Долгая дорога

Марк в действительности оказался вполне самостоятельным. Мне приходилось только готовить, мыть посуду, помогать ему переодеваться и пересаживаться на кровать. В остальном он справлялся сам. Свой недостаток он восполнял физическими упражнениями на верхнюю часть тела, тягая небольшие увесистые гантели. Не то чтобы он выглядел, как бодибилдер, но результаты были вполне заметны. Красивый рельеф мышц без вздувшихся вен, идеальная грудь, хороший живот. Я выгляжу так же, если не хуже, трижды в неделю посещая полноценные тренировки в зале. Когда я увидел как он занимается, мне захотелось помочь, подсказать парочку хороших упражнений, но я решил оставить это до лучших времен. Пока же Марк неохотно шел на контакт и молчал всю первую половину дня, односложно отвечая на мои редкие вопросы. — Будешь завтракать? — Да. — Любишь овощи? — Не очень. — Что ты читаешь? — Книгу. — Остряк. -… Ближе к вечеру он оживился. Наши разговоры разнообразились до: — Ты в туалет? — Нет, в Нарнию. — Помочь? — Поссать за меня сходишь? Но и это было прогрессом. Окончательно он разговорился только к концу дня. Зайдя в комнату, чтобы позвать его на ужин, я случайно наткнулся на старую фотографию Людмилы Семёновны и обомлел. Если бы в юности я встретил такую девушку, а не того отморозка, который вскружил мне голову и заставил свернуть на кривую дорожку, все сложилось бы иначе. Я вздохнул и взял рамку в руки. — Красивая у тебя мама. Марк отвлекся от чтения и кивнул. — Вы совсем не похожи. — Ну да, я не такой красавчик. — Да я не это имел ввиду. Внешне совсем не похожи. А ты молодец — так выглядеть будучи… — я осекся, сообразив, какую сморозил глупость. — Будучи кем? — спросил Марк. — Инвалидом? Ну да, не скис, как некоторые, и суицидничать не пытаюсь. Живу, как видишь. Я выматерился сам на себя, но раз мы уже пришли к этой теме, решил не сдавать назад. — И давно ты так? — спросил я, кивая на кресло. — Четыре года, — Марк развел руками, изображая безысходность, и, предвосхищая мой следующий вопрос, добавил: — Привык уже. Иногда кажется, всю жизнь на колесах передвигаюсь. Я поставил рамку на место и сел на край кровати рядом с коляской. — Как так получилось? — С дерева упал. Да не смотри ты на меня так! Высота была большая, приземление неудачное — перелом позвоночника, месяц в больнице, а потом — вот это… — он постучал ладонями по высоким колесам. — Зачем ты вообще туда полез? — недоумевал я. — За котенком, — Марк смущенно потер переносицу. — Мы с Катей гуляли. Тишка увидел собаку, вырвался у нее из рук и забрался на дерево, ну я и решил погеройствовать. Дурак. Я не смог сдержать улыбку. — Понравиться хотел? Он кивнул и чуть покраснел. — И как, получилось? — Нет. Она ко мне в больницу приходила, подарила книгу на день рождения, а потом пропала. Родители решили переехать в другое место, потому что устали от слухов. Ну, знаешь, вроде того, что я ради Катьки за этим котом полез и покалечился. Марк замолчал. Я взял у него из рук книгу, закрыл и прочитал название на обложке: «Хрупкие вещи»*. — Фантастику любишь? Марк снова кивнул. — Я тоже. Хочешь, могу принести что-нибудь почитать? — Хочу, — улыбнулся он. — Завтра. Напомни только, а то я за себя не ручаюсь, — сказал я, вставая с кровати. — Ужинать будешь, Ромео? *** К одиннадцати вечера я засобирался домой. — Ты точно справишься один? — спросил я, проверяя карманы на наличие ключей от своей квартиры. — Да, только помоги мне пересесть. Я, конечно, и сам могу, но это долго, а я спать хочу, — в подтверждение своих слов Марк сладко зевнул и потер глаза. Я подкатил кресло к самому краю кровати, опустил подлокотник и, подхватив его под руки и под колени, одним движением перенес на кровать. — Я приду утром. У тебя есть сотовый? — Да. В верхнем ящике стола. Я достал старенькую раскладушку, вбил в телефонную книгу свой номер, сделал себе дозвон и протянул его Марку. — Пусть будет рядом, ладно? — Хорошо. Только не вздумай позвонить мне среди ночи. *** Утром, перед тем как поехать к Марку, я отправился в офис. Учеба учебой, а в двадцать три года обеспечивать себя приходится самостоятельно. С первого курса я подрабатывал менеджером в салоне сотовой связи, на пятом перебрался в контору интернет-провайдера, да там и остался. За год я не успел сходить в отпуск, так что имел на него полное право и собирался воспользоваться им сейчас. Однако, отпускать меня просто так никто не собирался. Пришлось скандалить. Кое-как выбив себе полмесяца бесплатного, я окончательно переквалифицировался в няньку и на неделю вышел за рамки своей привычной жизни. Мы с Марком сидели за столом, лениво ковыряя вилками творожную запеканку с ягодным джемом, и молчали. Видимо, не проснулись еще толком. Во дворе кричали дети, мяукали кошки, гремели колеса дворничьей тележки, и все эти звуки сливались в один буднично-уличный гам. — Шумно, да? — спросил я, намереваясь закрыть окно. — Нет. Мне нравится. Марк улыбнулся и задумчиво провел подушечкой пальца по ободку кружки. И тут меня осенило. — Слушай, а давно ты в последний раз из дома выходил? Мысленно я уже представил, как именно стоит транспортировать его от дверей квартиры до улицы и обратно. Марк пожал плечами. — Недели две назад, а что? — А то, что мы идем гулять. — Серьезно? — он просиял, как ребенок, которого отправили в магазин и разрешили купить мороженое на сдачу, и моё самолюбие довольно заурчало. — Серьезнее некуда. Как позавтракаешь, будем собираться. До первого этажа нас доставил лифт, а вот дальше дела обстояли немного сложнее. Пришлось усадить его на скамейку, спустить со ступенек коляску, вернуть в нее Марка и только потом идти дальше. Набросав в голове маршрут так, чтобы прогулка была не скучной, я направился в сторону парка, толкая перед собой коляску. Марк оборачивался на всё, словно не две недели, а два года не выходил за пределы квартиры, делился впечатлениями, заваливал меня вопросами. Меня это удивляло и умиляло одновременно — вроде бы взрослый человек, а ведет себя как мальчишка. Мы прогулялись по мосту над искусственным прудом, вечно осаждаемому парочками, перечитывая имена на замках, которые они цепляют к перилам, покормили уток. Съездили на экскурсию к самой большой в городе высотке — её обещали сделать не ниже восьмидесяти этажей и открыть на крыше смотровую площадку — и повернули обратно. По дороге домой заехали в «Макдак», чтобы не тратить время на приготовление ужина, и купили на барахолке диск с фильмами. Несмотря на то, что промотались мы практически весь день, Марк хотел погулять еще, но на небе угрожающе сгустились чернильные тучи, и нам пришлось вернуться, чтобы не попасть под дождь. Нам повезло. Он хлынул как раз тогда, когда мы оказались около подъезда. Пока я поочередно поднимал на ступеньки коляску и Марка, нас самую малость намочило, но в целом мы вернулись домой относительно сухими и довольными. Поздний ужин фаст-фудом закончился в двенадцатом часу — самое время пойти домой. Я убрал со стола стаканы из-под колы, собрал мусор в пакет и посмотрел на часы. — Умывайся и пойдем спать, — сказал я Марку, стирая кончиком салфетки каплю сырного соуса с его подбородка. — А ты? — спросил он, отбирая у меня салфетку. — Я домой. — Там же дождь. — Вызову такси. Марк нахмурился. — Тебе обязательно уходить? — Да, мне правда пора. — А если я скажу маме, что ты никудышная сиделка и обижал меня всю неделю? Я деланно удивился: — Будешь меня шантажировать? — Я не буду, — он улыбнулся. — Я уже это делаю. Решено было смотреть фильм. Перечитав все двенадцать аннотаций на боксе для диска, приобретенного нами во время прогулки, выбрали тот, что был с самым интригующим описанием. Два часа спустя в копилку моих знаний о Марке прибавилось еще одно — он крайне требователен к кинематографу. — Я запомню это как худший бред фаталистов, — позёвывая, заключил он. — Не веришь в судьбу? — спросил я, убирая диск обратно в коробку. — Нет, это же глупо. Получается, я должен был оказаться в инвалидном кресле рано или поздно, и, раз всё зависит от какого-то мифического предписания, а не от моих усилий, не стоит и пытаться что-то изменить. — Почему не стоит? Может быть, именно это тебе суждено — преодолеть испытание. — Ты безнадежен, — улыбнулся Марк и, прикрыв ладонью рот, зевнул несколько раз подряд. — Наверное, — ответил я, вдруг вспомнив, чей он сын. Едва ли мне удастся переспорить его когда-нибудь. — Вот теперь точно пора умываться и спать. Дождавшись Марка из ванной, я помог ему перебраться на кровать. — Можешь лечь в гостиной на диване или в маминой комнате, там есть кровать, — сказал он, натягивая на себя спальную майку в рубчик вместо дневной футболки. Я обещал как-нибудь разобраться, укрыл его пледом, пожелал хороших снов и вышел из комнаты. Спальню Людмилы Семёновны я выбрал только потому, что из комнаты Марка до нее было ближе. Включив светильник на стене, я неторопливо прошел вглубь комнаты, изучая скромный интерьер. Кровать, комод, стоящий на нем ноутбук, высокая лампа у изголовья и несколько семейных фотографий в простых деревянных рамках. Минимализм в чистом виде. Единственное, что привлекло моё внимание — большой книжный шкаф, на верхних полках которого громоздились философские труды и классика. Нижние были заставлены книгами по эзотерике, народной медицине, тибетской и буддийской гимнастике и прочей ерундой, на которую уповала Людмила Семёновна, ожидая, что Марк когда-нибудь снова начнет ходить. Мне стало тоскливо. Я и раньше не мог спокойно пройти мимо людей, жизнь которых искалечена волей случая, чьими-то ошибками или банальной неосторожностью. Любая бабушка, стоящая в переходе с протянутой рукой, любой беспризорник, ворующий в супермаркете булочки, слепой музыкант на Арбате, ветеран в обносках, которому не уступают место в автобусе — вызывают у меня чувство, сродни хорошему удару в поддых. Когда ни вдохнуть, ни выдохнуть, и глаза щиплет от подступающих слез. За Марка и вовсе было обидно до зубовного скрежета. Поглощенный этими мыслями, я лег на кровать и уставился в потолок. Тени деревьев за окном лениво раскачивались на белом. Их чёрные силуэты будто пытались дотянуться до края комнаты, но не могли — ветер оказался слишком слабым. Я долго смотрел на беспомощные тени, и себя тоже чувствовал беспомощным. В тот момент мне больше всего хотелось сделать что-нибудь, чтобы помочь Марку. Хотелось верить — если постараться и приложить максимум усилий, чудо произойдет. Он сможет больше улыбаться, сможет сам гулять по городу, возможно, за руку с хорошенькой девчонкой, найдет работу, заведет семью и проживет нормальную полноценную жизнь. Такую, какую и должен был. Проворочавшись с боку на бок около часа, я не выдержал и решил позвонить отцу. Он, конечно, не господь-бог, а простой врач, но выход из ситуации найти мог. По крайней мере, я надеялся на это, слушая длинные гудки. Трубку взяла Инна — его новая жена — и сказала, что не станет его будить, но я настоял. Минуту спустя на том конце раздался мужской голос. Такой родной, но далекий, что у меня кольнуло в груди. — Что-то случилось? — сонно спросил отец. — Нет. То есть да, случилось, но не со мной, — я услышал его облегченный вздох, и от этого стало еще паршивее. — Пап, скажи как врач: просидев в инвалидном кресле четыре года, можно снова начать ходить? — Мить, я лор, а не хирург. — Ну ты же учился в институте, неужели даже предположить не можешь? — Мне необходимо знать хотя бы причину. — Перелом позвоночника. Трубка напряженно замолчала. — Пап? — Я не могу делать прогнозы, не зная причин и текущего состояния пациента. — Отец вздохнул. — Возьми среднестатистический случай. Это реально? — Не могу утверждать, но нет, Митя, вряд ли. — Ясно, — я потер ладонью зачесавшиеся глаза. — Спокойной ночи. Разговаривать дальше не хотелось. Я сбросил вызов и отключил телефон, зная, что он сейчас перезвонит. Убрал сотовый в карман и забрался с головой под подушку. Хотелось скорее заснуть и не думать о всех этих людях, каждый день встречающихся мне на улицах города. Ведь я все равно ничем не могу помочь никому из них. Ни ветерану, ни бабуле, ни музыканту. Ни Марку.