Твоя сила и проклятье - это страх

Яркая боль в районе правого запястья двойным ударом вывела Элизабет из полудремы. Чуть подскочив на месте, девушка поморщила нос. Перекись бурлила на двух ранах, пока кровь медленно переставала капать по коже. Сколько она "дремала"? Минут пять точно. Переведя взгляд на старательное лицо Пятого, Элиза тихо вздохнула, стиснув левую ладонь в кулак. Парень еще пару раз капнул перекисью на рану и тоже поднял взгляд. —Значит, Комиссия?—кажется, он попытался усмехнуться, что вышло из рук вон плохо. То ли из-за усталости, то ли из-за легкой растерянности. —Значит, манекен?—а вот Элиза смогла выдавить сносную усмешку. В ответ парень слегка нажал на кожу около раны от пули. Девушка скривилась, но вот свинец внутри себя она еще ощущала. Пятый повертел перед ней пинцетом. —Терпи, принцесса,—слова звучали на удивление успокаивающе, Восьмая старалась не дергаться. Правда. Но когда пинцет нащупал пулю и стал аккуратно ее вытаскивать, сжимать зубы стало труднее. Давно она не получала такое ранение. Лет...тридцать наверное. —Тебя тоже ранили,—девушка указала на надплечье брата. Тот только поморщился. Свинец шариком упал на маленький железный поднос, а в руках у Пятого уже оказалась игла и нитка. Ну здорово. Элизабет только вернулась, а на ее новом шестнадцатилетнем теле появился второй или третий шрам. Игла неприятно вошла в кожу, но это все равно лучше, чем ощущение пули внутри. —Сколько? Пятый не отрывал взгляда от раны, кажется, через чур стараясь сделать шов аккуратным и менее ярким. А зная нелюбовь сестры к пиджакам это было в приоритете. Элиза на секунду прикрыла глаза, пытаясь вспомнить точную цифру. —Сорок..два. Да..Сорок два года,—только сейчас пришло осознание, как много она провела времени вне времени. Изрядно уставший мозг уже отказывался даже задумываться о таких вещах. Ужасно клонило в сон, но шарканье игры не позволяло отдаться темноте. Пятый на секунду завис, обрабатывая информацию. —Из скольки? —Из пятидесяти. Пятый завязал маленький узелок, отодвигаясь и осматривая проделанную работу. Шрам точно будет, но хоть не на пол руки. Убрав инструменты, он принялся перевязывать вторую рану бинтами. —Почему не доработала?—что-то он слишком разговорчивый для того, кто почти весь день молчал. Восьмая вскинула брови. Рассказать или не рассказать? В голове пролетело пару вариантов развития событий при том или ином выборе. Выбор пал на "нет". —Потому что узнала, что ты сбежал,—одна десятая правды. Справедливо. Бинты чуть давили на кожу, уже окрашиваясь в алый. Нужно будет не забыть сменить их на новые. Пятый поднял голову, встречаясь с ее взглядом. Он будто пытался подловить ее на лжи, безуспешно ретируясь. Парень убрал медикаменты, пока Элиза изо всех сил старалась не смотреть в сторону подушки, которая будто манила ее. Пятый усмехнулся, легонькая толкая сестру в здоровое плечо, но даже под таким давлением девушка покорна упала на подушку. Послышался довольный стон. —Спи, принцесса. Я сам себя залатаю,—в ответ ему последовало недовольное мычание, но Восьмая даже не приняла попытки поднять свое тело с кровати. Пять не маленький, пусть счет будет 1:0, она потом наверстает упущенное. Пока Пятый рассматривал свою комнату более детально, параллельно шепчась с Долорес и зашивая себе рану, Элизабет успела уснуть. Впервые со времени своего прибытия. Наверное, она видела уже пятый сон. Парень тихо подсел к ней с боку, рассматривая умиротворенное лицо. Он аккуратно убрал непослушные пряди волос за ушко, от чего девушка нахмурилась и перевернулась на другой бок. Пятый тихо рассмеялся, дернувшись от боли в плече. Взгляд сам упал на левую сторону лица сестры. И улыбка сползла с лица. Воспоминание как молотом по голове ударило. Длинный тонкий шрам начинался чуть ниже левого уха, шел вверх по скуле, пересекал глаз и заканчивался у ободка волос. Кровь, уже порядком зепеченная, некрасивой коркой покрывала лицо. Кожа Элизабет была еще белее, почти фарфоровой. Но сейчас шрама на лице не было, и Пятый надеется, что не будет. От этого на душе стало чуть тяжелее. Долорес снова вывела его на разговор. —Так и будешь ее игнорировать?—ее голос звучал строже, будто мать отчитывала ребенка за какую-то оплошность. Пятый вздохнул. —Ты не слепой. Она все еще любит тебя, она ждала тебя почти сорок три года ради того, что бы ты просто перестал заботиться о ней? Я разочарована, Номер Пять. Пятый сжал зубы почти до скрипа. Усталость новой волной накатила на него, но еще не до конца помутневший разум говорил, что Долорес права — всегда была и будет права. Но разберется парень с этим только после небольшого перерыва. Этот день и так был насыщенным. Аккуратно приютившись на краю кровати на здоровом плече, Пятый старался не задеть Элизабет, но места на этой чертовой кровати было не так уж и много. Неожиданно Восьмая повернулась к нему лицом и, закинув руку на его бок, притянула к себе, утыкаясь носом в его плечо. Ее дыхание было равномерным и спокойным, а ресницы на глазах чуть подрагивали. Пятый бесшумно вздохнул, в ответ притягивая ее к себе. Как же он соскучился. Глаза уже сами закрывались, и тьма с распростертыми руками затянула парня к себе. Всего один-два часа сна не помешают. Элиза удивленно повертела в руках книгу, все не решаясь открыть первые строки. Смутное сомнение таилось где-то в районе сердца. Может, из-за того, что эту книгу написала Ваня? Или из-за того, что в этой книге описаны все прошедшие события до и после прихода Номера Восемь? Вздохнув, она решилась. "Мы не были настоящей семьей. Каждый из нас был творением нашего отца. Общее у нас была только фамилия" —Ох, Ваня...—вздохнула Элиза, от чего-то грустно усмехнувшись. Нет, Номер Семь, безусловно, была права, но Восьмой казалось, что все же Академия Амбрелла была куда ближе, куда сплоченнее, чем кажется. Правда? "После смерти нашего брата Бена, нас больше ничего не объединяло" С каждым новым прочитанным словом сердце било все сильнее в груди. "Мы были чужими людьми, живущими под одной крышей. Обреченные на одиночество, жаждущие внимания, травмированные нашим детством. Одержимые тем. что могло бы быть. Мы все искали любви человека, который любить нас был не способен." Пятый усмехнулся, тут же сморщившись от запаха гари, который доносился от горящей машины. Чудо, что он нашел свой источник информации о прошлом. Долорес, сидящая за спиной, молчала, хотя Пятый чувствовал, что она хотела спросить. И спросить о многом. Элизабет задумчиво повертела книгу, обдумывая первые строчки. Сейчас, сидя на берегу Карибского моря шестидесятых годов Испании, девушка ощущала не просто тоску — горечь. Может, не нужно было ей покидать дом? Вопрос отпал сам собой, когда в голове прокрутился первый разговор с Куратором. —С чего мне выгода? Внутри разгорелось пламя интереса. Она могла бы сбежать из Академии, найти Пятого...План был почти идеальным. Но вдруг всплыла мысль. А как же братья и сестры? Они будут искать ее, надеются, что она вернется, будут бояться, что она, как и Пятый, просто бросила их. —Знаешь Номера Пять?—выгнула бровь Куратор. Элизабет сразу же подняла на нее голову.—Значит, знаешь. Так вот, я могла бы достать его из апокалипсиса. И тогда вы бы оба работали на меня,—она хищно ухмыльнулась. —На сколько?—вопросы все прибавлялись. Сама эта идея звучала дико и фантазийно, но Восьмая была готова поддаться этим мечтам. —Пятьдесят лет,—твердо ответила Куратор. Эта цифра была огромной. Пятьдесят лет путешествовать во времени? Элизабет нервно улыбнулась. —Я согласна,—она протянула руку.—Но ты обещаешь достать Пятого,—она нахмурилась. —Дорогая, я всегда выполняю обещания,—закатила глаза Куратор и пожала ее руку. "Отец не упускал случая напомнить мне, что я не заурядна. Не просто слышать такое, когда ты маленькая." —Ваня...как же ты ошибаешься,—повертела головой Элиза, перелистывая страницу. "Если тебя растили с мыслью, что ты самая обычная, когда эталон — это исключительность, то что делать, если в тебе этого нет?" —Все люди исключительны...этому научила меня ты и семья. На улице только что закончил лить дождь, где-то вдалеке слышался гром. Академия почти пустовала. Лютер и Эллисон уже сотый раз пересмотрели касету, пока Пятый и Элиза еще ни разу не вышли из комнаты парня. Ваня готовилась к концерту, Диего расследовал очередное дело, а Клаус..был где-то. Привычная ситуация. Но все же что-то было не так. Будто что-то грядет, как затишье перед бурей. Элиза проснулась первая. Не из-за кошмаров или внутреннего комка страха, а из-за странной тяжести на своем теле. Приоткрыв глаз, она сразу наткнулась на умиротворенное лицо Пятого. Брови не хмурились, и морщинки между ними не было, даже дыхание было ровным. Легкая улыбка скользнула по лицу, и Восьмая позволила себе одну привилегию. Она аккуратно смахнула длинные пряди волос с лица парня, заботливо заправив их за ушко. В ответ Пятый немного нахмурился, что-то буркнув под нос и чуть сильнее притянув к себе девушку. Та тихо засмеялась, только сейчас заметив, что ее "сосед по кровати" непривычно был одет в рубашку. Правда в районе плеча уже расползлось алое пятно. Элиза вздохнула. —Пятый, время. Пора просыпаться,—ее голос звучал тихо и ласково, с легкой хрипотцой. Парень еще сильнее нахмурился. Девушка закатила глаза и легонько потрепала брата по локтю. Пятый неохотно приоткрыл один глаз, явно недовольный тем, что его отвлекли ото сна.—Доброе...добрый день. Пятый принял сидячее положение, потянулся и тут же поморщился от боли в плече. —Мы проспали шесть часов. Достижение,—усмехнулась Восьмая и тоже села, подтянув ноги к себе. —Сколько время?—сразу спросил парень, взглядом ища часы. Пол седьмого утра. Здорово. Номер Пять поднялся с кровати, взял большой пластырь и развернулся к сестре.—Давай руку. Элиза покорно протянула запястье. Грязные бинты спали, давая коже свежий воздух. Раны немного затянулись, но при резком движение могли с легкостью разойтись. Пятый наклеил на швы пластыри, а потом перевязал их бинтами, скрывая кровавую корку. —Вижу, ты и себя подлатал.—заметила украдкой Восьмая, кивая на окровавленную ткань рубашки. Парень кивнул и, поднявшись, подошел к шкафу. Оттуда он достал два чистых комплекта формы, один из которых он отдал сестре. —Тебе должно подойти. Элизабет забрала вещи и выразительно взглянула на брата. Тот приподнял бровь, а потом до него дошло. —Мы же уже проходили это,—он показательно отвернулся под смешок девушки. Переодевались они в тишине. Рубашка Пятого и правда подошла Восьмой, что не могло не радовать, а вот пиджак она брезгливо отбросила в сторону, как ненужную тряпку. Откуда-то в руках Пятого появилась огромная спортивная сумка, в которую он уже что-то положил. Закрыв сумку, парень надел ее как рюкзак, а затем подошел к окну. В комнату сразу ворвался холодный ветер. Элиза нахмурилась. —Идем?—Пятый повернулся к сестре и усмехнулся. Элизабет надевала пиджак, кажется, проклиная эту вещицу.—Дамы вперед. Девушка вскинула бровь, закатила глаза и подошла к окну, из которого шла пожарная лестница. И почему под ее окном такой не было? Железо неприятно впивалось в кожу, обдавая ее холодом, а шум улицы заставлял наконец отойти ото сна. Приземление получилось отвратительным, потому что девушка наступила в лужу, из-за чего капли разлетелись в разную сторону. Пятый тоже был готов встретиться с асфальтом, как в мусорке что-то зашевелилось. Через секунду показалась голова Клауса. Он что-то рыскал на дне железного ящика. Периодически Номер Четыре с кем-то ссорился, вероятно, с Беном. —Хотел спросить, чем ты занят, Клаус, но потом до меня дошло: мне плевать. Клаус зло на него посмотрел, а потом перевел взгляд на ожидающую сестру, и злость сменилась восторгом. —Эклерчик!—если бы мужчина мог, он бы обнял Элизу, но сейчас у него были дела немного поважнее. Восьмая покачала головой, но все же улыбнулась.—Знаешь, дружок,—он обратился к Пятому.—В этом доме есть выходы и попроще. Пятый, наконец, очутился на асфальте. —Тут можно обойтись без лишних болтовни. Как мне казалось.—он развернулся,—Идем.—а вот это уже было адресовано Элизе. —Привет, Бен!—напоследок крикнула девушка и направилась за уходящим братом. Клаус возмущенно повернулся к призраку Номера Шесть. Тот ухмылялся. —Слушайте! Сегодня вам не нужна компания? Я мог бы выкроить время.—в руке Клауса уже появилась фляга. —Клаус, к твоему сведению, нос у меня еще болит,—Элизабет сложила руки на груди то ли из-за злости на брата, то ли из-за холода. Четвертый изобразил грусть. —Эклерчик, сжалься! —Кажется, у тебя дел невпроворот,—недовольно заметил Пятый. —А...это. Нет-нет-нет, это я могу отложить. Просто я...—он не успел догорить, когда резко упал в бак. Раздался приглушенный грохот.—Вернул кое-что не туда, вот и все. О! Нашел, слава Богу!—Клаус резко выскачил, держа в руках находилась половина недоеденного пончика. Элиза и Пятый одновременно поморщились. До чего докатился их брат. О нет, Клаус положил это себе в рот. Пора сваливать. —Вкуснятина. —Не хочу спонсировать твою наркозависимость,—отрезал Пятый, брезгливо пробежавшись взглядом по брату. —Да ладно тебе! Знаешь, может, я просто хочу потусить со своим братом и сестренкой? —Клаус, не используй современный слэнг, я тебя прошу,—закатила глаза Элизабет, сложив руки в карманы шорт. Клаус что-то крикнул ей на последок, вроде, что он обиделся на нее. Не суть важно. Наконец сев в мини-грузовик, девушка смогла с легкостью вздохнуть. Хоть машина и не была прогрета, но здесь хоть сухо было. Уже лучше. Пятый сразу завел мотор, выезжая из переулка. Ехать им не так уж и далеко. В салоне стояла тишина. Пятый следил за дорогой, а Восьмая глядела в окно. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда они едут. Через пятнадцать минут машина остановилась около центра по выдаче протезов. Пятый припарковал грузовичок в паре метров от здания, чтобы был полный обзор на входную дверь. Приспустив стекло, парень, прищурившись, смотрел в сторону крыльца, дожидаясь одного-единственного человека. Мужчина, одетый в медицинский халат, спокойно шел по улице, иногда оглядываясь, а потом зашел в здание. Пятый нахмурился. —Нам нужно его убить или просто припугнуть еще раз?—все же спросила Элизабет. Тишина уже давила на уши. —О черт,—вдруг спохватился Пятый, резко развернувшись к задним сидениям. Молния на сумке резко уехала в сторону, и парень достал мо дна манекен. Элиза еле сдержала возмущенно-разочарованный стон.—Прости, что пришлось продержать тебя там, Долорес. Восьмая специально развернулась корпусом к окну, пока Пятый бережно ставил манекен между двумя передними сидениями. —Нет, я не пьян и не в бреду,—ответил пустоте парень, удобнее усаживаясь в сиденье.—Я работаю.—он поджал губы.—Мы работаем. Элизабет закатила глаза. Ого, он соизволил вспомнить про нее, ура. Настроение резко скакануло в минус. —Да, это по поводу глаза,—продолжил монолог Пятый.—Здесь его сделали, ну...или еще сделают. Его взгляд упал на напряженную спину сестры. Та неосознанно зажимала правую руку в районе ранения, пока ее глаза бегали от одного человека к другому. А ведь она планировала спокойно пожить с семьей. —Нам нужно просто подождать...