Пока ты не выросла

Запихнуть Светку обратно в машину так и не удаётся, поэтому нам с Мартой приходится признать, что девичник — это действительно отличная идея. На самом деле я даже рада, что этим вечером буду не одна. На часах только половина одиннадцатого, и я испытываю ужас от мысли, что ещё несколько часов буду ворочаться в постели без сна, пытаясь не думать о Никите. Наше трио устраивается в кухне, чтобы попить чаю, и мы с Мартой хихикаем, глядя на то, как Светка сосредоточенно пересчитывает листочки заварки в чашке. Марта постоянно поглядывает на меня, словно бы без слов интересуясь, всё ли в порядке. Я так же молча киваю и кладу голову ей на плечо, чувствуя себя в безопасности. Она права. Мне не нужен парень, чтобы быть счастливой. Мне достаточно этой осени, этой кухни, кусочка лимона, плавающего в моей чашке, и этого момента. Но главное, мне достаточно тепла от людей рядом со мной. — Господи, наконец-то мы избавились ото всех этих гостей! — выдыхает мама, заваливаясь в кухню и скидывая туфли на высоких каблуках. Она устало прислоняется к кухонной тумбе и поднимает глаза, встречаясь взглядом с Мартой. — Оу… Впрочем, какие из вас гости, вы же всё время здесь! Хотите торт? — И ещё вина! — сообщает Светка, мгновенно оживляясь. Марта тянется, чтобы заткнуть ей рот, но мама уже открывает холодильник и достаёт оттуда бутылку. — Только ни-ко-му! А то ещё скажут, что я спаиваю детей, — причитает она, разливая вино по чашкам. Светка сразу же обхватывает одну из них обеими руками, а Марта вежливо отказывается. Я решаю сделать пару глотков, надеясь, что это поможет мне уснуть. Мама тяжело вздыхает и наполняет свою чашку почти до краёв. — Боже, я так устала, что буду рада любым собутыльникам! Сегодня мы полвечера стаскивали с барной стойки тётю Нину, которая порывалась станцевать стриптиз в присутствии тридцати детей! — Ей же уже за шестьдесят, — выдыхаю я, едва не подавившись вином. Мама пожимает плечами, после чего опустошает свою чашку парой больших глотков. Папа тем временем заходит в кухню с огромной коробкой с тортом, которую водружает в центр стола. Он окидывает нас всех изумлённым взглядом, но не задаёт вопросов и выливает в чашку остатки вина. Видимо, вечер, правда, выдался не из лёгких. — С днём рождения, милая, — бормочет он, приподнимая чашку. Я улыбаюсь. Мама тем временем достаёт вилки и открывает коробку с тортом, который мы начинаем есть, не разрезая на порции. Вот теперь это самый настоящий день рождения. Рядом только самые близкие… разве что не хватает Антона… и Никиты. Я горестно вздыхаю, и Марта в очередной раз сжимает мою руку. — Кстати, где Антон? — спрашивает мама, откладывая вилку. Она почти не позволяет себе сладкое из-за диеты. — Я думала, он заедет хоть на пару часов. — Он не смог приехать. Устал после репетиции, — хмыкаю я, хихикая глядя на Светку, которая измазалась в креме. Надеюсь, нам не придётся купать её. — К тому же, в последнее время у него бурная личная жизнь… Но он поздравил меня утром и отправил пять тысяч в качестве подарка. Мама бурчит, что скоро забудет, как выглядит её родной сын, и я усмехаюсь. В последнее время мой брат живёт в отдельной квартире, которую ему подарили родители на совершеннолетие. Оттуда проще добираться до студии, где проходят репетиции его рок-группы — «Испорченные струны*». Она довольно популярна в нашем городе, а Антон просто не представляет себя без музыки, но мама не разделяет его энтузиазма. Точнее родители поддерживают брата и гордятся его достижениями, но пока он жил здесь и репетировал в гараже, у нас частенько случались скандалы из-за шума, который раздражал маму. Сейчас все вроде бы довольны, но Антон не так часто ночует в родительском доме, потому что занят на концертах и на работе. Он востребованный программист. — Ну, я могу попросить его отправить фотку, — предлагаю я, и мама закатывает глаза. Иногда она любит поворчать. — А вообще у него завтра концерт в клубе «Молния». Приходите посмотреть. — Мне кажется, мы уже стары для этого, — фыркает мама, допивая вино из чашки, от которой отказалась Марта. Папа тем временем воюет со Светой за последнюю шоколадную фигурку, но ему приходится уступить, когда она смотрит на него своими большими грустными глазами. — Не представляю, как буду чувствовать себя в толпе подростков, выкрикивающих… — Да, Тони, зажги меня, детка! Барабанщик, сыграй в ритме моего сердца! «Испорченные струны» раскачают этот клуб! — визжит Светка, и папа вздрагивает от неожиданности. «Да, так», — кивает мама, забирая у папы последний кусочек торта. Она желает нам спокойной ночи и выходит из кухни. — Но вы повеселитесь там, — подмигивает нам папа, целуя меня в макушку. Уж мы собираемся оторваться по полной. Светка даже заморочилась, чтобы придумать нам костюмы. — Тохе привет. После столь плотного ужина мы забираем из холодильника мороженое, мандарины и сардины, которые захотела Светка, а затем поднимаемся в мою спальню. Какое счастье, что завтра воскресенье, и нам не нужно в школу, поэтому мы позволяем себе не спать до двух часов ночи. Хотя Светка засыпает ещё в половину первого, свернувшись на моей кровати с большим плюшевым слоником в обнимку. — Что рисуешь? — спрашивает Марта, заглядывая мне через плечо. Она протягивает мне почищенную дольку мандаринки, и я съедаю её прямо из её рук. — Какое-то знакомое место… — Это берег речки, куда мы на пару дней ездили отдыхать этим летом, — напоминаю, рисуя качающуюся на волнах лодку и слепящее солнце. Я почти чувствую его жар и приятную прохладу речной воды. — Помнишь? Вы со Светкой остались на берегу с Антоном и ребятами из его группы, а мы с Никитой захотели покататься на лодке. Потом я решила помахать вам, оступилась и упала за борт, а он бросился меня спасать… — Ну да, а потом мы с Антоном спасали вас, ведь выяснилось, что Никита не умеет плавать, а ты паниковала и орала, как резанная, — хихикает подруга, и я краснею. Рука начинает дрожать, и фигура девочки на берегу получается перечёркнутой. Мне так стыдно, ведь я едва не утопила и без того растерявшегося Никиту. Тогда я так испугалась, что больше не увижу его, что просто потеряла контроль над собой. Я умоляла Марту и Антона оставить меня, если это потребуется ради его спасения, но к счастью, всё обошлось. Потом мы с Никитой долго сидели на берегу, кутаясь в полотенца, и смотрели на закат. Мне было стыдно взглянуть ему в глаза, но он только улыбался и пытался приободрить меня. Кажется, в тот день я поняла, что испытываю к нему нечто большее, чем дружеские чувства. Мне так хотелось обнять его, прижаться всем телом и… — Душевные раны не затягиваются быстро, но ты справишься с этим, — обещает Марта, обнимая меня. Я откладываю карандаш и опускаюсь на мягкий пуфик, увлекая её следом за собой. — Впрочем, если ты уверена, что это того стоит, мы могли бы… — Нет, — отрезаю я, оборачиваясь к ней. Я знаю, они со Светкой поддержат меня в любой ситуации, но есть вещи, после которых не смогу простить себя. — Я не стану пытаться отбить его у другой девушки. Это подло и низко, даже думать об этом не желаю. Я хочу, чтобы он был счастлив, и если у него есть та, кто позаботится о нём, то мне большего и не надо. Ты права. Раны затянутся. Я это переживу. — В крайнем случае, начнёшь, как Светка, играть в «Клуб романтики» и потеряешься в мире виртуальных мужиков, — ухмыляется Марта, кивая на нашу похрапывающую подругу. Ну, это уже крайние меры. — А сейчас давай спать. Мы должны отдохнуть, чтобы как следует повеселиться на концерте твоего брата! Утро выдаётся тяжелым и выпадает на обед. Мы просыпаемся ближе к двенадцати и сползаемся на кухню в поисках воды и папиных блинчиков, запах которых чувствуется аж в моей спальне на втором этаже. Мама в это время уже работает, у неё почти нет выходных, потому что она хозяйка популярного салона красоты и талантливый визажист, очередь к которому расписана на несколько месяцев вперёд. Мой папа инженер и по воскресеньям у него законный выходной, который он посвящает семье и своему хобби — игре в футбол. — Я всё думал, как вас разбудить, но этот способ оказался безотказным, — улыбается папа, выставляя на стол несколько вазочек с вареньем. Оно натуральное и привезено из деревни, где живёт моя бабушка. И даже воспоминания о ней ассоциируется у меня с Никитой, потому что на каникулах мы обычно всей толпой ездим собирать ягоды, чтобы бабушка могла сварить это самое варенье. Когда мне было семь, я потерялась в лесу поблизости, а потом Никита нашел меня рыдающую в кустах малины и на руках принёс домой. А в десять я бесилась, швыряя в него ежевикой, а затем получила от бабушки нагоняй. Конечно, успокаивал меня снова Никита. Его так много в моей жизни, что я не могу даже представить, каково это — не думать о нём. — Чем собираетесь заняться сегодня? — интересуется тем временем папа, вырывая меня из пучины воспоминаний. Я пожимаю плечами, лениво обмакивая блинчик в варенье. Аппетит испортился. — Сейчас мы позавтракаем, потом поедем ко мне, чтобы переодеться и нарисовать плакат «Тони, хочу от тебя детей», а затем махнём на концерт, — перечисляет Светка, и папа скептично приподнимает бровь на словах про детей. Подруга отмахивается. — Мы типа преданные фанатки и делаем им репутацию. Без обид, но детей от Антона я бы не хотела. Всё-таки он музыкант… поклонницы, выступления… Другое дело Люцифер — красивый, серьёзный, да и с родителями проблем больше не будет. Его отец, конечно, пытался на меня бочку катить, но я устранила эту проблему, — сообщает подруга, и взгляд папы становится ошарашенным. Мы с Мартой не можем удержаться от смеха. — Не волнуйтесь, вы мне нравитесь, как отец будущего мужа. И профессия у вас такая романтичная… но моё сердце уже не свободно. На этой фразе я нервно сглатываю, и Марта пихает Светку под столом. Та тут же умолкает, но лишь для того, чтобы пихнуть Марту в ответ. Мой папа тем временем продолжает переваривать услышанное, и мне остаётся похлопать его по плечу. Иногда даже мы не понимаем, что она несёт, но за эти годы привыкли пропускать половину слов мимо ушей. После завтрака, плавно перетекающего в обед, мы придерживаемся Светкиного тщательно продуманного плана и отправляемся к ней домой. В отличие от меня, она живёт в многоквартирном доме, из окон которого открывается завораживающий вид на… стройку. Кажется, здесь должен был быть супермаркет, но его владелец разорился и теперь это просто бесплатная гостиница для местных бомжей, которые порой устраивают гулянки под окнами. Слышно даже на десятый этаж, на котором и расположена квартира Светки, но она привыкла и воспринимает это как особенность местной культуры. Светка вообще на всё смотрит с таким оптимизмом, что мы чувствуем себя унылыми какашками. Светкина мама — тётя Соня — тут же усаживает нас за стол есть котлеты и слушать её истории про сплетницу-соседку, которая рассказала всем новость о предстоящем разводе новых жильцов из тридцатой квартиры. Тётя Соня уже почти два года в декрете после рождения второго ребёнка и скоро будет готова идти в недостроенный супермаркет в поисках новых собеседников. К счастью, через пару месяцев она сможет вернуться на работу в бухгалтерию, а Светкин папа — домой, ведь в последнее время он зачастил в командировки. Когда мы выслушиваем все новости про соседку тёти Сони, про безответственную дочку соседки, болтливого попугая и гадливую кошку, нам позволяют отправиться в комнату Светки, где мы в полной тишине рисуем плакат. В последний момент решаем сделать надпись скоромнее, и она звучит как: «Тони, я хочу от тебя новых песен!». Мы переодеваемся в рваные джинсы и майки с портретами участников группы, и я приступаю к гриму, чтобы нарисовать на щеках маленькие ноты. Получается круто. Мы приезжаем в клуб ближе к семи вечера и в это время возле сцены уже собирается толпа, через которую нам с трудом удаётся протолкнуться. Я машу брату, который настраивает свою гитару, а Марта со Светкой подпрыгивают, размахивая плакатом. Уверена, этот вечер станет незабываемым. — Меня слышно? Хей, с вами «Испорченные струны»! — объявляет Антон, и в зале раздаётся визг. Громче всех кричит, конечно, Светка. А потом она жалуется, что у неё болит горло. — Вы готовы повеселиться сегодня? Тогда начнём! И первую песню я хочу посвятить своей любимой сестрёнке, у которой, кстати, вчера был день рождения. Поздравим? В зале снова раздаются визг и аплодисменты, и я невольно краснею, ловя на себе взгляды. Антон тем временем начинает исполнять песню с красноречивым названием «Девочка, которая созрела», из-за которого я не знаю, куда деться от смущения… особенно когда рядом появляется Никита. — Эй, я ничего не пропустил? — улыбается он, проталкиваясь ко мне через толпу с букетиком ирисов. Не знала, что у них с Антоном такие близкие отношения. — Только то, как Антон решил, что сегодня я должна умереть от смущения! — отвечаю, перекрикивая песню и обезумевших фанаток. Никите приходится прижаться ко мне вплотную, чтобы расслышать, и мозг снова дурманят запахи хвои и цитруса. — Слышишь? Это всё про меня. — А по мне, очень… символично, — произносит Ник, и я вскидываю брови. Он серьёзно? — Кстати, это тебе, — с этими словами парень протягивает мне букет, и я понимаю, что они с Антоном сегодня заодно. Мои щёки едва ли не пылают. — Я ничего не перепутал, это ведь твои любимые цветы? Я хотел подарить их ещё вчера, но все цветочные магазины оказались закрыты. Считай, праздник продолжается. — Не знаю, что сказать, — бормочу я, ведь на самом деле теряю дар речи. Я совсем не знаю, как вести себя в такой ситуации. — Спасибо… Это не учебная тревога, парень, который мне нравится, подарил мне цветы! Он делал это и раньше, но тогда это воспринималось просто как милый дружеский жест, но сейчас всё по-другому. Я оглядываюсь по сторонам в поисках поддержки, но Марта и Светка вовсю скачут возле сцены, размахивая плакатом. Похоже, они слишком сильно вжились в образы сумасшедших фанаток. — Не надо слов, просто потанцуй со мной, — просит Никита, увлекая меня подальше от шумной толпы. Он кладёт букет на барную стойку и протягивает мне руку. — Ты окажешь мне такую честь, малыш? — Только если ты не против походить с оттоптанными ногами, — бормочу, вкладывая руку в его ладонь. Он бережно сжимает пальцы, и я чувствую, как мурашки проходятся по коже. В горле пересыхает и всё, что я могу — следовать за Никитой, чувствуя трепет в груди от его завораживающего взгляда. — Мне не привыкать, — фыркает он, очевидно, вспоминая, как мы танцевали на моём выпускном из начальной школы. Или на прошлом праздновании нового года… — Но ради тебя я готов сменить размер обуви. А вообще, не так уж плохо ты танцуешь. Просто доверься мне, хорошо? — Хорошо, — отзываюсь эхом, свободной рукой цепляясь за его плечо. На самом деле я готова доверить ему, что угодно, даже свою жизнь… Лишь бы этот вечер никогда не заканчивался…