Твоя сила и проклятье - это страх

На следующее утро Элизабет разбудил нежный голос Грейс. Приняв сидячее положение и проморгавшись, девочка оглядела комнату. Пятого, как и ожидалось, не было в комнате. Скорее всего, он ушел к себе, как только она заснула. Пока Элиза переодевалась, в ее голове крутилось несколько мыслей. Во-первых, что Пятый делал в ее комнате ночью? Вероятнее всего, услышал ее крик, либо же догадался. Во-вторых, за эту ночь ей снился далеко не один кошмар. Такое иногда случается, если у нее за весь день был переизбыток эмоций. Но загвоздка в том, что, как только она чуть ли не задыхалась от собственных слез, она чувствовала теплые поглаживания по голове и спине, что помогало успокаиваться. Это немного смущало ее сейчас. В-третьих, какие теперь отношения у нее и Пятого. Вероятно, это что-то большее, чем просто отношения брата и сестры. Наверное. В-четвертых, если их отношения и будут дальше развиваться, то нужно будет играть роли просто сводных родственников, чтобы никто ничего не заподозрил. А-то у них получится так же, как у Эллисон с Лютером. От огромного количества мыслей Элиза не заметила, как уже привела себя в порядок. Поправив форму и затянув потуже низкий хвост, она отправилась на первый этаж. За столом были уже все, кроме Клауса. Наверное, он все еще дрыхнет на своей кровати. Украдкой взгляд Восьмой упал на Пятого, который тут же перехватил его. Теперь они держали зрительный контакт, из-за чего отвести глаза стала проблематичнее. Это была их мини-битва - кто отведет-тот проиграл. А как мы все знаем, оба не любят проигрывать. Тем более друг другу. Послышался тяжелый стук каблуков и уже через секунду за столом стоял Реджинальд. Его взгляд остановился на кресле Клауса. —Номер Восемь,—он слегка повернул голову в ее сторону, из-за чего Элизабет пришлось отвести взгляд, признав поражение. Пятый лишь тихо усмехнулся.—Сходи и приведи Номера Четыре.—она кивнула и, не слишком сильно торопясь, направилась в комнату Клауса. Не церемонясь, она без стука открыла дверь и узрела весь интересную картину: Клаус, сидящий в форме Академии, очень трепетно складывал какую-то траву в банку. Принюхавшись, Элиза поморщилась. Запах наркотиков довольно-таки легко распознать: он был едким, что запоминался надолго. Клаус поднял на нее взгляд и его глаза расширились. Элиза отчетливо чувствовала страх брата. Она усмехнулась и облокотилась о косяк двери, видимо, есть что-то посильнее, чем призраки, которых Четвертый боится, как смерти. —Эк-эклерчик,—Клаус тяжело сглотнул.—Ты в-ведь никому не расскажешь?—его голос сильно дрожал. Восьмая покачала головой. —Только если потом ты исполнишь мое желание. Во всем же надо искать выгоду? —Одно? —Одно,-она подняла указательный вверх. Клаус на радостях подскочил и заключил сестру в свои объятия. Элиза слегка опешила. Все-таки ей все еще сложно было привыкнуть к излишней тактильности ее семьи. Семьи... Она немного подняла уголки губ и обняла брата в ответ. —Давай быстрее, а-то отец нас обоих убьет,—более равнодушно кашлянула Элизабет, отодвигаясь от брата. Четвертый энергично кивнул и принялся прятать свою драгоценность, а потом вместе с сестрой направился на первый этаж. —Номер Четыре, потрудись объяснить, по каким причинам ты опоздал?—сразу набросился отец на бедного Клауса. Все взгляды тут же были направлены на него. —Я не мог найти свой любимый галстук,—быстро сообразил Четвертый, присаживаясь возле Вани. На самом деле, все понимали, что это-откровенная ложь. Клаусу никогда не нравилась форма Академии. Но, дабы не создавать больше проблем, Реджинальд молча поднялся и подошел к Клаусу. —За мной,—приказом сказал старик, а Четвертому только и оставалось, что повиноваться. Он последний раз взглянул на стол с едой и, грустно вздохнув, направился за отцом. За опоздание всегда следовало наказание. Чаще всего - день-два в карцере, без еды, один на один с самим собой. Каждый из детей там побывал. Элизабет была от силы там раза три, как и Пятый, как и Ваня. Они трое, наверное, были самыми "послушными" из всей Академии. Редко шумели, не ослушивались отца... Не дети, а чудеса. Правда, так думали только Грейс и Пого. Ребятам только и оставалось, что пожелать Клаусу удачи, ведь он больнее всех переносил карцер. Призраки никак не хотели его отпускать, хотя уже многие думали, что никаких призраков их брат не видит, а все его рассказы-выдумки больной психики. Но самому Клаусу было как-то плевать. Единственный, кому он доверял-это Бен. Шестой всегда сможет его выслушать и поддержать, и даже отговорить от наркоты, что было просто прекрасно...Но не для Клауса, для которго наркотики-единственный способ заглушить голоса. На кухне настала гробовая тишина, разбавляемая лишь звоном посуды. На завтрак была каша. Снова. В последнее время отец стал все более и более ожесточать выбор в еде. На завтрак строго каша, уже без сладких добавок; на обед-суп и легкий салат; на ужин - также легкий салат. Правда, он все еще поощрял тех, кто выделился за весь день на тренировке. Обычно, это были Пятый и Восьмая, но изредка были и другие. Правда, их победы можно пересчитать на пальцах одной руки. Вообщем, утренняя трапеза прошла в полном напряжении и тишине. Затем, как обычно, небольшой перерывчик. Элиза хотела было пойти поговорить с Пятым, но не нашла его. Его не были ни в его комнате, ни в библиотеке, где он обычно проводит добрую половину дня. На самом деле, Номер Пять сидел на крыше Академии на противоположной стороне от комнаты Элизы. Ему и самому бы не помешало разобраться со своими чувствами. Это все выглядело, как спутанный клубок ниток, который он никак не могла размотать. Ну или же на через чур сложную головоломку. Вдохнув полной грудью свежий утренний воздух, Пятый последний раз оглядел улица Далласа и исчез в голубой вспышке. Потом была весьма утомительная тренировка, на которой, как и ожидалось, не присутствовал Клаус. Толком-то никто и не беспокоился: все уже привыкли, что кого-то не будет в тот, или иной день. Далее был урок с Пого, на котором они проходили геометрию, и обед. И так по порядку весь день. Поговорить с Пятый Элизе удалось только перед ужином. Мальчик сидел у себя и, как это обычно бывает, читал физику, только куда сильнее углубляясь в ее содержание. Раздался стук, и Пять поднял немного удивленный взгляд на дверь. —Войдите,—негромко сказал он. А как только Элиза зашла внутрь, Пять усмехнулся. Он знал, что сестра будет искать его весь день, дабы поговорить, но он специально от нее исчезал. От такого Восьмая обычно закатывала глаза и что-то бубнила себе под нос. Что-то явно нецензурное. Это только забавляло Пятого. Ему, откровенно говоря, нравилось бесить даму своего сердца. Кстати, к тому, что Элизабет-дама сердца Пятого, сам Пятый понял только за чтением физики. На это он иронично усмехнулся. На самом деле, до стука он особо-то и не читал текст науки, его мысли занимала сестра. После того случая с поцелуем и ночи у Элизы, они весь день не разговаривали. Это было даже как-то обидно. На самом деле Пятому было сложно признаться самому себе, что он к кому-то привязан настолько сильно. Настолько сильно, что это начинало злить. Пятому было до такой степени больно осозновать, что он, кажется, по уши влюбился в эти стеклянные глаза, видящие тебя на сквозь, в эти блондинистые, почти белоснежные волосы и в этот чутка хриплый голос, который раздирал кашель, что было виной самого мальчика, за что он себя по сей день корил. А когда он вчера пришел к ней ночью в комнату и тупо смотрел, как та корчится от кошмара, он взвешивал все "за" и "против". И пока что он полностью не определился. —Пятый, нам надо серьезно поговорить!