитрых обманщиков, а не убийц. Такие как Келлер, не боящиеся замарать руки, были редкостью. Убийцы плавали в других кругах, от которых Нил предпочитал держаться подальше. Мерфи был одним из таких. Афера, которую он задумал, была для него не больше, чем увлекательный заработок. То, что по-настоящему приносило удовольствие этому человеку — были не деньги и не кража, не ценности и не то, что можно на них получить. Он угрожал Нилу с улыбкой на лице и сломал ему ногу со смехом. Мерфи любил мучить и причинять боль, и то, что Нил подставил его брата, было ему чуть ли не в радость. Так удобно завернуть свои садистские наклонности в обертку личной мести. Если сначала Кэффри поверил в это, то сейчас он сомневался, что дело было в мести.       Утром Калеб пришел на склад с каким-то мужчиной. Не обращая внимания на Нила, прижавшегося к стене в безуспешной попытке облегчить лихорадку и боль, они принялись прикручивать к углу над дверью камеру слежения.       — Калеб, мне нужно поговорить с Мерфи, — Нил с трудом сел, кривясь от прострелов в ноге.       От смены положения его прошиб холодный пот, которым он и так обливался полночи, чувствуя себя к утру совершенно грязным в сырой одежде.       — Лучше помалкивай, а то я тебе вторую ногу сломаю. Не хочу из-за тебя лишиться доли в деле, — Калеб покосился на него без всякого сочувствия, раздраженно передернув плечом от плачевного вида своего пленника.       Кроме камеры с мигающим огоньком, он оставил на столе Нила завтрак, к которому тот не притронулся. От лихорадки и тревоги есть не хотелось.       Нил пытался отгонять от себя мысли о том, что могло случиться за эти часы. Стоило ему чуть задремать, как в голову врывались кошмары, в которых Элизабет умирала на руках у Питера, получала тяжелые травмы, попадала в больницу. Боже, такой как Мерфи мог просто брызнуть кислотой ей в лицо, чтобы изуродовать красивую женщину ради собственного удовольствия! Нил не представлял, как смог бы посмотреть ей в глаза после этого, зная, что это его вина.       В конце концов дверь снова открылась, и в комнату вошел сам Мерфи. Он выглядел деловитым и довольным, словно пришел поговорить с Нилом о выборе туроператора для предстоящей поездки или обсудить список рабочих задач на сегодня. В руках у него был планшет.       — Выглядишь скверно.       — Мерфи, прошу тебя. Я усвоил урок, не надо трогать Элизабет.       Нил с трудом попытался встать, чтобы не смотреть на ублюдка с пола. Ногу прострелило болью, он чувствовал, как кровь отлила от его лица, а на лбу выступила испарина, но он не сдался, продолжая стоять прямо на матрасе, опираясь о стену.       — Я не сомневаюсь. Но Сьюзи все-таки сняла для тебя доказательства, чтобы ты знал: я человек слова, Кэффри. А вот ты — обманщик, что и следовало доказать. Калеб чуть не лишился работы из-за тебя, а Элизабет сейчас в больнице, — он изобразил на лице насмешливое сочувствие, глядя в испуганные глаза пленника.       — Что ты с ней сделал, мерзавец?!       — Всего лишь отравление. Не так уж сложно подмешать в продукты препарат, вызывающий тяжелую интоксикацию, схожую с обычным пищевым отравлением.       Он развернул планшет, показывая Нилу улицу. Перед домом Берков стояла машина скорой помощи, Нил видел, как Элизабет на каталке завозят в кабину скорой, а Питер мечется рядом, не в силах уехать следом за ней, потому что у него на руках ребенок, которого не с кем оставить. Звука снова не было, но Нил мог слышать в своей голове встревоженный, но твердый голос Берка, спрашивающего, что с его женой и куда ее увозят, когда он может подъехать. Ребенок у него на руках не плакал, едва ли понимая, что случилось что-то серьезное.       Нил почувствовал, как подкашиваются дрожащие ноги, вынуждая его опуститься на матрас.       — Я не знаю, сколько миссис Берк съела испорченного мяса на обед, так что затрудняюсь сделать прогноз. Достаточное количество препарата может убить ее, но, возможно, что ей повезло.       — Позвони туда. Позвони в больницу и скажи, что ты ей дал, чтобы ей ввели антидот! — Нил вскинул голову, чтобы посмотреть в глаза Мерфи, надеясь, что это то, чего он хочет: видеть его сломленным, умоляющим. — Прошу тебя, пожалуйста. Я сделаю все, что ты скажешь, только не дай ей умереть.       — Я люблю, когда меня умоляют, Кэффри, — он опустился на корточки, чтобы быть с ним на одном уровне, ставя планшет на пол перед матрасом, чтобы Нил мог видеть краем глаза, как скорая уезжает, а Питер все еще растерянно стоит на тротуаре и набирает чей-то номер по мобильному. — Но дело в том, что я слышу, как ты думаешь. «Я дам то, чего хочет этот садист: буду слабым и жалким, буду плакать и умолять, чтобы он мог насладиться своей властью надо мной, а он спасет жену моего друга». Ты расчетливый, маленький ублюдок, Кэффри, который все еще считает себя слишком умным. Покер — грязная игра, я не люблю покер, не люблю ложь. Я люблю настоящие эмоции. Например, такие, — он вдруг резко встал и поднял ногу, намереваясь ударить Нила во второе колено.       — НЕТ, СТОЙ! — Нил вскинул руку, отшатываясь, понимая, что не успеет ни согнуть ногу, ни сгруппироваться, ни сделать что-либо, чтобы по-настоящему защитить себя от новой травмы.       Но Мерфи остановил движение и спокойно опустил ногу, со смехом убирая руки в карманы.       — Вот об этом я говорю.       За дверью послышался какой-то шум, и она открылась. В проем заглянул незнакомый Нилу мужчина.       — Куда его? — он ткнул пальцем куда-то себе за плечо.       — Заносите сюда. Пусть Кэффри насладится компанией, — Мерфи махнул рукой, и Нил увидел, как мужчина и его помощник затаскивают в комнату чье-то тело. — Узнаешь? Этот щенок пытался надуть меня и утащить часть так старательно нарисованных тобой облигаций. Вы будете хорошей компанией.       — Нет, что ты делаешь? Отвези его в больницу.       Нил с ужасом смотрел на то, что заносят в комнату. В избитом распухшем окровавленном лице он с трудом смог узнать парня из лавки с подпольным оборудованием. Вчера Нил помогал ему заправлять печатный станок бумагой и красками, а сегодня парень лежал на полу перед ним, брошенный как сломанная кукла.       — Можешь сделать ему массаж сердца, если хочешь. Мне все равно. Думаю, вам вдвоем будет весело.       И с этими словами Мерфи ушел, оставив избитого лежать на полу. Нил уставился на него широко распахнутыми глазами. Вся футболка парня была пропитана кровью, левая стопа без ботинка неестественно выгнута, лицо напоминало одну большую гематому. Он хрипло дышал, пуская из носа кровавые пузыри, из уголка рта еще сочилась кровь, стекая на пол. От него воняло кровью и мочой, и Нил даже не мог точно сказать в сознании парень или нет.       — Эй, слышишь меня? — он кое-как подобрался ближе, игнорируя боль в ноге и стараясь не потерять сознание, когда его собственная голова закружилась.       Он толкнул парня в плечо, но тот никак не среагировал, оставаясь неподвижным и сломанным. Нил потряс сильнее.       — Очнись, ты слышишь меня?       Нил уперся в его плечо и бок и с трудом перевернул на спину. Парень выглядел худым, но будучи без сознания, казалось, весил тонну. Грязная окровавленная рубаха не была нигде порезана, но Нил все равно обшарил тело раненного, пытаясь понять, откуда кровь. Кисти избитого распухли от гематом, ногти были черными, некоторые вовсе отсутствовали, выдранные с корнем. Нил прижал тыльную сторону ладони ко рту, сдерживая тошноту, стискивая собственные пальцы. Нет, Мерфи не стал бы калечить его так: руки Нила были нужны ему для создания подделки. Но пальцы на ногах все еще оставались в зоне риска.       Парень закашлял, и Нил попытался приподнять его голову, не зная, делает лучше или еще хуже. Из его рта хлынула темная кровь, заляпывая шею и рубашку, брызгая на руки Нила. Кажется, он все-таки пришел в сознание или пытался. Распухшие веки не давали глазам открыться, парень захрипел, пытаясь что-то сказать, но получалось только кровавое хриплое бульканье.       — Проклятье, дыши, дыши.       Нил понятия не имел, как помочь, когда изо рта смертельно избитого человека брызгает кровь. На шею жгут не наложишь.       Все тело парня задергалось, он исступленно забил руками по полу, царапая бетон сломанными искалеченными пальцами.       — Я не знаю, что сделать… Черт!       Нил попытался достать из памяти какие-то знания об оказании первой помощи. Но в голову настойчиво лезла только строчка из правил для героиновых наркоманов: «Чтобы не захлебнуться собственной рвотой, лежите на боку, ублюдки».       Это могло помочь и здесь, разве нет?       Нил потянул парня за плечо, снова поворачивая на бок, чтобы кровь свободно вытекала изо рта, а не лилась обратно в глотку. Это помогло. Брюки Нила оказались забрызганы кровью, но зато избитый смог сделать глубокий судорожный вдох, и Нил отшатнулся назад на свой матрас, чувствуя, что, если он сейчас же не обопрется о стену, то завалится сверху. Его трясло, влажная футболка прилипла к мокрой коже. Комната наполнилась запахом свежей крови.       Он попытался оттереть испачканные руки о джинсы, но только развез еще больше грязи. Его ладони остались красными, кровавые разводы на предплечьях напоминали акварель.       — Калеб, забери его! Ему еще можно помочь! Он дышит! Калеб! — изо всех сил Нил драл глотку, пытаясь докричаться до охранника, махал рукой в камеру, стучал по стене ладонью, пока рука не заболела, но за дверью не раздалось ни звука.       Никто не спешил прийти на его зов.       Он поперхнулся собственным криком. В горле пересохло, Нил не пил ничего со вчерашнего дня, так и не решив подойти или хотя бы подползти к столу. У него наверняка началось обезвоживание. Столько пота — и ни глотка воды в сухом рту. Нил кое-как поднялся, стараясь не опираться на сломанную ногу, и уцепился рукой за стоящий рядом стул. С противным скрежетом передвигая его вперед за спинку, он добрался до стола, едва не опрокинув кувшин, налил воды в стакан и залпом выпил. Вода хлынула не в то горло, вызывая кашель. На губы попала чужая кровь, и он с отвращением отдернул руку, выливая часть воды прямо на свою ладонь, судорожно растирая красноту. У него был только один стакан, и не было раковины, где можно сполоснуть посуду. Скудный остывающий завтрак вызывал рвотные позывы в пустом желудке.       Нил вылил остатки воды в стакан и с трудом вернулся к матрасу. Опустился на пол рядом с парнем и попытался влить ему в рот немного жидкости. Тот закашлялся, но сделал пару глотков. Вода и край стакана окрасились красным, и Нил отставил его в сторону, понимая, что больше не притронется к нему.       — Слышишь меня, приятель? Назови свое имя?       Какое-то время он молчал, и Нил решил, что тот снова потерял сознание, но потом сквозь хриплое дыхание Нил расслышал скрипучий севший от криков голос.       — Ан… дрэ.       — Андрэ, все будет хорошо. Мы выберемся отсюда. Слышишь меня? — Нил положил руку на его плечо, когда понял, что парня начала сотрясать дрожь.       Он потянулся за одеялом, надеясь, что это из-за шока и тепло поможет ему продержаться, но уже через несколько секунд стало ясно, что это конец. Пальцы Нила впивались в еще теплую кожу, пока Андрэ бился в предсмертных конвульсиях, тщетно пытаясь вдохнуть воздух в заполненные кровью легкие. Очевидно, у него был серьезный перелом ребер, и едва ли Нил мог чем-то помочь ему здесь. Изо рта Андрэ текла кровь, но он уже не откашливал ее и не хрипел — возможности его легких были исчерпаны.       Когда тело Андрэ обмякло, Нил с трудом заставил себя разжать пальцы на его плече и отползти обратно к стене на своем матрасе, пятясь как можно дальше от мертвого тела, все еще истекающего кровью. Безжизненного, сломанного…       Он понял, что плачет, только когда наступившую тишину разорвал его собственный судорожный всхлип. Андрэ было не больше двадцати пяти, и он собирался получить долю от фальшивых денег, чтобы уехать учиться в другую страну. А теперь он лежал здесь, забитый насмерть как животное, не достойный получить даже пулю, которая оборвала бы его страдания в одну секунду.       Нил мог оказаться на его месте много лет назад, когда сбежал из дома, попади он не в ту компанию, будь он менее удачлив, чуть более наивен. Если бы в Нью-Йорке он встретил не Моззи, а кого-то другого? Если бы он поехал не в другой штат, а в другую страну? Когда ты вне системы и закона, когда у тебя нет ничего, за что держаться, — все пути открыты. Нил мог пойти по любому из них, и один, вполне вероятно, заканчивался вот так — мертвым на полу склада, прежде, чем его поймал, а потом вытащил из тюрьмы Питер, прежде, чем у него появились друзья, семья, и работа. Он бы умер вот так безымянным неудачником, просто потому что сделал неправильный выбор.       — Будь ты проклят, Мерфи! Будь ты проклят! — он заорал это в камеру, отшвыривая в сторону одеяло, понимая, что ничего этим не добьется, но не мог сдержать себя.              Наверное, прошло много часов, может, даже день, прежде, чем дверь его тюрьмы снова распахнулась. Нил лежал у самой стены, завернувшись в одеяло и не двигаясь, смотря застывшим взглядом на труп, лежащий посреди комнаты. Он хотел отвернуться, закрыть глаза и не вспоминать то, что случилось, но какая-то неведомая сила заставляла его продолжать пялиться на мертвого Андрэ. Его изуродованное лицо посерело, синяки потемнели. Кровь на рубашке и полу свернулась густыми черными пятнами. Он лежал неподвижно, как и положено мертвецу, но Нилу казалось, что если он будет моргать слишком медленно или закроет глаза, чтобы подремать, Андрэ может пропасть.       Он чувствовал себя плавающим в каком-то бреду наяву. Сколько он не спал? Вторые сутки? Может, третьи? Сложно было сказать. Если Мерфи решил кормить его только раз в день, то сейчас могло быть время следующего завтрака. Или прошло каких-то пять часов до обеда, а Нилу просто мерещилось, что минула уже вечность. Может быть, он все-таки уснул в какой-то момент, но продолжал видеть свою комнату и мертвого парня?       Как там Элизабет? Смогли ли врачи справиться с ее отравлением? Как Питер?       При мыслях о Питере, мечущемся в коридоре больницы, беспокоясь о состоянии жены, Нил сначала нервничал, но часы спустя на него навалилось отупение. Невозможно так долго переживать о чем-то, нервная система истощается, организм сдается. Поэтому он лежал без движения и пялился на труп, ожидая, пока что-нибудь произойдет. Может, пока он сам умрет. От переломов еще никто не умирал, наверное, но Нил готов стать первым. Его все еще лихорадило и у него не было воды, так что это было лишь вопросом времени.       Когда в коридоре послышались шаги и засов отворился, Нил никак не подал вида, что слышит и видит входящих.       Мерфи спокойно зашел внутрь и пнул ботинком ногу мертвеца.       — Какая неприятность. Похоже, твой сокамерник умер от скуки.       Нил перевел на него пустой взгляд, даже не пытаясь на этот раз сесть или встать.       — Что, ничего не скажешь? — он отвернулся и махнул Калебу. — Убери это, а то скоро начнет вонять. Не хочу, чтобы подделка Рафаэля воняла мертвечиной.       Калеб вошел внутрь, с отвращением глядя на труп, взял его за ноги и вытянул за дверь. От Андрэ остались только пятна крови на полу. Нилу не на что стало смотреть. Мерфи, казалось, ничего не смущало. Он придвинул к себе стул, брошенный Нилом посреди комнаты, и удобно уселся лицом к матрасу. В его руках снова был планшет, Нил следил за ним молчаливым взглядом.       — Если ты думаешь, что сможешь прикинуться мертвой сучкой, и тогда я не трону твоих дружков, то не надейся. Попробуешь морить себя голодом, и Питера постигнет та же участь, что и этого маленького говнюка, который испустил дух у тебя на глазах.       — Был такой эксперимент на крысах, когда их били током, чтобы проверить показатели стрессовой реакции. Когда ученые использовали один и тот же раздражитель много раз, болевой порог животных повышался, и они переставали реагировать на него должным образом. Некоторые особи смогли приспособиться настолько, что переставали обращать на удары током внимание.       — Интересный эксперимент, Кэффри, но ты далек от обычных крыс, — он стянул со стола тарелку с едой и швырнул ее на матрас так, что часть постной лапши рассыпалась по одеялу, заляпывая все маслом. — Либо ты жрешь то, что тебе приносят, как послушная крыса, либо идущая на поправку миссис Берк умирает от внезапной остановки сердца, — он повернул к Нилу экран планшета, и тот смог увидеть через окно палаты и наполовину отодвинутые жалюзи, как улыбающаяся, хоть и бледная, Эл сидит на постели и держит за руку Питера, примостившегося тут же на краю койки.       Нил выдохнул, чувствуя, что у него отлегло от сердца. Элизабет была жива и шла на поправку. Это все, о чем он мог мечтать за последние сутки.       Планшет погас, лишая Нила возможности увидеть еще раз улыбающихся Питера и Элизабет — живых и здоровых.       — Ты услышал меня, Кэффри? — Мерфи склонился чуть ниже. — Ты будешь жрать все, что приносит тебе Калеб, а еще пить чудесные пилюли для твоей больной лапки, чтобы быть в строю. А если решишь играть в сломленную психику, Питер Берк так легко не отделается. Ты уже понял, что я держу свое слово. Он, конечно, не умрет так просто, как этот бедолага, но работать в ФБР, скажем, без ноги или с пробитой головой, из-за чего он навсегда останется дурачком, пускающим слюни, Берк уже не сможет. Мы договорились, крыска?       Нил смотрел на Мерфи, мысленно желая ему сгореть на этом самом месте, провалиться в ад, чтобы его разодрали на куски черти. Он стиснул зубы, чтобы ничего не ответить, протянул руку и взял прямо с одеяла холодную скользкую макаронину и молча сунул себе в рот.       — Из нас выйдет отличная команда.       Когда в следующий раз Калеб принес ему новую еду и свежую воду, а также мокрое полотенце, чтобы Нил мог утереть хотя бы руки и лицо, он бросил своему охраннику вслед.       — Когда ты станешь ему не нужен, он и тебя убьет.       Ответом Нилу служила захлопнутая дверь.              Поглядывая в планшет с прямой видеопередачей, Нил жевал бутерброд и одновременно возил карандашом на листе бумаги. Со смерти Андрэ прошло не меньше пяти дней. Нил чувствовал себя лучше. Не морально, но хотя бы физически. Болеутоляющие и плотный каркас на колене сделали его жизнь чуть более выносимой.       Пару дней назад Мерфи пришел с новым планшетом и оставил его на столе. За послушание он решил наградить Нила в своей издевательской манере. Из чистого упрямства Кэффри пытался игнорировать планшет почти целый день, но к вечеру не выдержал. Сидя за мольбертом, за которым он и проводил большую часть времени, чтобы не скучать, он все-таки не смог бороться с этим дальше.       Сьюзи, живущая в доме напротив Берков, поставила камеру на круглосуточную работу, снимая все, что происходит в доме агента, через окно. В Нью-Йорке было утро, и семья Берков собралась на кухне за завтраком.       Нил бросил на планшет короткий взгляд и отвернулся, возвращаясь к тренировочной работе Рафаэля. Пока у него не было оригинала, он рисовал с фотографии, но убедил Мерфи, что если тот хочет видеть качественную подделку, Нил должен видеть оригинал и срисовывать с него.       Кисть мазнула слишком грубо, и Нил раздраженно выдохнул, злясь на самого себя.       Нельзя смотреть туда.       Мерфи хотел этого. Хотел поиздеваться над ним. Дать Нилу то, ради чего стоит стараться лучше, то, чего он хотел больше всего, кроме очевидных вещей, вроде жизни и побега из плена. Но взгляд сам возвращался к планшету, и Нил сдался.       Сначала он смотрел, обернувшись, все еще надеясь, что вот-вот вернется к работе, даже обмакнул кисть в краску. Но так и не повернул голову назад.       Питер кормил ребенка детским пюре, что-то приговаривая, пока Элизабет стояла у плиты с туркой для кофе. Губы Нила против воли расплылись в улыбке, пока он смотрел как Питер рассказывает что-то очень выразительное, очевидно, чтобы привлечь внимание ребенка и успеть сунуть ему в рот как можно больше ложек с едой. Он вспомнил, как друг с трудом ладил с детьми раньше, не зная, как найти к ним подход и что сказать. Сейчас это было таким далеким прошлым, ведь очевидно, что Питер отлично справлялся со своим собственным ребенком.       «Нил…»       Нил упорно видел, как губы Питер складывались в его имя: он слишком часто видел это, чтобы распознать слова даже без звука. Наверное, ему просто очень этого хотелось.       Он отмахнулся и опустил кисть, поворачиваясь к столу всем корпусом, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Пока Питер отвернулся, мальчик сунул все пальцы в миску с пюре, а потом опустил руку вниз и почти за краем камеры Нил рассмотрел, как Сачмо довольно облизывает детскую руку.       — У Сачмо появился новый кормилец, — Нил со смехом придвинул планшет ближе.       Питер, вернувший внимание к столу, узрел катастрофу и попытался отчистить руку сына, еще больше размазывая пюре уже по собственным пальцам.       — Рубашка, Питер, надо было засучить рукава.       Словно услышав его, Питер закатил глаза и попытался оттереть пюре теперь уже с испачканных рукавов. На помощь поспешила Эл, легким движением влажного полотенца ликвидируя катастрофу на столе. Питер ушел, видимо, переодеваться и оставил Элизабет кормить сына.       Она выглядела бледной, с завязанными в хвост волосами, не накрашенная и одетая в обычную одежду, но совершенно точно ей не грозила смерть от чего бы то ни было. Она улыбнулась сыну, и он ответил ей детской невинной улыбкой хулигана, продолжая без вопросов есть свой завтрак.       Губы Элизабет сложились во что-то вроде: «Умница, Нил».       И Нил нахмурился, отстраняясь. Не может быть…       В памяти всплыли слова Мерфи: «Будет забавно, если еще один Нил останется сиротой».       Да нет.       Нил пригнулся ближе к экрану, словно это могло помочь разглядеть людей лучше, но ни Питер, ни Элизабет больше не поворачивались полубоком или лицом к окну. Они закончили завтрак и покинули кухню, оставив Нилу пустой оконный проем и приятные предположения. Будет очень неудобно, когда Нил вернется домой, и Питер будет говорить Эл что-то вроде:       — Дорогая, мы с Нилом уходим.       И она будет кричать:       — С которым, милый?       Или:       — Нил опять кое-что натворил!       И Эл снова придется уточнять:       — Старший или младший?       — Нил-младший. Нил Берк, — Нил попробовал эти слова на языке, самодовольно улыбаясь. В честь него еще никого не называли, даже если закрыть глаза на то, что его маленький тезка получил свое имя из-за смерти самого Кэффри.       Это выглядело бы забавно, если бы Нил остался посидеть с Нилом и помог ему устроить какую-нибудь невинную шалость в доме Берков, и Питеру пришлось бы отчитывать их обоих.       — Нил, хватит вести себя как ребенок, а ты, Нил, прекрати вести себя как Нил. Боже, со стороны можно подумать, что я спятил. В общем, просто прекратите быть самими собой.       Нил рассмеялся, представив, как трудно было бы Питеру.       Но этого, скорее всего, никогда не случится.       Улыбка угасла, Кэффри бездумно уставился в пустую кухню на планшете.       Мерфи не отпустит его живым. Как только Нил нарисует картину и Мерфи намучает его вдоволь, он убьет его, и оставалось надеяться, что это будет быстрее, чем в случае с Андрэ. От Нила зависело лишь, пострадает ли семья Питера за это время или он будет послушным мальчиком, каким никогда не был.       Еще десять минут назад Нил думал о том, что готов забыть о собственных нуждах, только чтобы оставить свою семью в безопасности. Он рискнет в самый последний момент, если что, когда картина уже будет у Мерфи, когда Берки будут в безопасности. Но теперь проснулось то, о чем он успел позабыть за время плена.       Нил хотел вернуться домой.       Пока он просто вспоминал о прошлом или видел его во сне — это ощущалось не так остро. Когда Мерфи показывал ему видео, чтобы угрожать Питеру, — ему некогда было думать о своей тоске. Но теперь, когда страх после смерти Андрэ улегся и нога перестала болеть так сильно, он вспомнил о том, чего хотел до своего похищения. Раз уж Пантеры все равно знали, что он жив, скрываться больше не было смысла. Он сможет вернуться в Нью-Йорк к Питеру, Моззи и в ФБР, если ему позволят.       Если Мерфи отпустит его…       В это верилось настолько слабо, что Нил боялся даже рассмотреть подобный вариант. Алан Вудфорд будет ждать его смерти, Мерфи — его рука мести. У Нила здесь только один путь — в могилу.       Тогда зачем нужно было давать ему вот это? Давать ложную надежду?..       Он с досадой решил, что Мерфи скорее всего просто хотел сделать ему больнее, так что Нилу не на что рассчитывать. Гоня прочь мысли о том, что у него есть шанс получить свободу и возвращение, Нил взял планшет с собой на матрас и улегся, надеясь, что Элизабет, возможно, вернется на кухню еще, когда будет готовить обед или захочет выпить чаю. Он решил, что если сможет потратить последние дни жизни, наблюдая за тем, как у Берков все хорошо, то лучше так, чем пялиться в серые стены своей тюрьмы и ждать конца.              Питер уже полчаса был занят готовкой, и Нил пытался рассмотреть, какие ингредиенты он режет и добавляет в большую сковороду, чтобы угадать, что тот готовит на ужин.       — Кажется, в этой банке базилик? Или мята. Говенное разрешение камеры, я не вижу, на что это похоже. Кто кладет в качестве приправы мяту? Нет, постой, слишком рано снимать с огня, — Нил пытался давать очевидно бесполезные советы безмолвному планшету.       В первый день он попытался взломать его, но не добился успеха. Нил был специалистом по замкам, компьютерные технологии были не его сферой.       — Я же говорил, Питер, не нужно класть это в мясо, оно портит вкус. Ох, ты все испортил, приятель, я бы не стал это есть. На месте Эл…       Он оборвал себя на полуслове, когда засов на двери с грохотом открылся и в комнату вошел Мерфи.       Нил отодвинул от себя планшет и развернулся, откладывая карандаш и обращая все свое внимание к посетителю.       — Вижу, ты нашел себе новое развлечение, Кэффри. Похвально. Надеюсь, у Берков все останется так же хорошо, как и сейчас, не правда ли?       — Я позабочусь об этом.       — Вот и чудненько. Тем более, что время пришло, — Мерфи наполовину обернулся, и в комнату следом за ним вошла женщина.       Одетая в деловой костюм, с темными волосами убранными в пучок и в очках в черной оправе она никак не походила на опасную преступницу. Ее взгляд слегка испуганно пробежался по комнате, в которой жил Нил, на секунду остановившись на пятнах крови на полу, и замер на ее обитателе. В руках она держала папку, в которую вцепилась с такой силой, что Нил даже отсюда видел, как побелели ее пальцы.       — Это Кларисса Робер — она эксперт-оценщик из галереи. Она расскажет тебе, через какие процедуры оценки должна пройти твоя фальшивка.       — Я знаю это не хуже Клариссы, к чему привлекать девушку?       — Боюсь, ты не так понял меня, Кэффри, — Мерфи усмехнулся. — Робер основной элемент нашей аферы, и ты должен будешь работать с ней в паре.       Нил и Кларисса переглянулись, и Кларисса прочистила горло, прежде чем начать.       — Оригинальная картина уже была осмотрена, и ее подлинность доказана мною и еще одним экспертом. Владелец картины оплачивал несколько этапов экспертизы, чтобы быть уверенным. Осмотр, рентген и проверка красок. Вам придется обойти их все, чтобы подлинность подделки была доказана.       — Я знаю. Визуальный осмотр и краски не составят проблем, мы уже подобрали нужные материалы, а в своих способностях фальсификатора я не сомневаюсь. Но с рентгеном могут возникнуть проблемы. Если у владельца есть негативный снимок, я должен его видеть, чтобы сделать подложку такой же. Это займет чуть больше времени.       — Проще подменить снимки, чем так заморачиваться, — Мерфи покачал головой, и Нил с сожалением понял, что потянуть время не получится. — У вас сохранились первичные данные, Кларисса?       — Да, они здесь.       — Устройте все так, чтобы месье Будро увидел старый снимок. До поры до времени ему этого будет достаточно.       — До поры до времени? — Нил прищурился, глядя то на одного, то на другого, не очень понимая, в чем суть. — Вы хотите украсть оригинал, но дать полиции найти подделку, которая пройдет экспертизу и успокоит владельца лишь на короткое время?       — Подделки будет две, Кэффри, так что готовься работать в два раза быстрее.       — Речь шла об одной картине…       — А у тебя какие-то проблемы?       — Нет, просто… — Нил покачал головой и развел руками. — Две так две, мне все равно.       — До встречи завтра, Кларисса, — Мерфи кивнул женщине на дверь, и та поспешно удалилась прочь, бросив на Нила последний нечитаемый взгляд.       Они остались в комнате вдвоем. Нил коротко взглянул на планшет, надеясь, что Мерфи не заметит его, но тот со смехом подошел ближе.       — Вижу, тебе понравилось. Жизнь Берков словно с обложки журнала об идеальной семье. Деловой правильный муж, красавица-домохозяйка жена, очаровательный ребенок.       — Я нарисую картины: две, три, сколько хочешь, только если ты обещаешь, что они будут в безопасности.       — Это мы уже проходили, — он выжидательно уставился на Нила, и тот вопросительно покачал головой.       — Тогда чего ты еще от меня хочешь?       — Разве ты не хочешь чего-то для себя? Ты ведь не веришь, что я отпущу тебя живым, не так ли?       Нил промолчал, не подтверждая его слова, но будучи уверенным, что по его взгляду все и так понятно.       — Брось, Кэффри, — Мерфи рассмеялся. — Я попытался скормить тебе эту байку про Пантер, но ты быстро понял, что братские чувства — не моя тема. Мой кузен всегда кичился тем, какой он гениальный стратег, и вот, пожалуйста, его обманул какой-то ФБР-овский крысеныш. Убить тебя хотел бы мой брат, но мне это не нужно. Если бы я убивал всех своих подельников, никто не стал бы со мной работать.       — Андрэ ты тоже это говорил? — Нил скрестил руки на груди, не собираясь поддаваться.       — Андрэ решил обокрасть меня. Волк не любит, когда его пытаются цапнуть за хвост. И тебе не советую, Кэффри. Но если ты будешь паинькой и сделаешь все, как надо, я готов отпустить тебя домой. Могу даже подбросить в США.       — Ты не боишься, что я тут же сдам тебя Питеру, и ты уже не отвертишься?       — Не сдашь. Ведь если Питер что-то узнает обо мне или моих делах от тебя, спокойной жизни тебе не видать.       — Я уже слышал это от твоего кузена. Поэтому я здесь. Но Питер не станет прятаться в нору и сбегать в другую страну. Против всех сил ФБР ты окажешься бессилен, Мерфи. Если Питер сядет тебе на хвост, он не успокоится, пока не достанет.       — Уверен, что Питер не проблема для меня. А если что — будет забавно поиграть с ним. Отдыхай сегодня и будь готов к тому, что завтра тебе придется начать работать и делать это быстро.       Мерфи ушел, оставляя Нила один на один с ворохом мыслей и тревожно колотящимся сердцем. Ему нельзя было верить, но семена надежды были посеяны. Нил опустился на стул и уставился в планшет, на котором Питер целовал Элизабет, державшую сына на руках. Они готовились к ужину, обсуждая прошедший день, но Нил не мог погрузиться обратно в атмосферу их дома. Они были так близко и недостижимо далеко, по другую сторону океана и доброй воли другого человека.       В конце концов, что Нил терял? Он все равно нарисует картины. Но позволить себе поверить в возвращение домой было роскошью.              Оригинал был прекрасен. Нил рассматривал его несколько минут, аккуратно закрепив на подставке. Мерфи оставил его и Клариссу наедине с картиной и пустыми холстами, которые Нил должен был превратить в точную копию оригинала.       — Это шедевр. Где владелец отыскал его? — Нил забыл и про ногу, и про то, где он находится, придя в полнейший восторг.       Он обожал Рафаэля. Увидеть его потерянный шедевр — это даже стоило тех мук, что ему пришлось пережить, хотя Нил предпочел бы познакомиться с картиной при более благополучных обстоятельствах.       — Где-то в Польше, я точно не знаю, — Кларисса смотрела на картину без особенного интереса, нервно теребя край своего пиджака.       Нил ощущал, что находиться здесь ей было неприятно. Она выглядела напуганной и в прошлый раз, так что Кэффри провел некоторое время, думая о том, как эта женщина попала в команду Мерфи. Очевидно, преступная деятельность не была ее стезей. Нил встречал много аферисток и воровок, Кларисса точно не была одной из них. Он хотел бы узнать больше, но предполагал, что камера слежения записывает еще и звук.       Кларисса стояла спиной к камере, а значит, на записи не будет видно ее лица, если что.       — Вот посмотрите, я делал наброски других картин Рафаэля, возможно, они вас заинтересуют, сможете оценить мою технику, — он протянул ей закрытый блокнот, который она с неохотой и вялой улыбкой приняла, открывая первую страницу.       «Ничего не говорите и не оборачивайтесь. За спиной камера слежения. Скажите, что-нибудь о моих рисунках, на которые вы смотрите».       — Прекрасные работы, Мерфи отзывался о вас как об отличном фальсификаторе, — она нервно улыбнулась и заправила прядь волос за ухо.       Нил ухмыльнулся, кивая.       — Смотрите дальше, там есть еще.       «Вас шантажируют?»       — Нет, это не лучшая его работа.       — А мне нравится, но, может, вам будет по душе другая? — Нил отвернулся, снова делая вид, что внимательно рассматривает оригинал.       «Вам нужны деньги?»       — Да, это уже лучше. Моя любимая картина Рафаэля «Дама с вуалью». А ваша?       — «Святой Георгий поражающий дракона». Однажды я даже ее украл, — Нил усмехнулся, вспоминая свои злоключения, а Кларисса опустила снова взгляд на его блокнот.       «Вы знаете, кому он собирается продать оригинал?»       — Да, кажется, я что-то такое слышала. Это было в Нью-Йорке, не так ли? — Кларисса чуть склонила голову, кивая, и Нил рассмеялся, соглашаясь.       — Да, наверное, все об этом знают. Из-за него у меня были неприятности.       «Мерфи убьет меня, когда получит картину. Прошу вас помочь мне спрятать оригинал. Я заплачу вам прямо сейчас — деньги находятся в тринадцатом доме по улице Севен, ключ от квартиры под цветочным горшком слева от двери. Дипломат с деньгами за панелью под раковиной. Наличными в нем сто тысяч евро. Скажите «я загляну к вам позже», если согласны на сделку».       — Даже не знаю, наверное, кража всегда сулит неприятности, когда совершается ради корысти.       — А вы участвуете в этом деле не ради денег? — Нил поднял на нее вопросительный взгляд.       — Все зависит от того, для чего нужны деньги. Моя сестра больна, и ей требуется дорогостоящее лечение. Я готова рискнуть ради нее всем, поэтому я здесь.       Он взял у нее блокнот, выдыхая.       — Я тоже оказался здесь, потому что хотел защитить свою семью, — он повернул к ней планшет, показывая миссис Берк, стоящую на кухне с сыном у окна. Она говорила по телефону, пока мальчик крутил в руках погремушку.       Кларисса подняла на него нечитаемый взгляд, нервно заправила прядь за ухо и сказала:       — Я загляну к вам позже, мистер Кэффри, посмотреть, как идут дела. Мне нужно будет проверить ваши копии.       — Я буду вас ждать, — он грустно улыбнулся. — Вы мой единственный приятный собеседник в этом месте.              Первым делом Нил начал работу над идеальной подделкой. Если работа поедет в Нью-Йорк, значит, есть шанс, что она попадет в поле зрения Белых Воротничков. Манхэттенские покупатели слишком придирчивы, картину проверят не только в рентгеновском свете, но еще и в инфракрасном, а, значит, у Нила есть крошечный шанс передать послание Питеру, если все пойдет хотя бы немного по его плану.       Он чувствовал себя снова как в лихорадке. Его сломанная нога подрагивала от напряжения — он слишком сильно упирался ею в ножку табурета, но обращать внимание на боль было некогда. Сердце колотилось быстрее обычного, по вискам тек пот, но Нил был слишком сосредоточен, чтобы отвлекаться. Оставив невидимую глазу надпись на холсте, он принялся за работу, одновременно продумывая план действий.       Когда Мерфи зашел его проведать, Нил невзначай решил выяснить, в чем все-таки суть дела. Кажется, Мерфи был расположен к разговору: его дела шли хорошо. Оригинал был у него в руках, подделки готовились, и через пару дней Дэвид собирался исчезнуть из Парижа с миллионами денег.       — Интересно, что я решил провернуть?       — Может, для тебя афера это только заработок, но мне интересны детали. Раз уж мы договорились.       Мерфи ухмыльнулся.       — Хорошо. Я поделюсь. Месье Будро нашел оригинал картины в Польше, о чем узнал его конкурент. Когда подлинность была подтверждена Клариссой, месье Пеннет отыскал меня и предложил мне выкрасть картину. Он заплатит мне пятьдесят миллионов и еще сверху за шалость, если я позволю месье Будро вернуть в его дом подделку. Вот только месье Пеннет заигрался в свои игры и не подумал, что я тоже люблю играть. Я собираюсь отдать им обоим подделки, а оригинал продать тому, кто заплатит мне в два раза больше.       Нил улыбнулся, оценив подлость, и тот факт, что Мерфи не предполагал, что Нил собирается одурачить и его тоже. Если ему повезет… Если только Кларисса согласится…       — Даже я бы не додумался до двойной аферы.       — А что бы сделал ты? — Мерфи насмешливо посмотрел на него сверху вниз.       — Сбежал бы с оригиналом сразу. Ни к чему оставлять лишние хвосты, по-быстрому продал бы его в другой стране и был таков.       Нилу показалось, но Мерфи выглядел действительно разочарованным.       — Ты еще скучнее, чем мой кузен, — он развернулся и бросил уходя: — рисуй быстрее, время поджимает. Иначе придется поторопить тебя другим способом.              К тому времени, когда Кларисса вернулась, принеся с собой несколько приборов и химическую мини-лабораторию, Нил почти закончил первую картину. Калеб, который помог ей затащить все в комнату, вышел, закрыв за собой дверь.       — Я принесла реактивы, чтобы проверить краски. Нам нужно будет заполнить таблицу, чтобы ничего не упустить.       — Хорошо, как скажешь. Можешь брать прямо с образца или из банок.       Он сделал первую запись сам:       «Будро нашел оригинал. Пеннет крадет картину и подсовывает копию. Мерфи сбегает с оригиналом. Это так?»       — Все верно, посмотрим на эти краски.       «Приходи в одежде, которая не будет облегать тело. Спрячешь картину под кофтой».       — Я даже не знаю, может, лучше что-то другое? Эти цвета не выглядят похожими на то, что нужно.       «Все будет хорошо, главное, не паникуй. Есть ли в доме Будро место, где ты могла бы спрятать оригинал?»       — Думаю, найдется подходящее… — они продолжали возиться с красками и реактивами, проводя тестирование и обсуждая палитру.       Нил вдруг замер над меняющей цвет жидкостью в пробирке, со страхом понимая, что он кое-что упустил.       «Кто подставное лицо Мерфи? Если он собирается вернуть копии картин Будро, значит, он кого-то подставит?»       Кларисса наклонилась над таблицей, забирая у Нила карандаш, якобы для того, чтобы внести пометки в его записи.       «Это я».       «Ты сможешь спрятать оригинал до того, как попадешь в тюрьму?»       — Все получится.       «Я должен знать, где, чтобы оставить своему другу подсказку на случай, если мне не удастся уйти».              Когда два дня спустя Кларисса, Мерфи и посторонний эксперт проверили его подделки, они были довольны его работой. Нил видел, как дрожат руки Клариссы. После того, что они сделали, они оба рисковали своими жизнями, но Кларисса оказалась смелее, чем Нил предполагал. Афера и кража — это одно, но упоминание убийства заставило Клариссу подумать над тем, что она собирается сделать, еще раз.       «Ничего не говори полиции, не подставляй себя. Я сам во всем разберусь. Скажи правду только одному человеку, если он к тебе придет, Питеру Берку из ФБР. Он поможет нам, обещаю».       Кларисса ушла, чтобы Мерфи мог дать наводку полиции на ее квартиру с подделкой, Калеб и Мерфи уехали к Пеннету, чтобы обменять подделку на деньги. Нил ждал своего приговора в камере, глядя через планшет, как Питер укачивает сына, отчаянно желая оказаться на месте последнего.       «Не плачь, Нил, все хорошо», — говорили губы Питера с планшета.       — Что бы ни случилось, Питер, спасибо, что поймал меня. Я бы так хотел увидеться снова…       Видео на планшете оборвалось, и Нил уставился на свое отражение в черном экране. Засов на двери отъехал, и Калеб показал ему стяжки.       — Выходи.       — Зачем?       — А ты собрался сидеть тут вечно? Сделка заключена, мы получили деньги. Мы уезжаем. Выходи.       — Мерфи обещал отпустить меня.       — Ну так я открыл дверь, чего тебе еще надо?       — А это зачем?       — Чтобы ты не сбежал раньше времени, глупенький, — Калеб усмехнулся и крепко схватил Нила за руки, ловко фиксируя его запястья.       Пластик впился в кожу, стягивая руки до белизны, нарушая кровообращение. Стоило Нилу выйти за дверь, как на голову накинули мешок и поволокли за собой по коридору, не давая увидеть ничего вокруг.       — Калеб, отпусти меня, прошу. Мерфи убьет нас обоих, если ты приведешь меня к нему.       — Ну да, это ж не я пытался сбежать и устроить какую-то глупость. Я верный пес.       — Он пристрелит тебя как собаку, запинает ногами, как Андрэ! — Нил извивался, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но сломанная нога и разница в комплекции не оставляли ему ни единого шанса. — Я скажу ему, что ты помог мне сбежать в прошлый раз!       — Он тебе не поверит.       — Я сделаю так, что поверит, и мы будем в одной лодке, Калеб.       В ответ Нил получил два хороших тычка под ребра. От удара у него перебило дыхание, боль запульсировала глубоко в боку, его едва не вырвало в проклятый мешок, что сделало бы его существование еще более невыносимым, чем сейчас.       — Заткнись и слушай меня, сучонок. Если ты не будешь идти смирно, я врежу тебе по затылку и потащу тебя за сломанную ногу. Не знаю, убьет тебя Мерфи или нет, но ходить нормально после этого ты едва ли когда-то будешь, дорогуша. Ты понял меня?       Нил только задушено кашлянул, что Калеб счел за согласие и швырнул его в кузов грузовика. Они тряслись почти полчаса, а, может, и дольше. Руки Нила затекли, он отчаянно дергал запястьями, боясь, что лишится не только ноги, но и способности нормально шевелить пальцами, если выживет. Кисти онемели и болели от недостатка кровообращения, и Нил дергал стяжки все сильнее. Если он не сбежит сейчас, если не получится сделать хоть что-то, Питер найдет его труп в Сене или не найдет его вовсе.       По рукам потекла кровь, но Нил не обращал внимания, продолжая скользить рукой об руку в попытках вырваться. Когда он думал, что уже близок, грузовик остановился и Калеб затянул стяжки еще туже.       — Фу, все залил кровью. Неужели нельзя было без этих выкрутасов?       Его выволокли наружу, и Нил едва сдержал крик боли, когда неудачно приземлился на сломанную ногу.       — Сними-ка это, она тебе только мешает, — Калеб сорвал с его ноги фиксатор и бросил обратно в грузовик. — И шагай нормально.       — У меня сломаны кости, эта штука помогала мне шагать.       — Тогда ползи. Мне плевать.       Нил шел, спотыкаясь и хромая так сильно, что Калебу приходилось практически тащить его за собой. На улице было не жарко, дул прохладный ветер, несущий с собой запах воды и тины. Они были на реке. Неужели его и правда собираются утопить? Нил попытался остановиться, но колено подогнулось, вызывая ужасную боль, и ему пришлось идти вперед, чувствуя, что он идет на собственную смерть.       — Калеб, ну, зачем ты натянул на него этот мешок? Он от этого только больше брыкается.       Мешок пропал, и Нил попытался проморгаться, но в тусклом свете фонаря на причале все равно было достаточно темно. На воде стоял катер. Мерфи расплачивался с каким-то парнем за его услуги. Нила вытолкали на деревянный причал, и Калеб рукой показал в сторону катера.       — Иди.       — Нет. Мерфи, ты обещал отпустить меня.       — Ну, а мы разве не уплываем?       — Я хочу остаться здесь.       — Боюсь, нет. Тебе придется пойти с нами или сдохнуть прямо сейчас, выбирай, — Мерфи пожал плечами.       — Куда вы плывете?       — Туда, — он неопределенно махнул рукой в сторону вверх по течению.       — Вы возвращаетесь в Америку?       — Ты слишком много болтаешь, Кэффри. Я не люблю болтливых, — Мерфи пихнул его в плечо, заставляя шагнуть вперед.       Стоило им втроем взойти на борт, как катер отчалил и двинулась вверх по течению, мягким плавным ходом. Огни были погашены, катер шел тихо, рассекая волны и ночную темноту.       Нил стоял на палубе, ощущая, как ветер холодит его вспотевшую кожу. Руки горели от боли и онемения в кистях, и он заприметил под ногами ржавый гвоздь. Неудачный шаг, и он повалился на палубу, хватая непослушными пальцами свое спасение, пока матерящийся Калеб поднимал его обратно.       Мерфи усмехнулся, глядя на их возню.       — Знаешь, Кэффри, я человек слова. Ты хотел вернуться к семье, и я обещал, что верну тебя. Но я ведь не обещал, что живым, — Мерфи сделал в его сторону маленький шажок, и Нил почувствовал, как его сердце падает в желудок, пока пальцы отчаянно теребили гвоздем с трудом поддающиеся пластиковые стяжки. — Ты вернешься к Питеру в ящике. Я думаю, он будет очень удивлен, увидев тебя вне своей могилы.       Все не могло так закончиться. Не могло! У Нила всегда был план, всегда был выход. Он не мог так поступить с Питером, заставить его пройти через свою смерть еще раз. Питер не должен был потратить еще десяток лет, гоняясь за таким ублюдком как Мерфи. Но что он мог?       С отчаянным рычанием он просто бросился на Мерфи, надеясь спихнуть его за борт. Калеб не успел ухватить его за руку, а Мерфи не успел посторониться, не ожидая нападения. Они рухнули на палубу, и Нил вцепился окровавленными непослушными пальцами в горло смеющегося Мерфи. Но Калеб отшвырнул его от босса одним легким движением.       Нил не понял, что произошло. Его голова взорвалась адской болью, из глаз брызнули искры, мир закрутился как сумасшедший, и где-то высоко Мерфи заорал:       — Что ты творишь, кретин? Я не хочу, чтобы он умер раньше времени.       От удара все тело Нила сделалось ватным, зрение помутилось или, может, вокруг было так темно, но он вдруг осознал, что лежит на самом краю. На краю палубы…       Из последних сил он перекатился на другой бок и на секунду почувствовал, как летит вниз, а потом ударился о воду.       — Черт возьми! Кретин! Дай мне пистолет!       Ему нужно было нырнуть: нельзя, что бы его увидели. Нил вдохнул воздуха как можно больше и ушел на глубину, с трудом удерживая себя в сознании. С лодки что-то кричали, но звук мотора уходил все дальше и дальше, пока течение относило его в обратную сторону. В темных водах безлунной ночи его было сложно заметить. Черная одежда делала его невидимкой.       Чувствуя, что больше не может терпеть, Нил рванулся на поверхность, отчаянно желая сделать глоток воздуха, но в нос и рот залилась вода. Он поперхнулся, закрутился, полностью потеряв ориентир. Где был верх, где низ? Голова ужасно кружилась, нога болела при каждом движении, его руки все еще были стянуты, а пальцы сжимал гвоздь. Он сделал еще одну отчаянную попытку выплыть хоть куда-то и, наконец, смог вдохнуть.       Нил был где-то посреди реки. Перевернувшись на спину, то и дело уходя головой под воду, он поплыл к берегу. Высокие бетонные блоки у причала не позволяли выбраться, Нил закричал, но его голос разнесся пустым эхом над водой. Из бетона торчал железный штырь, и он стер стяжки об него, освобождая окровавленные онемевшие кисти, продолжая стискивать в руке гвоздь, сам не зная зачем.       — Помогите!       От холода начали неметь пальцы на ногах, его трясло, зуб не попадал на зуб, но далеко за полночь причал был пуст, и ни один прохожий не спешил прогуляться по промышленной зоне реки.       Нил поплыл вдоль берега, заглатывая вонючую воду и отфыркиваясь, хватаясь одной рукой за бетон, а второй загребая воду.       Он должен был сказать Питеру, что он жив. Должен был предупредить его, что Берки в опасности.       Мысли путались, замерзая от холода вместе с Нилом. Он с трудом мог сообразить, откуда плыл и куда, и кто преследовал его. Ведь он сбежал от кого-то, не так ли?       Чувствуя, как ускользает память с каждым вздохом, с каждым гребком, с каждой каплей крови, вытекающей из разбитой головы, он понял, что должен где-то остановиться.       Набережная впереди стала ниже, и Нилу удалось, наконец, уцепиться слабеющими руками за бетон, чтобы вытащить свое тяжелое, мокрое тело из реки. Он должен был встать и пойти куда-то, чтобы найти помощь, полицию, хоть кого-то, кто поможет ему. Но все, что он мог, — лежать, содрогаясь от холода, и понимать, что умирает.       У него в руке все еще был гвоздь, и Нил сжал его, изо всех сил начиная корябать бетон. Даже если он умрет прямо сейчас, полиция найдет его записку и позвонит Питеру, предупредит его, что он в опасности, что он должен спрятать свою семью. Потому что Нил облажался, и когда Мерфи поймет, что картина подделка, он будет очень зол.       Нил выцарапывал каждую букву тщательно, чтобы вода не смыла ее за ночь, чтобы никто не перепутал его надпись ни с чем.       Конечно, они не перепутают…       Он просто не рассчитал свои силы.       Вместо четырех слов ему хватило энергии только на одно, прежде чем он провалился во тьму, а очнулся уже в новой жизни.