Твоя сила и проклятье - это страх

По скромному мнению Вильгельма, первый урок стрельбы прошел просто безупречно. Он научил Элизабет основам основ, показал лучшие стойки для стрельбы, рассказал про градусы стрельбы, и они смогли потренировать в стрельбе пол часа. Девушка впитывала всю информацию, как губка, которую потом правильно применяла. Она задавала вопросы, если он начинал говорить слишком сложные слова, почти полностью цитируя фразы из книг по стрельбе. Уточняла, если он точно не пояснял действие. Она даже сделала ему замечание, когда он перепутал год изобретения техники владения пистолетом, когда они обсуждали этот момент. И она была чертовски довольно, когда он признал свою неправоту. Удивительно, как мало детям нужно для улыбки. Золото, а не ученик. Под конец урока, когда они складывали все оборудование на прежние места, Вильгельм кое-что вспомнил. —Помнишь, ты смогла перекинуть меня через плечо? Элизабет резко застыла, нахмурившись. Вильгельму не понравилось, как напряглись ее плечи. —Я уже извинилась.—серьезно произнесла она, вешая наушники. Мужчина выдохнул. —Да нет. Я хотел спросить, сможешь ли ты научить меня парочке приемов?—он усмехнулся.—Ты не поверишь, но со стороны это выглядело чертовски эффектно. Он не видел, как румянец смущения заиграл на ее щеках от искренней похвалы, а усмешка расползлась на губах. —Если это правда, думаю, я смогу подобрать кое-что для вас.—это предложение вызвало в ней интерес. Попробовать себя в роли учителя по-крупному, а не в роли ученика. —Можно вечером, когда закончим с делами. Думаю, Елена не будет против одолжить нам зал еще на два часика.—Вильгельм тихо рассмеялся, беря свой портфель.—Расскажешь, где научилась? —Этому обучают в Академии. Я не училась там с рождения, потому много не знаю, но определенно не хуже братьев и сестер.—она фыркнула. Как бы Вильгельму не хотелось по-больше узнать про ее семью, ему пришлось прикусить язык. Он по себе знал, насколько личной может быть тема семьи. —Уверен, ты смогла бы их всех уложить на лопатки, как меня.—разумно рассудил он. Девушка усмехнулась. —Один из моих братьев может сломать стальную дверь. Ты скорее сам сломаешь об него, чем сможешь его уложить.—Элизабет рассмеялась, представляя себе эту картину с Номером Один и Номером Два. Их вечные перепалки иногда могли рассмешить до боли в животе. —Что еще умеют твои братья? Боюсь предположить.—Вильгельм выключил свет и направился к двери.—О нет, что тогда могут твои сестры?—он искренне ужаснулся догадкам. —Второй брат может менять траэторию полета вещей, в основном предпочитает ножи. Так что не советую стоять к нему ближе, чем на три метра. Лучше вообще не стоять. Брат номер четыре видит призраков.—Элизабет замялась, потупив взгляд на дверь, которую закрывал Вильгельм на ключ.—Пятый умел перемещаться в пространстве, но захотел большего — перемещаться во времени. Шестой имел в животе щупальца, но при несчастном случае на миссии погиб. Из двух сестер только одна обладает способностью. Может с помощью фразы "До меня дошел слух..." заставить кого угодно сделать что угодно. —Несчастливая у вас семейка.—мрачно заметил Вильгельм, но тут же с щелчком закрыл рот.—Извини, если это прозвучало грубо.—Элизабет отмахнулась. —Что правда, то правда. У нас еще каждый сам за себя был. До того, как я пришла, каждый делал буквально все, чтобы заслужить благословение отца. Номер Один, например.—она поморщилась.—Не зря у него такой номер.—она специально не называла имена. —Представь себе не могу такую семью.—честно признался Вильгельм, когда они направились к лестнице. —О, все было не так плохо, как на словах.—покачала головой Номер Восемь.—Иногда мы правда вели себя как дети. У нас каждые выходные был вечер игр: карты, монополия, пазлы. Когда отец уезжал, это был настоящий праздник. Один раз мы устроили концерт на первом этаже. Моя вторая сестра превосходно играет на скрипке, я еще не встречала человека, который мог бы потягаться с ней в этом.—она неожиданно замолчала.—Когда у меня будет...отпуск,—она нахмурилась, пытаясь подобрать другое слово, но ничего не приходило на ум,—смогу я отправиться в будущее? Вильгельм кинул на нее взгляд. В ее глазах была толика печали и неуверенности, будто у нее могут забрать то немногое, что осталось в памяти о семье. Вильгельм не хотел расстраивать ее, говоря о всех правилах, но кивнул. —Через пару лет сможешь. Только нужно будет соблюдать кучу правил, чтобы не случился парадокс. —Я не должна видеть себя.—понимающе кивнула Элизабет. —Да. Нельзя разговаривать с людьми, которые умрут через пару часов или минут, и говорить им о смерти соответственно. Нельзя разговаривать с людьми, которые знают, что ты пропала из их времени. Нельзя перемещаться в то время, из которого тебя забрали. Еще целый список, но тебе его предоставят, когда надумаешь уйти в отпуск. —Но ваша семья?—Элизабет нахмурилась, останавливаясь.—Вы же навещаете их. Это противоречит правилу. —Обстоятельства.—кивнул Вильгельм.—Я не исчезал у них под носом. У моего перемещения было оправдание. —Работа в другой стране.—вспомнила Элизабет и продолжила шагать. —Верно. Ты же просто исчезла. Буквально. Это уже нельзя поменять, иначе, опять же, парадокс. —Какая это огромная проблема.—фыркнула Элизабет. —Очень.—тем же тоном ответил Вильгельм. Они спустились на первый этаж. Свет от лампочек неприятно бил по зрению, заставляя щуриться. За стойкой регистрации молодой парень, со старинной ковбойской шляпой на голове, разговаривал с Еленой. Та параллельно что-то записывала, но не старалась закончить разговор с парнем, иногда делая ему замечания. У парня на боку висел старенький, но определенно рабочий револьвер. Светлая рубашка, расстегнутая на верхних пуговицах, и темный жилет. —Возвращаю ключ.—оповестил Вильгельм, кладя предмет на стойку. Елена прищурила глаза, будто ожидая, что он скажет ей что-то странной, но мужчина лишь улыбнулся. —Надеюсь, мой зал в целости и сохранности.—настороженно утонила она, убирая ключ. Парень, стоявший рядом, с интересом рассматривал Элизабет, не обращая внимания на Вильгельма. На вид ему было не больше восемнадцати, максимум — девятнадцать. Из-под шляпы торчали светло-русые волосы, явно выгоревшие на солнце, поэтому его серо-зеленые глаза выделялись. —Смотри мне, Вильгельм, иначе пуля окажется у тебя в колене.—предупредила Елена.—В любом случае, как прошел урок? Вильгельм довольно положил руку Элизабет на плечо, притянув к себе. —Начинаю думать, что она — мой лучший ученик, который в ближайшее время завоюет Комиссию.—торжественно заявил он, как гордый учитель. Элизабет фыркнула. —Хотелось бы на это посмотреть.—заговорил парень в шляпе. В его словах проскальзывал четкий техасский акцент, преобладающий на юго-западе США. Это прослеживалось в том, как он растягивал гласные.—Новенькая? —Сама Хендлер отобрала, и думаю, она в кои-то веки правильно применила свое чутье на способных людей.—Вильгельм чуть сильнее прижал смущенную Элизабет к себе, будто боясь, что ее могут вырвать. Парень усмехнулся. —Как твое имя, боевая подруга?—парень обратился к Элизабет, выгнув бровь. Его лицо было скрыто в тени от шляпы, но это не мешало девушки увидеть огонек в его глазах. Рука Вильгельма на ее плече напряглась. —Для чего вам это знать?—Элизабет сощурила глаза. Парень ухмыльнулся. —Надо же знать, как зовут будущую звезду Комиссии.—его гласные стали грубее, полностью ухода в акцент, что немного резало слух девушки. Она-то привыкла к северному акцент США, и то, отец часто смешивал свою речь с британским английским, из-за чего речь всех детей в Академии состояла из нескольких акцентов, но она все равно звучала плавнее и мягче. —Если вы надеетесь получить билет в светлое будущее, то советую вам сказать ему "до свидания".—спокойно, но с ноткой раздраженности ответила Элизабет, все равно соблюдая правила приличия. Парень присвистнул. —С характером. Мне нравится.—он грациозно снял шляпу, обнажая загорелую кожу.—Тогда позволь сначала мне представиться, боевая подруга. Рэй Картер. Теперь назовешь свое имя?—он выгнул светлую бровь, ухмыляясь. —Элизабет Харгривз, Номе... Вильгельм несильно ущипнул ее, останавливая на полуслове. Это вызвало недоумении со стороны Элизабет, и заинтересованность со стороны Рэя. Девушка уже хотела возразить Вильгельму, как до нее дошло. Он остановил ее, когда она по привычке хотела назвать свой номер. Точно. Номера только в Академии. Вот только как вбить себе это в голову? Она нахмурилась, но больше ничего не произнесла. Сначала привыкать, что вместо имен — номера, теперь отвыкать от этого. —Значит, Элизабет...—Рэй натянул обратно шляпу.—Надеюсь, еще свидимся, Элли.—он в слащаво-грубой манере протянул неправильную форму имени, заставив лицо Элизабет поморщиться, отсалютовал и вальяжной походкой направился к выходу, даже не попрощавшись с Еленой, которая прожигала его взглядом. —Могу я его застрелить?—спокойным тоном спросила девушка, когда парень покинул здание. —Становись в очередь.—усмехнулась Елена.—Он настоящая заноза в заднице, но хотя бы полезен. —Жаль.—только и ответила Элизабет. Елена записала время их посещения в специальную тетрадку и отпустила. Выйдя на улицу, Вильгельм молча переместил их в номер, где они как раз застали прибытие банки с заданием. В этот раз Монголия. Когда Вильгельм собирался выстрелить в цель, Элизабет по его совету отвернулась, стараясь не обращать внимания вы шум выстрела и крики людей — женские были самыми высокими, выражая всю боль и шок происходящего. Вильгельм понимающе кивнул на ее действия, когда в его глазах плеснулось что-то похожее на нежность. Он переместил их обратно в отель и сразу повел в ресторан, пока девушка тихо ворчала по поводу того, как сильно у нее болела голова и ломило тело. Упоминула, что это похоже на самую ужасную тренировку в Академии. Вильгельм только хмыкнул, хотя внутри разгоралось пламя злости. Кто заставляет детей до изнеможения наворачивать круги бегом, до потери пульса считает их приседания или просто наблюдает, как его дети практически со всей силы наносят удары друг другу? Вильгельму просто хотелось провести воспитательную беседу с этим "отцом", радовало только то, что Элизабет один раз сказала, что их мама — она не упоминала имя — делала все, чтобы позаботиться о них. Дала семерым имена, и это еще сильнее разозлило Вильгельма. Но за одно он мог сказать спасибо этим до боли странным родителям — и биологическим, и неродным — Элизабет внутри действительно была хорошим человеком, правда все это скрывалось под толстым слоем недоверия, настороженности и легкой грубостью. В этот раз Андреа предложила им кофе за счет заведения, задорно подмигнув, что смогло потушить пожар Вильгельма и вызвать легкую улыбку. Он сделал пометку не забыть чем-нибудь отблагодарить Андрею. Может, цветы или дорогая бутылка шампанского с коробкой конфет. Нужно будет посоветоваться по этому поводу с Элизабет. Та с легким одобрением смотрела на удаляющуюся спину официантки. —Знаете, вам нужно поторопиться.—неожиданно произнесла она, переведя взгляд на мужчину. Вильгельм удивленно выгнул брови. —С чем?—уточнил он. Девушка только закатила глаза и кивнула в сторону Андреи, которая терпеливо ждала, когда молоко для кофе закипит в турке. Сложно было заметить, но ее пальцы нетерпеливо постукивали по стойке, будто она волновалась, но музыка заглушала стук. —Если мне всего шестнадцать, то это не значит, что я не знаю, что такое "влюбленный взгляд, "вздохи" и "флирт".—в ее тоне звучала нотка оскорбления, но больше всего выделялось смирение, как если бы она сама все это делала и теперь старается не дать Вильгельму совершить ее ошибки. Вильгельм чуть нахмурился этой догадке, вспоминая варианты, почему Элизабет оказалась в Комиссии. Вариант "с" набирал обороты. Но сейчас его внимание сместилось в другое русло. —С чего ты решила, что я влюблен?—с легким смешком спросил он, но со слегка запоздалой реакцией. Девушка выгнула бровь, будто он сказал глупость. —Мне перечислить все симптомы? Потому что у вас это на лице написано, когда вы смотрите на нее. Вильгельм на всякий случай изменил выражение своего на более спокойное, ничего не выражающее. Элизабет фыркнула над его явно неудачной попыткой. —Врать себе не лучшая идея.—посоветовала она. Вильгельм на секунду понял, что теперь они поменялись местами: теперь она была в роди учителя, пытаясь сказать ему, что вся его влюбленность на лицо, а он, как упрямый ребенок, яросто отрицал это.—Лучше не терять время и признаться во всем сейчас. Андреа с довольной улыбкой стала разливать молоко по стаканам, параллельно смотря за едой. Вильгельм нахмурился, обрабатывая слова Элизабет. По его времени он давно знает Андрею, точную цифру не назовет, но все же. Да и она, вроде как, не испытывала к нему негативных эмоций, всегда искренне улыбалась и, как только он садился за столик, первая старалась принять у него заказ. Сейчас это ввело его в маленький ступор. Ее действия были похожи на проявление симпатии, только в духе школьницы, которая старалась не показывать свой интерес, вздыхая за углом. Элизабет мога физически видеть, как крутятся в голове Вильгельма шестеренки, пытаясь наладить работу механизма. Это было даже немного смешно, что такой взрослый человек, повидавший немало чего, не смог распознать знаки внимания к себе. Это вызвало легкую улыбку ностальгии, когда они с Пятым только прощупывали почву друг друга, будто ходили по минному полю. Наверное, со стороны они выглядели так же нелепо, хотя довольно убедительно разыграли молодую парочку на той вечеринке — их первом задании. О да, они устроили настоящий концерт. О. Элизабет нахмурилась, вспомнив свою небольшую ипровизацию, только чтобы оторвать Пятого он какой-то девушки. Возможно, тогда она пошла на поводу у чувств, но зато какой результат это принесло! Вероятно, для Вильгельма и Андреа тоже нужен такой толчок, чтобы они признались друг другу. Элизабет чувствовала себя свахой, но смотреть, как Вильгельм просто не замечает отчаянные попытки Андреи показать ему свои эмоции, просто больно. По мнению Элизабет, Андреа действительно хорошая девушка — она добрая, веселая, явно жизнерадостная, она могла бы помочь Вильгельму отвлечься от работы, поскольку он сильно напряжен из-за того, что следит, чтобы с его семьей все было в порядке. Он мог бы уйти на пенсию и прожить с ней где-нибудь на юге Германии. —Ваш заказ.—с яркой улыбкой сообщила Андреа, ставя стаканы и тарелки с подноса на стол. —Спасибо.—учтиво кивнула головой Элизабет, пододвигая к себе стакан с кофе. Ядреный запах щекотал рецепторы, мягко поглаживая кожу белым паром. Элизабет недвусмысленно посмотрела на Вильгельма. Тот прокашлялся. —Большое спасибо, Андреа, и...я хотел спросить, не...—он неуверенно запнулся. Глаза девушки с надеждой вспыхнули. Вильгельм все пытался подобрать нужные слова, когда вмешалась Элизабет, не в силах наблюдать за таким унижением. —Он хочет спросить, не будете ли вы против составить ему компанию на прогулке по парку за три квартала отсюда. Она довольно ухмыльнулась, когда у Вильгельма отвисла челюсть, а Андреа покраснела. —Конечно!—ее голос стал на пару тонов выше.—Я с радостью. Когда?—ее пальцы до беления костяшек сжимали поднос. Вильгельм на секунду кинул взгляд на Элизабет, которая только шире ухмыльнулась, делая глоток кофе. —Завтра в шесть?—неуверенно предложил Вильгельм.—Если ты, конечно, освободишься до этого времени. Но если нет, я могу подождать.—его речь была сбивчивой, показывая всю его нервозность. —Я освобожусь до этого времени.—торжественно пообещала Андреа, улыбаясь так широко, как может.—Тогда до завтра? —До завтра. Официантка счастливой походкой ушла обратно к бару, и дальше ее работа пошла намного продуктивнее. —Я пригласил ее на свидание.—пустым от шока голосом произнес Вильгельм. —Ну, фактически, за вас это сделала я, но все так.—задумчиво ответила Элизабет, отрезая кусочек от жаренной курицы, которую заказала. В голове мужчины, наконец, соединились проводки. —Завтра в шесть! Черт! Мне нужно подготовиться: подобрать лучшую рубашку, побриться, еще твое обучение, я должен рассказать про должности...—он в отчаянии приложил ладонь ко рту. Элизабет спокойно продолжила жевать курицу, смотря на его панику. Как подросток, честное слово. —Ну чего вы так истерите?—ее голос был странно собрана.—Все будет хорошо, нужно лишь успокоиться. Я могу помочь выбрать костю, сегодня вы приведете себя в порядок. У нас до вечера уйма времени: успеем еще три задания сделать и теорию подучить. Завтра утром сходим за цветами, шоколадом, может, вином. Не знаю, напишем вам речь, успеем выполнить задания.—она перечисляла все это под широко раскрытые глаза Вильгельма, который лишился дара речи. —Ты поможешь мне.—это был не вопрос. —Конечно.—Элизабет выгнула бровь.—Смотреть, как вы "сохните" по ней, довольно трудно.—она поморщилась.—Но я правда хочу вам помочь. Может, мы и знакомы меньше недели, но поверьте, я уверена, что вы хороший человек, заслуживший счастья. Гордость переливала за края, и кажется, глаза Вильгельма стояли на мокром месте. Его ученица такая умная, взрослая, готова помочь своему учителю при подготовке к свиданию. Он наклонился через стол и аккуратно потрепал ее по волосам. —Ты тоже прекрасный человек, Элизабет, не забывай об этом. Девушка застыла на месте, краснея от его слов, но кивнула. —Вы бы поели, а то еда-то остынет.—она ткнула вилкой на его не тронутую тарелку. С самой довольной и предвкушающей улыбкой он принялся уплетать еду за обе щеки, пока Элизабет закатывала глаза. Как ребенок. Вильгельм был прав, стойко веря, что под слоем шипов скрывается прекрасная душа, готовая помочь и которая знает, что такое сострадание. Была бы у Вильгельма возможность, он бы забрал Элизабет от лап Комиссии, чтобы показать ей лучшее детство, но раз у него этого нет, он использует доставшееся ему время с пользой, помогая этой розе расцвести.