Humanum est

Учиться дозволено и у врага. Пристальный взгляд внимательных красных глаз обвёл аудиторию, остановившись на каждом лице поочерёдно и вызвав мурашки, кажется, у всех присутствующих. Кто нервно заёрзал, кто замер, боясь вдохнуть лишний раз, кто опустил голову, усердно листая пустую тетрадь. Температура в помещении уже успела упасть ниже нуля в этот солнечный сентябрьский день. Пара только началась, а единственным поглощающим студентов желанием стала мысль о перерыве. Не столько дело было в раннем утре или естественном стремлении менять труд на отдых, сколько в профессоре. Перемена была единственной возможностью вырваться из этого тяжкого плена. – Так-так-так, – протянул Каа, наглядевшись на застывших перед ним бандерлогов. – Маловато вас сегодня. В его голосе не было ни тени упрёка, но всем – особенно старостам, – вдруг стало не по себе. Со скорбным шорохом журнал распахнул своё нутро под чуткими пальцами хирурга, ручка скальпелем вонзилась в бумагу. Быстрый взгляд снова прожёг собравшихся. – Пятая группа, где Альери, Кэррол, Йени? Шестая группа – Деворак, Флюмен, Ире, Моргассон, Ригель? Опасливый шёпот прошёл по дальним рядам: неужто профессор запомнил всех по именам за три занятия? Перепуганные старосты что-то забормотали в унисон, так же синхронно замолкли и снова попытались друг друга перебить. Причудливо перебинтованная двурогая голова профессора покачивалась в такт их сумбурным объяснениям, пока ручка выводила чернильной кровью приговор – «н», «н», «н»… – Что ж вы все такие болезные-то? – усмехнулся он. – На дворе тепло, солнечно. То ли дело сезон простуд – вот начнётся, и поляжет половина института… Последнюю фразу он произнёс как-то мечтательно-кровожадно, и студенты разом вздрогнули от неожиданности. Если бы не скрывавшая половину лица медицинская маска, профессор наверняка явил бы миру самую довольную из улыбок. Можно было смело спорить, что улыбка эта была бы зубастой. – Ладно, с этими всё ясно, – сосредоточенный взгляд скользнул по списку и остановился на незаполненной строчке, – а где же у нас… Профессор не успел договорить: дверь распахнулась, и в аудиторию почти ввалился запыхавшийся студент. Рыжие волосы его были встрёпаны, непослушные кудри торчали перьями растревоженной птицы. Рубашка сбилась, и распахнутый ворот бесстыдно обнажал ключицы. Поправив сумку на плече, нарушитель спокойствия выпрямился и, неловко путаясь в словах, попытался выпалить объяснительную тираду, уместив её в одно слово: – Здра-те-пжалста-изви-те-за-из-за-за-опозда-меня, – и добавил как бы для большей солидности: – Да. – …Деворак, – закончил профессор и стукнул изящным пальцем по столешнице. На долгое мгновение повисла напряжённая тишина. Кровь всех присутствующих начала уверенно стыть в жилах. Деворак, убедившись, что тело его ещё не успело обратиться в пепел, сделал было шаг к партам, но замер, остановленный негромким мелодичным «Ку-уда?». – Так ведь это, ну, ч-чтобы занятие не срывать… – бодренько заявил он, за напускной весёлостью пряча явную тревогу. – Вы уже его сорвали, мой дорогой друг, – медленно отчеканил профессор. Голос его звучал так ласково, что хотелось удариться лбом об пол, слёзно признаться во всех грехах и немедля совершить сэппуку. Но Деворак держался молодцом. – Потрудитесь объяснить, по какой причине вы изволите опаздывать на мою пару на двенадцать с половиной минут? – Ну профессор! – жалобно воскликнула жертва допроса. – Только вторая неделя же… – А я вам ещё на первой сказал не опаздывать, – парировал профессор. – Плохо, Деворак, плохо. В деканат за допуском отправить вас должен бы. Ещё ни на одно занятие вовремя не явились. Далеко живёте? – Живу, – с готовностью кивнул Деворак, понял, что ляпнул глупость, и с запинкой исправился: – Д-далеко, в смысле. Профессор Вальдемар, ну не отправляйте! Я ж, того, ну, последний раз, в общем, правда! – Верится, честно говоря, с трудом, – вздохнул тот и качнул головой. – Садитесь. Домашнее задание проверять начнём с вас, и лучше бы вам быть готовым. Лучше бы ему было действительно быть готовым, но Деворак слабо представлял даже цвет учебника, по которому они занимались. У них же был учебник, да? Юркнув на задние ряды, несчастный студент опустился рядом со своей единственной надеждой. Бурно имитируя деятельность – шурша тетрадями, стуча книгами о парту и потроша содержимое пенала, – Деворак наклонился и шепнул: – Слуш, дай тетрадку, пожалуйста. «Единственная надежда» отвела в сторону лазурную чёлку, чтобы одарить его оторопелым взглядом, и шикнула: – Джулиан, ты с ума сошёл?! – Фели, пожалуйста! Он же меня с потрохами сожрёт, разжуёт и на косточках моих… – Что за шум на галёрке? – прервал его душераздирающий монолог Вальдемар. – Я вас не для того в аудиторию пустил, чтобы вы теперь дисциплину нарушали. Джулиан покорно замолк, но взгляда от товарища не отвёл – наоборот, состроил несчастнейшую из мин и только что слезу не пустил. С безмолвным «ладно уж», Феликс придвинул к нему раскрытую тетрадь. – Делай вдругорядь домашку сам, – буркнул он, игнорируя переигранную благодарность на лице приятеля. – И в уник не опаздывай. * * * Джулиан безнадёжно опаздывал. Жил он, надо признаться, вовсе не далеко от своей альма-матер, но как-то оно всё так выходило, что во сколько бы ни зазвонил будильник, раньше десяти минут от начала пары в аудитории появиться не получалось. Каждый раз причиной задержки становились самые разные вещи. А когда Джулиан умудрялся-таки выйти из дома вовремя, его непременно подводил общественный транспорт. Что послужило проблемой в этот раз, он уже даже не помнил: просто торопливо шагал по тротуару, то и дело переходя на бег, и с тоской глядел на отчего-то совершенно не желавшее приближаться здание университета. Первая практика в этом году, а он уже успел зарекомендовать себя наилучшим образом – удача, нечего сказать! Мысленно проклиная свою несчастливую судьбу, Джулиан влетел в широкие двери, чуть не вписался в турникет, зашарил в сумке, достал пропуск, тут же уронил его, поднял, снова уронил, наконец сунул его в лицо веселящемуся охраннику и поспешил к лестнице. Свет на спуске вниз почему-то не работал, и Джулиан едва удержался на скользких ступенях. Только разбитого носа ему не хватало, конечно… Аудиторий на нижних этажах было немного, и по тусклой белёсой полосочке под одной из дверей он догадался, что достиг цели. Он бесшумно скользнул внутрь и оказался в крохотной комнате, больше походившей на подсобку, по стенам которой были развешаны куртки. И точно: гардероб до зимы не работал, а в помещения, где проводились практические занятия, в верхней одежде входить запрещалось. Поспешно стянув с себя плащ и швырнув его наугад в темноту, Джулиан на мгновение остановился привести себя в порядок. Убрать с глаз взмокшую чёлку, расправить рубашку и с особой осторожностью пройтись ладонями по складкам на фартуке. Розовенькие оборочки приветливо щекотнули ладони. Джулиан проверил, хорошо ли были затянуты узлы на поясе и за шеей, зачем-то залез в крохотный карманчик, разгладил кокетливые бантики. С каким трудом он уломал Пашу одолжить ему этот несчастный фартук! Виноват он, что ли, что на практике сказали «вынь да положь»? Ну нет у него в хозяйстве фартуков, а Паша, вон, в кафе работает – у них там этого добра завались. Спустя полчаса слёзных молений (ещё не верила, глупая, что университет такое требует) она всё-таки согласилась, но обещала собственноручно открутить братцу голову, если он не вернёт казённое имущество в целости и сохранности. Оставалось надеяться, что на практике они собирались не в крови возиться. Вдохнув поглубже, Джулиан толкнул дверь. И замер. Из полумрака тесной аудитории на него не мигая смотрели внимательные красные глаза. Сперва нервное, а затем вполне откровенное хихиканье развеяло начавшее было сгущаться напряжение. Сгрудившиеся у операционного стола студенты тщетно прятали улыбки в кулаки, поглядывая на растерянного одногруппника. Профессор остался невозмутим, но в выражении его лица тоже мелькнуло что-то насмешливое. – Деворак, а вам известно такое понятие, как «медицинский фартук»? – вскинув бровь, спросил он. – Ме-ди-цин-ский. Или у вас только… такое вот представление о данном предмете одежды имеется? Аудитория опасливо прыснула. Джулиан вспыхнул. – А у м-меня его нет… – выдавил он, отчаянно пряча глаза. – И ничего поприличней у вас тоже, судя по всему, нет, – кивнул Вальдемар под новый взрыв смеха. Джулиан давно так сильно не желал провалиться сквозь землю. На однокашников-то наплевать сто раз, но перед профессором отчего-то было особенно неловко. И вообще, какого чёрта он делал на их практике? В расписании же была указана другая фамилия… – Так вот, о чём это я… Профессор Сатринава временно не сможет присутствовать на занятиях, – (как бы?) угадав его мысли, сказал Вальдемар, снова обратившись к аудитории. – Поэтому практику до конца этого семестра у вас будем вести я и мои коллеги попеременно. Убедительная просьба не опаздывать, – на этих словах он выразительно повысил голос, – потому что не каждый раз вам будет везти. И иногда здесь вас буду поджидать я. Он расплылся в хищной ухмылке и натянул маску. – Ну проходите, Деворак, раз явились. На следующей неделе уж постарайтесь экипироваться в согласии с уставом. Джулиан пристыженно поспешил смешаться с группой. Тяжёлым же будет год…