Твоя сила и проклятье - это страх

Когда в 1800 году был подписан договор между Испанией и Францией, граница между Техасом и Луизианой так и не была установлена. Правительство США утверждало, что их покупка включала Западную Флориду и весь Техас, но терки за землю все равно продолжались. Пока Наполеон был консулом, а Франция продолжала свои конфликты с Испанией и Великобританией, в Мексике начали зарождаться все предпосылки для революции. Хоть их и подавляли, это не мешало народу строить планы. Испания и США спорили за территории Луизианы и Техаса. Народ Техаса от этого терпел всевозможные убытки, но продолжал поддерживать свою экономику. Плодородные земли, близость океана, жаркие температуры — все это позволяло людям выращивать огромные урожаи, которых хватало на полтора года. Городок Ларедо, округ Уэбб, находится на границе с Мексикой, основан не так уж и давно, но пользуется неопределенной популярностью для туристов и иммигрантов. Именно территория этого городка является одной из самых спорных между США и Мексикой. Его жители принимают огромное участие в политических спорах, каждый раз задавая вопрос, почему они не могут выбрать, частью какой страны будет их дом? Никто им, конечно, не отвечает на этот вопрос, поэтому жители с раздражением и горячей злобой продолжают поддерживать экономику городка. Ларедо не находился около океана, но стоит на реке Рио-Гранде. Река длинная, является границей Мексики и США, но не судоходна. Ее огромным минусом является резкие перепады характера: непостоянный режим из-за редких выпадений осадков, особенности рельефа и то, что река медленно мелеет. Но, несмотря на это, земли вблизи нее довольно плодородны, так что урожаи большие и сочные. Большую часть населения составляют латио-американцы, ничтожная доля из которых являются коренными жителями Америки или представителями негроидной расы. Сам Техас всегда привлекал историков, географов и этнографов своим разнообразием и историей. Не удивительно, что летом 1800 года в тот самый Ларедо наведался один из этнографов. Жюль Картер — сын полковника одного отряда из Франции и простой библиотекарши, ученик Мари Жана Антуана Никола Кондорсе, этнограф и этнолог. Хоть отец и настаивал на дороге в армию, Жюль все же решился пойти по собственному пути. Матушка все его детство рассказывала про рассказы разных писателей про далекие страны, их культуру и народы. Отец тоже не скрывал своих походов за море и океан, часто ведал о том, какие же странные люди живут за пределами Франции, заставляя маленького Жюля задавать вопросы. Именно такие моменты и привили Жюлю любовь к истории разных культур и народов. Но именно сейчас у него появился шанс отправиться в далекую Америку — континент, что находится за океаном, такой далекие и загадочный, что просто не мог не заинтересовать этого юношу. Отец любезно, но озадаченно достал ему билет на паром и пожелал удачи в работах. Матушка долго прощалась, в конце концов со слезами на глазах отпустила сына. Соленый запах океана, прекрасные виды на воду и ее обитателей и жаркое солнце — именно так прошло долгое путешествие Жюля, длинною в двадцать семь дней. Но его ожидания не провалились: Америка действительно была удивительной! Длинные и глубокие реки, простирающиеся по всему северному континенту, самые разнообразные расы и народы, столько языков! Жюля почти распирало от любопытства и чувства нетерпения. Многие из его коллег-этнографов изучал латинскую Америку или коренное население, но внимание Жюля привлек штат, про который ходили самые разные слухи: там перестрелки на каждом углу, там все ездят на быках, там после полуночи или полудня лучше не высовываться. Дикий Запад, как его называли жители остальных штатов, был тем еще бунтовщиков, по-настоящему диким! Вооружившись чемоданом, книгами, блокнотом и ручкой, Жюль добрался до Техаса и до его самого конфликтующего городка — Ларедо. Природа здесь просто завораживала, начиная от длинных равнин и заканчивая районами с непроходимыми лесами. Жюль описывал все свои эмоции, свои впечатления. Народ здесь был настороженным к любым иностранцам, но между ними были более-менее дружеские отношения. Здешние фермерские земли были самым лучшим поставщиков продуктов на базары и рынки. Загородные окраины были тихими, вселяя умиротворение. Жюль не мог не отметить количество постухов или, как их называли тут, ковбоев, или то, что каждый незаметно носил с собой оружие, или красоту здешних женщин. На полученные деньги он купил себе маленький домик недалеко и от город, и от ферм. Воздух был опредленно чище, чем во Франции, чему он радовался. Каждый день Жюль вставала ровно в восемь утра, привыкая к часовому поясу, быстро делал разминку по инструкциям отца, готовил себе завтрак, состоящий из кофе и чего-нибудь легкого, одевался и отправлялся на сбор информации. Городская библиотека стала его завсегдатым местом. Хоть жители и относились к нему с подозрением, все же помогали, если он у них что-то спрашивал. Его акцент всегда смущал их: французский язык был певучим и ласковым в отличие от здешнего западного акцента — грубого и резкого. Многие при первой встрече с ним смеялись над его картавой "р", на что Жюль лишь терпеливо объяснял, почему и как так случилось с французским языком. Он радостно улыбался, когда любопытные детишки ловили его на прогулке и просили что-нибудь рассказать. Обычно Жюль покупал им что-то из кулинарий и, садясь на лавку, рассказывал про истории и особенности разных народов. Дети, особенно те, что не могли ходить в школу, с восхищением слушали каждое его слово с искрами в глазах. Таким детям Жюль покупал книги и тетради, учил писать и читать, когда у него было свободное время. Их родители действительно были ему благодарны, взамен показывая места, которые помогли бы ему с расследованиями. Но у Жюля были вопросы. —Почему каждый носит оружие? Разве это нормально?—он вертел в руках ручку. —Техас — место дикое.—отвечал ему отец одного паренька.—Никогда не знаешь, что еще те жуки из правительства захотят с нами сделать, поэтому лучше заранее готовиться. Из-за того, что Техас спорное место, многие не воспринимают законы Мексики или Штатов, поэтому и делают, что хотят. —Я не понимаю.—Жюль нахмурился.—Разве нельзя тогда избрать советника, что устанавливал бы законы? Мужчина рассмеялся — сипло и низко, как умели только техасцы. —Парень, было бы все так легко, давно бы избрали. Мы народ вольный, как дикий бык, чтобы приструнить надо приручить. Как видишь, пока этого никто не сделал. Задумчиво постучав ручкой по столу, Жюль все записал, поблагодарил за чай и отправился в библиотеку. Спустя чуть больше трех месяцев своего пребывания в Ларедо, идя утром по рынку, Жюль наткнулся на девушку, что ярко выделялась на фоне остальных. Ее ярко-рыжие волосы, спрятанные под косынку, прекрасно выделяли загорелый тон кожи и глаза цвета листвы деревьев летом. Девушка стояла за прилавком и торговала овощами и фруктами, рядом с ней за таким же прилавком мужчина продавал мясо и шкуру животных. Люди с улыбками покупали у них продукты, получая в ответ такие же яркие улыбки. —Bonjour! Какая цена у яблок?—Жюль чуть причесал свои выгоревшие блондинистые волосы назад, придавая себе более официальный вид. —Утречка! Всего два доллара за два фунта.—ответила ему рыжеволосая девушка.—Будете брать? —Да, давайте два фунта и фунт клубники. Девушка быстро все упаковала, напевая себе что-то под нос, пока Жюль не мог оторвать от нее глаз. Он впервые видел девушку с таким цветом волос, и какая же она была красивой! У многих людей в Ларедо волосы были преимущественно темными, а глаза — карими, поэтому видеть таких ярких и светлых людей было для него в новинку. Он сделал мысленную пометку разузнать, какие еще древние народы тут проживали, раз были такие исключения. —С вас шесть долларов и пять центов.—произнесла девушка, а когда Жюль протянул сумму, передала ему покупку. —A bientôt, chère madame!—попрощался Жюль и ушел, чувствуя странный взгляд у себя на спине. В Ларедо почти никто не знал французский, поэтому часто просто выгибали брови, когда он переходил на свой родной язык. Про себя Жюль решил, что будет покупать продукты у этой прекрасной дамы. Улыбнувшись, он достал из пакета яблоко, потер его о свою рубашку и откусил. —Это тот француз, что изучает нас?—фыркнул рыжеволосый мужчина. Девушка рассмеялась, отдавая продукты следующему покупателю. —Не будь так предвзят, папа, хоть какое-то разнообразие, а не политические разборки. —Он такой...—мужчина поморщился.—смазливый. Девушка фыркнула, качая головой. С этого дня, каждый вечер ровно в шесть часов вечера, Жюль покупал продукты только у этой семьи. Он всегда улыбался чуть шире, чуть живее, чаще говорил что-то на французском, радуясь, что его не понимают. Он просто не мог перестать лепетать комплименты на своем языке, тихо смеясь. Обычно рыжеволосая девушка фыркала или выгибала бровь, а вот ее отец каждый раз сверкал своими зелеными глазами, и Жюль был уверен, что этот мужчина точно придушил бы его. Это действительно немного пугало Жюля, даже его отец очень редко прибегал к такому взгляду, лишь к тем, кто не подчинялся его приказам в армии. Такое продолжалась чуть больше половины месяца, и как-то рыжеволосая девушка начала называть его "француз", но не в оскорбительной манере, а скорее как прозвище только для нее. Жюль стал чуть задерживаться после покупки, продливая диалог с девушкой. По его наблюдениям он легко понял, какие они разные, но его не отталкивало. Если Жюль был спокойным, робким, любопытным, то девушка была громкой, резвой, веселой, дружелюбной... Жюль купил отдельный блокнот, делая в нем такие личные записи, храня блокнот в шкатулке, которую ему подарила матушка. В один вечер Жюль задержался в библиотеке, пропустив время, и очнулся только ближе к восьми часам вечера. Легкая паника захлестнула его. Быстро отдав книгу, Жюль схватил свой портфель и на всех порах побежал к рынку. Приближаясь, он завидел милую даму, которая, хмурясь, очень медленно складывала оставшиеся продукты и стойку. —Arrête s'il-te-plaît!—чуть задыхаясь, прокричал Жюль. Девушка удивленно обернулась, и в ее глазах блестнули искры.—Pardon! Pardon!—остановившись, он старался отдышаться. Девушка чуть ехидно улыбнулась. —Воу, воу! Парень, дыши.—она тихо рассмеялась.—Куда гонишь? —Извините, я чуть-чуть опоздал.—Жюль неловко поправил свою рубашку.—Могу я еще что-то купить?—он старался поправить свои волосы. Девушка хмыкнула. —Все, что осталось.—она указала на еще не убранные ящики. —Яблоки, пожалуйста. —Куда спешил-то?—поитересовалась девушка. —К вам.—Жюль мягко улыбнулся.—Увлекся работой. —Я наслышала, как ты помогаешь детям. Это здорово.—она протянула ему яблоки.—Меня, кстати, Мелисс зовут, так что давай без твоих французских словечек. —Bien sûr.—он сощурил глаза.—Жюль. Приятно познакомиться. —Ну и имечко. Что ты забыл в нашем городишке?—Мелисса наклонила голову. —Я изучаю ваш народ, культуру. Она действительно очень интересная. Люди здесь очень...значительно отличаются от тех, кто живет во Франции. —И это правда интересно? Да ну?—Мелисса выгнула бровь. —Очень.—Жюль рассмеялся.—Я могу кое-что рассказать, например, про то, почему коренных американцев становится меньше. Или почему на этом континенте другая раса. Или как развивалась местная культура. Или... —Все! Все! Хватит, я поняла.—Мелисса замахала руками.—Ты умный, я поняла. Я думала, что этим никто не занимается. То есть, ты просто изучаешь это и..? —Записываю это для исследований и сравнений с другими моими записями.—открыв портфель, Жюль достал свой блокнот и передал его Мелиссе. Та удивленно на него посмотрела, но открыла. Половина записей была на английском, другая — на французском, и языки все время менялись, из-за чего Мелисса половину слов не понимала, но увлеченно листала. —Это интересно.—четно призналась она, отдавая блокнот.—И что дальше? —М? О, ну, можно выпустить свою книгу, но в основном это для развития науки и общего развития людей. И, ну, это интересно, я люблю изучать историю.—он покраснел. —Тогда давай как-нибудь встретимся и тогда ты мне все расскажешь?—Мелисса азартно ухмыльнулась, заставив Жюля застыть на месте, обрабатывая информацию. Его румянец стал краснее. —Я-я думаю, это было бы приемлемо, chère madame. Мелисса рассмеялась, пока Жюль пытался подавить заикание в своем горле. Он расслабился, когда Мелисса улыбнулась, а ее глаза засветились. —Тогда завтра в восемь я освобожусь, кавалер. Не забудь! Она быстро сложила прилавочек, убрала его в повозку вместе с отцом поехала в сторону пригорода. Ее глаза незаметно смотрели на Жюля, который так и стоял на месте, просто глядя, как они удалялись. Его сердце бешено билось, пока мозг пытался догнать происходящее. Когда до него дошло, улыбка была такой широкой, что щеки горели, но зато он был счастлив. Напевая, Жюль поспешил домой, чуть припрыгивая. Первое свидание дилось почти четыре часа. Почти все время говорил только Жюль, немного быстрее и сбивающимся темпом. Мелисса слушала внимательно, не перебивала, останавливала его, когда он переходил на французский, а потом тихо хихикала. Жюль рассказывал, как обучался, как выглядит Франция, что он знает о других народах или просто рассказывал интересные факты. Они гуляли по парку, попивая лимонад и закусывая ягодами. Вечером Жюль проводил Мелиссу до ее дома. —Давай еще сходим так послезавтра?—смущенно спросила девушка, теребя кусочек своего платка. —Конечно.—пообещал Жюль и, элегантно поклонившись, под тихое фырканье Мелиссы отправился домой. Так прошло еще одно свидание. Потом еще одно, и еще, и еще...вплоть до того, что прошло пол года, лето и осень сменились на водяную зиму. Жюль и Мелисса как по расписанию через день гуляли, Мелисса показывала окрестности, Жюль рассказывал про свою жизнь и профессию. Со временем Мелисса становилось более чувствительной, Жюль — более уверенным. При каждой их личной встрече он дарил ей самые разные цветы. Отец Мелиссы все еще скалился на него, но терпел и потеплел только после их общего ужина, когда Жюль приготовил картошку по рецепту матушки. Как-то незаметно пролетели полтора года, и вновь лето. Жюль и Мелисса один раз ездили во Францию к родителям парня. На удивление те почти сразу приняли девушку, хотя отец тихо проворчал, что уже начал подыскивать сыну невестку, за что получил удар от матушки. Они пробыли там два месяца, и в этот раз Жюль показывал девушки свой город. Иногда он просто зависал, любуясь мягкой улыбкой Мелиссы или ее огоньком в глазах. Это завораживало, гипнотизировало. С каждым днем они становились все ближе и ближе, их чувства крепли и уже хотелось чего-то большего. И вот, в феврале 1802 года они сыграли свадьбу. Она не была роскошной на весь город или до боли богатой, нет, она была в кругу семьи, родители Жюля приехали в Техас с подарками и пожеланиями счастья. Свадьба вышла уединенной, скромной, но очень душевной. Жюль не мог оторвать глаз от Мелиссы. Ее волосы так ярко выделялись с белым платьем, что он просто не мог не смотреть на нее. Она выглядела прекраснее всех для него. Мелисса пыталась отшутиться от него, указывая, что он и сам-то не выглядел хуже, но все-равно краснела, как мак. После свадьбы они остались жить в домике Жюля. Он продолжал заниматься своими изучениями, а она решила посадить в их огороде сад, попутно работая няней для детей. Жили они спокойно и гармонично, иногда, конечно, были взрывные моменты, но так даже интереснее. 1804 год стал одним из самых счастливых. Именно в этом году родился их сынок, их первенец, доказательство их любви. Рэймонд был очень активным ребенком, все время сбегая со своих пеленок, чтобы походить по дому. Мелисса и Жюль всегда тщательно следили, куда они наступали, чтобы случайно не задеть ребенка. Малыш внешностью больше походил на мать, только волосы были папины. Даже так Мелисса всегда говорила, что красотой он пошел в отца, заставляя Жюля смеяться. Он обучал Рэя всему, что знал: от грамоты и чтения до математики, Мелисса же учила его заботе о детях, готовить и как следить за огородом. Было весело наблюдать, как Рэй, весь перемазанный грязью, гордо улыбался, глядя на проросший стебелек. Родители Жюля старались как можно чаще навещать их, но служба отца и долгое время плавания не позволяли этого. Жюль все время отправлял им письма с подробным описанием того, как рос Рэй. С чего Мелисса смеялась чаще всего, так это с того, как Рэй мог совмещать техасский и французский акценты, но чаще он рычал, прямо как лев. Уже с семи лет мальчишка помогал дедушке на ферме, следя за тем, чтобы овцы не покидали свой загон, а с бабушкой готовил самые вкусные блюда. Семья в шутку называла его ковбоем, но малыш действительно гордился этим прозвищем. С десяти он учился управляться с крупным скотом. Редко, но в городе устраивали родео, что особенно нравилось Рэю. Каждый раз он говорил, что сможет продержаться все время и заберет приз. Когда в 1812 году от матушки Жюля пришло письмо, что его отец погиб в войне с Российской Империей, семью на пару месяцев захлестнул траур. Это стало ударом для Жюля. Он любил своего отца, тот делал все для его развития, даже позволил отправиться за океан, лишь бы дитя следовало своему пути. Жюль считал своего отца чуть ли не эталном примерного семьянина и офицера. Поэтому его семья собрала чемоданы и отправилась во Францию. Восьмилетний Рэй не совсем понимал, что происходило. Он редко виделся с родителями отца, но при каждом встрече наслаждался каждой секундой, которая так быстро ускользала. Ему, как и его отцу, нравилось слушать самые разные истории, просто слушать и наслаждаться. Похороны были не только для семьи, но и для отряда полковника. Многие солдаты равнялись на него, хотели стать учениками, внимали советам. Они все высказывали свои соболезнования, кто-то даже говорил, что это их вина, что их командира убили. В гробу даже не было тела — его потеряли среди горы трупов где-то около границ России. Слезы капали у всех, но во время погребения все молчали. Жюль успел несколько раз пожалеть, что взял Рэя на похороны, но его чувства взяли вверх. Присев, он притянул сына к себе за плечи. —Рэй, un fils, пообещай мне кое-что.—его голос дрожал.—Пообещай, что ты всегда будешь защищать своих близких, не смотря ни на что. Даже под дулом пистолета думай в первую очередь, как уберечь своих любимых и близких, хорошо? D'accord?—он еще что-то шептал на французском, пока Рэй не обнял его за шею. —Хорошо, папа, я обещаю. Я защищу тебя и маму, всегда буду защищать! Жюль тяжело выдохнул и поднял сына на руки. Слезы еще текли по его щекам, но тепло Рэя и рук Мелиссы на спине помогали чуть-чуть справиться. Траур длился меньше месяца, и все это время семья Картер жила у матушки Жюля, помогая ей справиться. Присутствие внука значительно улучшало ее настроение. Вечерами она тихо ведала ему истории, которые когда-то рассказывал ей муж, а Рэй засыпал под ее ласковыми руками. Спустя почти три месяца они вернулись в Ларедо и постарались продолжить жить, как раньше. Из-за своей работы Жюль часто бывал в поездках по США и Мексике, иногда отсутствуя дома по несколько недель. Мелиссе это, конечно, не нравилось, но зная любовь мужа к своей профессии, она старалась мириться. Его настроение было уже не таким ярким, как раньше, но он старался, чтобы атмосфера в доме не портилась. Рэя ходил в школу, часто гулял с друзьями, веселясь после занятий. Он продолжал помогать бабушке и дедушке, а на тринадцатый день рождения получил шляпу с полями от дедушки, которую тот носил в подростоковом возрасте. Эта шляпа стала одной из самых ценных вещей мальчишки, носил он ее почти всегда, только в помещениях снимал. К сожалению, счастливые времена не длятся вечно. Споры между США и Испанией резко вспыхнули, а местом их проведения стал Техас. Доходило до того, что испанские солдаты наводили "порядки" в Техасе, но по правде это была простая перестрелка — каждая сторона стреляла друг в друга, и даже самые спокойные жители доставали свои пистолеты и револьверы. Коренное и испанское населения враждовали, из-за чего перестрелки и запах крови стали привычными вещами. Родители не выпускали детей на улицу, те, кто обладал физической силой, оберегал семью или детей. Дороги и земля становились алыми от крови, испанские солдаты продолжали наступать. Коренное население подвергалось особым ударам, некоторых увозили в рабство за океан. Так продолжалось не одно лето и не одну зиму. Из-за крови и трупов, что просто выкидывались, почва перенасыщалась и просто переставала быть плодородной для выращивания. Урожаи медленно сокращались, а цены, наоборот, росли. —Ты же не собираешься идти туда, верно?—обычным грубым акцентом спросила Мелисса, когда утром застала Жюля, собирающимся в город. Мужчина повернулся. Его лицо было уже осунувшимся и бледным, годы брали свое, и морщины медленно становились глубже. Был всего 1818 год, Рэю было четырнадцать лет, и прямо сейчас он жил с бабушкой и дедушкой на ферме. —Нет, конечно, нет.—Жюль устало вздохнул, потирая глаза.—В библиотеку поступили новые книги по истории, и меня попросили их изучить.—он приобнял жену, зарываясь носом в ее яркие волосы. —Давай тогда заберем Рэя и прогуляемся.—это был не вопрос. Жюль с улыбкой покачал головой.—Подожди всего пять минут, я приведу себя в порядок. Быстро поцеловав мужа, Мелисса скрылась в спальне, пока Жюль терпеливо дожидался ее, облокотившись на стену. Он слышал копошение, пока проверял, заряжен ли его револьвер, который он носил в портфеле. Отец научил его пользоваться и более крупными оружиями, и впервые Жюль применит эти свои знания. На улице был ноябрь, ветер был холодным даже для Техаса, поэтому каждый одевался как можно теплее. Мелисса надела свое любимое светлое пальто и, улыбнувшись, взяла мужа под руку, и вместе они отправились на ферму ее родителей. Когда они пришли, дедушка учил Рэя сидеть на лошади. Парень внимательно слушал его, время от времени поправляя свою шляпу. —Маам! Смотри!—он замахал руками, пытаясь привлечь ее внимание. Мелисса задорно улыбнулась и подошла к лошади. —Молодой жеребец. Резвый и своенравный.—она погладила коня по шерсти.—Смотри, как бы он тебя не скинул. —Еще чего!—возразил Рэй и для пущей убедительности чуть наклонился вперед, чтобы в случае чего схватиться за вожжи. —Мы пришли за этим ковбоем.—тихо рассмеялся Жюль, придерживая сына сзади. —Слава Богу, у меня уже ушли от него болят.—наигранно ворчливо ответил дедушка, закатывая глаза. Рэй возмущенно на него взглянул. —Ну, и ладно!—он спрыгнул с коня, уперев руки в бока.—Лошади — это не мое. А вот быки... —Эй, парень, давай-ка не выдумывай.—Мелисса несильно дала ему подзатыльник, отчего шляпа упала на глаза.—Сейчас пойдем в библиотеку, постарайся ее не разгромить. Жюль пожал дедушке руку, рассказывая свои последние новости. Хватка старика чуть усилилась. —Будьте осторожны.—он пристально смотрел в глаза зятя, передавая свое мнение одни взглядом. Жюль серьезно кивнул, чуть помахав своим портфелем. Старик кивнул, отходя назад. —До встречи!—они помахали им руками и вышли за забор. Рэй весело рассказывал, что они делали на ферме, пока Жюль и Мелисса внимательно слушали. В центре города, где находилась библиотека и главная площадь, маршеровали солдаты, а простые люди кричали на них, кто-то кидался продуктами. Это только больше злило солдат. Картеры поспешили пройти мимо этого сборища, направляясь к библиотеке, пока какой-то испанский солдат вдруг резко не схватил особо смелую девушку из толпы. Он угрожающе приставил дуло своего длинного оружия к ее виску, пока его руки расстегивали ее кафтан. Девушка была совсем молодой, может, чуть старше Рэя, и просто стояла в стороне молча. Толпа взверела, но чуть приструнилась, когда несколько десятков дул были направлены прямо на них. Еще двое солдат подошли к девушке, продолжая раздевать ее на глазах у людей, которые не могли пошевелиться. Девушка брыкалась и кричала, но ее просто игнорировали. Кафтан слетел, открывая платье, но колени девушки уже дрожали — холодный ветер не на шутку вызывал мурашки. —Стой-ка.—неожиданно сказала Мелисса, когда до входа в библиотеку оставалось пару десятков метров. Она с прищуром смотрела на эту сцену, уже доставая что-то из-под своего пальто.—Возьми Рэя и уведи его. —Мелисса, не стоит.—Жюль мягко остановил ее руку.—Их десятки, и они все вооружены. —Не моя вина, что люди — трусы и не могут заступиться за девушку.—огрызнулась в ответ женщина, отдергивая руку.—Возьми и уведи Рэя. Парень нервно топтался на месте, смотря то на солдат, то на родителей. Их перепинание продолжалось под крики девушки и возгласы толпы. Рэй сжимал ткань своей куртки. Крики наводили на него ужас — они были отчаянными и протяжными, передавая весь страх и боль бедной девушки. Ссора родителей становилась громче, достигая ушей других людей. Шум рос и рос. Толпа сгущалась, некоторые особо отважные мужчина попытались приблизиться к солдатам, но получили по пуле в руки или ноги, не смертельно, но болезненно. —Мелисса, хватит!—в какой-то момент спокойный голос Жюля сорвался. —Прекрати вести себя так!—в ответ прокричала Мелисса. Крики давили на виски. Пульс увеличивался с каждым голосом, что слышался в толпе. Дыхание Рэя стало сбивчивым, пока непрекращающаяся дрожь бежала по его коже, хотя курта была очень теплой, но холод струился вокруг его позвоночника. Он беспомощно смотрел на солдат и девушку, с которой сдирали одежду. Насмешки и испанские слова, что определнно были неприйстонными, вызывали тошноту. Когда на девушке осталось только нижнее белье, которое точно не могло защитить от холода, Рэй буквально выдернул револьвер из рук матери, который она держала, и дрожащими руками прицелился. Отец еще давно научил его пользовать револьвером, хваля и говоря, что дедушка бы бы горд им. Зажмурившись, парень нажал на курок. Пуля со свистом рассекла воздух и попала в спину одного из солдат, что держал девушку. Он с вскриком упал на землю, пока ошарашенные солдаты смотрели на него. Это дало толпе момент вырвать девушку и лавиной обрушиться на нечестивцев. Рэй выронил револьвер, панически глядя на бойню. Обеспокоенные крики родителей достигали его ушей, но он не слышал слов, просто замер и смотрел, как кровь хлещет в разные стороны, как трупы валились на землю. Кто-то тянул его в сторону за плечи, он думал, что мама, но его сердце было готово остановиться, когда один из солдат резко повернулся в их сторону, заряжая свое ружье. Еще одна пуля, но другая — более длинная, более заостренная. Рэй смотрел, как она медленно приближалась прямо к его лицу, но пропустил момент, когда кто-то встал перед ним. Пуля попала в человека, который прижимал его к себе. Крики его отца прорезали дымку страха. Рэй моргнул. По подбородку его матери стекала кровь, капая на его лицо и землю, но на губах была та мягкая улыбка, что вселяла надежду. —Мама...—неверяще прошептал Рэй, растерянно смотря, как ее глаза закрывались.—Нет, нет, стой!—он попытался поддержать ее, когда ее тело стало опадать. Руки отца помогли опустить тело матери. Жюль так же звал Мелиссу, прощупывал пульс, который уже пропал. Паника захлестнула его. —Врачи! Где врачи?!—его голос потерялся в шуме. —Мама! МАМ!—Рэй дергал Мелиссу за плечи и руки, чтобы хоть как-то растормошить. Ее зеленые глаза затуманились, а улыбка стала стеклянной, готовая разбиться. Горькие слезы лились по лицу парня, падая и впитывая в одежду матери.—Проснись! Давай же! Ну! Жюль смотрел, как его сын пытался разбудить труп, и его мысли просто...просто застыли. Будто кто-то остановил время, и теперь он мог лучше рассмотреть картину. Только когда кто-то коснулся его плеча — какой-то мужчина — и сказал, чтобы он уводил сына, ноги подняли его тело. Жюль с трудом оторвал Рэя от Мелиссы, который успел только револьвер схватить, и понесся в сторону фермы. Его портфель остался валяться где-то там, с записями, с пистолетом, с ручкой, но сейчас это не главное. Рэй кричал, рычал и брыкался, пытаясь дотянуться до матери, что отдалялась. На фоне слышались выстрелы, еще крики и слезы. Жюль впервые бежал так быстро, Рэй икал у него под рукой, сжимая ствол револьвера. Парень не помнил ничего после того, как отец подхватил его. Он был уверен, что бабушка и дедушка сильно перепугались, когда они вдвоем вернулись — охваченные страхом, в крови и поту, без Мелиссы. Их завели в дом, бабушка искупала Рэя, который просто не мог пошевелить конечностями, даже если бы захотел. Она что-то шептала ему, что это не его вина, что он не должен был этого видеть, Рэй слушал, но не слышал. Просто моргал такими же зелеными глазами, в которых стояли слезы. Бабушка обнимала его, плакала в выцветившие волосы, ласкала и пыталась как-то приободрить, хотя сама была готова упасть и просто плакать. Отец и дедушка сидели на кухне, Рэй чувствовал в воздухе запах алкоголя. Голос его отца был тихим, дрожащим. Как только бабушка уложила его в кровать, сон просто поглотил его разум, чему он был рад. Его руки все еще крупно дрожали, из-за чего дыхание никак не могло нормализоваться. На следующей день в центре города было около полсотни трупов — мужчины, женщины, дети, старики — все без разбору. Кому-то повезло больше и они смогли быстро найти своего погибшего родственника. А кому-то нет, ведь некоторые трупы выглядели так, будто их пропустили через мясорубку. Это выглядело отвратительно. Именно поэтому Жюль отправился с тестем на поиски. К его легкому облегчению тело Мелиссы находилось на том же месте и даже почти не пострадало. Он упал на землю, не смотря на пыль и кровь, и аккуратно убрал яркие пряди с ее лица. Кожа уже посинела, отчего яркие волосы и глаза выглядели особенно устрашающе. Мужчина подавил всхлип, продолжая вглядываться в лицо покойной жены. Сейчас, прямо сейчас, сидя рядом с ней, он сожалел всем сердцем, что из-за работы покидал дом на несколько недель. Сожалел об их последней ссоре. Он все еще не мог забыть своего ужаса, когда понял, что пуля летит прямо в его сына, но страх парализовал его. Он просто наблюдал, как его жена — его мила дама — прикрыла перепуганного Рэя, прижав его к себе. Он помнил, как она улыбалась им, будто ничего не произошло, будто в нее только что не попала пуля. Жюль прерывисто вдохнул, закрывая ее веки, пряча ее изумрудные глаза. Тяжелая рука на его плече немного успокаивала, позволяла слезам вытечь наружу. Через неделю были организованы общие похороны для всех жерт в той бойне. Пришел почти весь город. Каждый стоял рядом с могилой погибшего, плача и наблюдая, как священник читает молитвы. Рэй прижимался к отцу, плотно сжав веки, чтобы не смотреть на кресты. Жюль на автомате прижимал сына к себе, пустым взглядом смотря на могилу его жены. Он поджал губы. У них не было ни портрета, ни даже фотографии Мелиссы. Рядом с ним плакали родители его дамы. Рэй, помни, что семья — это самые близкие тебе люди, даже если у вас не общая кровь. Семья — это люди, ради которых ты стараешься стать лучше, стараешься оправдать все их ожидания, только чтобы они улыбнулись. Это те, ради которых ты готов отдать свою жизнь без колебаний или сомнений. Ты терзаешься, когда они вдали, упиваешься, когда рядом. Ты ценишь каждую секунду, проведенную вместе. Цени такие моменты, заботься о семье, и тогда твоя душа будет спокойна. Похороны продлились четыре часа. Жюль так ничего и не сказал за весь день. За Рэем приглядывала бабушка. Для всех них это было тяжело. Они некоторое время жили на ферме, просто не в силах вернуться в дом. Иногда, когда сон не шел, Жюль слышал, как Рэй плачет и тихим голосом твердит бабушке или дедушке, что это его вина, что если бы он не вырвал револьвер и не выстрелил, то мама была бы жива. Через пару дней Жюль, наконец, наше в себе мужество зайти в комнату сына и осторожно прилечь рядом на кровати. Рэй сразу повернулся к нему, зарываясь в пространство между шеей и плечом. Слезы бесшумно скатывались по его лицу. —Это не твоя вина.—тихо заговорил Жюль, перебирая светлые волосы сына.—Никогда не была твоей и никогда не будет. Ты правильно поступил, когда решил заступиться за девушку, возможно, она жива и сейчас со своей семьей. —Это стоило маминой жизни.—дрожащим голосом возразил Рэй. —Мама бы гордилась тобой за твою смелость. Она бы радовалась и хвасталась, какой у нее смелый и храбрый сын.—Жюль мягко усмехнулся.—Она бы упрекала тебя сейчас за то, что ты винишь себя и считаешь, что чья-то жизнь ценнее другой. —Ты готов умереть ради семьи.—повторил слова матери парень.—Что...что, если я не хотел, чтобы мама закрывала меня? Пуля предназначалась мне, не ей... —Не говори такие вещи, s'il vous plaît. Мама дала бы тебе подзатыльник. В такие моменты нужно игнорировать все протесты и просто защищать, но я надеюсь, что ты не окажешься больше в такой ситуации — терять близких очень больно.—мужчина поцеловал сына в макушку.—А сейчас попробуй уснуть. Я буду с с тобой.—он выводил круги на спине ребенка, пока тот не уснул, перестав дрожать и плакать. Траур длился пару дней, весь город, нет, весь Техас скорбел о произошедшем. Погода, будто подгадав, была неспокойной и мрачной. Каждую ночь Жюль спал с Рэем, успокаивая его и шепча слова, которые могли бы его чуть-чуть приободрить, пока слезы впитывались в его рубашку. Даже школы на время приостановили свое обучение, давая людям отойти от похорон. Иногда, когда день особо был тяжелым, и Жюль просто сидел в гостиной фермы, его глаз падал на Рэя, который приутих, став более спокойным. Вглядываясь в своего сына, Жюль видел Мелиссу — ее глаза, ее цвет кожи, ее черты лица...в такие дни это было физически больно. Перед глазами все еще стояла картина ее тела, что просто валялось на земле в грязи и крови. Будто чувствуя на себе такой тяжелый взгляд, Рэя поджимал губы и уходил к себе в комнату. Бабушка и дедушка изо всех сил старались приободрить внука, и постепенно у них стало получаться — спустя месяц Рэй начал улыбаться, как улыбался до инцидента. У старших словно гора с плеч упала, позволив отпустить Мелиссу. Лишь Жюль продолжал молчать, меняя атмосферу в доме лишь одним своим присутствием. Новый Год и Рождество прошли довольно...тускло. Город не украшали, ярмарки не расставляли. Каждая семья спокойно отпраздновали праздники дома, готовясь к следующему году. Рэя пытался поднять отцу настроение, вел себя так, как тот всегда хотел, делал все, что тот попросит, но его попытки просто ничего не изменяли. Жюль буквально серел на глазах. —Рэй, могу я зайти?—в один из вечеров спросил он. —Да, конечно.—ответил парень, сидя за столом и делая домашнее задание. Жюль прикрыл за собой дверь и осторожно прошел в комнату. —Я хотел спросить кое-что. Рэя отложил ручку и повернулся к отцу. Его светлые волосы отросли, обрамляя шею со стороны спины. Шляпа покоилась на крючке на шее возле стола. Комната выглядела уютно — на полках книги и учебники, кровать так и не была и не будет заправлена, некоторые вещи валялись на полу или кровати. —Ты не против пожить немного с бабушкой во Франции?—наконец спросил Жюль, сжав кулаки и опустив глаза. —Насколько долго?—уточнил Рэй. Его отец сильнее сжал кулаки. —До восемнадцати лет.—выдохнул он. Парень моргнул. Четыре года. Во Франции. —А...ты?—робко произнес он. —Мне предложили работу в Вашингтоне, но я не смогу взять тебя с собой. Бабушке и дедушке сейчас трудно с заработком, поэтому они не смогут дальше обеспечивать тебя.—Жюль потер глаза.—Ты будешь обучаться на дому, не обязательно учить французский, просто...так будет лучше. —Но ты будешь нас навещать? —Конечно, всегда, когда смогу. И письма писать буду. —А я смогу навещать ферму? —Летом — да. Рэя на секунду поджал губы, а затем улыбнулся — мягко и понимающе. —Хорошо. Когда паром? Плечи Жюля расслабились. —Послезавтра. Рэй вскочил со стула. —Тогда надо провести время с бабушкой и дедушкой!—он почти выбежал из комнаты под тихое фырканье отца. На его губах впервые появилась улыбка. В назначенный день Рэя посадили на паром и отправили в долгое плавание до Франции. Бабушка и дедушка со слеза в глазах провожали его, но их улыбки не были натянуты. Они пообещали, что, как накопят, обязательно к нему приедут. Жюль с легкой виной в сердце обнял сына, поцеловал его в макушку, поправил шляпу и проводил до его каюты. Никто не узнает, что четырнадцатилетний Рэя тихо ронял слезы в своей каюте, читая книгу, которую ему подарил отец два года назад. Через двадцать дней его встретила бабушка во Франции. У нее стало больше седых волосы, но выглядела она более живой и была искренне рада принять к себе внука. Их с дедушкой квартира была просторной, только кабинет дедушки был закрыт, но Рэю не запрещалось там сидеть, если уж больно интересно. Через пару дней к нему пришел первый учитель. Каждый из них знал английский и обучали они, должен был признаться Рэй, лучше, чем в школах Ларедо. Математика и физика были более углубленные, что очень нравилось парню. Бабушка иногда заглядывала к ним во время урока и не могла скрыть своей улыбки, видя, как парень активно отвечал на все вопросы. Учителя хвалили его, поощеряя стремление к знаниям. Бабушка даже наняла ему учителя по стрельбе, и Рэй никогда не был так рад, что выбрал переехать к ней. Эти четыре года было если не замечательными, то очень счастливыми. Примерно с марта 1819 года Рэй полностью отпустил смерть мамы, зная, что она бы была не рада, зная, что он загубил свою жизнь в печали. Он помогал бабушке в библиотеке, нашел друзей, которые могли говорить на ломанном английском, он посетил самые интересные места в Париже. Из Техаса каждый месяц приходило по три письма с фермы, которые Рэя хранил в специальной коробке. От отца письма приходили раз в месяц, иногда — раз в полтора, но даже это парень ценил. Каждое лето он с бабушкой на пароме отправлялись в Ларедо, а уже там все три месяца жили на ферме. Взрослые помогали друг другу финансово, физически и эмоционально. Все трое всем сердцем и душой заботились о внуке, стараясь всем его обеспечить. На его восемнадцатилетие отец не приехал, даже письма не было, что удивило и расстроило Рэя. Бабушка тоже была недовольно, пытаясь через знакомых найти сына. К сожалению, его будто след простыл. Узнав об этом, Рэя почти сорвался с места, чтобы собрать чемодан и пойти купить билет на паром до США и билет на автобус до Вашингтона. Он не знал, в каком районе жил отец, не знал адреса его места работы или адреса дома, но это его не останавливало. Лишь бабушка смогла поймать его руки и усадить в кресло. На протяжении трех дней молодой человек мучал себя догадками, разрываясь между тем, чтобы наплевать на все и купить билет, и чувством вины перед бабушкой. Та, в свою очередь, не опускала руки, продолжая поиски, но не привлекая полицию. На четвертый день, когда Рэя только проснулся и собирался завтракать, он привычно ожидал почуять запах завтрака, который всегда готовила бабушка. Но, зайдя на кухню, он только обнаружил незнакомую женщину, что спокойно сидела за столом и попивала кофе. Рэя сонно моргнул и тут же напрягся, потянувшись к тумбочке, что стояла прямо за дверью, где хранился его револьвер. Тот самый, из которого он застрелил испанского солдата. —О, не нужно так напрягаться.—приторным голосом произнесла женщина и сняла очки.—Я здесь, чтобы предложить тебе сделку. —Приходите после десяти утра.—пробормотал Рэя, потирая глаза. —Боюсь, другого шанса у тебя не будет.—женщина наигранно печально опустила губы.—Присаживайся. Кофейку? —Если я не ошибаюсь, это мой дом.—парень присел напротив. Его отросшие волосы торчали в разные стороны, как иголки.—Как вы сюда попали? —Ох, мальчик, выгляни в окно.—пропела женщина. —Я только сел. Нельзя было сказать заранее? —С языком, нам такие нужны. Что ж, тогда начнем.—она положила руки на стол.—Меня зовут Куратор, я работаю на организацию Комиссия Времени. Мы следим за тем, чтобы временно континуум не ломался и правильно действовал.—Куратор взяла из вазочки карамельку.—Мы перемещаемся по времени и устраняем личностей, которые могут изменить историю. Ну что? —Окей, допустим, я поверю.—Рэя вздохнул.—Мне-то что с того? —Ну, мы могли бы найти твоего отца.—будничным тоном ответила женщина. Глаза Рэя раскрылись так широко, что заставило Куратор усмехнуться. —То есть, мне просто нужно будет...—он нахмурился.—убивать людей? И все? Тут точно есть какой-то подвох. —Никакого подвоха! Ты подписываешь контракт, мы находим твоего отца и все. —И сколько работать на вас? —Ну, за поиски всего сорок три года, включая выходные, отпуска и пропуски по болезням. —А моя семья? —А что с ней?—Куратор выкинула куда-то в сторону фантик и взяла вторую карамельку. —Они будут жить. —Я хочу, чтобы она была в безопасности.—заявил Рэй. Куратор выгнула брови. —Твоей семье будет предоставлена полная безопасность, но навещать ты их, увы, не сможешь, иначе временной континуум нарушится. Согласен? Рэя оценивающе на нее взглянул, взвешивая свое решение. Он хотел знать. что его отец хотя бы жив, но бросать семью...он тяжело выдохнул. —Полная защита семьи? —Конечно. Мы трепетно относимся к требованиям наших сотрудников.—Куратор улыбнулась. —Могу я забрать кое-какие свои вещи?—парень провел по волосам рукой, зачесывая их назад. —Конечно, все, что захочешь. Выдохнув, Рэй побрел обратно в комнату. Достав уже потрепанный чемодан, он складывал туда свою одежду. Он делал это небыстро, все еще обдумывая свое решение. Его глаза падали на шляпу. Натянув на себя рубашку и брюки, он сел за стол и схватил ручку и листок бумаги. Четыре письма. Он написал четыре письма за десять минут. Его руки чуть тряслись, из-за чего почерк был резким и неровным. Выдохнув, Рэй положил письма на свой стол и потянулся к шляпе. Он несколько секунд сжимал ее, а затем выдохнул и надел на голову. Когда он пришел на кухню, Куратор улыбнулась. —Это все? —Да. Милый чемонданчик. —Не волнуйся. У тебя будет свой.—поправив волосы, Куратор настроила чемодан и, положив руку Рэю на плечо, переместила их. —Воу.—парень чуть пошатнулся, когда они оказались в каком-то кабинете.—Вы не говорили, что это будет похоже на езду на быке. —Ты привыкнешь.—Куратор села в свое кресло, когда в дверь постучали.—Входите. Ты как раз вовремя. В кабинет вошел мужчина тридцати лет, с очками и легкой щетиной. —Рэй Картер, познакомься со своим учителем — Вильгельм Штакельберг. —Надеюсь, вы не попытаетесь нарушить нашу сделку.—стальным голосом напомнил Рэй, а затем солнечно улыбнулся.—Старик, где такие очки купить? Куратор ухмыльнулась, видя на лице Вильгельма недопонимание. О, она была уверена, что этот паренек принесет свою пользу. Даже с его шутками. Пока Рэй находился тут, можно было по полной повеселиться.