Пока я ищу брата - я не виновата

— А ведь я спрашивала, — произнесла Тельфи, подчёркнуто внимательно изучая свои ногти. — Спрашивала, один ты такой или нет. Ты сказал, что один. Альбедо провёл на холсте очередную линию, завершая набросок её лица — она была уверена, что выглядит высокомерно и равнодушно, но на рисунке выглядела скорее холодной и задумчивой. Подумав, Альбедо принялся набрасывать на её макушке корону.   — Только рискни, — тем же спокойным голосом прокомментировала это действие Тельфи, и едва заметные линии короны были тут же стёрты. Последовал негромкий вздох, выражавший у Альбедо что-то вроде крайней степени раздражения, потом тихий звук заточки карандаша, затем — скрип стола о который опёрлись руками.  — Я не знаю кто это и откуда он мог появиться. Возможно, какой-то обман зрения? Хорошо наложенный грим или магия? — Альбедо обернулся на неё, выглядя… немного потрёпанным. Человечность сидела на нём как идеальный костюм, и никто не мог бы сейчас распознать в нём гомункула. Либо он и правда каким-то образом развивался, либо Тельфи отвыкла от него за время путешествия по Инадзуме. — Сила, спящая в Хребте, может вызывать у людей сильные галлюцинации, как мы уже не раз убеждались, и способна усиливать любые заклинания и мутации. Без тщательного изучения этого… двойника, я не смогу дать предварительное заключение.  — А вы не думали что-то сделать с этой силой в Хребте? — Тельфи вычистила несуществующую грязь из-под ногтя на безымянном пальце. — Запереть? Уничтожить? Ослабить?  — Это колыбель жизни, второй которой может в мире не существовать, — ожидаемо возмутился Альбедо, вскинув на неё поражённый взгляд. Варварское предложение кажется задело его не хуже хорошо поставленного удара в солнечное сплетение. — Нельзя просто уничтожать то, вы мы не понимаем.  — Да, я уже заметила, что вы в Тейвате очень бережливые, — кивнула Тельфи. — Хотя после хранения в пещере без присмотра куклы с силами Архонта я уже ничему не удивляюсь. Альбедо удивлённо вскинул голову.  — О чём ты?  — Тебя не касается. И будем стараться, чтобы не коснулось, — Тельфи отлепилась от стены, проходя вглубь лагеря. Здесь всё осталось по-прежнему, как она и запомнила полгода назад — та же алхимическая печка на каменистом полу, разноцветные склянки по всем стеллажам, стопки промёрзшей бумаги, нехитрая постель из шкур и одеял в углу. Она ни разу не видела, чтобы Альбедо на ней спал… впрочем, не то чтобы она часто здесь бывала. Так, проверяла периодически, когда ей начинало казаться, что Альбедо начал ехать крышей, но алхимик всегда оказывался в здравом уме. Это даже бесило — не могла же она ошибиться в своих подозрениях! После Индазумы, правда, бесить перестало, как и многое другое.  — Как ты поняла, что он… не я? — Альбедо следил за ней спокойным дружелюбным взглядом, словно она никогда его не била и не оскорбляла. Хотя «противоестественная жизни тварь» — это определение гомункулов, а не оскорбление! Но все по-разному подходят к терминологии. — Эола и Эмбер не заметили разницы, пока он не напал на них. Тельфи бездумно заглянула в блокнот с набросками: Кли, Розария, главный собор, профиль Джинн, куча хилличурлов и животных, глупый овал с нарисованной справа глазной повязкой — интересно, чем Кайя допёк Альбедо до такого портрета?  — Ты передо мной не откровенничаешь, — она поправила одну из колб, стоящих опасно близко к краю стола. Альбедо приоткрыл было рот, но Тельфи мотнула головой. — И слава Архонтам! Я не в претензии. Однако, когда ты начал рассуждать о том, что люди отбирают вещи и отбрасывают ненужное, очень многозначительно глядя то на свои руки, то на меня, я сразу поняла, что тут два варианта: либо ты в пещере головой сильно приложился, либо это не ты. Альбедо рассмеялся.  — Вообще-то я пыталась тебя оскорбить, — вздохнула Тельфи. — Итак, что мы будем делать? Альбедо уставился на неё ещё более поражённым взглядом, чем ранее. Его красивое лицо стало совсем невинными, как будто он и без этого не выглядел как безгрешный святоша, меланхолично созерцающий природу и говорящий, как принц из романа. Интересно, его мастер долго корпела над огромными глазами и высоким лбом или просто скрещивала одно с другим до победного конца? В любом случае много времени потратила, почти что можно уважать.  — Мы? — наконец смог сформулировать вопрос Альбедо. Это грозило затянуться.  — Бедный Альбедо, — запричитала Паймон, когда пещера с лагерем осталась далеко за спиной, а они остановились на плато выше, разжигая факел. — Он совсем не ожидал нашей поддержки! Паймон думает, что это от того, что он слишком часто торчит в одиночестве в этом жутеньком холодном месте! Надо обязательно почаще его навещать. Тельфи оставила эти умозаключения без комментариев, медленно бредя по заваленной снегом тропе. Полуразрушенная башня была хорошим наблюдательным пунктом, и если бы она хотела следить за Альбедо — а без тщательной слежки невозможно так хорошо скопировать человека, — следила бы именно отсюда. Поначалу белое полотно казалось нетронутым, но стоило присмотреться, и из спрятанного от ветра закутка между каменной стеной и зубцом шла неровная дорожка из округлых отметен. Определить размер подошвы по ним было невозможно, но это и не требовалось.  — Ха, мы настоящие сыщики! — восхищённо зашипела Ппймон, уходя на ультразвук, и с удобством устроилась в капюшоне её куртки, как всегда одолженной у Беннета. Он сам сейчас щеголял в компании Эолы и Эмбер в новенькой, которую настояла купить Тельфи, мудро распоряжаясь деньгами, отчисленными Сангономией за помощь сопротивлению и Сарой — в качестве компенсации морального ущерба. Ей же слишком прикипела к сердцу эта, тысячу раз залатанная и пахнущая дешёвым мылом и гарью. Чем дольше они шли, тем сильнее кусал за щёки мороз, и Паймон надоело мёрзнуть. Щипнув Тельфи за край уха, мол, я всё, она исчезла в облачке искорок, и Тельфи с удовольствием натянула капюшон на голову. Шее сразу стало теплее. Следы то терялись, то снова находились, но после того, как она выслеживала кайраги под проливным дождём, это казалось детской забавой. К тому же вокруг не били молнии, а в голове не звучал шёпот Татаригами, так прекрасно ложащийся на собственные страхи, поэтому Тельфи искренне наслаждалась прогулкой от одной тепловой свечи до другой и даже побегала за феей, отыскивая ей домик. Дорожка из полузасыпанных снегом отметин спустилась по склону к одной из главных дорог, где стояли палатки Фатуи. Кем бы ни был двойник Альбедо, он точно не имел никакой связи со снежанами, потому что его следы обходили их по настороженно-широкой дуге. Что ж, хоть где-то можно обойтись без сдержанных проклятий Скарамушу, Царице и, за компанию, Тарталье, как последнему знакомому и живому Предвестнику. Интересно, что он делает в Инадзуме после того, как они вышли из зачарованного додзё? Действительно ли он всё ещё живой? Тельфи остановилась под одной из елей, когда колени начали болеть: тело так и не оправилось после последней битвы. Нет, разумеется она о ней не жалела — та победа стоила всей морской воды, оказавшейся в её лёгких, и всех кошмарных дней реабилитации, когда единственной едой была только разваренная до состояния каши рыба, которую ей приносили заботливые рыбаки. Просто за всё приходится платить. Она глянула на правую ладонь, с которой наконец-то полностью сошли шрамы от оплавившейся рукояти меча, и пальцы едва заметно дрогнули от слабой судороги, заставляя рефлекторно встряхнуть рукой, чтобы избавиться от назойливого ощущения. Спасибо Венти, что положил столько сил на её лечение. Без него восстановление бы совсем затянулось. Теперь пришлось трясти не рукой, а головой, чтобы избавиться от смущающих воспоминаний о методах этого самого лечения. Гоня от себя лишние фантазии, Тельфи вышла на подгорную дорогу, ведущую к огромной пещере. Она уже не раз здесь бывала, особенно когда пыталась воссоздать копьё по старому чертежу. Тогда дурман крови Дурина настойчиво лез в голову, путая мысли и пробуждая самые низменные желания: хотелось вцепиться в чью-то мягкую тёплую плоть и добраться до самого сердца, с упоением сжимая его в зубах. Или взорвать Мондштадт, любуясь как парят на ветру разноцветные обугленные флаги. Или сжечь дерево Венессы, танцуя под его пылающими ветвями. Извращённая бешенная любовь… Её силе оставалось только завидовать. В пещере, как и на полуразрушенной башне, на первый взгляд давно никого не было, но рядом с тёплым сердцем Дурина лежал чистый и поразительно удобный чтобы на нём сидеть булыжник, по счастливой случайности прислонённый к высокому валуну, на который так и хотелось опереться спиной. Оба камня были нагреты силой проклятой крови, и когда Тельфи осторожно опустилась на них, то могла бы спутать с мостовой Мондштадта. Гигантское сердце теперь было точно перед ней, но сейчас дурман не так давил на разум. Видимо после Инадзумы планка слегка повысилась. Теперь вместо вызывающего тошноту безумия это больше напоминало тоску и зависть, когда ты видишь чужое счастье и руки сами тянутся к мечу. От этого хотелось плакать, а не биться головой о стену. Тельфи откинулась на валун, располагалась как в кресле, и скрестила руки на груди, задумчиво глядя на алые прожилки и полупрозрачную кожу, под которой пульсировала магическая лимфа. Это зрелище всегда её успокаивало, как успокаивает горящий огонь или спящий ребёнок. Тихо и медленно падал снег, размеренно и нежно билось сердце мёртвого дракона, где-то очень далеко перекликнулись постовые Фатуи… Тельфи открыла глаза высоко в небе. Ветер хлестал тело и свистел в крыльях, которыми она закрывала солнце. Воспалённого-багрового цвета, медленно перетекающие в чёрное тело, как перетекает гангрена в омертвевшую плоть, они окрашивали золотистые лучи в богатый алый цвет. Она не могла налюбоваться на это зрелище, чувствуя ужас и восторг одновременно. Под ней проносилась зелёная земля, почему-то покрывающая клубами тёмных миазмов, к вою ветра примешивался визг чудовищ, которых она едва могла рассмотреть далеко внизу, впереди сиял прекрасный город, а над его шпилями парило самое прекрасное существо на свете. Его переливающаяся чешуя наверняка так приятна на вкус, если лизнуть её языком, а разноцветные крылья кажутся такими маленькими, что так и хочется накрыть их своими, чтобы никто не сломал. Интересно, каким видит её… его это благословенное создание? Получится ли урвать его благосклонность? Показать те уровни неба, на которые не могут его поднять столь красивые крылья, но не идущие в сравнение с её… его собственными? Или может они смогут свить гнездо на заснеженной горе, сияющей как бриллиант, и она… он будет греть этого неизвестного, но уже так любимого дракона своим необъятным сердцем? Рядом с лазурным возлюбленным парил элементаль — хрупкая фигурка, одетая в белое. Его крылья были уж совсем смешными, но тоже такими красивыми, так бы и причесать их когтями — пёрышко к пёрышку, нежно-нежно. «Нет, — прошептала Тельфи, окутанная алым маревом влюблённости. — Не надо…» Прекрасные существа приближались, и всё в ней сжалось от смущения — вдруг они не сочтут её… его красивым? Но ведь красота — это не всё! Они смогут быть вместе, смогут плясать в небесах над городом с красными крышами и лентами флагов! «Стой!..» — завопила она.  — Идиот! — разнеслось по пещере, и Тельфи открыла глаза, глядя на бьющееся сердце перед собой. Собственное в груди билось гораздо быстрее, пришлось сделать пару глубоких вдохов. Сон налетел так неожиданно и казался таким реальным, что, пожалуй, его следовало отнести даже ко снам, а к галлюцинациям. Вот она дура-то, расслабилась, хорошо, что не отключилась на морозе. Неожиданно позади раздались шаги, и Тельфи юркнула за валун, кляня себя последними словами за неосмотрительность. Похоже Фатуи услышали её крик, многократно усиленный эхом. Убить-то она их убьёт, если не отступят, но вряд ли Джинн обрадуется новому столкновению со снежанами, да и умрут они по совершенно глупой и бесславной причине…  — Тельфи? Тельфи замерла, с лёгким страхом глядя переде собой — она узнала голос, но не узнала шаги. Альбедо всегда ходил так, будто танцует, и так тихо, словно вес для него был очередной обязанностью для нормального функционирования, как моргание и дыхание. Этот же выглядел как он, говорил, как он, но ходил как дикий кот, и каждый звук его шагов был словно украден по его недосмотру.  — Я услышал твой крик и встревожился. Ты в порядке? — этот не-Альбедо остановился, внимательно оглядывая пещеру, но интуиция шепнула Тельфи, что он ищет не врагов. Он ищет свидетелей.  — Да, просто задремала и чуть не упала с камня, — она развоплотила меч, выходя из-за валуна, и раздражённо нахмурилась. — Что ты тут делаешь? Если вздумал следить за мной, то можешь случайно сломать себе ногу на каком-то уступе. Так, просто предупреждаю. Не-Альбедо тихо вздохнул. Очень по-альбедовски. Бездна раздери этого гомункула, она столько за ним следила, что уже знала, как свои пять пальцев. Ну, может не прямо всего-всего, но базовые эмоции уж точно.  — Я увидел, что твои следы ведут не к лагерю, а к палаткам Фатуи. Подумал, что ты могла заблудиться в метели и спутать ориентиры. Тельфи хмыкнула, не удостоив его ответом. Вместо этого она уставилась на него, ища отличия — что-то мозолило ей глаза, но она никак не могла понять — что. Наконец взгляд сам остановился на его беззащитном горле: в вырезе воротника была только чистая белая кожа. Спасибо за опознавательный знак. Не спасибо, что ей так быстро придётся со всем этим разбираться, когда ещё даже не ясно, что происходит.  — Позволишь узнать, что привело тебя сюда? — не-Альбедо приблизился своим кошачьим шагом. Тельфи и забыла, что раньше, до Венти, выбирала себе мужчин, которые ходили только так. — Искала моего двойника? Признаться, я и сам подумал, что кто-то мог позаимствовать силу Дурина для создания этого… чем бы оно ни было. Он даже паузы делал по-альбедовски, но сейчас, когда между ними оставалось несколько шагов, Тельфи увидела ещё одно различие — взгляд. У Альбедо он был меланхоличный и всегда чуть-чуть на что-то надеющийся: на хороший исход эксперимента, на интересную головоломку, на нечаянный визит друзей. У этого он был высокомерный и одинокий. У него был взгляд Итера.  — Сердце в полном порядке, — чтобы задержать двойника подольше, поддержала разговор Тельфи. — Я не заметила на нём никаких следов надрезов или уколов. Не-Альбедо кивнул, миновав её и ласково коснувшись бьющейся плоти.   — Я рад, — тихо произнёс он. — Люди часто не ценят то, что видят, и использую бездумно и без остатка, либо же выбрасывая от того, что не смогли понять истинной ценности. Тельфи терпеть не могла, когда её использовали как сборник для философских цитат пораненные кем-то мальчики.  — Глубокомысленно, — буркнула она. — А теперь постарайся не попадаться мне на глаза. Сам разбирайся со своим двойником. Я просто проверила Дурина, пока у нас повсюду твои копии не начали лазить. Если я недостаточно грубо отказалась с тобой работать, это не значит, что ты теперь можешь надоедать мне с попытками примирения.  — Жаль, — сообщил сердцу не-Альбедо, не отрывая от него руки. — Я думал, что твой опыт поможет скорее обезопасить Мондштадт.  — Ничто так не обезопасит Мондштадт, чем твоё падение с горы, — без особого запала откликнулась Тельфи, быстро выходя из пещеры словно бы в бешенстве. Итак, итоги: двойник не подслушивал их с Альбедо разговор в пещере, иначе знал бы, что она потратила почти двадцать минут, чтобы привести в себя потерявшего от её дружелюбия связь с реальностью гомункула. Значит он не сидит круглосуточно возле лагеря. Значит должен где-то жить. Подходящих место было немного: главную дорогу постоянно патрулировали Фатуи, у моста сновали Похитители Сокровищ, а с другой стороны постоянно дежурили рыцари из Ордо. Оставался только Пик Виндагнир, где можно было разбить лагерь возле телепорта, а в сильную бурю спрятаться в первых залах самого подземелья. Не говоря о том, какой шикарный наблюдательный пункт получался из Шипа Стужи.  — О да, Паймон, мы сыщики, — пробурчала Тельфи.  — Звала? — тут же появилась сияющая Паймон, и потребовалось время, чтобы без подозрений запихнуть её обратно. На вершине горы было безлюдно, и Тельфи порадовалась, что видимо успела первой. Скорее всего двойник отправился проверять Альбедо, когда понял, что она вне его досягаемости: его слишком внимательный и настороженный взгляд не давал ей покоя, таким взглядом не ищут врагов рядом с друзьями, таким взглядом изучают потенциальное место преступления. Спустя несколько минут поисков, которые свелись к ползанью по камням практически на животе, удалось найти несколько отчётливых свежих царапин по земле, словно кто-то здесь боролся или что-то тащил. Царапины вели не к Пику — значит не Орден Бездны развлекался, — а чуть дальше, огибали старую лестницу и остановились у скромного лагеря. Видавшая виды палатка, накрытая сверху лапником, восстановленная тепловая свеча, чёрный след от кострища и несколько разлетевшихся рисунков, выполненных углём. Тельфи подобрала листы — Альбедо, Альбедо, Альбедо, везде Альбедо, во всех ракурсах и позах. Её даже дрожь пробрала. Некоторые рисунки отличались исполнением — кто-то явно учился рисовать, повторяя за изображениями наставника. Неожиданно вспомнились разрозненные дневниковые записи, похороненные под корнями в Дремлющем саду: «она выбросила меня за слёзы, словно сама не умела плакать. Может, если бы я тоже разучился, если бы стал её копией, может во мне был бы смысл…» Раздался шорох. Во мгновение ока выхватив меч, Тельфи развернулась на каблуках, направляя острие на замершего у подножия лестницы Альбедо.  — Вернулся домой? — спросила она. — Добро пожаловать?   — Спасибо? — произнёс этот двойник, и он опять звучал не так как надо! Вернее, даже не так как прошлый! Сколько же их тут наплодилось?! Тельфи зло цокнула языком.  — Что ты задумал? И давай побыстрее — холодно. Второй не-Альбедо — может им порядковые номера давать? — странно улыбнулся и наклонил голову вперёд, исподлобья глядя на неё. Это была незнакомая и невхарактерная эмоция, видимо, этот экземпляр был ещё в процессе обучения. Двойник стал приближаться, его движения были острыми и дёрганными, словно он привык действовать меньшим количеством конечностей. Неожиданно он разом потерял всю свою неловкость и бросился на неё, выхватывая из воздуха ледяной меч. Тельфи легко отразила удар, выворачивая гарду так, так что зафиксировать руку противника и рассмотреть оружие — да это же просто сосулька, только твёрдая и замысловатой формы! Она замахнулась свободной рукой и неизящно, но действенно врезала двойнику в нос. Хруста не последовало. Сраные гомункулы! Не-Альбедо отскочил, тряхнув головой. Ему на губы всё-таки потекла кровь, но странного цвета, ярко-розового, как узоры на Осквернённом Желании. Видимо, магия Дурина на всём ставила свою собственническую печать. Оскалившись, двойник снова бросился вперёд, но Тельфи просто пропустила его мимо себя, уйдя из-под удара полуоборотом, подставила следом подножку, а когда стройное тело рухнуло на снег, вскинула ногу в поперечном шпагате и со всего размаха опустила окованный каблук на копчик. Завопил не-Альбедо очень альбедовским голосом. Не дожидаясь, пока противник придёт в себя, Тельфи пинком развернула его на спину и оседлала бёдра, для проформы съездив ещё пару раз по лицу, и для закрепления воспитательного процесса завела руку назад и как следует шуранула ему кулаком между ног. Двойник почему-то просто заскулил — ему определённо было больно, но совсем не так, как больно мужчине, получившему по яйцам. Озадаченно нахмурившись, Тельфи повторила процедуру — тот же эффект.  — Ты что, совсем дефектный? — протянула она, и не-Альбедо, закрывавший окровавленное лицо скрещенными руками, глянул из-за локтей заплаканными глазами.   — Я хороший. Стало противно. Бить детей всегда было неловко, даже если они были искусственными.  — Если будешь отвечать на мои вопросы, то больше не буду бить, — сразу перешла на взрослый увещевательный тон Тельфи. Благодаря Тёдзи, у неё было достаточно практики, чтобы вспомнить, как общаться с детьми, но то, что теперь ей пригодилось это для какого-то гомункула… Тейват воистину уникальное место! — Давай, покажи, что там с лицом. Она настойчиво потянула двойника за запястья, заставляя опустить руки. Это конечно было необязательно — она рассчитывала силу ударов и знала, что увидит, — но всё равно сработало: не-Альбедо медленно подчинился ей, больше походя на запуганного зверька, чем на сдержанного юношу, которого пытался копировать. Тельфи уже собрала все душевные силы, чтобы смириться с ситуацией и начать ворковать, как двойник вдруг испуганно вскрикнул и завозился под ней как червяк.   — Что случилось? — Тельфи нахмурилась и только сейчас услышала стремительный тихий бег, словно барс мчался по снегу. — А, понятно. За мной сейчас чудовище? Не-Альбедо ничего не ответил, только заскулил от страха.  — Не волнуйся, — вздохнула Тельфи, собирая элементную силу и чуя, как резко укололо в носу от лопнувших сосудов. — Я страшнее. На шею легли ледяные перчатки, без обиняков сразу впиваясь в горло. Она с трудом повернула голову, искоса глядя на второго не-Альбедо, нависшего над ней.   — Я же сказала, — прохрипела Тельфи. — Я страшнее. Медленно, проследив за её взглядом, не-Альбедо обернулся. Острые камни парили прямо за ним, а между ними плясали злые фиолетовые разряды, бросая всполохи по всему снегу. Хватка на шее разжалась. Тельфи тут же ударила камнями вперёд, метя ему в ноги, но двойник без труда уклонился от этого залпа, лёгким движением руки превращая осколки камней в золотистые искры. Прекрасно, он ещё и алхимию знает! Прижав пойманного не-Альбедо за горло к снегу, Тельфи с хмурым видом саданула кулаком по земле, пустив по ней дрожь, и гео-кристаллы короной выросли из снега, но у ступней двойника рассыпались блестящей крошкой, словно кто-то кинул на снег пригоршню моры. Ситуация стала патовой: взяться за меч мешал пойманный не-Альбедо, а элементные атаки были что комариные укусы тому, что остался на свободе. Угрожающе нависающий со всех сторону Драконий Хребет напоминал, что ничего более серьёзного на его территории творить нельзя, если никто не хочет, чтобы он распсиховался и похоронил всё под лавинами. Радовало, что, судя по мрачному лицу противника, расклад понимала не только Тельфи.  — Как ты нашла это место? — он уставился на неё тяжёлым взглядом, готовый в любую минуту вновь призвать алхимию. Тельфи удивлённо выгнула брови.  — А что, ты его прятал? Двойник насмешливо отзеркалил её эмоцию.  — А что, его нашёл кто-то, кроме тебя? Собственный характер существа прорывался через тщательно собранный образ Альбедо, и характер этот был явно не сахар. Впрочем, не Тельфи на чужие закидоны жаловаться.  — Если ты имеешь в виду некого алхимика, то да, для него ты хорошо спрятал следы, но для любого скаута это не проблема.  — Поэтому я не пускал… и впредь не собираюсь пускать вашего скаута выше основной тропы. Тельфи искренне понадеялась, что Эола не спускает с Эмбер глаз и впредь не собирается спускать.  — Спасибо, что не убил её своего спокойствия ради, — она поднялась со второго лже-Альбедо и легко пихнула его ногой под бедро, намекая бежать к союзнику. Дважды повторять не потребовалось: двойник забарахтался в снегу, боязливо отползая от неё на пару шагов, а только потом встал и юркнул за спину более сильного варианта. Тот отреагировал на это пренебрежительным взглядом, но позволил укрыться за своим плечом.  — Чего ты хочешь? — Тельфи скрестила руки на груди, наблюдая за этим представлением. — Я подозреваю, что заменить Альбедо, но зачем? Не хватает внимания? Надоело морозить нос на горе? Двойник никак не отреагировал на её слова, но ей почудился в едва заметном наклоне головы и напряжённой линии губ ответ, что её предположения почти попали в цель. Воспоминания о рукописях из глубин Дремлющего сада стали почти навязчивыми.  — Если тебе просто хочется влиться в общество, не обязательно для этого никого убивать, — Тельфи переступила с ноги на ногу, чувствуя, что колени снова начинают болеть. Она многовато времени лазила по снегу, да и использовать сразу два элемента пусть и было гораздо легче, чем в первый раз в Золотой Палате, но этим определённо не стоило заниматься так скоро после того, как её сердце почти остановилось после удара молнии. — Ты… вы оба не против, если я присяду? Денёк был сложный. — Ты меня не боишься? — более сильный двойник удивлённо посмотрел на неё, и стало понятно, что не все эмоции Альбедо он копирует, некоторые у них просто сами по себе одинаковые. Словно они были даже не близнецами, а просто точными копиями одного человека. Тельфи устало вздохнула.  — Против или нет?  — Нет… — озадаченное выражение у них тоже были идентичные. Тельфи поковыляла мимо них к палатке, укрытой лапником, и выволокла под двумя ошарашенными взглядами низкую табуретку, на которую и уселась. Её маленькая пантомима и подчёркнуто спокойное поведение очевидно сработали как надо — теперь в лагере царило кромешное недоумение. Те, кто так терзается вопросом «а что, собственно, происходит», обычно не спешат нападать.  — Итак, — продолжил она. — Спрашиваю не как критик, а как заинтересованное лицо: почему ты выбрал путь убийства, а не путь давления на жалость и слезоточивую историю, после которой магистр Джинн назовёт тебя потерянным братиком Альбедо?  — Он мне не брат! — рявкнул двойник, и второй не-Альбедо шарахнулся от его спины, испуганно прижимая ладони к ушам и присев на корточки, словно хотел спрятаться под землю. Тельфи осуждающе покачала головой.  — Тц-ц, ты гляди — напугал маленького. Двойник бросил равнодушный взгляд на сжавшуюся копию и знакомо положил руки на бёдра, чуть склонив голову на бок.  — Это попрыгунья. У них в природе заложено прятаться, пока не появится шанс напасть со спины. Если они и заслуживают жалость, то лишь из-за трусливой природы, которая не позволяет им полноценно пользоваться своими уникальными способностями.  — Интересно, — кивнула Тельфи. — Так как ты говоришь тебя зовут? Двойник посмотрел на неё умоляюще.  — Перестань, такие простые манипуляции на мне не сработают. Ты будешь звать меня Альбедо, как это и должно было быть с самого начала.  — Это не твоё имя, — мотнула головой Тельфи, вытягивая гудящие ноги и глядя не на собеседника, а на… попрыгунью, которая поняла, что её не будут ругать, и теперь просто сидела на корточках, по-детски положив руки на колени и заинтересованно смотря на неё в ответ. Тельфи поманила её пальцем. Двойник сердито хмыкнул, запрещая идти на контакт. — О, ну ты и бука. Учитывая, что у одного из вас течёт ярко-розовая кровь, да и ты сам что-то очень уж разнежничался с сердцем Дурина, то возможно вы тут все родственники? Ну, в магическом абсурдном смысле. Могу я звать тебя Дурин?  — Альбедо.  — Сказала же, это не твоё имя. Двойник скрипнул перчатками, раздражённо сжимая пальцы в кулаки. Он определённо хотел, чтобы она продолжила с ним говорить, но уже начал понимать, что по его правилам разговор не пойдёт. Ха, у Тельфи было много миров для практики, чтобы стать самым упрямым собеседником на свете!   — Тогда я не вижу причины запрещать звать меня так, как тебе захочется, если правильное имя всё равно не прозвучит.   — Значит, можно даже «сахарочек»?  — «Дурин» вполне подойдёт. Тельфи хихикнула, и двойник впервые за весь разговор словно чуточку оттаял. Может она и правда подобрала ему имя по душе? Не зря же он толкал такие нежные речи в пещере.  — А теперь серьёзно — зачем ты это затеял, Дурин? Имя мёртвого дракона стало словно заклинанием, и когда она его вновь произнесла, двойник вдруг опустил голову, напоминая себя из самой первой встречи, которую прервали крики Беннета о помощи. Такой же угрожающий и печальный одновременно, как и гигантские кости, немым укором глядящие с горы.  — Для чего один птенец забивает другого в материнском гнезде? Для чего один принц травит другого, пока отец-король лежит в предсмертной горячке и корона вот-вот свалится с его головы? — Дурин отвернулся, глядя на едва видимые за снегом зелёные равнины. — Это старая детская игра — стульев всегда на один меньше, чем детей.  — Можно не играть, — пожала плечами Тельфи. — Мне вот никогда не хотелось сидеть с кем-то кружочком, особенно если рано или поздно снова заиграет музыка и все начнут носиться, суетиться и пытаться разбить друг другу голову табуреткой. Дурин косо глянул на неё, едва заметно улыбнувшись.  — Интересные у тебя были детские игры. Их отпечаток на тебе становится всё заметнее и понятнее.  — Остряк, — буркнула Тельфи и поднялась с табуретки. Дурин и попрыгунья сразу напряглись: первый приготовился нападать, а вторая — прятаться. — Мне нужно идти, но я завтра вернусь.  — Зачем?  — Поговорить. Как сейчас, — она вытрясла из рукава куртки набившийся туда снег и плотнее запахнула воротник, готовясь к спуску. — Не думаю, что просто убить тебя будет правильно. — Полгода назад ты избила его в пещере, — произнёс Дурин, почёркнуто избегая имени Альбедо, и вновь отвернулся от неё чтобы любоваться на дрожащие лапы елей, — за то, что он не должен был существовать. Чем я отличаюсь от него?  — Ничем, — Тельфи увидела, как он нервно сглотнул. — Спустя полгода отличается только мой взгляд на вас обоих. Она телепортировалась в лагерь Искателей Сокровищ, не давая шанса продолжить разговор. Сайрус встретил её с распростёртыми объятиями и тут же запряг читать лекцию новичкам, пока он сам бегал в поисках запропавших инструкторов: Хребет не хуже голодного дракона сожрал их всех. Тельфи почти начала беспокоиться, но раз Эмбер и Эола не вернулись, то Беннет с ними и втроём они как-нибудь с его удачливостью справятся. Закончив объяснять, как правильно убивать животных и прямоходящих… животных с помощью камня, ветки или куска льда, Тельфи мужественно попросила придумать опасные для жизни ситуации, получила гору абсурдных вариантов, выжить в которых было просто невозможно, и из уважения к Сайрусу не послала всё в Бездну, а стала рассказывать, как в этих ситуациях всё-таки выживать. К концу лекции она уже охрипла, но Харрис сумел отвлечь всех рыбацкими бутербродами и утащил её к себе поближе, спрятав за печкой и сунув в руки кружку с горячим томатным супом и посыпанные острыми специями сухари.  — Ты совсем худющая! — посетовал повар, поглаживая её по голове. — Куда только сэр Кайя смотрит! Тельфи сделала мысленную пометку сообщить Кайе, что его теперь считают не опасным для её чести ловеласом, а мамочкой. То-то он обрадуется!  — Ты ещё не нашла своего брата? — Харрис подсунул ей кусок запечённого мяса, а когда Тельфи возмущённо подняла обе руки, занятые кружкой и сухарями, просто заботливо сунул его ей в рот. — Жуй, жуй, глотай! Тельфи последовала инструкции.  — Нет, — вздохнула она, прихлёбывая суп и облизываясь от томатных «усов». — Но… я познакомилась с многими людьми. Они… ну, кхм, скажем научили меня, как не так по нему тосковать. Харрис закивал, отвлёкшись на печь, а Тельфи прикрыла глаза, будто наяву слыша шум моря и грохот праздничных огней. Белые цветы в гавани Ли Юэ — по одному на каждого погибшего миллелита, и Ёимия, глядящая, как искры фейерверков падают на качающиеся в волнах как в колыбели тела солдат. Дневник Вань Янь в руках её заплаканной матери, и Тёдзи, запирающий пустой дом и прячущий ключ от двери на том месте, где когда-то чуть не убили его мать. Сяо, обнимающий ноги статуи Моракса, и Сара, рыдающая под статуей электро суки. Исчезающая улыбка Аджахи. Гаснущий Глаз Бога в руке. Воющий ветер в пасти Оробаси. Теперь это внутри неё, и Итеру больше никогда не занять всё её сердце. На следующее утро она первым делом навестила Альбедо. Тот заснул прямо за столом, и когда Тельфи зашла, подскочил с очень взъерошенным видом: на его правой щеке остался след от узора перчаток, а подбородок был выпачкан в угле. Тельфи подняла несколько вечерних… или ночных набросков — куча формул и схем, совершенно ей непонятных, а поверх них бездумные наброски снежных лис и копающихся хилличурлов.   — Магистр Джинн будет рада увидеть твои отчёты в таком виде, — она бросила листы обратно на стол, безучастно глядя, как Альбедо пытается привести себя в порядок. — Уймись, никто на тебя не смотрит.  — Смею заметить, что хоть я и понимаю, о чём ты говоришь, но за мной следит как минимум мой двойник, — хоть это и было сказано спокойным дружелюбным голосом, Тельфи с неожиданным весельем поняла, что на неё огрызнулись. — Ты упоминала, что мы… будем работать вместе… — тон стал неуверенным. — Хочешь ли ты со мной чем-нибудь поделиться? Потому что мои исследования зашли в тупик: я нашёл лишь несколько следов человека примерно моей комплекции и слышал несколько обвалов, поразительно участившихся с тех пор, как появился двойник. Интересно, кто это резвился — Дурин или попрыгунья? Тельфи ставила на вторую.  — Я тоже нашла следы, но пока не поняла, куда они ведут, — соврала она, оглядевшись по сторонам и не найдя ни одного стула кроме того, на котором сидел Альбедо. Пришлось усесться прямо на землю рядом с алхимической печкой. — В основном наш второй ты бродит вокруг тебя. Так что стирай давай свой уголь с подбородка, чтоб нам было ещё сложнее вас различить.  — Я что, до сих пор не стёр? — почти жалобно спросил Альбедо, но Тельфи уже наскучило. Сложив ноги в позе лотоса, она опёрлась локтями о колени, а кулаками подпёрла подбородок, наблюдая за Альбедо. Тот стал ещё человечнее чем был: суетился в своей странной чуть заторможенной манере, расчёсывал волосы пальцами и в конце концов откопал под горой бумаги накрытую платком тарелку, на которой обнаружился подсохший хлеб и вяленое мясо.  — Мне… нечем тебя угостить, — виновато произнёс Альбедо, глядя на находку, хотя Тельфи ни при каких условиях не стала бы угощать человека, который обращался с ней так, как она с Альбедо, о чём она и сообщила. Альбедо удивлённо уставился на неё в ответ. — Я понимаю, почему ты так вела себя со мной. Кроме меня, ты никогда не была так груба ни с кем в Мондштадте и многие, вне зависимости от статуса и возраста, считают тебя хорошим человеком.  — Да, люди склонны считать за проявление доброты, если их не бьют с ноги в живот, — кивнула Тельфи. — Но ближе к делу: ты думаешь, что это нормально — предлагать завтрак человеку, который считает тебя ошибкой природы?  — Ты хочешь честный ответ? — напрягся Альбедо.  — Я кажется ясно выразилась.  — Я сам по себе ненормален, — он посмотрел на тарелку в своих руках так, словно та была его единственной поддержкой в это нелёгкое время. — И я осознаю это. То, что ты мне говорила… про гомункулов и то, как мы можем себя вести — это всё правда. Было тяжело признать это, но пытаясь создать идеального человека… первочеловека, моя наставница вряд ли задумывалась, как он будет себя вести среди людей. То, что я смог так или иначе ассимилироваться — череда случайностей и обстоятельств, но кто знает, когда это закончится? Поэтому я не хочу упускать ничего из открывшихся возможностей, пока я могу их использовать.  — Понятно, — кивнула Тельфи. — Ешь свой бутерброд. Альбедо посмотрел на неё так, словно она зарезала его без ножа, и Тельфи противно захихикала. Усевшись на стул, он принялся было за трапезу, но вдруг его лицо вытянулось, и он вскочил обратно, хватаясь за планшетку.  — Что такое? — напряглась Тельфи, уже готовая вытаскивать меч, но Альбедо просто принялся что-то рисовать.  — Ты сидишь на земле! — практически возмущённо практически повысил голос он. — Почему ты не попросила стул? Я c помощью алхимии…  — Не доводи меня, — угрожающе произнесла Тельфи, вырывая планшет из его руки и пихнув им Альбедо в живот. — Садись и ешь. Итак, что ты думаешь об этом двойнике?  — Он опасен, — потирая место тычка, ответил Альбедо, берясь наконец за свой многострадальный завтрак. — По крайней мере на это указывают факты нападения на Эолу и её подопечного. Ясно, он не запомнил имя. С другой стороны, он и имя Сайруса, наверное, помнил не из большого интереса, а по долгу службы и вежливости.  — Однако ты упоминала, что вы столкнулись возле пещеры и он не проявил агрессии… — Альбедо машинально сложил из кусочков ветчины цветок на хлебе и, заметив взгляд Тельфи, неловко пояснил: — Я часто готовлю для Кли. Когда у неё нет аппетита, приходится что-то придумывать. Он выглядел слишком мило, пытаясь быстрее запихнуть бутерброд себе в рот, а затем прикрывая губы салфеткой. Тельфи устало потёрла лоб: то ли после Инадзумы весь мир сошёл с ума, то ли она сама слишком сильно изменилась. Нет, ей об этом и так долдонил каждый, кто встречал после долгой разлуки, но теперь она была готова с ними согласиться.  — Может быть он не один, — пробормотала она, делая вид, что это просто удачное предположение, а не факт. — Такая разница в поведении сложно объяснима. Конечно, может он просто боялся на меня нападать, но вряд ли он знает, что я безжалостнее Эолы, а учитывая, что когда мы встретились я была только с Паймон, то выглядела куда более заманчивой добычей, чем два рыцаря Ордо Фавониус.  — Возможно… — Альбедо справился со своим некультурно запихнутым в рот бутербродом и снова обрёл дар речи. — Или же он слышал, что у тебя… нетривиальный взгляд на многие вещи…  — Ты что, жаловался на меня кому-то? — фыркнула Тельфи.  — Не я, — оскорблённо вскинул голову Альбедо. — Кайя… иногда напивался, когда приходил в мой лагерь. Особенно после того, как ты отбыла в Инадзуму. Возможно, мне показалось, но ему тебя не хватало.  — Лишняя информация, — взмахнула рукой Тельфи. — Теперь ему меня по уши и выше. Что ж, ты думаешь, я могла прийтись по вкусу двойнику потому, что я злая и всех вас бросаю? Лестная характеристика!  — Я этого не говорил! — Альбедо реагировал так ярко, хоть и не повышал голоса, не взмахивал руками и не краснел, но в каждом его сдержанном движении эмоции читались не хуже, чем танец рыб подо льдом. — Я всего лишь сделал предположение…  — Я поняла, — оборвала его Тельфи. — Остынь и ешь дальше. По правде говоря, я ожидала, что в тебе проснётся комплекс гомункулов, мол, только один из вас оригинален и ты должен защищать своё место. Но ты похоже не горишь желанием его убивать.  — Если он опасен для других людей, я без колебаний убью его, — спокойно сообщил всё ещё немного сонный и едва причёсанный Альбедо, тихонько евший бутерброд. — Уверен, он плохо следит за спиной из-за того, что привык работать один… Но, если он просто… не попал в череду случайностей и обстоятельств, как я, возможно, ему следует дать второй шанс. Пока он никого не убил, его не за что убивать.  — Принцип равновесия, — согласилась Тельфи и поднялась на ноги. Всё, что она хотела услышать — уже услышала, хотя и пребывала в лёгкой растерянности от этого. — Ну, до встречи. Постарайся ещё что-нибудь разузнать кроме «тут были следы, но я ничего по ним не понял». Ей ответили более громким дыханием, чем обычно. Видимо, это было недовольное сопение. В лагерь Дурина она пришла с тушей кабана в руках. Пик Виндагнир казался безжизненным и безмолвным, но проверив углы, Тельфи обнаружила, что лагерь просто перетащили дальше от телепорта и даже попытались замести следы, но не быть следопытами очевидно грозило всем версиям Альбедо.  — Дурин! — крикнула она, бросив кабана возле нового кострища. — Я пришла! Эй? Вылезай!  — Ты не думала, что я мог подготовить засаду? — недовольно спросили из-под боковой ели, и вслед за голосом появился сам двойник, стряхивая снег с волос и плеч.  — Разумеется думала, — соврала Тельфи, мысленно отвесив себе оплеуху: что-то она и правда расслабилась. — Но решила, что если ты не убил меня вчера, то может и сегодня всё обойдётся.  — Зачем это? — игнорируя её слова, кивнул на кабана Дурин.  — Это не тебе. Это для сахарка, — Тельфи присела на корточки, заглядывая под лапы ели, и встретилась с настороженными золотистым взглядом. — Иди сюда, маленький. Кис-кис-кис! — Он не кошка, — холодно осадил её Дурин, обходя по дуге и садясь на единственную в лагере табуретку. Да уж, у них с Альбедо и вправду было много общего. — И зачем ты… Он замолк, вместе с Тельфи наблюдая, как попрыгунья выбирается из-под ели и подходит к кабану. В том же недоверчивом молчании они наблюдали, как существо в виде Альбедо спокойно усаживается задницей на снег, отрывает кабанью ногу и без обиняков вгрызается в её, тихо мурлыкая от удовольствия. Что ж, теперь картина измазанного кровью довольного лица Альбедо будет преследовать Тельфи ещё очень долго…  — Он вышел на «кис-кис-кис», — потерянным голосом продолжила неоконченный спор Тельфи.  — Он вышел на запах мяса! — огрызнулся Дурин. — И хватит об этом. Я положительно не понимаю, чего ты хочешь добиться? Чтобы я проникся твоей внезапной и ничем не подкреплённой заботой и забыл о плане? Прозябал на Хребте дальше, издалека наблюдая за вашими цветущими жизнями, пока моя собственная медленно обращается в прах и снег? Тельфи невольно засмотрелась на него, ища отличия от Альбедо, и если поначалу её отвлекали только шаги и тон голоса, то теперь она видела чуть сильнее прикрытые веки, чуть более настороженно поджатые губы, чуть заметнее проступающие розоватые тени под глазами. Будто хлебные крошки, они вели к его личности.  — Зачем ты пытаешься его заменить? — она присела рядом с попрыгуньей, которая бросила на неё ревностный взгляд, но хотя бы не зарычала. — Вы же разные. Тебе придётся выкосить весь Ордо Фавониус, чтобы никто не заметил подмены.  — И тебя.  — И меня не выйдет, и давай не будем отвлекаться на всякие глупости. Дурин снова замолчал, с заледеневшим лицом глядя на евшую попрыгунью, и Тельфи прикусила язык, боясь, что перегнула палку. Тишина, нарушаемая только воем ветра вокруг горы, начинала затягиваться, и она почувствовала неожиданную злость: Бездна их раздери, зачем она вообще этим занимается?! Почему бы просто не сдать эту парочку Альбедо или вообще оставить разбираться самих? Ну убьют друг друга так убьют, причём здесь она? Но смерть Теппея словно вытащила у неё из груди какую-то пробку, и теперь чужая боль вольно лилась ей внутрь.  — Я хочу то же, что и у него, — наконец ожил Дурин. — Хочу его пьяного друга. Его ассистентку. Его ученика. Его сестру. Я не хочу… быть никем, на которого они будут обращать внимание ради Альбедо, не хочу и дальше жить в его тени, подбирая объедки. Ты никогда этого не поймёшь, пока не станешь… чьей-то точной копией.  — У меня есть брат-близнец, — зевнула Тельфи, зябко поведя плечами, и потянулась за лежащим у края палатки огнивом, однако, когда она обернулась, костёр уже горел, а Дурин сидел как ни в чём не бывало, спокойно вынеся её вопросительный взгляд и очевидно ожидая продолжения разговора. — В общем… да, брат… Мне всегда говорили его слушаться, потому что он, как бы так сказать, сильнее нравился людям. И я копировала его поведение, потому что так мне было проще, пока я не научилась нормально вести себя сама.  — Тебя не воспитывали? — знакомым жестом взялся за подбородок Дурин, озадаченно хмурясь. — Воспитывали, но я с детства путаю «хорошо» и «плохо» в общепринятом их значении.  — Диагноз?  — Кто знает, — Тельфи пожала плечами. — С моей точки зрения вы все ненормальные, а не я. Произнести это было невероятно приятно, а ещё приятнее, что Дурин просто кивнул, приняв её слова к сведению. Даже после всех путешествий, она могла практически поимённо назвать тех, кто реагировал точно так же, и список был разочаровывающе мал.  — Но он не мой брат, я — точная копия его, — Дурин подкинул в костёр ветки и щёлкнул пальцами, заставляя огонь гореть ровнее. — Будь эксперимент удачным, мне бы не пришлось ничего копировать и ничему учиться. Зеркало и отражение поменялись бы местами, и даже наш разговор отличался бы как отличается одна сторона луны от другой.   — Они же одинаковые, — не смогла удержаться Тельфи, и Дурин тяжело вздохнул. — Да, его тоже раздражает, когда я порчу аналогии.  — Надеюсь, ты хотя бы находишь это весёлым.  — Иначе я бы этим не занималась. Попрыгунья, ничуть не заинтересованная их глубокомысленным разговором, доела кабана и обтёрла рот снегом. Кровавые разводы и красная плёнка на зубах так и остались, делая картину ещё более жуткой, но Тельфи всё равно протянула к ней руку и дождавшись, когда настороженный взгляд станет более спокойным, опустила пальцы на светлые волосы. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она будет гладить Альбедо по голове, а он будет прикрывать глаза и толкаться ей лбом в ладонь? — Я загляну ещё завтра, — произнесла Тельфи, напоследок взъерошив и без того пушистую чёлку, и попрыгунья по-собачьи тряхнула головой, невольно напоминая повадками Горо. — Не натвори дел.  — Стой, — Дурин не повышал голос, но она поняла, что лучше остановиться. — Что бы ты не задумала — это бессмысленно. Неужели ты думаешь, что твои разговоры изменят то, чем являемся он и я? Смогут исправить ошибку нашей наставницы пятисотлетней давности? Стереть из моей памяти как я горел в желудке Дурина, чувствуя его безумные мысли, плавясь в его естестве?  — Ты правда думаешь, что Дурин был безумным? — Тельфи запрокинула голову на Шип Стужи, любуясь блеском льда вокруг него. — По-моему, ему просто никто не объяснил, как надо себя вести. Я вот тебе — объясняю. Следующий день оказался заполнен суетой, и у Тельфи никак не получалось выкроить минутку, чтобы сбежать на Пик Виндагнир. К тому же её не покидало ощущение, что Дурин возобновил свою слежку: куда бы она не шла, между лопаток постоянно зудело от пристального взгляда. Судя по тому, как Альбедо то и дело останавливал себя от попыток оглянуться, мучилась не она одна. Ощущение, что ещё немного, и то хрупкое равновесие, которое паутинкой пролегло между ней и Дурином, порвётся, становилось тем сильнее, чем больше тратилось время на всякую ерунду. В компании Эолы и Эмбер они отогнали Фатуи подальше от трасс для испытаний, затем предотвратили падение Беннета в незаметный овраг, который мог стать последним препятствие в жизни новичков, рискнувших пройти тренировку по бегу, и наконец собрались в лагере Альбедо, откуда уже пахло тушёными овощами и мясом. Целый кабан, зажаренный на вертеле, пах просто упоительно, капая соком на угли стоило его ткнуть ножом, а когда к нему будто по волшебству присоединилась бутылка креплёного — вечер и вовсе стал практически хорош. Оставив Паймон в компании Альбедо пытаться запечатлеть на холсте затеявших возню со снежками Эмбер и Эолу, а заодно проверив, что наброшенное на Беннета одеяло не сползло, Тельфи наконец смогла ускользнуть на «вечернюю прогулку подальше от вашего бедлама». Она позволила себе нечастую радость подняться по горной тропе, не пользуясь телепортом, а пользуясь тем, что метель утихла, и вечерний Хребет оказался сказочный местом, полным мерцающего разноцветного снега, ловящего последние лучи солнца. Отблески золотого, розового и бирюзового напоминали искры от алхимии, и можно было понять Рэйндоттир, выбравший именно это место для экспериментов. Попрыгунья встретила её первой.  — Мастер ушёл, — сообщил не-Альбедо, сидя на ледяном камне и словно не чувствуя холода. Он явно чего-то ждал, и когда Тельфи протянула руку, с готовностью ткнулся головой под ладонь. Нет, всё-таки следует называть эту версию «она», чтобы потом не пугать себя воспоминаниями о ластящемся Альбедо. Небо становилось всё темнее, посыпал мелкий снег. Стало ещё холоднее, но последнюю бутылку с тепловой феей Тельфи истратила ещё вчера и всё никак не сделала новые, однако шевелиться не хотелось. Умиротворение, словно огромное одеяло, опустилось на гору, и Тельфи почти наяву почувствовала его вес. Интуиция шептала, что это мгновения мира перед кровавым сражением, что все её усилия пропадут втуне, что ни Альбедо, ни Дурин не смогут жить пока жив другой, но в Инадзуме она видела куда более удивительные вещи, чем два близнеца-гомункула, которых ей не захотелось убивать. Когда Дурин наконец появился в лагере, попрыгунья уже дремала… или что там делают попрыгуньи? Впала в спячку? Тельфи позволила ей устроиться на своих коленях, потратив немало сил, чтобы игнорировать сонное лицо Альбедо прямо перед собой, но подозревая, что все эти силы потратила впустую. Это приключение оставит ей немало топлива для странных снов. Дурин тихо пристроился рядом, почти что бок о бок, глядя на заснеженный пейзаж внизу.  — Вы сегодня славно повеселились, — пробормотал он. Тельфи заправила попрыгунье прядь волос за ухо, и та сквозь дрёму повернула голову, слабо прикусывая ей пальцы.   — А ты все глаза проглядел.  — Я хотел бы оказаться там, где вы играли в снежки, — Дурин зачерпнул пригоршню снега и слепил идеальный ровный шарик. Альбедо хотя бы делал их не настолько выверенной шарообразной формы. — Но теперь я хотя бы знаю, как он реагирует. И что ты следишь за правым флангом хуже, чем за левым. Ты переученная левша? — Я уже не помню, какая рука изначально была ведущий, — пробурчала Тельфи. — Знаешь, Эола бы оценила то, как ты постоянно до меня докапываешься. В отличие от кое-кого, кто очень деликатен и вежлив.  — Тебя разве его вежливость не раздражает? — Дурин в кои веки фыркнул, не сдержав улыбки, и кинул снежок куда-то в ели под ними.  — У меня выбор не велик: тебя же рядом нет, — с невинным видом откликнулась Тельфи, и настроение Дурина сразу испортилось. Он рывком поднялся на ноги, резанув по ней косым гневным взглядом, и отошёл к лагерю. Спустя несколько мгновений затрещал костёр, да так бодро, будто его давно уже разожгли.  — Знаешь, что меня раздражает? Твоё упрямство, — он скрестил руки, уронив подбородок на грудь, и пламя под его ногами затрещало громче, словно откликаясь на чужую злость. — На исходе третий день, как мы знакомы, а ты ведёшь себя так, словно эти три дня могут стереть те года, когда я наблюдал, как моя копия… то, кем я должен был стать, живёт и радуется жизни. Как его любят. Как им дорожат. А я был здесь! — Дурин резко повернулся к ней, освещённый по контуру золотистым светом, но его глаза в противовес всему загорелись малиновым огнём. — Похороненный в этих снегах! Забытый и выброшенный собственной наставницей! Он носит свою метку на шее, словно отличительный приз, но мне… мне она не нужна! Он заскрёб шею, оставляя на пустом без звезды месте красные полосы.  — Не нужна… — голос Дурина упал до тоскливого шёпота. — Как и наставница не нужна… и он мне не нужен… Я просто хочу сам обрести ценность. Неважно какой ценой. Тельфи осторожно сняла голову попрыгуньи со своих колен и подложила под неё сложенный вчетверо шарф, а затем медленно приблизилась к Дурину. Тот шарахнулся назад, едва не наступив в костёр, и неосознанно сжал пальцы на собственном горле, словно пытался задушить.  — Ты ничего не изменишь, — прошипел он, глядя на неё розовеющим как закат в Инадзуме глазами. — Ничего не исправишь. Место есть только для одного! Тельфи притянула его к себе, готовясь, что получит в живот, но Дурин с готовностью уронил голову её на плечо, зарычав от собственной реакции.   — Мне не нужны твои объятия, — обдал он горячим дыханием ей шею. — Его ты не обнимала!  — Потому что с ним не хотела, — Тельфи прикрыла глаза, слабо покачиваясь на пятках и заставляя Дурина качаться вслед за ней. — А с тобой хочу. В этом и есть прелесть мира: в нём много разных людей. Их хватит на всех. Дурин затих, медленно отпустив своё горло, и его рука плетью повисла вдоль тела. Прошло несколько минут, прежде чем его ладони снова ожили и опустились на талию Тельфи. Несколько раз его спина вздрагивала, словно он сдерживал сухие рыдания, и тогда Тельфи тихо шептала «ш-ш-ш» и раскачивала сильнее, убаюкивая его. От него пахло хвоей и гарью, едва-едва напоминая Беннета и совсем не напоминая Альбедо, он не пытался обнять её сильнее, но зато навалился так, словно воздух стал тяжелее и согнул ему позвоночник. Так они и стояли, пока снег не нападал маленькими сугробами на их плечи и головы, а костёр совсем не прогорел. Наконец попрыгунья где-то позади зашевелилась, просыпаясь, и Дурин отстранился. Его глаза снова стали бирюзовыми, а лицо — спокойным.  — Это было… приятно, — такой ухмылки у Альбедо Тельфи никогда не видела и сильно сомневалась, что забудет.  — Обращайся, — преувеличенно бодро откликнулась она, подбирая шарф. — Мне пора. Я приду завтра? Дурин кивнул, и Тельфи поняла, что завтра прийти уже не сможет. Интуиция шептала, что всё то время, что у неё было, она истратила. В лагере её уже ждали, особенно Альбедо, но она скорчила рожу, чтобы не смел подходить, и устроилась возле Беннета, который сделал один бутерброд и теперь сооружал второй. Видимо ей.  — Долго тебя не было, — он пихнул её плечом в плечо, и Тельфи, всё ещё грустная после Дурина, немного повеселела. Бутерброд с подгоревшей ветчиной и почерневшей корочкой поднял настроение ещё сильнее. — Ты бы не ходила по Хребту одна, хоть меня зови, а то у нас сегодня столько обвалов было… хотя, может это как раз из-за меня…   — Нет, — вздохнула Тельфи, накидывая одеяло им обоим на плечи и продолжая хрустеть бутербродом. — Это не ты. Это сейсмическая активность. Ночью, когда Эмбер затихла, Эола ушла в дозор, а они с Беннетом по выработавшейся привычке пригрелись спина к спине, и Беннет даже начал сопеть, Альбедо едва ощутимо тронул её ледяными пальцами за запястье. Тельфи мрачно воззрилась на него.   — Я понимаю, что ты ищешь моего двойника, но, пожалуйста, больше не уходи одна так надолго. В горах стало действительно слишком беспокойно, и я не смогу гарантировать твою безопасность, если не буду знать, где ты.  — Звучишь жутко, — буркнула Тельфи, отказываясь вставать. — Поработай над тоном и формулировками. Альбедо протяжно вздохнул — неужели она его почти взбесила?  — Мне жаль, что нам необходимо поговорить, когда ты хочешь спать, но знаешь, мой друг из Ли Юэ рассказывал, что необходимо заключать контракты, если получить что-то по общему согласию не получается, поэтому…  — Откручу Син Цю уши, — проворчала Тельфи, садясь на скатке и кутаясь в своё одеяло. — Лучше бы чему хорошему тебя научил. Альбедо довольно, хоть и почти незаметно, улыбнулся и уселся напротив, чинно сложив ладони на коленях. Тельфи только сейчас обратила внимание, как коротко у него подстрижены ногти и какая сухая кожа, почти трескавшаяся на костяшках — алхимические опыты руки не пощадили. — Я хотел сказать, что у меня есть подозрения, кем может быть мой двойник, — Альбедо вежливо смотрел ей прямо в глаза, но по тому, как чуть подрагивали его ресницы, было понятно, что он нервничает. — Возможно… он связан с экспериментами моей наставницы. Я не соврал, когда говорил тебе, что один единственный в своём роде, но, когда в процессе исследований отделяешь зёрна от плевел, сталкиваешься с тем, что плевел не исчезает сам по себе. — То есть ты не один? — молясь на то, чтобы ни один лишний мускул на лице не дрогнул, недовольным голосом уточнила Тельфи. — Похоже, зря я верила тебе на слово столько времени. Миры меняются, гомункулы остаются. Альбедо вздрогнул от её слов, словно она снова ударила его в живот, и виновато опустил голову.  — Я никогда не думал, что кто-то ещё может выжить, — едва слышно пробормотал он, — иначе я бы потратил все силы, чтобы найти своих братьев. Но сейчас все факты сходятся воедино: невозможно создать мою копию до мельчайшей подробности, не имея подходящего материала. Я знаю, что наставница использовала неудавшееся… тело как корм для энергии Дурина, возможно оно всё ещё было где-то в его останках? Может его оживили? Тельфи прижала колени к груди, подталкивая под бёдра одеяло, и задумчиво посмотрела на макушку Альбедо, отказывавшегося показывать лицо. Интересно, что он хотел услышать? Что он прав и за ним действительно охотится воскресший брат или что ошибается и может спокойно убить двойника? Ужасно захотелось услышать мнение Кайи, который определённо разбирался в Альбедо и его бедах куда лучше неё, но и дураку было понятно, что проблемы выходцев из Каэнрии не стоит ни смешивать, ни взбалтывать.  — Фу, — наконец определилась Тельфи. — Ну и гадость. Надеюсь обойдётся без восставших трупов, а то это один из частых признаков конца света.  — Разделяю твои надежды, — вздохнул Альбедо, словно они вели высокопарный светский разговор. — И всё же если это действительно мой полноценный двойник, мы должны обдумать методы противодействия, создать подходящую тюрьму или оружие…   — Создай ему бутерброд с ветчиной-цветочком, — посоветовала Тельфи и поймала на себе очередной поражённый взгляд. — Что? Не ты ли прощал мне всё, что я делала? Завтрак вон предлагал. Чем двойник хуже?  — Я тебя не понимаю, — жалобно пробормотал Альбедо, запустив руку себе в волосы и сокрушённо на неё опёршись. — Чем двойник хуже тебя? Он очевидно непредсказуем и преследует цели, которые никогда не преследовала ты. Из этих целей вытекают совсем иные последствия, чем твоя невежливость по отношению ко мне. Ого, значит разок избить кого-то, а потом игнорировать — это значит «невежливость»? Тельфи неловко кашлянула.  — Не будем дискутировать о том, верна ли твоя терминология по отношению к тому, что я делала, тем более что извиняться я всё равно не собираюсь, но… — она кашлянула ещё более неловко, сама не веря в том, что произносит, — я не хочу лишних смертей. Когда они плохо обдуманы, то потом всем становится как-то жалко, и стыдно, и хочется обвинять всех вокруг. В Инадзуме я поняла, что делать оружие, а не бутерброды гораздо проще, но бутербродам все рады сильнее. Альбедо снова улыбнулся. Он вообще стал чаще улыбаться, и теперь рисунки Кли с ним начинали больше походить на правду.  — Если ты позволишь, я запомню твою метафору. Мне кажется, применить её в каком-то серьёзном споре будет очень интересно. Тельфи уже пожалела тех, кто на своём опыте испытает неожиданное чувство юмора Альбедо.  — Ложись лучше спать, — посоветовала она. — И дай наконец поспать мне, а то душеметательные настроения у тебя, а мучаюсь и я за компанию. Альбедо позволил ей снова улечься к Беннету под спину, но, когда Тельфи уже начинала дремать — неожиданно склонился над ней, щекоча длинными прядями щёку. Она думала, что он сейчас шепнёт что-то вроде «спасибо», но он просто наблюдал за ней, внимательно изучая лицо, словно искал какие-то отличия от той прежней, что осталась в бурях между Инадзумой и Ли Юэ. От этого пристального взгляда по спине пробежал холодок: люди так смотреть не умеют, только гомункулы, с самого начала рождённые чтобы созерцать. Минута шла за минутой, въедливый взгляд становился всё более неощутимым, и когда Альбедо отстранился Тельфи уже не запомнила. Утром предчувствие, что произойдёт что-то плохое, только усилилось. Когда послышался грохот и на старую тропу для вагонеток посыпался снег вперемешку с камнями, Тельфи обречённо подумала «ну вот, началось». Лавина накрыла их во мгновение ока, разделив взбесившейся белой пеленой, отчего на мгновение показалось, что следом за ней рухнет весь Хребет. Наконец холодная пыль осела, и Тельфи первой выскочила на обрыв, в отчаянии глядя вниз — тщетно, на ровном снежном склоне не было ни следа Беннета.  — Я уверена, он в полном порядке! — сразу поняла почему у неё так перекошено лицо Эмбер, участливо положив руку на плечо. — С ним же Альбедо, он не даст Беннету пострадать. Тельфи очень надеялась, что, схлестнувшись, аналитически-бесчеловечные способности гомункула как-то справятся с кучей странных обстоятельств, преследующий её чересчур удачливого друга. Они втроём, не считая причитающей Паймон, спустились на планерах вниз, и те несколько долгих минут, пока никто не отзывался на их крики, показались Тельфи самыми холодными и бездушными, чем всё время, проведённое на Хребте. Наконец до них донёсся слабый отклик, едва различимый за эхом и ветром, беснующимся в ущелье, и Беннет, потирая голову, тяжело вывернул из-за высокого сугроба.  — Ух, суровое было приземление, — пробормотал он, отводя одну руку в сторону, чтобы Тельфи смогла попасть к нему в объятия, и она вцепилась в него даже крепче, чем ожидала. Его левая бровь была рассечена, на подбородке появился синяк, но, когда Тельфи попыталась стереть уже свернувшуюся кровь с века, Беннет мотнул головой. — Мелочи, не переживай.  — Где Альбедо? — Эола зорко оглядывалась по сторонам, пользуясь всеми преимуществами своего роста.  — Не знаю, — Беннет нахмурился, тоже начиная озираться. — Он защищал меня, пока шла лавина, но потом я стукнулся обо что-то и отключился. Может… его завалило? Надо его найти! Так, я сейчас…  — Не будем же мы перекапывать весь Хребет? — остановила его Тельфи, передав в руки Паймон, которая за время в Инадзуме приобрела пару полезных умений, в частности — оказывать первую медицинскую помощь подручными средствами. Вот и сейчас подруга собрала снег с ближайшей ветки дерева, завернула в покрытый химическими пятнами платок Беннета и приложила к его синяку. — Думаю нужно попробовать найти его с помощью чувства стихий. Агаты с одной стороны, конечно, будут сбивать, но с другой — возможно срезонируют с его Глазом Бога. Их скромная компания, мудро не рискующая разделяться, чтобы случайно не найти двух Альбедо в разных местах, спустились ещё ниже по горе, когда неожиданно их окликнули. Разумеется, это была их пропажа, правда целая и подозрительно невредимая. Тельфи подозрительно прищурилась: Альбедо, конечно, умел защищать себя кристаллическим щитом, но вряд ли бы эта тонкая скорлупка смогла выстоять против лавины. Когда, улучив момент, Альбедо повернулся к ней и с хитрой усмешкой прикусил костяшку своего пальца, она поняла — попрыгунья. В голове сразу стало горячо от злости: разумеется, Дурин понимал, что Беннет неприкосновенен и не стал бы делать такую идиотскую ловушку с лавиной, в которой тот мог бы пострадать. В конце концов любое дружелюбие Тельфи заканчивалось там, где начинались травмы Беннета. Однако где тогда сам Дурин? И где Альбедо?! И не занимаются ли они братоубийством, пока Тельфи теряет время рядом с этой глупой рассадой?! О все архонты Тейвата, лучше бы они занимались инцестом, а не братоубийством! Вид их голых задниц она пережила бы с меньшими психологическими потерями, чем вид разрушенного Мондштадта или плачущей Кли.  — Что ты тут делаешь, сахарочек? — прошипела Тельфи, приблизившись к попрыгунье. Та улыбнулась совершенно нехарактерной для Альбедо манящей улыбкой, зато весьма характерной для Дурина.  — Мастер сказал, что, если я убью плохую копию, он возьмёт меня вниз. Там есть зелёная трава и много всяких мясных штук, которые я могу съесть.  — Я возьму тебя в Инадзуму, если ты прекратишь, — Тельфи схватила не-Альбедо за запястье, заставляя посмотреть на себя и пользуясь тем, что Эола хлопочет над Беннетом и Эмбер. — Там есть… тануки! Они тоже меняют облик, тебе понравится. И там много зелёной травы, и куча разной воды, и там столько мясных штук, которых никто не хватится, если ты их съешь, что и не пересчитать.  — Я не хочу в Инадзуму, — буркнула попрыгунья, вырывая руку. — Я хочу с мастером. Вниз.  — Нет, так нельзя, — Тельфи в отчаянии подняла глаза к небу, пытаясь сходу придумать аргументы. Вот она идиотка: говорила с Альбедо, говорила с Дурином, но совершенно не учла третий вариант. Чем вообще можно соблазнить попрыгунью?! — Дурин… мастер, он на самом деле может не хотеть убивать копию. Вдруг он передумал прямо сейчас?! И ведь это, кстати, мои друзья, вдруг я не буду приносить тебе мясо, если ты их убьёшь? Попрыгунья неожиданно оскалилась и пихнула её от себя.  — Ты врёшь! — крикнула она, выхватывая из воздуха ледяной меч. — Я тебе покажу! Ты будешь дружить только с нами! Тельфи шарахнулась в сторону, не успевая достать своё оружие и лишь уклоняясь, но тут сбоку подскочила Эола, легко раскручивая двуручник. Лезвие древнего меча запело, словно ветер в соснах, по его синей глади заскользили первые искры используемой магии. Попрыгунья ответила градом ледяных осколков, и Тельфи пришлось перекатиться к ближайшим камням, чтобы не попасть удар. Из-за её плеча будто огненные кометы пронеслись стрелы Эмбер, растапливая расцветающие в воздухе цветы изо льда, так похожие на те, что творила изотома Альбедо.  — Крио сила? — поражённо воскликнул Беннет. — С каких это пор?! Тельфи не успела ему ответить: она видела, что попрыгунью теснят, и не видела ни единого способа вытащить её из гущи боя. Голос в голове шепнул, что, смерть этой копии будет небольшой ценой за решение конфликта, что это не стоит ни волнений, ни усилий, но сердце всё равно сжалось. Всё было… так неправильно. Сколько ещё попрыгуний умеет обращаться в человека? Сколько из них научились говорить? Сколько решили завести друзей? Попрыгунья жалобно вскрикнула, опуская поражённый взгляд на меч, пробивший ей грудь, и Тельфи поняла — теперь нисколько. Как Хеврия и Аджаха, как кицуне Сайгу и Ако Домэки, как люди Цуруми и цивилизация Виндагнир — все они погружались в туман и исчезали, превращаясь в полубыль и небыль. Тельфи подняла со снега брошенный попрыгуньей альбом, пролистывая рисунки. Поразительно реалистичные, не скрывающие никаких изъянов, они глядела на неё её собственными глазами, улыбались улыбкой Эмбер, дулись губами Эолы. Здесь были и Похитители, копающиеся в кустах, и разминающиеся Фатуи, и рыцари Ордо. Никаких зверей и пейзажей, только люди — истинный интерес попрыгуньи… и того, кого она на самом деле пыталась копировать.  — Сразу видно, что это не Альбедо рисовал, — заметил подошедший Беннет, заглядывая Тельфи через плечо. — Он всегда как нарисует, так ты сидишь и думаешь — а это правда я, а чего это я такой красивый. Гляди, это ж Молотобоец! Ну как живой зад чешет!  — Да уж, — озадаченно пробормотала Тельфи, разглядывая рисунок. — Я бы такое не рисовала… Беннет захохотал, невольно оглушая, потом заизвинялся, получил своё «да всё нормально, иди давай к Эмбер» и послушно удалился. Тельфи машинально прижала к груди альбом, глядя ему в спину: интересно, что бы в её ситуации сделал Беннет? Кого бы он защищал? Наверное, Альбедо. Она прикусила губу, понимая, что тянет время, но солнечные зайчики, прыгающие по очкам друга, и его беззаботная походка словно говорили «всё получится», и отвернуться от это зрелища стоило многих сил. Альбедо нашёлся недалеко от арены, где они сражались с попрыгуньей, отстранённо разглядывающий склон под ними. Там, далеко внизу, петляла между скалами и впадала в замёрзшее море узкая река — очередной приток, берущий начало непонятно откуда. Тельфи присоединилась к молчаливому созерцанию этой красоты, не зная, как начать разговор, пока её взгляд не упал на меч в руке Альбедо. Кажется, именно его бело-синее лезвие она видела торчащим из груди попрыгуньи.  — Занятная вещица, — кивнула на меч Тельфи. — Давно у тебя?  — С сегодняшнего утра… или вернее ночи, если три часа после полуночи — это слишком рано, — тихо ответил Альбедо. Всё сразу стало на свои места: и то, как быстро попрыгунья растеряла силы для превращения, и то, как легко лезвие пробило её защиту. Тельфи поджала губы.  — Видимо, ты всё-таки решил не делать двойнику бутерброды.  — Помнишь, ты говорила, что убьёшь меня, если я буду угрожать Мондштадту? — всё также не повышая голоса произнёс Альбедо, не отводя взгляда от качающихся еловых вершин. Он выглядел по-человечески одиноким и по-живому грустным, и даже липнущий на идеальные ресницы снег и намокающие от метели кукольные волосы не разрушали это картины. Тельфи скрипнула зубами.  — Отдай мне меч.  — Я понимал тебя в тот момент. Это было совершенно логичным решением, и нет ничего предрассудительного в том, чтобы уничтожить угрозу в зародыше…  — Я сказала: отдай мне меч!  — … но понимать — не значит осознавать. Я заметил это ещё по алхимии. Пока ты не сложишь целую картину, не перечислишь всех последствий, но осознаешь цену действию и цену бездействия, истинного осознания не достичь.  — Отдай мне этот сраный меч! — рявкнула Тельфи, бросив альбом и пытаясь выхватить рукоять у Альбедо. Он увернулся от неё, не пытаясь атаковать в ответ, и с сосредоточенным видом мотнул головой. — Ты ничего не осознал, идиот! Ты даже не пытался с ним поговорить! Ты вообще не понял, почему он хочет тебя убить!  — Он хочет меня убить, потому что никому не хочется быть копией, — отбрил Альбедо, в последний миг успевая вывернуться из-под её руки, и пытаясь достать его в очередной раз, Тельфи машинально обернулась на кусты, уловив странное движение выше по склону. Дурин? — Это совершенно очевидное и никак не утолимое желание.  — Да никакие вы не копии, два вы чёртовых придурка! — Тельфи кинулась вперёд, пытаясь схватить Альбедо за грудки, но он отпрыгнул назад, и под его ногами стала образовываться изотома, заливая сапоги золотистым сияние. — Стоять! Она топнула каблуком, вызывая из-под земли кристаллы, до того, как подумала, что не стоит этого делать на обрыве и в горах. Высоко над их головами раздался шум, с каждым мгновением набиравший всё больше мощи. Ели затрепетали, а камни под ногами задрожали, отзываясь на гул с вершины, пока неумолимая громада снега неслась вниз, погребая всё под собой. Тельфи испуганно заозиралась, пыталась найти укрытие, когда первый поток воздуха и мелкого льда пихнул её к краю обрыва. Она вскрикнула, замахала руками, пытаясь устоять, и тут же лавина ударила ей прямо в лицо. В глазах тут же потемнело, не удавалось не вдохнуть, ни выдохнуть, а потом спину пронзила острая боль — видимо, под снегом были камни, и по затылку что-то ударило. Тельфи ухнула в ледяную тьму, и последнее, что она видела, это беснующаяся белая пелена. Когда удалось продрать глаза, стояла невероятная тишина. Кто-то тряс Тельфи за плечо, не давая снова отключиться, и вслед за этим заныло всё тело, окончательно отгоняя забытье.  — Вставай, вставай, Альбедо тонет! — тишину тоже успешно отогнали. Тельфи с трудом поднялась на локтях, пытаясь сообразить, где она находится. Определённо уже не на обрыве. Обледеневшие отполированные водой камни лежали прямо перед её носом, всюду валялись сломанные ветки и угрожающие осколки льда, каждый из которых мог размозжить череп, и оставалось загадкой, как ей удалось избежать серьёзных травм. Если, конечно, кое-кто не защищал её кристаллическим щитом всё падение.  — Тельфи! — Паймон затормошила её сильнее. — Ну скорее же! Пришлось соображать активнее. Тельфи бегло ощупала себя, всё ещё не понимая, что от неё хотят, но заранее оценивая ущерб — видимо и правда ничего не сломала. Уже хорошо. Пальцы наткнулись на что-то гладкое и теплое, и подняв руку, она обнаружила бутылку с золотистой феей. Но у неё ведь с собой не было…. О. Ясно. Видимо ей не показалось, что за их с Альбедо ссорой кто-то наблюдает.  — Да приди ты в себя! — тоненько взвыла Паймон, напоминая комара, и с силой повернула голову Тельфи в нужную сторону. Там, в пробитой полынье едва держался за лёд Альбедо. В его правой руке так и был зажат таинственный меч, но он не выпускал тот до самого конца, пытаясь держаться только левой. Его ослабевшие пальцы соскальзывали всё сильнее, и когда их с Тельфи взгляды столкнулись, стало ясно, что он уже выбивается из сил. «Оставить бы его там, — холодно рассудила она, глядя на тщетные попытки Альбедо забраться на лёд. — Сейчас-то он добренький, а потом ты с ним наплачешься. Он уже тебя не слушает, как и Дурин, они неисправимы» Альбедо титаническим усилием попытался подтянуть себя выше, наваливаясь грудью на край полыньи, вскрикнул, когда тот больно впился в его озябшее тело, и в последний разумоляюще глянул на Тельфи. Она продолжала сидеть неподвижно, катая в руках тепловую фею, и Паймон тоже замолкла, с любопытством наблюдая за его беспомощностью как за трепыханиями красивой бабочки. «Хотя всё-таки… — отстранённо подумала Тельфи, — как-то жаль.» Альбедо устало сомкнул бледные веки, и будто какая-то тварь утащила его вниз, в ледяную воду. Наступила тишина. Тельфи сильнее сжала тепловую фею, чувствуя, как зудит в костях. Она должна… должна была поступить по-другому. Взгляд Альбедо, какой-то по-детски удивлённый и испуганный, стоял перед глазами, и неожиданно в голове всплыли туманные вспоминания тёмного мира, полного молний и красных торий, и маленькая девочка с фиолетовой длинной косой, как кролик замершая меж чёрных жадных рук…  — Да чтоб тебя! — рявкнула Тельфи, засовывая тепловую фею в декольте — будь восславлена мать природа, породившая её женщиной! — и бросилась к полынье, уже без раздумий ныряя в подлёдную темноту. Стало тут же очень холодно, но всё же терпимо, как будто она полезла купаться осенью, а не зимой, да и то что лавина остановилась на мелководье облегчало дело. Белое пятно плаща Альбедо и светлых волос медленно удалялось, но Тельфи нагнала его и вцепилась в воротник, таща за собой. Ясное дело её слегка отнесло в сторону от полыньи, но она пихнула себя вверх, одновременно с этим призывая каменную глыбу из морского дна. Её подняло почти к самому льду, и разбить его парой ударов было делом не сложным. Вытащить себя и свою ношу на поверхность оказалось сложнее. Причитающая Паймон, пытавшаяся тянуть её за край шарфа, сильно не помогала.  — Он не дышит?! — подруга прижала ладошки ко рту, вертясь вокруг неподвижного Альбедо. — Он умер?!  — У меня на него другие планы, так что нет, — буркнул Тельфи, закончив поспешно откашливаться, и дёрнула Альбедо за воротник, ослабляя пуговицы. Это не возымело успеха. Пришлось быстро проверять ему рот и совать под лопатки поспешно содранный с плеч и скомканный плащ. — Могу поклясться, он умудрился так быстро наглотаться воды мне назло! Тельфи умело надавила между рёбер, тщательно контролируя силу, чтобы ничего не поломать, и приникла к чужим губам. Губы у Альбедо оказались тоже очень человеческими — немного обветренными, мягкими и холодными, с привкусом какого-то эликсира. Вот же чокнутый алхимик! Он ими питается что ли?! Это было одновременно и противоестественно, и совершенно нормально — Тельфи знала, кто перед ней, насколько опасным этот кто-то может быть, какой проблемой он может стать, но почему-то не могла остановиться. Всё было бы так просто — пихнуть Альбедо обратно в полынью, а затем добить Дурина. Ещё проще — оправдаться: ну кто в самом деле будут обвинять очередную лавину, сбросившую вечно одинокого алхимика в реку и уж тем более кто будет разбираться, отчего умерла ещё одна «попрыгунья»? Но видимо и правда что-то случилось с ней в Инадзуме, что-то, что она не помнила разумом, зато помнила сердцем. И теперь уже совсем ничего не будет как прежде. Альбедо закашлялся, и Тельфи быстро повернула его на бок, поддерживая под лоб, когда его следом вырвало остатками воды.  — Вот и всё, — пробормотала она, прижимая тело алхимика к себе и подсовывая ему под грудь тепловую фею. — Вот и хорошо. Где-то сильно болит? Что-то сломано? Альбедо оба раза отрицательно мотнул головой, а потом послушно — и вряд ли до конца осознанно, — опёрся о её грудь, уронив затылок ей на плечо. Его дыхание было всё ещё хриплым и прерывистым, да и в любом случае ему стоило навестить Барбару, но кажется смерть от утопления была успешно отложена на неопределённый срок.  — Ты… спасла меня… — потерянно прошептал Альбедо, часто смаргивая с ресниц воду и выступившие слёзы. — Ты… правда спасла меня…  — Я сейчас перенесу тебя в лагерь Искателей, — Тельфи набросила на него промёрзший плащ и принялась растирать окоченевшие руки, в одной из которых — чтоб ему пусто было! — всё ещё лежал меч. — Там тебя согреют, да и Сайрус не дурак, разберётся, как дальше лучше поступить.  — Ты… — Альбедо заторможённо повернул голову, в упор глядя на неё искрящимися от удивления глазами. — Меня…  — Да, — смиренно кивнула Тельфи.  — Поцеловала?  — Посмеешь охарактеризовать дыхание рот в рот подобным образом при Венти — прослежу, чтобы тебе его никто не успел сделать, пока я тебя топлю, — прорычала Тельфи. Альбедо слабо улыбнулся. Эта мягкая меланхоличная улыбка так отличалась от хитрых ухмылок Дурина, что незабываемого топлива для ночных кошмаров становилось всё больше и больше.  — Прикосновения губ… к губам… — он снова закашлялся, деликатно прикрыв рот свободной рукой, — очень личный контакт. Я думал… что вызываю у тебя отвращение…  — Прямо сейчас начинаешь его вызывать, — Тельфи перехватила его одной рукой под спину, второй под колени, и встала с гальки. Альбедо озадаченно нахмурился.  — Я слышал, что ты и Кайю… можешь носить на руках, но ощутить это… вживую… необычный эксперимент…  — Ну… тогда наслаждайся, — она дождалась, пока Паймон заботливо поправит начавший сползать плащ, хотя от него, мокрого и холодного, толку было никакого, и прислушалась к токам артерий земли, который откликнулись на её зов и окутали их тела голубоватым сиянием. Спустя мгновение мир исчез, а затем та же быстро появился, но теперь гостеприимно тёплый и полный цветочных ароматов. В лагере Искателей как всегда кипела жизнь, так что можно было не бояться, что Альбедо останется без присмотра и полезет обратно на гору в мокрой одежде и с убийственными мыслями. Тельфи осторожно, хоть и без лишних церемоний, спустила Альбедо на землю, и подтолкнула к ближайшей палатке.  — Соври там что-нибудь успокаивающее, — напутствовала она, уже готовая сделать деловой вид и сбежать, но Альбедо поднял руку, как всегда учтиво не касаясь её, но прося остановиться. — Что? Я недостаточно запугала тебя, чтоб ты не ляпал языком про «поцелуй»?  — Ты правда уверена, что меня стоило спасать? — невысказанное «нас» повисло в воздухе. Несмотря на такой вопрос, Альбедо выглядел всё таким же дружелюбным и спокойным, каким был всегда, словно они обсуждали очередной эксперимент, а не что-то, что касалось его вдруг оказавшейся такой хрупкой жизни. Мокрый, растрёпанный, со всё ещё синими губами и до сих пор вооружённый, он всё равно был вежлив, всё равно заботлив, всё равно ни за что на неё не злился. Тельфи устало, но искренне ему улыбнулась.  — Не знаю насчёт «спасать», но убивать точно не стоило.  — Твоя… улыбка… — поражённо пробормотал Альбедо, словно увидел лавачурла в своей спальне, и Тельфи с проклятиями телепортировалась в Чайник Безмятежности, не дожидаясь очередной порции высокопарной ерунды. Пухляшка встретила её обаятельным воркованием, сообщив, что ей оставили письма Син Цю и Кэ Цин, а «мальчик-волчонок» принёс очередную корзину волчьего крюка. Тельфи взяла одну фиолетовую ягоду, чувствуя лесное тепло и живительный аромат, и с трудом сглотнула комок в горле — очень хотелось увидеть Рейзора. Да и Фишль тоже. Пойти с ними и Беннетом в какое-то ерундовое приключение, нажарить мяса, исцарапаться кустами ежевики, напугать всех церемониальными витиеватыми диалогами с Озом, а потом заснуть под вольным мондштадским небом… и чтобы не было никаких разговоров о вечности, копиях и судьбе. Тельфи тряхнула головой, почти сердито сунув ягоду в рот, и шагнула в оружейную. Осквернённое Желание лежало в самом её конце, убранное с глаз долой, но теперь его зловещий розовый свет вновь увидел солнце. Тельфи осторожно достала меч, делая пару пробных выпадов, и рукоять тут же согрелась в её ладони, будто животное, устроившееся под рукой хозяина. Это отчаянная жажда оружия быть с человеком всегда вызывало в ней отвращение, но теперь-то становилось понятно, что просто не всякое оружие, попадающееся ей на пути, ей предназначалось. Переодевшись в сухое и зажав меч подмышкой, Тельфи скрепя сердце шагнула обратно на Драконий хребет. С Осквернённым Желанием даже тепловой феи не понадобилось — лезвие и камень, так похожий на глаз, отозвались на силу своего создателя, и оставалось только гадать, насколько же сильно оружие срезонирует с тем, кто так идеально ему подходил. Дурин ждал её в лагере, стоя над погасшим, выхоложенным кострищем.  — Почему ты спасла его? — вместо приветствия спросил он, раздражённо хмурясь. — Ты могла бы убить его, и я бы в благодарность стал той версией «Альбедо», какая бы тебя устроила. Тельфи устало вздохнула, гадая, специально ли он так старается её выбесить. Возможно, у них с Альбедо это воистину семейное.  — Меня не устроит никакая, потому что я не занимаюсь творением жизни, чтобы что-то от этой жизни ожидать, — она протянула ему меч. — Вот, это тебе. Чтобы уравнять шансы.   — А… — несмотря на то, что на мгновение его лицо осветилось искренним любопытством и очаровательным удивлением, Дурин взял сверток будто нехотя, не касаясь рукояти, но розовые всполохи пробились даже через ткань. — Ты хочешь устроить гладиаторские бои?  — На гладиаторских боях можно хоть заработать, а с вас расходы одни, — буркнула Тельфи, с затаённым смешком наблюдая, как на щеках Дурина проступает слабый румянец. — Так и поступают друзья, чтобы ты знал.  — Дают оружие, чтобы ты убивал сам? — её наградили немного насмешливым, немного недоверчивым взглядом. Тельфи кивнула.  — А если я правда его убью? — Дурин отложил меч на свой одинокий стул и подошёл ближе, медленно сокращая между ними расстояние словно охотящийся тигр. — Или он убьёт меня. Что ты будешь делать?  — Сожалеть, — Тельфи выдержала его взгляд, позволяя оставить между их лицами ничтожное расстояние. Бирюзовые глаза искали в её глазах или ложь, или насмешку, или намёк, что она всё-таки на его стороне, что она поддерживает его выбор, а не свой собственный, и, когда не нашли ничего из этого, словно бы смягчились. Дурин склонил голову и дождавшись того, что Тельфи не стала отстраняться, уверенно коснулся губами того плеча, на котором не так давно лежал головой Альбедо.  — Сейчас я понимаю, что мне не нужно ничего из того, что ты давала ему, — он быстро отвернулся, поморщившись от своих мыслей — и Тельфи поняла, что сцену спасения он наблюдал от начала и до конца со всей своей сталкерской внимательностью, — но спасибо, что теперь у меня есть что-то своё.  — Давай встретимся внизу? — тихо попросила Тельфи, против воли чувствуя мандраж. Очень скоро здесь будет битва. Очень скоро станет очень поздно для любых увещеваний, но почему-то кроме этой просьбы ничего выдавить не получилось. Дурин поджал губы, нахмурился, посмотрел на сияющий Шип Стужи, и наконец отрывисто пожал плечами.  — Может быть. Тельфи поняла, что разговор окончен. Узкая горная дорожка повела её вниз, обвиваясь вокруг елей и старых руин, но она почти не обращала на неё внимание, вытирая заслезившиеся глаза. Списать это на ветер было проще простого. Тонкая ниточка надежды, прочная, будто леска, душила горло, болела усталая голова, и всё тело ныло, словно его распинали на дыбе из ожидания и чаяний. Если бы Тельфи не знала богов так близко, она бы им помолилась, но увы, теперь ей оставалось уповать лишь на одно — что у неё получилось научить двух гомункулов быть человеком.