Домино

27 апреля 2019 года

Дождь лил, кажется, с самой ночи. Он был не сильным и туч как таковых не было. Всё то же пасмурное серое небо и дурацкий непрекращающийся дождь. Шмыгнув носом раз в пятидесятый за последние двадцать минут, Чонгук стоически высиживал на корточках у одинокого светло-серого надгробия. Он не знает, почему Чимина похоронили именно здесь, на небольшом, окружённом деревьями, пустыре близ Академии. Здесь нет кладбища, могила Пака единственная, и это отчего-то навевало тоску. Могли бы похоронить рядом с родителями, но решили почему-то здесь. Ни то чтобы Чону это было очень важно. На самом деле, когда он только узнал о похоронах и том, что те пройдут именно тут, он обрадовался. Потому что хотелось на них присутствовать, хотелось попрощаться. Но сейчас, осознавая, что Чимин тут совсем один на этом пустыре... Как-то не по себе. Совсем крохотные, но частые капли дождя всё в том же резвом ритме, что и минувшей ночью, продолжали неустанно барабанить по поверхности земли и надгробия, а по насквозь промокшей голове Чона вдруг перестали. — Держи, — рядом с ним, так же на корточки, опустился какой-то парень, протянув Чонгуку свой зонтик, — Я устал, уже рука затекла, — и не глядя на парня, он впихнул в чужие ладони ручку от раскрытого зонта. Вообще, годовщина похорон Чимина будет через два дня, и если кто-то и придёт навестить могилу Пака, то, скорее всего, сделает это именно тогда. И именно потому Чонгук пришёл сюда сейчас, - не на годовщину похорон, а на годовщину смерти. Планировал посидеть тут в одиночестве чуть-чуть и спокойненько уйти. Ну и что это за тип, извините? Нарушил чужие планы и в ус не дует. Растерянно похлопав глазами пару раз, Чон всё же принялся держать чужой зонт. Тот был довольно большим и его более чем хватало, дабы укрывать их обоих. Потому (и только потому) Чонгук и согласился его держать, а ведь... — Я и пол часа тут не нахожусь, — пробурчал Чон, невольно съёжившись от холода. — Угу, — а на него по-прежнему не обращали никакого внимания. — И тебя тут не было, — настойчиво продолжал бухтеть Чонгук, всё сильнее вдавливая голову в плечи. — Угу, — это уже немножко бесит. — Что "угу"? Ты пришёл сюда после меня, ну и с чего бы твоя рука затекла?! Прошло-то всего ничего! На это ему ничего не ответили. Чонгук раздражённо закатил глаза и перевёл взгляд обратно на надгробие, решив забить на странного парня по соседству, пока сам незнакомец неотрывно пялился на выгравированное имя. Кажется, прошло несколько минут прежде чем рядом раздался неслышимый прежде низкий баритон. — Спортсмен? Чон удивлённо посмотрел на сидящего рядом. — Ну, немного, — на самом деле много, но когда тебя так напрямую спрашивают, - спортсмен ты или нет, - отвечать прямо как-то... Ну, неловко, что ли. Чонгуку, по крайней мере, стало чутка не по себе. — А я совсем нет, вот и затекла, — парень как-то устало выдохнул, а после наконец посмотрел на Чона, — А ты кто? — Чонгук, — если честно, этот разговор казался ему тупым, а парень рядом каким-то заторможенным. — О-о, сам нашёлся, — усмехнувшись, тот вновь отвернулся обратно к надгробию, не видя, как Чон гуськом отодвигается подальше. — Ты то кто? — на случай, если понадобится выслеживать местных психов, стоит знать о них хотя бы что-то. — Тэхён, — коротко ответил юноша, а Чонгук задумался. Они с ним определённо незнакомы, но имя почему-то кажется каким-то... — Ты сосед Чимина?! Парень так резко развернулся к Тэхёну лицом, что шея неприятно хрустнула, но в данный момент это самое малое, что могло бы привлечь его внимание. — Ага, — ещё более устало ответил Ким, всё так же не глядя на собеседника. — И ведь это ты встречался с его братом, да? Ну, тем который уб... Чонгук осёкся на полу слове. Он так удивился, поняв, кто подсел к нему, что стал проговаривать все мысли вслух, запоздало уловив, что болтать стал что-то не то. — Да-да, это я, — Тэхён хмыкнул, — Могу дать интервью, если хочешь, — это не было сказано с издёвкой, но Чон иронию в голосе уловил. Иногда подобное проскальзывало и в речи Чимина. — Прости. — Забей. И пока один сидел, погрузившись лишь в ему одному известные мысли, немо созерцая имя на камне, второй, - мысленно раздавал себе тумаки, ругая за бестактность. — Ты, наверное, сильно удивился, когда всё узнал. Всё же Чонгук таки дебил. Пора принять это как факт и перестать отрицать очевидное, ведь несмотря на совершённую оплошность, он всё равно продолжает болтать. Вообще-то, он чувствовал себя неловко. Если изначально присутствие Тэхёна слегка напрягало и даже немного злило (он всё ещё разрушил чужой план), то теперь ему было не по себе и, по большей части, из-за собственного длинного языка. Но хотелось всё узнать. Пару раз Чонгук порывался спрашивать о чём-то подобном учителей, но каждый раз от него отмахивались, говоря, что это не должно его беспокоить и, вообще, лучше думать об учёбе. Он и не забывал об учёбе, но желание узнать обо всём не исчезало. Наверное, по этой причине желание свалить и не попадаться Тэхёну лишний раз на глаза, весьма успешно игнорируется, а речь глаголится. — Удивился? — усмехнувшись, Ким как будто задумался над этим, — Слишком слабое слово, но да. Я удивился, — он всё продолжал улыбаться лишь уголками губ, пока говорил, а Чонгуку всё больше становилось неловко, — А ведь день так хорошо начинался. Солнце светило, я каким-то образом умудрился выспаться. А потом в дверь постучали и, наверное, мне не стоило её тогда открывать. Я бы не хотел знать о том, что моего лучшего друга больше нет. Мне некого больше ждать, караулить и доставать расспросами, — он вновь усмехнулся, а Чонгуку немножко захотелось плакать, — А потом ты идёшь к своему парню, осознавая, что тот потерял брата и его состояние, наверняка, в разы хуже твоего. Хочешь помочь, поддержать, а он, узнав обо всём, кидает тебя, прощается и куда-то уходит, ничего толком не сказав. И ты сидишь весь остаток дня один, ни черта не понимающий и скорбящий, пока тебя окончательно не добивают известием о том, что тот, кому ты столько лет симпатизировал, - признался в убийстве собственного отца, — он тоже шмыгнул носом, — Так что да, в тот день я много удивлялся. И продолжили они молча сидеть. Рот Чонгука пару раз открывался и явно намеревался издать какие-то звуки, но в конечном итоге просто закрывался обратно. А потом он и вовсе перестал предпринимать какие-либо попытки вновь заговорить. Но внезапно заговорил сам Тэхён. — А у тебя сильные проблемы с литературой, да? — повернувшись лицом к Чону, он тому улыбался, выглядя вдруг каким-то слишком беззаботным. Честно говоря, Чонгука это немного смутило, пока он не вдумался в суть сказанного. — Я поднял средний бал до четырёх, — нахмурившись, обижено ответил он, отчего вызвал чужой смех. — Чимин оставил кое-что для тебя, — он вновь перевёл взгляд на возвышающийся над замлёй камень, смотрел с тоской, но продолжал улыбаться, будто неустанно крутил в голове приятные, но отягощающие сейчас воспоминания, что вообще-то было правдой. — О чём ты? — Честно говоря, я не сразу обратил на них внимание. Обнаружил лишь на следующий день. Они до сих пор там лежат, на нашем письменном столе. Столько места, на самом деле, занимают. — Что? — Конспекты по литературе за этот курс. Ну, то что он успел застать. Чонгук вопросительно смотрел на Тэхёна, явно не врубаясь в суть. — Ну... Ладно. Но мне то он что оставил? Ким медленно перевёл взгляд на всё ещё не втыкающего Чонгука, слегка приподняв брови. Он где-то с минуту сканировал чужое лицо, видимо, надеясь, что до Чона таки дойдёт. Но до Чона упрямо не доходило, из-за чего один всё неустанно хлопал своими огромными глазами, а второй начал смеяться. — Тебе, если прямо не скажешь, не поймёшь, да? — он вновь усмехнулся, вызывая в мелком лишь недоумение, — До меня дошло, почему Чимин с тобой занимался, — и пока взгляд напротив становился всё более обиженным, Тэхён успел насмеяться и таки наконец разъяснить суть вещей для самых отстающих, — Эти записи с уроков он специально выложил на видное место, сложил и оставил записку, чтобы я тебе их передал. Их он оставил тебе. А Чонгук снова не нашёлся что сказать. Их занятия с Чимином прекратились ещё до его... Ухода. И главной причиной было то, что Чонгук стал справляться со своим проблемным предметом. Пак решил, что парню больше не нужен репетитор, что тот со всем справится теперь и сам. А Чонгук пусть и стал улучшать оценки по литературе и больше понимать, всё равно справлялся не со всем. Отчасти потому так сильно расстраивался, что их с Чимином занятия прекратились. Но Пак, кажется, смотрел куда дальше, чем сам Чон. И занятия, наверное, прекратил потому, что уже было не до Чонгука с его непониманием каких-то моментов из книг. И всё же... Он оставил ему свои конспекты. — Эй, ты же не собираешь заплакать? — Я не плачу. — А чего глаза на мокром месте? — Я не плачу! — Ладно, я понял, — приподняв ладони вверх, будто сдаётся, он, усмехаясь, наблюдал как сидящий рядом паренёк стоически сдерживает слёзы, неустанно продолжая шмыгать покрасневшем носом. — Почему ты их мне не отдал? — шмыгнув ещё спустя несколько секунд молчания, наконец спросил Чонгук, трепетно осматривая гладкую поверхность надгробия. — Лень было, — пожав плечами, буднично ответил Тэхён. Захлебнувшись собственными соплями, Чонгук перевёл округлившиеся глаза на Кима. — Что? Ты ведь занимался с ним, не обратил внимания как он ведёт свои записи? Чимин дотошный и, как правило, записывал всё, что по его мнению могло понадобиться. В итоге на одну лишь литературу макулатуры больше, чем у меня по всем предметам вместе взятым, — он недовольно сморщил нос, став забавным и как будто бы немного обиженным, — Я эти тонны таскать не буду. Чонгук лишь устало закатил глаза. Где-то там, в чужих хоромах пылится его клад, который ему, судя по всему, даже отдавать не собирались. Потрясающе, хорош друг оказался. Они просидели там ещё с полу часа, в тишине. Чонгук и не заметил, как сидящий рядом на корточках Тэхён, сменил положение, плюхнувшись в своём пальто прямо на мокрую траву, явно не беспокоясь о сохранности своих вещей. Наверное, и ноги теперь затекли. Дождь всё так же неустанно отстукивал свой ритм по поверхности чёрного зонтика, а в атмосфере вокруг уже не витало напряжения или неловкости, лишь прохлада и лёгкая сырость. Продолжая упорно шмыгать, Чон украдкой смахнул скопившиеся в уголках глаз слезинки. — Я тоже, — Тэхён заговорил так внезапно, что парень невольно дёрнулся, — Я тоже по нему скучаю. Он казался задумчивым и печальным, а Чонгук не стал узнавать, как не глядя на него, тот всё равно распознал чужие эмоции. Наверное, они просто испытывали сейчас одно и то же, хотя, если подумать, Чон не знал Чимина так же хорошо как Тэхён. Вообще-то, он в принципе его почти не знал. Но Пак оказался тем, кому Чонгук объяснил свою проблему с литературой и вместо ожидаемого упрёка или насмешки получил помощь. Может, он не успел стать для Чимина полноправным другом, может, он совершал одну и ту же ошибку из раза в раз, - умалчивал о своих переживаниях и ни о чём не расспрашивал. Может, ему, вообще, не стоит здесь находиться, всё же... Чимин ему сильно помог. И кем бы он его не воспринимал, он оставил ему свои конспекты. Чонгук не может быть неблагодарным и забить. И если даже он, толком не знавший Пака, так грустит по нему, то что творится в душе Тэхёна всё это время?.. — Думаешь, кто-то ещё будет скучать? — по-детски наивный вопрос, наверное, но Ким приподнял взгляд к небу, явно всерьёз над ним задумавшись. — Не уверен. Возможно, те, с кем он часто пересекался в своих кружках. — А учителя? — Ну, профессор Ким, возможно, — он небрежно склонил голову к плечу, — Чимину английский давался хуже всего и тем ни менее он умудрился стать лучшим в нашем классе. Мне кажется, что профессор ценил такое усердие к своему предмету. — Я, вроде бы, уже просил не называть меня так. Третий голос раздался позади так внезапно, что обернувшийся назад синхронно с улыбающимся Тэхёном Чонгук невольно вздрогнул от неожиданности. — Мистер Ким, — широко улыбаясь, Тэхён едва не по слогам произнёс своё обращение, вызывая лёгкое недовольство на лице учителя, — В данном заведении всех преподавателей зовут профессорами. Я понимаю, что вы считаете себя недостойным такого звания и всё такое, но прося называть себя учителем, лишь просите себя выделить, понимаете? Сокджин устало закатил глаза, недовольно мотнув головой. Кажется, так или иначе, а Тэхён у всех вызывал такую реакцию. — Хорошо. Профессор, так профессор, — переложив ручку зонтика в другую руку, учитель кинул взгляд на возвышающиеся позади ребят надгробие, — Сейчас уроки начнутся, вам лучше поторопиться. Особенно тебе, — задумчивый взгляд мигом стал серьёзным, когда Сокджин перевёл его на веселящегося Тэхёна, — Итоговый тест по последней теме никто не отменял, надеюсь, ты хорошо подготовился. И едва заметно усмехнувшись, он развернулся к подросткам спиной, направившись в сторону Академии, напоследок кинув на серый камень ещё один беглый взгляд. А Тэхён, лишь хмыкнув, всё же поднялся на ноги, потянувшись. Устало зевнув, он огляделся вокруг, ни на чём не концентрируя внимания, а после улыбнувшись выгравированному имени, медленно зашагал вслед за учителем Кимом, спрятав ладони рук в карманах школьных брюк. Чонгук немо провожал Тэхёна взглядом, мысленно пытаясь вспомнить, а какой урок он собирается прогулять, решив, что ещё посидит тут какое-то время, как вдруг Ким остановился, повернувшись к Чонгуку в пол оборота. — Ну и чего сидишь? Вставай, свои конспекты заберёшь, — и развернувшись обратно, потопал дальше, игнорируя вопросительный взгляд Чона. — А.., — замешкавшись, парень всё же вскочил, совсем позабыв, что до сих пор держит над головой чужой зонтик, отчего макушка самого Тэхёна теперь насквозь вымокла как и одежда, хотя ему самому, кажется, совсем на это плевать, — У тебя же сейчас тест, опоздаешь. — Тест в мои сегодняшние планы не входит, — беззаботно проговорил тот, вышагивая впереди пытающегося его догнать Чонгука. — В смысле? А что входит? — Бунт. Чонгук даже на мгновение притормозил. — Какой бунт? — Маленький такой, незначительный, за который ничего не будет. — Ты пропустишь тест. У тебя как минимум появится неуд, — глубоко выдохнув, Чон наконец затормозил, идя дальше с Тэхёном на ровне. — Не появится. Учитель Ким куда более радушный, чем хочет порой казаться, — улыбаясь то ли воздуху то ли ещё чему, Тэхён всё так же беззаботно вышагивал, приближаясь к каменным стенам Академии. — Учитель? — приподняв одну бровь, язвительно вопросил Чон. — Угу, — лишь ответил он, улыбнувшись ещё шире, вызывая у рядом идущего нервный смешок и, уже ставшее стабильным, закатывание глаз. ______________________________________ Примечание: По ходу написания у меня было достаточно много мыслей касаемо того, что будет с персами дальше, после смерти Чимина. Но я не хотела запихивать это всё в один эпилог (он и так вышел больше чем должен был), потому решила кратко описать тут. Сокджин, пусть так могло и не показаться, принял гибель одного из своих учеников весьма близко к сердцу. И нет, он не стал более навязчивым или приставучим, но внимания своим подопечным старается уделять много, пытаясь подмечать любые мелочи, которые, возможно, стоит обсудить и решить. По просьбе Тэхёна он уговорил мистера Гатори (директора Академии), чтобы пока Ким не выпустится, к нему в комнату никого не подселяли. С Чонгуком дополнительно стал заниматься Тэхён, так что Чон стабильно захаживал к тому едва ли не каждый день после занятий. Однако Чонгук всё время садился на пол, наотрез отказываясь садиться на кровать Чимина, чем первое время немного вымораживал Тэ, но тот довольно быстро с этим смирился, став подобное игнорировать. За оставшееся время учёбы в Академии, Тэхён с Чонгуком не плохо поладили и поддерживали контакт, даже когда Тэ выпустился и уехал в Сеул учиться в университете. Когда же выпустился уже сам Чон, то поступать пошёл в тот же универ, в коем уже учился Тэхён, где они так же продолжили общение. Когда Чонгук был на втором курсе, а Тэхён соответственно на третьем, они начали встречаться. Когда Намджун узнал о смерти Чимина и том, что это был суицид, понял, что конкретно к этому привело. Та тяжесть на сердце, которая его не отпускала, пока отец был жив и не давал им с братом спокойно жить, вновь вернулась. Он осознал наконец, что именно натворил, и к чему это привело. Расставшись тогда с Тэхёном, он самолично заявился в полицию с чистосердечным. Его хотели посадить, но после полной проверки направили лечиться в клинику для душевно больных. Он провёл там десять лет своей жизни, половину из которых симулировал, боясь выходить наружу. Будучи ещё под заключением, это именно он (как единственный живой родственник) дал своё согласие на то, чтобы Чимина похоронили недалеко от Академии, ведь именно там всё то время, что отец их терроризировал, младший Пак чувствовал себя в покое и безопасности. Узнав о признании Намджуна, Тэхён сильно разозлился. Он не хотел видеться с ним, не хотел с ним контактировать и, вообще, иметь хоть что-то общее кроме памяти о Чимине. Но по ходу общения с Чонгуком, под его влиянием Тэ успокоился и, пока ещё учился в универе, как-то приходил навестить Намджуна в клинике. Чонгук тогда хотел пойти с ним для поддержки, но в первый раз, спустя столько времени, Тэхён хотел сделать это самостоятельно. Но тот раз оказался последним. Намджун был рад видеть, что у Кима всё хорошо и, что тот продолжает жить дальше, отпустив ту ситуацию полностью, но самого себя Намджун никогда простить не сможет и оттого ни общаться с Тэ, ни смотреть ему в глаза будет не в состоянии. Потому он попросил Тэхёна его больше не навещать. Выйдя из клиники, Намджун стал работать санитаром в доме престарелых, благо почти полное медицинское образование и рекомендация из клиники помогли быстро выйти на работу. Снимая небольшую квартирку недалеко от места работы, он ведёт тихую жизнь, ни с кем кроме старичков не контактируя. Кроме работы он выходит разве что за покупками, а в выходные много времени проводит на крыше, подкармливая голубей. Ни с Тэхёном, ни с Чонгуком, ни с кем-либо ещё из Академии он так больше и не встречался. Максимально отгородившись от окружающего мира, он так и продолжит коротать своё время, присматривая за стариками, немо волоча груз вины, который до самого конца так себе и не простит.