Ночью, в темноте

      В тридцать два Мик понимал, что ни черта не знает о жизни.       Но, возможно, слишком много о смерти.       Может, именно поэтому, вернувшись в родной городок, он первым делом поехал на кладбище. Аккуратно вел новую, сверкающую боками машину по улочкам. Усмехнулся, проезжая мимо школы. Подумать только, а когда-то у него была развалюха, которую стыдно поставить перед парадным входом!       Парковка у кладбища оказалась почти пустой, но Мику понадобилось несколько мгновений, чтобы собраться с духом.       — Мне здесь не нравится.       Пятилетняя Виола отвлеклась от куклы и посмотрела за окно. Носик она морщила точно как мать, но та осталась дома с маленьким Пирсом, который только-только научился ползать.       — Мы ненадолго, Ви. А потом поедем в более приятное место.       — Обещаешь?       — Честное-пречестное!       Виола вздохнула, подражая взрослым, важно кивнула и первой выбралась из машины. У Мика больше не было возможности трусливо отсиживаться, и он тоже вылез в промозглую осень. Поднял воротник пальто и протянул руку дочери.       — Хочу тебя кое с кем познакомить, Ви. С очень важным человеком.       Мик знал, что на кладбище только камни. Призраки цеплялись к живым, но не к мертвой земле. И всё-таки ему самому требовались какие-то вещественные знаки, пусть он и знал, что под могильными плитами покоится только тело, пустая оболочка.       — Они все — мертвецы? — спросила Виола, оглядываясь.       — Да.       — А их души? Они стали призраками?       — Сразу после смерти — да. Потом постепенно их энергия рассеивается в мире, впитывается в землю, деревья и воду. Они все несут частичку памяти призраков.       — Даже я?       — И я, и ты. Вечный круговорот.       Для любой другой пятилетней девочки эти разговоры могли быть слишком сложными, но Мик знал, что его дочь понимает, о чем речь. В пять она прекрасно осознавала, что такое смерть. Лучше, чем он когда-то в шестнадцать.       Поэтому она затихла, когда они остановились у могилы.       — Кто это? — шепотом спросила она.       — Мой отец. Твой дедушка. Он был хорошим человеком, но умер очень давно. Он бы очень тебя любил.       — И баловал, как бабушка? Мама говорит, она меня балует.       — Он бы пытался ее одергивать, но потом втайне давал тебе конфеты.       Виола кивнула, но ничего не сказала. Постояла пару мгновений, потом сказала:       — Теперь мы можем пойти в приятное место?       Мик не был на могиле отца со дня похорон. Точнее, со дня чуть позже, когда они приходили сюда с Эндрю. Мик тогда ощущал себя мальчишкой и не понимал, почему его отец должен был умереть так рано. Сейчас он смотрел на могильный камень и думал, что не ощущает грусти. То, что он сказал Виоле, правда. Отец превратился в призрака, а потом в воздух и камни. Крупицы его памяти текут в местной реке.       — Идем, — кивнул Мик, сжимая ладошку дочери. Они ведь приехали в его родной городок вовсе не за тем, чтобы пялиться на могильный камень.       Эндрю и Лайла переехали в дом тёти пару месяцев назад, сразу после того, как она отправилась в свадебное путешествие, а после к мужу. Эндрю давно говорил, что устал от города, и ему было всё равно, где работать. Лайла, приятная милая женщина, вела занятия удаленно и была только рада тихому уголку.       Стоя перед дверью, Мик не решался позвонить. Это было очень странно: дом из детства. Даже забор сиял прежней белизной, краску явно недавно обновили.       Вопреки ожиданиям, дверь открыл не Эндрю и даже не Лайла, а незнакомый Мику подросток. Ему было лет четырнадцать, он смотрел исподлобья, пробормотал приветствия и пропустил их внутрь. Одернул рукава длинного свитера и указал на комнату:       — Они там.       Гостиная изменилась, но не сильно. Остался прежний дух, но теперь прибавились восточные пузатые статуэтки, россыпь кристаллов и аромат благовоний. Точно работа Лайлы. Маленькая и хрупкая, она при встрече рассказывала Мику о прелестях йоги. Даже увлекла этим Сару, жену Мика. Каждый четверг, ровно в шесть вечера Сара закрывалась в комнате, и ее нельзя было беспокоить. Они с Лайлой по Скайпу медитировали.       Мик занимался детьми, не позволял им нарушать покой мамы, но считал ужасно глупым созваниваться, чтобы час сидеть перед экраном с закрытыми глазами и молчать. Или издавать звук «ом».       Эндрю на это смеялся:       — Когда ты вычерчиваешь закорючки и называешь это архитектурным проектом, со стороны тоже выглядит забавно.       От самого Эндрю в комнате прибавились солидные шкафы. Полка одного была полностью заставлена книгами Эндрю: триллеры и мистика. Он всё знал об этом.       Сам Эндрю сидел на полу вместе с мальчиком не старше Виолы и пытался сложить с ним конструктор по схеме. Судя по всему, у мальчика выходило лучше, чем у Эндрю. Услышав их, он подскочил и кинулся обнимать друга. Потом наклонился к Виоле, и она повисла у него на шее. «Дядю Эндрю» девочка обожала.       — Поиграй пока с Кайлом, — предложил Эндрю. — Нам с твоим папой нужно поговорить.       Подросток тоже остался в комнате. Уселся за какую-то книгу, ненавязчиво присматривая за детьми. Такой же хмурый и неразговорчивый, но почему-то внушающий доверие.       Эндрю повел Мика на кухню, прикрыл дверь и ловко разлил чай.       — Не представляешь, как хочу курить! — в сердцах воскликнул он. — Но Лайла заявила, пока здесь дети, никаких вредных привычек. Может, на этот раз выйдет бросить.       — У тебя тут детский сад, что ли? — хмыкнул Мик.       Эндрю присел на краешек стола, болтая ногой. С возрастом пирсинга осталось меньше, а волосы вернулись в первоначальный каштановый цвет, но Лайла грозилась, что это ненадолго. Правда, после ее последних экспериментов по художественной стрижке Эндрю пришлось всё обрезать и ходить с коротким «ёжиком», который ему совершенно не шел. Он не жаловался, посмеивался и грозился, что опишет это в новой книге.       — Да ужас! — закатил глаза Эндрю. — Вот уж не думал, что этим закончится.       У них с Лайлой не было своих детей. Мик деликатно не спрашивал, но однажды, когда они пили пиво, Эндрю сказал, что попросту боится, что его дети будут мучаться с призраками, как он.       Тем ироничнее, что именно поэтому у него дома сейчас жило двое детей.       — Пацан постарше, это ведь Джефф? — спросил Мик. — Лайла о нем Саре все уши прожужжала.       — Он, да.       Лайла всегда отличалась большим и добрым сердцем. Джеффа она отыскала в каком-то то ли приюте, то ли социальном центре. Он почти не разговаривал, но Лайла знала, что спрашивать. По его истории она уже поняла, что он такой же, как Эндрю. Призраки чуют его.       — Отец выгнал его на улицу, — негромко сказал Эндрю. — Он стал беспризорником, наркоманом… Лайла наткнулась на него случайно. И это лучшее, что могло произойти в жизни парня.       — Лучшее, что ты учишь его, как защищаться от призраков. Противостоять им. Помогать упокоиться и раствориться.       — Как когда-то научили меня.       — Как там, кстати, доктор Эдвардсон?       — О, тётя грозится прислать его неприличные фотки!       — Вот уж не думал, что устраиваю личную жизнь твоей тёти.       Тогда, десять лет назад этот оккультист со спокойным голосом и вправду помог Эндрю. Избавил от того призрака и научил всему, что знал. Несколько лет Мик вздрагивал от звонков друга. При встрече вглядывался в его лицо, пытаясь понять, не мучает ли призрак снова? Но Эндрю научился защищаться.       Жаль, никто не научил его раньше.       — А мелкий — это Кайл, — продолжил Эндрю.       — Не слышал о нем.       — Ага, его родители позавчера привезли. Ты бы видел! Какие-то богатеи. Всё мне деньги предлагали, а женщина постоянно рыдала. Они правда очень любят сына. Показывали его куче врачей, детских психологов, пока на каком-то форуме их не отыскала Лайла. И объяснила, что Кайл не псих, а просто… как она там говорит… «очень особенный мальчик». Не знаю, как выйдет учить такого маленького, но Джефф очень помогает.       Эндрю замолчал, Мик тоже не знал, как и что сказать. Как подойти к тому главному, из-за чего он приехал с дочерью.       — Я помогу ей, Мик, — мягко сказал Эндрю. — Ты лучше многих знаешь, как опасно не уметь защищаться от призраков. Твоя дочь тоже особенная. Она чует их, а они ее. Я научу ее.       — Да. Спасибо.       — Она поживет здесь какое-то время, но ты же понимаешь, я не знаю, сколько. Приезжайте с Сарой в любое время, звоните хоть ночью. Правда, я спросонья, скорее, пошлю, но Лайла точно ответит.       Мик кивал. Он понимал, что Виоле необходимо уметь контролировать этот дар. Он еще помнил свой страх, когда нашел дочку в комнате бледную и рассказывающую о «мертвом дяде». Конечно, они с Сарой тоже отвели ее ко врачу. К его матери, которая внимательно осмотрела ребенка, а потом отвела Мика в сторону:       — Помнишь твоего друга, Эндрю…       К тому моменту уже и сам Мик не сомневался, что это не болезнь. Это призраки.       Эндрю перестал болтать ногой. Сидел на столе, замерев с чаем, задумчиво смотрел на стену. Повернулся к Мику:       — Помнишь, когда я пришел к тебе и сказал, что меня преследует призрак? В тот вечер… если бы ты уехал, я умер. У меня не оставалось сил бороться. Планировал наполнить ванную водой, выпить снотворного и захлебнуться. Но ты не ушел.       Если бы кто-то остановился…       — Такие как я не живут долго, — продолжил Эндрю. — Призраки достают раньше. Или мы спиваемся, становимся наркоманами… угасаем. Это жизнь в одиночестве, постоянно начеку, с изматывающими приступами. Пока не наткнешься на сильного призрака, который тебя убьет. Никто не должен переживать такое. Я могу научить их и сразу показать, что они не одни.       Он помолчал, поставил чашку и повернулся к Мику:       — Спасибо, что когда-то ты показал мне это. Спасибо, что не ушел.