Твоя сила и проклятье - это страх

—Как я уже сказал вашему сыну, любая информация о наших протезах строго конфиденциальна.—доктор сложил руки в замок, облокотившись на спинку кресла. Пятый и Элиза переглянулись. Девушка пыталась в очередной раз не засмеяться, пока парень хмурился.—Без согласия клиента я просто не смогу вам помочь. Клаус, который спокойно сидел на стуле, необычаянно серьезно глядел на доктора, что-то обдумывая. Пятый угрожающе сделал пару шагов к столу. —Но мы не получим согласие, если не знаем, у кого просить,—такое чувство, будто он разговаривал не со взрослым квалифицированным человеком, а с маленьким и упрямым ребенком. —Не мои проблемы,—усмехнувшись, доктор пожал плечами. Неожиданно Пятый почувствовал чужую руку у себя на спине. Обернувшись, он заметил твердый взгляд сестры. —Чего мы нянчиемся?—она выгнула бровь, шепча и убирая руку в карман.—Есть способ легче,—ее глаза недобро сверкнули, скользя по белому халату доктора. Пятый нахмурился. —Не самая лучшая идея,—в ответ прошептал он,—Может подняться паника. Элиза, на секунду задумавшись, положительно кивнула. И правда, из-за ее способности можно случайно ментально сломать человека. А это сейчас ой, как не нужно им было. —Извините, больше ничем не могу помочь,—доктор взглотнул, будто пытаясь сжаться. Взгляд голубых глаза заставлял мурашки пробежать по спине, пульс забиться чаще. Хотя, это ведь всего лишь юная девушка. Какая от нее может быть опасность? —А как насчет моего согласия?—неожиданно спросил Клаус. Недоуменные взгляды сразу приковались к нему. Пятый мысленно стукнул себя по лбу, сгорая то ли от стыда, то ли от гнева. —Простите?—доктор нахмурился. —Кто позволил тебе поднять руку на моих детей?—он указал пальцем на брата и сестру, которые все больше и больше приходили в шок. В принципе, как и мужчина в халате. Взгляды Пятого и Элизы на секунду пересеклись. —Это точно была хорошая идея? —Теперь я уже не уверен. —Что?—еще раз переспросил доктор. —Да, детей. —Не трогал я ваших детей,—он смотрел на Клауса, как на псих больного, иногда метая взгляд на недоуменных детей, искренне им сожалея. —Да ладно? Тогда от чего же у моего сына губа вспухла, а у дочери кровь носом пошла?—звучало как угроза, хоть и самая тупая в мире. Пятый напрягся, пока Элиза вынула руки из кармана. Кажется, их шоу идет немного не по тому сценарию. —Все в порядке...—не успел доктор закончить фразу, как Клаус вскочил с места и, замахнувшись, удар сначала рядом стоящего Пятого, а потом и оторопевшую Восьмую. Алая кровь, как фонтан, брызнула и из губы, и из носа. Пятый, отойдя от мимолетного шока, оглядел сестру, которая уже испачкала руку в крови, а затем на брата. Злость, заменяя кровавую жидкость, стала бурлить по венам, доходя до мозга. —Имя пожалуйста, сейчас,—Клаус наклонился над бедным доктором, который с ужасом смотрел на эту сцену. —Ты чокнутый,—дрожащим голосом произнес мужчина. Четвертый противно захихикал, и Пятый хотел уже самостоятельно убить брата сначала за разбитый нос Элизы, а потом уже за этот идиотский план. —Ты и представить себе не можешь,—не успел парень что-либо сделать, как Клаус, взяв стеклянный шарик со снегом, разбил его о свой лоб. Осколки дождем осыпались на стол и на пол, пока рана медленно начинала кровоточить. Дети и доктор смотрели с еще большим шоком на Четвертого, который, кажется, даже и не почувствовал боли, но умело играл жертву. —Какого...—тихо произнесла Восьмая, заляпав красный свитер жидкостью такого же цвета. Не так она планировала провести первый день воссоединения с семьей. Но концерт даже не думал брать антракт. Не на шутку испугавшийся доктор тут же схватил телефон, не разбирая нажимая на цифры. Клаус, в конец войдя во вкус, буквально выдернул трубку из рук мужчины.—Ты что творишь? —Тут драка! В офисе мистера Пига!—он жалобно выл, пыхтя.—Нам срочно нужна охрана, все!—агрессивно сбросив, буквально, трубку, Четвертый довольно улыбнулся.—Вот, что сейчас произойдет, Град. —Я...Ланс... —Где-то через шесдесят секунд сюда ворвутся два копа, увидят тут кучу кровищи и спросят, что, черт возьми произошло!? Мы им скажем, что ты отделал нас по самое первое число. Пятый и Элиза переглянулись, осознавая план брата, и как дьяволята ухмыльнулись. Может, Клаус и был туп, но эта тупость порой граничила с гениальностью. Жутко хотелось рассмеяться по-злобному, но пришлось себя сдержать. Испуганный доктор смотрел на этих детей, отмечая, что больше не хочет работать в принципе. А еще дети бывают жутко опасными. —Тебе понравится в тюрьме, Град, поверь мне,—продолжил говорить Четвертый.—Я был там. Цыпленочек вроде тебя...О Господи! Да тебя из рук в руки будут. Тебе там понравится. Это главное. Ну все, гениальность канула в пропасть, возвращая прежнюю тупость. Элиза поморщилась, когда капелька крови случайно попала на язык. До боли знакомый вкус металла обжег щеки. Пятый, заметив резкую смену настроения, дал брату знак закругляться. А жаль. Клаус хотел еще немного побыть актером. Хотя, возможно, Номер Четыре не был "тупым", но подумают над этим Пятый и Восьмая уже после. —Да ты просто поехавший ублюдок,—голос доктора все больше и больше дрожал, заставляя скалиться. —Благодарю,—серьезно кивнул Клаус, а потом выплюнул пару стеклышек. Пятый улыбался, как довольный кот, смотря на доктора, который уже заведомо проиграл. —А теперь,—впервые подала голос Элизабет, показывая разбитый нос и улыбаясь,—Документы. Не прошло и пяти минут, как все четверо оказались на стойке с папками. Бедный Ланс как можно быстрее искал нужный документ, пока руки неумолимо дрожали. Клас, облокотившись о столешницу, внимательно следил за папками, пока Пятый и Восьмая нетерпеливо ждали. Кровь давно перестала хлестать, но покрылась неприятной и твердой коркой на лице. Девушка с уставшим взглядом осматривала окровавленный свитер, вздыхая. Пятый повернул к ней голову, нахмурившись. Он точно прибьет Клауса. —О, это странно,—удивленно произнес доктор, смотря в документ. —Что?—пододвинулся Пять еще ближе, хотя куда еще-то? Скоро на стойку с ногами залезет. —Этот глаз...Клиент его еще не приобрел,—Ланс растерянно бегал глазами по детям, пока Клаус не встал рядом с ним. —Что это значит? —Ну...судя по нашей базе, глаз с этим серийным номером...Здесь какая-то ошибка. Его еще даже не изготовили. Элизабет выгнула бровь, смотря в белый стол. Шестеренки медленно прокручивались. —Я догадываюсь, в чем дело...—тихо произнесла она, нахмурившись. Разгадка на загадку была всего одна, но Девушка надеялась, что ошибается. В первые в жизни. Клаус и Пятый вопросительно на нее взглянули. —Где вы его взяли?—еще раз спросил доктор, закрывая папку. Пятый вздохну, покачав головой. Он тоже догадался. —Нехорошо это,—в лицо ударил свежий летний ветерок, пока дверь медленно закрывалась. —Зато я был хорошо, да?,—ухмыльнулся Клаус. —О, бессомненно,—закатила глаза Элизабет, снимая грязный свитер. Поморщившись, она его сложила. —Прости! Прости меня, эклерчик!—заныл Четвертый,—Я был вынужден так сделать! —Клаус, помяни мое слово, я тебя убью!—выплеснул Пятый, останавливаясь. Развернувшись к сестре, он аккуратно взял ее за подбородок,осматривая. Темно-алая кровь ярко выделялась на фоне белоснежной кожи. Восьмая, затаив дыхание, ждала. Сердце бешено билось в грудной клетку, а мозг будто отключился. Остался только Пятый и она. Даже Клаус затих. —Надо будет обработать,—вздохнул парень, нехотя отпуская столь красивое лицо. Румянец сам вспылил на щеках, заставляя девушку потупить взгляд в спину брата. Клаус, не желавший портить столь прекрасный момент, просто плюхнулся на бетонные ступеньки. Он был безумно рад, что его братишка и сестренка медленно востанавливают свои отношения. Переживает за них больше, чем за себя. В голове мельком всплыло воспоминание, как эти двое делали оригами в библиотеке. Клаус грустно усмехнулся. Пятый и Восьмая уселись рядом с ним, грузно вздыхая. А ведь они просто хотели тихо-мирно пожить с давно утерянными родственниками. Чертов апокалипсис всю малину испортил. —Чего вы вообще так носитесь с этим глазом?—нахмурился мужчина. Пятый метнул на него еще один грозный взгляд. —В течении следующих семи дней кто-то потеряет глаз. И этот кто-то положит конец всей жизни на планете!—злость и усталость давно перелили чашу терпения. Клаус притворно нахмурился, обдумывая. —А, и, типо можно мне мои двадцать баксов сейчас?—теперь Элиза окончательно убедилась, что ее брат — идиот. Она закатила глаза, собираясь что-то сказать, но ее перебили. —Твои двадцать баксов?—переспросил Пятый. —Ага, мои двадцать баксов,—как попугай повторил мужчина. —Конец света близко, а ты думаешь о деньгах?—вспылила Элизабет, подрываясь с места. Братья с шоком на нее взглянли.—Клаус, одумайся! Мы скоро все умрем, даже нормально не пожив, а ты думаешь только о наркоте? Ты смеешься?—у нее вырвался нервный смешок, пока глаза горели. Клаус поджал губы. —Ну еще я хочу есть,—Четвертый знал, что играл с огнем, но юмор был частью его личности, а позлить любимую сестренку удается не каждый день. Восьмая злобно нахмурилась.—Живот урчит. Он изобразил урчание под осуждающие взгляды брата и сестры. —Ты бесполезен,—как факт произнес Пятый, качая головой.—Вы все бесполезны.—он метнул взгляд на сестру, как бы говоря "тебя это не касается". Та кивнула. —Ой, да ладно, не будьте такими серьезными!—Клаус вскочил со своего места, тогда как Элиза наоборот присела.—Старики! Эй, слушайте, я же только что понял, почему вы вечно все в напряге.—он поигрался бровями, садясь по правую руку от брата. Элизабет нахмурилась, ожидая очередную глупость.—Да у вас же дикий недотрах! Глаза недо-детей расширились так широко, что готовы были выпасть из глазниц. Тем временем Четвертый удовлетворенно ухмыльнулся. —Хотя я все равно бы никому не отдал моего эклерчика,—он попытался дотянуться до ошарашенной сестры, но его руку грубо перехватили. Пятый так злобно и пристально на него глядел, мысленно желая прожечь в брате дыру. Тот, будто прочитав мысли, поднял руки в сдающемся жесте, кротко улыбаясь. Элиза опустила взгляд на все еще сложенный свитер в своих руках, неосознанно сжимая его ткань. Отчего-то сердце ныло болью, а голова начала гудеть. Гребанное шестнадцатилетнее тело. —Наверное, вы столько лет прожили совсем одни-одинешеньки. От такого и крыша поедет от одиночества. Восьмая неожиданно усмехнулась, сама не зная от чего. Все те сорок пять лет работы в Комиссии она хранила так называемую "лебединую верность" одному-единственному парню, который вероятно даже не был жив уже. Пятый поджал губы, пока слова застряли в горле. Там, в апокалипсисе, он столько всего наворотил. И сейчас, наконец встретив даму сердца — одну любимую — он не знал, как произнести правды. В голове стали всплывать все мудрые фразы Долорес, которая убеждала его, что его любовь к ней — просто самообман. Сам Пятый, конечно, так не думал. По крайней мере, надеялся. Парень глубоко вздохнул. —Ну...я был не один. —Вот так новость,—удивленно произнес Клаус, смотря при этом на сестру. Слова, что как гром среди ясного неба ударили по Элизабет. Она буквально окаменела от услышанного, не веря ни ушам, ни глазам. Пульс раз в сто участился, как и дыхание. А Пятый продолжал говорить. —Ее звали Долорес,—слова все еще давались трудно и нехотя, но парень чувствовал, что надо было рассказать эту часть своей биографии. Путь и не самую сладкую.—Мы были вместе тридцать лет. Это был удар ножом в самое сердце. Слезы сами накатились на глаза, как пленка застилая весь обзор. Мир медленно плыл, а сердце кажется пропустило удар. Все надежды мигом рассыпались, как осколки от того шарика со снегом. Элиза не верила ушам. Она ведь...Она ведь столько лет ждала Пятого, стараясь уберечь и свою жизнь, и свое сердце. А ведь сколько претендентов было представлено перед ней, а она, как лицемерная тварь для особо обиженных, пропускала эти очереди, твердо ступая к одну человеку. Человеку, которые сделал все в точности да наоборот. Человеку, который предал. Дважды. —Тридцать лет?—переспросил Клаус, выводя сестру из собственного разума. Она пару раз проморгалась, настраивая фокус зрения. Пятый покачал головой. Четвертый засмеялся.—Ого, вау. Боже, да у меня отношения максимум длились, не знаю, недели три. Пятый специально смотрел вдаль, просто-напросто боясь заглянуть в голубые глаза, полные боли и предательства. Снова. Он снова заставил ее плакать, заставил разочаровать в нем, снова заставил испытать боль. Как же Долорес была права. Элиза не отрывала глаз от свитера. Она поморщилась. Надо будет выкинуть эту тряпку. Вновь пустота в сердце и в душе. Вселенная будто специально делала все, лишь бы оставить эту пустоту ничем не заполненной. Какая ирония. Не выдержав, Пятый схватил сестру за руку и вместе с ней исчез в голубой вспышке. Восьмая разве что напоследок отпустила свитер из рук, охая от неожиданности. Не прошло и секунды, а перед глазами встал салон автомобиля. Водитель в шоке чуть не свернул на встречную полосу. —Не тормози,—произнес парень, и мужчина сильнее сжал руль.—Езжай, куда ехал. Подсев ближе к окну, Элиза уставилась на знакомый и незнакомый пейзаж одновременно. Как же давно она тут не была. Столько новых построек. Атмосфера в машине стояла напряженная. Водитель боялся сделать лишнее движение, а неизвестные дети просто молчали. Пятый знал, нет, чувствовал, что ему и Восьмой надо поговорить. Просто сесть и обсудить все произошедшие события от А до Я. Но не сейчас. Не при левом водителе. Лучше дома, в комнате под цифрой 41, как в прошлом они сядут на кровать и все обговорят. Пятый метал мимолетные взгляды в сторону белокурой макушки. Девушка еще ни разу не взглянула не него. Весь ее взгляд был устремлен в окно. Парень устало вздохнул. Какая отвратительная каша с комочками получилась.