Мёд в голове

Нет, бытие – не зыбкая загадка! Подлунный дол и ясен и росист, Мы – гусеницы ангелов; и сладко Вгрызаться с краю в нежный лист. Рядись в шипы, ползи, сгибайся, крепни, И чем жадней твой ход зеленый был, Тем бархатистей и великолепней Хвосты освобожденных крыл В. В. Набоков

Сначала была тьма. Не пустое небытие, обдуваемое ледяным дыханием смерти, а жизнь на том ее этапе, когда маленький неокрепший эмбрион впервые вслушивается в тишину, не осознавая ещё своего бытия. Но тьма рассеивалась, звуки, проникающие сквозь плотную пелену кокона становились всё отчетливее, пока свет, будучи поначалу неясным и рассеянным, наконец не явил себя полностью, и тогда завеса спала. Хрупкое и нежное тельце слабо затрепетало, лишившись своего надежного укрытия, а затем, повинуясь божьему замыслу, несмело раскрыло крылья навстречу утреннему солнцу. Взмах, ещё один, другой, и робкое создание, направляемое потоками ветра, взлетело, оставляя позади рассыпавшийся кокон, минуя райские цветочные поля и благоухающие травы, влекомое манящим виноградным ароматом, пока наконец не нашло своё пристанище.       – Lycaeides Melissa Samuelis*, - задумчиво произнёс мужчина, разглядывая бабочку, так доверчиво и неосторожно севшую ему на рукав, - исчезающий вид. По крайней мере, так говорят смертные. Мы же, беспечно существующие в своей вечности, позволяем себе отнимать жизни, не задумываясь о последствиях, - он сжал ладонь, и бабочка протестующе затрепыхала крыльями, смятыми грубым прикосновением, - Небеса всегда будут кишеть этими созданиями, утопая в благодати Создателя, в Аду же будет вечная тьма и огненная геена, пожирающая надежду каждого, ступившего за врата*. Таков закон Равновесия. И не мне его менять. Я лишь пылинка на одной чаше весов, призванная уравнять стороны. Орудие в руках Создателя, несущее разрушение и хаос, - он помедлил, разжимая ладонь, и безжизненное тельце скользнуло меж его пальцев в траву, - Такова моя натура, данная мне Им. Женщина, идущая по правую руку от него, проследила путь бабочки, нагнувшись, мягко взяла ее в одну руку и, накрыв другой, немного помедлила. – Всё это верно, Геральд, и всё же, есть вещи, в которых только личная воля имеет значение. Если бы Шепфа стоял за каждым нашим поступком, мы все были бы безгрешны, возлагая на него ответственность за совершенные грехи, - бабочка под ее рукой вздрогнула и беспокойно забилась, - Однако реальность такова, что ангелы бывают заносчивы и тщеславны, а демоны благоразумны и добропорядочны, вы с Фенцио тому подтверждение - я надеюсь на твоё молчание об этих словах - и иногда только ты сам решаешь, что сейчас необходимо: жестокость или милосердие, - она раскрыла ладонь и маленькое создание тут же выпорхнуло, стремясь сбежать из липких объятий смерти, где побывало мгновение назад. – Не нужно делать из меня Мать Терезу, Мисселина, - сухо отрезал он, - Я рождённый демон, и мне чужды эти метания. – Но ты не только демон, но и учитель, - перебила его та, приводя свой последний аргумент, - Не имеет значения, на чьей стороне ты, твоё дело - быть беспристрастным, обучая и тех, и других. И третьих. Геральд раздраженно умолк, раздумывая над ответом. – Ну хорошо. Допустим, я возьму ее под крыло. Ты хотя бы предупредила ее о том, кого выбрала ей в наставники? А как отнесётся к этому ее мать? Мисселина вздохнула, поправляя белоснежную накидку. – Геральд, я не хочу, чтобы это обстоятельство в виде матери-серафима стало решающим для твоего отказа. Быть может, стоит смотреть на всё под другим углом. Девочка потеряла мать в столь раннем возрасте, что это влияние абсолютно ничтожно. Пойми, я не заставляю тебя открыто брать на себя все наставнические обязанности.Я полностью доверяю тебе как педагогу и уверена, что ты сможешь обучить и защитить ее без официальных отчетов и заполнения ведомостей. Просто приглядывай за ней и мягко направляй на правильный путь. Геральд, наконец, понял, к чему она клонит, и его тонкие бескровные губы тронула едва заметная усмешка. – И какой же путь правильный? В моей беспристрастности можешь не сомневаться, но если вдруг случиться так, что эта Непризнанная сама выберет путь демона, думаешь, Ребекка не начнёт копать здесь, пользуясь влиянием на Кроули? – Но Кроули же не вечно будет директором.., - Мисселина осеклась и прикусила губу, точно ребёнок, которого словили на лжи. Геральд свернул на маленькую неприметную тропинку, ведя под локоть свою спутницу. Мисселина - сама наивность - вздумала недоговаривать ему, простодушно надеясь, что демон не сумеет разгадать ее маленькую хитрость. Святая простота.Он спрятал улыбку в высоком воротнике своей чёрной мантии и продолжил: – То есть, Кроули надеется на то, что Ребекка замолвит за него словечко при повышении, если он обеспечит Вики Уокер такой же блестящий старт для карьеры на Небесах? Можешь не отвечать, это ясно, как день. Ребекка хочет укрепить своё влияние, кому бы ещё ей помочь в этом, как не родной дочери. Хотя ситуация, признаюсь, немного удивляет меня. Не помню, чтобы она хоть раз навестила дочь с начала ее обучения в школе, - Геральд внезапно посерьезнел, - Не знаю, от кого именно исходит это указание, от самой ли Ребекки или это инициатива Кроули, но я отказываюсь участвовать в ваших подковерных играх. Мне неясен лишь один момент. Почему я? Разве не логичнее было бы, чтобы ангел направлял будущего ангела на правильный путь? На этих словах Мисселина едва не упала, споткнувшись о корни могучего дерева, к которому они незаметно пришли, и демон осторожно придержал ее за локоть, ожидая ответа, но его не последовало. Геральд заглянул ей в лицо, ожидая чего угодно, но не застывших в глазах слез, что готовы были сорваться с ресниц на землю, сдерживаемые ей из последних сил. Она подняла на него взгляд и тут же отвела в сторону, стыдясь своей ангельской слабости. Он аккуратно взял ее за подбородок, молча спрашивая разрешения, и она позволила ему заглянуть в свою память, подкидывая нужное воспоминание.       Солнечный свет заливал кабинет. Вдоль стен громоздились шкафы и полки с фолиантами, отчего в воздухе на свету летали частички пыли. Кроули восседал за своим высоким столом-кафедрой, точно судья холодно взирая на Мисселину. Фенцио, державшийся подчёркнуто отстраненно, стоял в глубине кабинета полубоком и нарочито внимательно изучал небесный глобус, вокруг которого дымчатым ореолом витали маленькие белые облачка. Кроули громогласно прокашлялся. – Надеюсь, вы понимаете суть ситуации. Вы прекрасно осведомлены о том, что честь быть преподавателями школы возлагается только на образцовых представителей ангельского сословия. Вы, как педагоги, должны не только вкладывать в юные умы крупицы знаний, но также заниматься воспитательной работой среди учеников. Безупречная репутация – это необходимое звено между учителем, - он сделал паузу, - и учеником. Я уверен в способностях Уокер настолько же, насколько осведомлён о ее наклонностях. Общение с сыном Сатаны и дочерью Мамона оказывает на неё пагубное влияние. Непризнанная может сбиться с пути. Думаю, мне не стоит объяснять, какие проблемы ожидают вас, - он обратился к Фенцио, - если Уокер-старшая посчитает, что в том, что ее дочь отвернулась от света, виновата ваша предвзятость, основанная на личной неприязни, ввиду неуместных чувств в прошлом, - Кроули поднял ладонь, не принимая возражений, которые было собрался высказать Фенцио, и продолжил, - Ваши взаимоотношения меня не интересуют, на кону стоит не просто ваша репутация, а репутация школы. И я не позволю втоптать ее в грязь. Ну а на вас, Мисселина, я возлагаю заботу о Уокер-младшей, надеюсь, вы поняли, что я имею в виду. Любыми способами. Надеюсь, что я могу на вас рассчитывать. Вы свободны. Фенцио... Мисселина кивнула и развернулась к двери, украдкой бросив взгляд на ангела, но всё же не смогла сдержать дрожи, услышав последние слова. – Вам я Уокер не доверяю. Более того, если вы сунете свой нос в это дело, - тон Кроули стал угрожающим, - Я подниму в Совете вопрос о вашей пригодности. Как преподавателя и... как ангела. Так что если не рассчитываете на скорое свидание с Сатаной, держитесь от девчонки подальше.        Геральд разорвал зрительный контакт и нахмурился. В холодных голубых глазах мелькнуло сожаление. Мисселина устало облокотилась на широкий ствол дерева рядом с его рукой. – Допустим... Но это всё равно не объясняет того, почему я должен взять на себя эту почетную обязанность. Ты же понимаешь, что я не ангел, и твоя просьба звучит абсурдно. Le loup déguisé en agneau*, - вновь усмехнулся он. Мисселина в ответ просяще взглянула ему в глаза, призывая прочесть то, что было трудно объяснить. Банкетный зал школы был полон. Ученики оживленно переговаривались, рассаживаясь по своим столам. Серафим Кроули захлопал в ладоши, прерывая равномерное пчелиное гудение, и когда наконец воцарилась тишина и каждый взгляд был обращён к нему, заговорил. – Я рад приветствовать вас всех сегодня на ежегодном распределении! Многие уже знают, что это, но для вновь прибывших я напомню. В вашем учебном курсе есть обязательные дисциплины, такие, как демонология, история Небес, крылоборство, но также в нем присутствуют так называемые предметы по выбору. Каждый учащийся вправе выбрать три дополнительные интересующие его дисциплины, которые он хочет изучать в этом году, руководствуясь своими интересами, будущей профессией и, конечно, сущностью. Демонам доступны демонические предметы, ангелам – ангельские, ну а Непризнанным только предстоит определиться, какой путь им ближе, поэтому для них доступны и те, и другие. Списки будут висеть в коридоре, и каждый сможет вписать туда своё имя до конца дня. Выбирайте с умом, ведь в конце года вас ждёт экзамен. Удачи!       Зал зашёлся аплодисментами, и Кроули, раскланиваясь, спустился и покинул банкет, оставляя учеников обсуждать свою речь. – Вики, ты уже определилась, что будешь учить в этом году? - прошептал на ухо девушке Энди, также сидевший за столом Непризнанных. Вики пожала плечами. – Думаю, да. Мы с Мими и Ади договорились вместе записаться на дополнительные к Геральду. Вместе веселее будет. Ну и уж точно лучше, чем у Фенцио! – Это точно, - они звонко рассмеялись. – А ты, Энди? Не хочешь с нами? Непризнанный покачал головой. – Я уже определился с будущим. Думаю стать на военную стезю в ангельском легионе. Придётся корпеть у старика, чтобы получить допуск. Плюс библиотечные работы. А насчёт третьего предмета, я обещал Лоре, что пойду с ней на курс магии целительства к Мисселине. Вики понимающе кивнула, наливая виноградный сок себе в бокал и оглядываясь. Она нашла глазами Мими за столом демонов и приветливо помахала подруге, а та в ответ шутливо поиграла бровями и кивнула в сторону двери, намереваясь пойти вписать своё имя в список. Вики быстро допила свой сок и, дружески обняв Энди, тоже поспешила к выходу. Мисселина, стоявшая поодаль, внимательно наблюдала за учениками, и от неё не укрылся быстрый взгляд Люцифера в сторону Непризнанной.        – Она записалась к тебе, понимаешь? На все три предмета. Я не прошу тебя быть ангелом, напротив, твои полномочия позволяют просто дать ей понять, что демонические способности – не ее конёк. Как только Вики это осознает, всё вернётся на круги своя. Ну как, достаточно демоническое задание для тебя? - Мисселина и Геральд сидели на лавке возле Мыслительного Древа. – Ты же знаешь, что девчонка упряма. Просто пару раз унизить ее на занятии недостаточно для того, чтобы она отступилась, а скорее напротив, может спровоцировать ее действовать наперекор. – Но именно поэтому я и прошу тебя стать ее наставником. Пообщайся с ней ближе, узнай ее. Если она будет доверять тебе, то прислушается к твоему мнению.       Солнце уже было в зените, и от утренней свежести не осталось и следа. Демон внезапно почувствовал невыносимую духоту, что витала в воздухе душным цветочным ароматом. Акация,- некстати подумал он и, тяжело вздохнув, принял решение. – Ладно, сдаюсь. Только из уважения к тебе и нашей дружбе, - согласился он, вставая и оправляя мантию. Ангел успокоенно выдохнула, а затем улыбнулась. – Спасибо, Геральд. Я знала, что могу на тебя положиться. Ты же понимаешь, что всё это строго между нами? Демон закатил глаза, точно она приняла его за идиота. Вдалеке показались силуэты знакомой четверки: Ади, Сэми, Мими и Вики направлялись в сторону Мыслительного Древа, и Геральд, попрощавшись, поспешил к себе в кабинет, чувствуя невыносимую тяжесть и облегчение одновременно. Что ж, значит, Уокер.