Фотоальбом Монстра

Он проснулся рано. Окружающая обстановка не вызвала беспокойства. Сначала органы чувств сказали ему, что всё в порядке, затем слух распознал все шорохи и звуки как «свои». Он открыл глаза. В квартире никого. В спальне темно и тихо. На соседней подушке, разметав руки в стороны, спал Миша. Сергей улыбнулся краешком губ. Голова Миши запрокинулась назад, рот был приоткрыт. Миша не храпел, но похрапывал, и этот звук вызывал в Сергее ответное мурлыканье. Когда всё стало таким уютным? Как он смог добиться его? Сергей обхватил Мишину кисть и поднёс к лицу. Запах вскружил голову. С их первой встречи и до сих пор. Запах человека, запах этого мужчины, его запах. Сергей коснулся запястья губами. Тепло растекалось по телу, заставляя мысли затухать углями под дождём. Язык скользнул по желанной коже и привнёс в гамму чувств вкус. Сергей не смог сдержаться: приоткрыл рот и коснулся запястья Миши зубами. Как же зудели дёсны от желания впиться клыками и ощутить на губах этот прекрасный вкус крови. Ему пришлось зажмуриться, чтобы успокоить бившуюся внутри жажду. Клыки заскользили по коже, пока не упёрлись в тонкую линию шрама. Его шрам, его след в Мишиной жизни – шрам поперёк судьбы. Сергею не нужно было открывать глаза, чтобы увидеть его. Бледная полоска чуть выступающей кожи сама встала перед внутренним взором. Он изучал её сотни раз и при необходимости мог легко вспомнить и воспроизвести любой её изгиб. Язык заскользил поверх шрама, словно пытаясь зализать его, заставить его исчезнуть. Он просит прощения. Он виноват. Он причинил своему мужчине боль. Сергей остановил язык на краю шрама, губами прошагал до сгиба локтя и вдохнул усилившийся запах тела. Нарастающее внутри напряжение ухнуло вниз. Сергей положил ладонь на кровать и начал двигать в сторону своего мужчины. По простыне и под одеяло. Тепло, почти жар окутало руку. Первое прикосновение. Сергей вздрогнул, открыл глаза и посмотрел на Мишу. Тот по-прежнему спал. Он оторвал ладонь от простыни и, касаясь Миши кончиками пальцев, поднял выше. Тепло, которое они впитывали, доходило до самого сердца. Сергей почувствовал, как начинает распаляться. Его ласки стали активнее. Миша выгнулся, потянувшись грудью вверх, и шумно, со стоном выдохнул. Его рука опустилась вниз и поправила бугорок под одеялом. Взгляд Сергея остановился на этом бугорке. Кончики пальцев окружили сосок на груди и легонько сжали. Бугорок заметно шевельнулся. Сергей улыбнулся: если не приглашение, то что? Он залез под одеяло, обхватил Мишины ноги, фиксируя их, поймал губами горячий пульсирующий член, всосал в рот, чувствуя, как напрягся в его руках Миша, и принялся массировать чуткую плоть языком. Сергей не заметил, когда начал довольно урчать. Разбудить Мишу он не боялся, но тот так и не проснулся. Перед тем, как кончить, Миша обхватил его голову обеими руками и прижал к промежности, толкаясь бёдрами вверх. Член напрягся, передавая пульсацию вен напрямую в нутро, семя выплеснулось, и всё прекратилось. Миша со стоном осел на кровать. Сергей переждал пару последних сокращений и выпустил член изо рта. Одеяло приподнялось. Миша зыркнул на него одним заспанным глазом, что-то неразборчиво прогундосил и махнул головой, указывая приблизится. Сергей послушно перелёг, нависая над любимым телом. – Доброе утро! – шепнул он. Миша повернул голову, ориентируясь на звук, – глаза он не откроет до самого обеда, засоня, – обхватил Сергея руками, притянул к себе и поцеловал. Их языки сплелись, словно змеи, а в голове набатом застучала кровь. Но не успел Сергей перейти к активным действиям, разворачивая утренний поцелуй в нечто большее, как Миша опрокинул его на бок и спихнул с кровати. Вслед за ним была отправлена словесная белиберда, похожая на заковыристое проклятье из трёх слов, смешанных воедино: «утро», «рано» и «пшёлвон». Сергей встал, накрыл Мишу одеялом, поцеловал …и пошёл вон. Он не обернулся, лишь бросил мимолётный взгляд почти скрывшись за дверью. Его любимый мужчина тихо спал на его кровати в его спальне в его квартире. В его жизни.