Humanum est

Осуждают то, чего не понимают. «Приземлился» Кружочек загрузки померцал ещё несколько томительных секунд и наконец обратился в галочку. Джулиан выключил мобильник и тут же с нетерпением включил, как будто это могло ускорить появление ответного письма. Он никогда бы не подумал, что однажды будет отправлять весточку о благополучном прилёте кому-то, помимо семейных. Кому-то, кого это беспокоило не меньше. Но Вальдемар сам настоял на поддерживании связи. Не трудясь прятать рассеянную улыбку, Джулиан пролистал череду сообщений. «Перепроверьте документы: паспорт, билеты, включая обратные. Не забудьте зарядное устройство и наушники. У Вас всегда должны быть сумка и чемодан – не меньше. Постарайтесь ничего не потерять в дороге.» «Я посмотрел Ваш рейс. С учётом местоположения Вашего дома и исходя из Вашей нерасторопности, Вам следует выехать за четыре часа до вылета. Так будет спокойнее.» «Перед выходом перекройте воду и газ.» «Очень хорошо. Спокойной ночи.» «Доброе утро. Всё ли у Вас в порядке?» «Замечательно. Обязательно напишите мне, как приземлитесь. Счастливого пути.» Вальдемар писал с точками. Даже в смс, в которых сам бог велел использовать смайлики, сокращения и безбожно плевать на правописание, он оставался безукоризненно педантичен. Но Джулиану это даже... нравилось? По крайней мере, в этих неживых выверенных до буквы предложениях чувствовался настоящий, живой профессор. И хотелось нежно гладить пальцами каждое в попытке ощутить знакомое прикосновение. Индикатор мигнул, и на экране высветилось долгожданное сообщение. «Я очень рад. Берегите себя.» Джулиан чуть не пустил слезу. Ну не мог, не мог он свыкнуться с этой заботой! Потому на выходе из самолёта, подъезжая к аэропорту, в очереди на паспортном контроле и даже в зале ожидания он то и дело открывал чат и любовно перечитывал короткие строчки. Он так загляделся, что в конечном итоге совершенно не обратил внимания на безуспешно окликавшую его компанию. И подскочил, когда его со всей силы ткнули под рёбра. – Илья, сколько можно! – вскричала нападающая, осуждающе тряхнув копной пламенных волос. – Оглох ты, что ли? А всё твои га-а-джеты! – она состроила кривую мину ворчливой старушки и потянулась выхватить телефон. – Ни черта молодёжь без своих шмартфонов не может! А ну показывай, шо там у тебя! Чай, девки голые и прочие безобразия! – Паша... – Джулиан ошалело отступил на шаг, а затем расплылся в улыбке и сгрёб сестру в охапку. Та захохотала, обняла его поперёк туловища и резко оторвала от земли, чем вызвала волну негодования. – Просил же так не делать! – воскликнул Джулиан, едва вывернувшись из её рук. – А будешь знать, как в мобильник залипать, – показала язык Порша и махнула рукой за спину. – Мы тебя ждём-ждём... Нет, правда, у тебя там голые девки? – Нет там никаких голых девок, – устало выдохнул тот. – И зря! Честное слово! Ну да ладно, пойдём скорее. У нас сегодня такое по плану, такое! Продолжая оживлённо молоть всякую чушь, она схватила брата за руку и поволокла к стеклянным дверям, за которыми ослепительно разливался солнечный свет. Едва створки разошлись в стороны, он безудержным потоком хлынул внутрь и заставил Джулиана захлебнуться густым солёным воздухом. Невивон, его сияющая родина, принял его с распростёртыми объятиями. Две фигуры, знакомые до такой боли, что снова защипало глаза, приветливо замахали руками, подзывая к автомобилю. Родители. Раз в жизни свободные от работы, раз в жизни ждущие без спешки. Раз в жизни имеющие время на него. – Илюша! Добрался-таки! – Как вымахал-то, а! Глубокий голос отца, тёплая улыбка матери, их ладони, почти забытые... Джулиан ощутил, что ещё мгновение – и он совершенно точно разрыдается. Вероятно, Порша это заметила. Или почуяла. Потому схватила его под локоть и поспешно затолкала на заднее сидение, затараторив что-то про бронь в ресторане и задержку рейса, из-за которой они никуда не успеют. Она продолжала болтать и в машине, задавала вопросы, тут же на них отвечала, шутила без остановки, вспоминала их давнишние семейные сборы и то и дело дергала Джулиана за рукав, отвлекая от телефона. Тот был только за. Каким знакомым показалось ему всё вокруг. И какой ожидаемой – атмосфера. Он не видел родителей уже год, а до того они съезжались вместе только на праздники. Разве что в далёком детстве они имели привычку садиться за один стол хотя бы раз в неделю. И с тех самых пор они совсем не изменились. Даже смешно... Илона и Павел Девораки, владельцы крупнейшей торговой компании в пределах Солёного Моря и двух проливов, вечно серьёзные и вечно занятые, скованные выглаженными деловыми костюмами и обязательствами. Безукоризненно собранные в делах рабочих и до обидного рассеянные в делах семейных. И всё-таки любящие и любимые. Они сидели напротив за просторным лакированным столом и не сводили глаз с младшего поколения. Конечно – даже на фотографии, регулярно присылаемые детьми, они едва ли находили время взглянуть одним глазком. Джулиан привык получать молчание в ответ на сообщения. А вот от пристального любования отвык совсем, потому упорно сползал куда-то за край тяжеловесного меню в неосознанной попытке спрятаться. – Какой-то ты смурной, Илюш, – заметила Илона. – Устал с дороги, – смущённо отозвался тот и всё-таки вылез из-за кожаной обложки. И вовремя: в поле зрения как раз возник вышколенный официант и учтиво осведомился о заказе. Давненько Джулиан не жил на столь широкую ногу. Не то чтобы обычно он имел финансовые трудности – в конце концов, съёмную квартиру ему оплачивали родители, что позволяло забыть о работе на время учёбы. Просто тратить сверх меры не входило в его привычки. Да и, признаться, он не чувствовал себя вправе бездумно просаживать семейный бюджет. Во-первых, потому что они отнюдь не были «потомственными магнатами» и бизнес Девораки-старшие построили и развили почти с нуля, тем самым заложив в умы детей идею, что человек должен добиться всего самостоятельно. А во-вторых, потому что мысль податься в медицину принадлежала Джулиану и шла вразрез с надеждами родителей. Илона предлагала ему вернуться в Невивон и поступить в Экономический Университет, на который заслуженно равнялись все учебные заведения мира, а Павел прочил ему последующую карьеру в корпорации, но убедить его они не смогли и с долей разочарования пустили за границу. С долей разочарования, потому что на Поршу они махнули рукой с самого начала. Она вовсе не желала получать высшее образование, зато горела идеей путешествий и случайных подработок, чтобы однажды найти себя и стать по-настоящему счастливой. Иными словами, пойти по стопам некогда такой же романтичной авантюристки Мазелинки. Родители не хотели препятствовать исполнению мечты, позволили выпуститься из средней школы и оставили в Везувии вместе с братом. Судя по количеству удивительных историй, обрушившихся на них при встрече, они сделали правильный выбор. – Ну а у тебя как дела? – Илона уложила подбородок на изящно сведённые пальцы и подняла взгляд на сына. – Обычно ты болтаешь не меньше Паши. – Да… живу потихоньку, – улыбнулся тот. – И я бы болтал, но она мне не даёт и слова вставить. – Я не даю?! – возмутилась Порша. – Сам всю дорогу молчал как партизан на допросе, ещё в телефон то и дело норовил уткнуться! Где ваши манеры, мистер Деворак? Она состроила презрительную рожицу и тут же фыркнула, когда Джулиан подскочил и поспешил отвесить ей низкий поклон. – Прощения просим, мэм, будет исправлено, мэм! – Ну хватит, хватит! – расхохоталась та. – Но скажи, вышло прям как у тёть Таси? Она собрала волосы, подняв символический хвост повыше, и снова взяла покровительственный тон: – Ладно, садись, мой мальчик, но чтобы такие выходки больше не повторялись: мы в культурном месте, в конце концов. Она погрозила пальцем, и Джулиан, смеясь, упал обратно на диван. – Замечательно у меня всё, – сказал он. – Учусь, гуляю. Ребята на потоке отличные, а Люцио так и вовсе со мной в одну группу угодил. Он уже говорил об этом – раза три, – но был уверен, что новость снова окажется новостью. Его больше удивило то, что на отцовское «А Люцио – это?..» ответила сама Илона, потому не пришлось вдаваться в повторные объяснения. С родителями было и сложно, и просто, но в данную минуту, пожалуй, их забывчивость оказалась скорее на руку. Джулиан пересказал все знаменательные случаи с начала учебного года, метко обрисовал колоритные портреты однокашников и педагогов и по заведённой привычке сотню плохих дней превратил в сотню хороших историй. На трезвую голову вышло ничуть не хуже, чем в разгар студенческой попойки. – А как там твой… – Павел помедлил, – Азра? Не захотел брать его с собой? Или у него были планы на лето? Джулиан удивлённо моргнул и только спустя долгое мгновение растерянно пробормотал: – Так мы… э-э… расстались ведь. – А… ох, эм… и точно, – тот неловко почесал затылок, Илона сочувственно качнула головой, а Порша незаметно сжала руку брата под столом. Так крепко и тепло, что он вздрогнул. Она не обернулась, не послала ему взгляда. Она знала об этой истории больше всех. Застолье подошло к концу. Впереди воссоединённое семейство ждала ностальгическая прогулка по дорогим сердцу местам. Такими ли дорогими сердцу родителей были эти парки, скверы и площади, Джулиан не знал. Детьми они с Поршей выходили на улицу в сопровождении нянечки, иногда – Мазелинки, ещё реже – тётушки Таси. Впрочем, весь Невивон в целом казался сейчас родным, поэтому даже отголоски тоскливых мыслей развеивались горячим душным ветром с набережной. Если это действительно их первый совместный поход – пусть так! Главное, что это случилось. Но по-настоящему Джулиана захлестнула волна щемящей радости, когда он переступил порог квартиры почти под самой крышей стеклянной башни в деловом центре города. Порог их дома. Они уехали в Везувию, едва Джулиан окончил начальную школу, потому что торговая компания занялась развитием сотрудничества с Северо-западным побережьем. Позже родителям пришлось вернуться, и заботы о младших Девораках взяла на себя Мазелинка. С тех пор Джулиан ни разу не был в Невивоне, и теперь с трепетом вдыхал по глотку давно забытый запах. Почти ничего не изменилось в их фамильном гнезде: заниматься обустройством Илоне и Павлу было ожидаемо некогда. Поэтому всё тот же комфортабельный хайтек встретил блудного сына в прихожей, в гостиной – и в его покинутой комнате. Воспоминания вспыхивающими картинками нахлынули на Джулиана, и он почти увидел извечный беспорядок на письменном столе, разбросанные игрушки у стеллажа, тёмно-синий ковёр, на котором он так часто разыгрывал морские сражения, и пёстрое постельное бельё на кровати, заваленной подушками. Сейчас кровать была убрана, застелена скучным светло-голубым покрывалом, а на полках и в ящиках нельзя было ничего найти, но эффекта это не умалило. Совершенно вымотанный насыщенным днём Джулиан повалился на постель и облегчённо выдохнул, едва гудящие ноги оторвались от земли. Время ещё было детское, но долгий перелёт, бесконечная прогулка и обжигающий морской воздух сделали своё дело – в сон клонило неимоверно. И всё-таки сперва хотелось потешить себя ещё немного. Джулиан перевернулся на спину и вытащил телефон. Да, непросто же ему будет объясняться с родными, когда дело дойдёт до вопросов о новых отношениях… Он уже внутренне готов был принять на себя шквал осуждения. Однажды. Но не сегодня. Пока у него ещё есть возможность, он лучше помолчит о своём избраннике. И в мобильник, действительно, будет лазать пореже: не ровен час Порша всё-таки застукает его за нежной перепиской. Впрочем, сейчас Джулиан был предоставлен самому себе и потому мог вдоволь насладиться компанией профессора. После сообщения о том, что с семьёй он встретился, Вальдемар больше не писал, вероятно, не желая тревожить. Пальцы в нерешительности повисели над клавиатурой и вывели немногословное: «Добрый вечер! Я добрался до дома. А Вы там как?» Эта смесь официального и разговорного тона выходила как-то сама собой, но Джулиан и не пытался что-либо исправить. «Рад Вас слышать, Джулиан! Сегодня был короткий день, так что я тоже уже дома. Как встреча с родными? Самочувствие? Очень надеюсь, что обойдётся без акклиматизации.» Улыбка совершенно бессовестным образом засияла на лице. Джулиан больше не медлил с ответами. «Всё потрясающе! Мы так много гуляли, до самого вечера! В Невивоне невероятные закаты, хотите покажу??» «Давайте, конечно.» Десяток фотографий, сделанных в этот вечер, мгновенно отправился куда-то за целое море. Незаменимая всё-таки штука – интернет. Одно нажатие, и дорогое существо точно было с тобой рядом, когда ты любовался чудесами природы. Джулиан и без того позволял этим мечтам заполнять свою голову, пока они стояли на пирсе, провожая заходящее солнце, но теперь, разделив увиденное с профессором, он особенно остро ощутил его незримое присутствие. И шутки ради чуть сжал пальцы, стараясь припомнить холод чужой руки. «Действительно завораживает. Вам везёт: я никогда не видел южных закатов вживую. Мне, увы, нечего прислать в ответ. Везувийские ночи Вам и так хорошо знакомы.» «Вы никогда не были на юге?» «Я мало путешествую, если не сказать «совсем не». Но мне пока и здесь есть, чем заняться. Может быть, однажды…» Джулиан вдохнул и торопливо вывел: «Я бы очень хотел показать Вам Невивон. Он не такой крупный и шумный, как Везувия, но Вам бы понравилось!» Он не был уверен. Но очень хотел быть. «Если Вы так говорите…» Вальдемар не пользовался эмоджи, но Джулиан явственно увидел привычную почти равнодушную улыбку. «И вообще… Я много где был, в основном из-за командировок родителей, так что я хотел бы поездить и с Вами» «Ого! Вы займёте место ментора? Занимательно. Что ж, я готов на эксперименты.» Джулиан с абсолютным восторгом уставился на вытянутый пузырёк сообщения. Насколько же легче стала жизнь с тех пор, как они наладили виртуальный контакт! Мало-помалу неловкость прошла, и её место заняла данная свыше привычка, служившая не заменой, а самым настоящим счастьем. Профессор относился к неформальной переписке со свойственным ему снисхождением. Потому Джулиан начал позволять себе смайлики в тексте и сотни фотографий по поводу и без. Сейчас он тоже подгружал новую порцию снимков, среди которых имелись и селфи. В глубине души он надеялся, что однажды начнёт делиться вещами более откровенными, чем позирование на фоне исторических монументов. Пока Вальдемар вдумчиво изучал все полученные фотографии, не спеша отвечать, Джулиан ощутил, насколько на самом деле устал за этот день. Едва дождавшись комментариев, он поблагодарил за похвалу и, с трудом попадая по клавишам и ленясь исправлять опечатки, пожелал спокойной ночи. Ноющее от расставания сердце было успокоено. Если они так каждый вечер списываться будут, то это томительное лето Джулиан как-нибудь переживёт. Убаюканный тёплыми мыслями, он свернулся калачиком в попытке уместиться в детской постели и уснул – легко и быстро. Первые секунды пробуждения Джулиан потратил на то, чтобы сообразить, почему его ноги свешивались с края кровати, одеяло небрежно валялось на полу, а над головой простирался смутно знакомый, но не похожий ни на что привычное потолок. Осознание запоздало влилось в его кружащуюся голову и уняло панику. Он был дома – в каком-то смысле. Неторопливо потянувшись и ещё неторопливее поднявшись, Джулиан направился на кухню, где, к своему удивлению, обнаружил только Поршу. – А где?.. – заторможенно спросил он, зачем-то обведя пространство ищущим взглядом. – Уехали, – вздохнула та. – Им вдруг позвонили из офиса. Сказали, вернутся к обеду. Так что на пляж пойдём вдвоём. Джулиан рассеянно кивнул и поплёлся умываться. – Да не кисни, – крикнула ему вдогонку Порша. – Они ж всегда так. – Знаю, – бросил тот. И действительно не скис. В конце концов, им было не привыкать проводить время друг с другом. И поход на пляж, на котором они практически выросли, представлялся ему отличным началом дня. – Я, кстати, уже вещи собрала, – сказала Порша, когда он снова возник на кухне. – Завтракай, и потопали. Заспался ты сегодня... – Ничё не заспался, – буркнул тот, наливая себе кофе и отчаянно зевая. – Заспался, заспался. Ну ничего: полтюбика крема на тебя выжму – авось, не сгоришь. – Не надо полтюбика, – запротестовал Джулиан. – Я и так не сгорю. Но Порша поступила, как считала нужным, а Джулиан всё равно равномерно покрылся нежно-розовой корочкой. За что получил традиционный нагоняй и обещание заставить его купаться в футболке, а на песке сидеть только под зонтом. И рожок с тремя шариками мороженого в качестве утешения. Иными словами, день они провели просто замечательно. – Ну и что, что сгорел, – лениво ворчал Джулиан, пока они неспешно поднимались от набережной к парковой зоне. – Вот раньше днями на солнце торчал и ничего. – Где это ты торчал, интересно? – насмешливо качнула головой его сестра. – В лагере. В кои-то веки никто не донимал попытками утопить в креме и спреях. – Ага, и поэтому ты потом ещё полмесяца с себя кожу сдирал! Джулиан обиженно скривился: – Мало ли! Зато это было аутентично. Настоящие пираты загорали естественным образом. – Настоящие пираты, пожалуй, несколько отличались от оравы младшеклассников, – фыркнула Порша. – Зато корабль был самый что ни на есть, – парировал тот. – Да и сражения... – ...на пластмассовых саблях и водяных мушкетонах – знаем-с! – Ну и что с того? – Джулиан мечтательно поднял глаза. – Честное слово, это были лучшие годы моей жизни. Тематические лагеря вообще редко бывают удачными: а тут и своя бухта на острове, и шхуна, и команда что надо. Разбой, пляски по вечерам, поиски кладов… А какие мы устраивали бои, Паша! То, что тебя не могут ранить по-настоящему, не значит, что ты получаешь меньше удовольствия. Мы относились к схваткам куда как серьёзно. Особенно когда на кону были лодки, крепости и сокровища. Я бы и сейчас с таким удовольствием съездил… – Вожатым наймись, – предложила Порша и, помолчав, спросила с плохо скрываемым рвением: – А как думаешь, меня туда возьмут? Ты много рассказывал про эти смены, так это всё звучит заманчиво… Да и с детьми я лажу… Джулиан удивлённо взглянул на неё. Ему, признаться, никогда не приходила в голову мысль отправиться вожатым туда, где он когда-то ребёнком проводил каждое лето. Вечно занятые родители умудрились тогда найти просто замечательный морской лагерь, территория которого находилась на одном из мелких островов у Невивона. С детства увлечённый пиратской тематикой Джулиан пришёл в ожидаемый восторг и в конечном счёте оказался даже рад проводить по два месяца в компании близких по духу сверстников. В своё время именно эта компания сформировала – и бесповоротно испортила его. – Просто знаешь, – между тем продолжила Порша, – я сама очень давно хочу в вожатые. Но куда – понятия не имею. А тут ты напомнил про свой лагерь этот. Тебя наверняка помнят ещё: ты ж там раз пятнадцать был, если не больше. Ну вот, мы вдвоём могли бы попробовать. – Почему нет. Скажем, следующим летом. Я поспрашиваю у знакомых, – пообещал Джулиан и ускорил шаг. У витой арки перед входом в парк их уже ждали родители. Новый день оказался ничуть не менее насыщенным, чем предыдущий. И когда Джулиан под вечер ввалился в свою комнату, ноги решительно отказывались его держать. Сделав над собой героическое усилие, он отлип от двери и всё-таки рухнул на кровать, а не мимо. Вместе с глубоким выдохом улетучились и остатки сил – он дал себе слово не вставать до полудня. Вообще. Рука нащупала в кармане телефон, и Джулиан горячо поблагодарил себя за своевременные действия: подниматься и возвращаться в прихожую казалось задачей непосильной. Итак, вожделенный аппарат был на месте, помешать родные не могли, а потому... «А Вы сейчас очень заняты?» Джулиан с замиранием сердца уставился на бегущую строку набора сообщения. Только бы, только бы, только бы!.. «Совсем нет. Вы что-то хотели?» Вдох. Выдох. «А позвонить Вам можно?» Джулиан готов был поклясться, что снисходительный смешок уловил через все эти километры. «Можно.» Можно! Подавив счастливый вой, он торопливо набрал номер и замер, вслушиваясь в протяжные гудки. И едва на том конце зашуршало, сбивчиво воскликнул: – Рад вас слышать, очень! Зд... здравствуйте, то есть! – Здравствуйте, здравствуйте, – хмыкнул Вальдемар. – Что это вы вдруг так оживились? Что-то срочное? – Нет, я... – Джулиан нервно намотал прядь волос на палец. Будь у телефона старинный провод, он бы непременно наматывал его. – Я просто соскучился по вашему голосу, – признался он. – Переписки – это, конечно, замечательно, но... – Вот как? Занятно. А я думал, ваше поколение предпочитает писать. Быстрее, лаконичнее, да и запоминать ничего не надо. – Это так, – согласился Джулиан. – Но я ведь вам не по делу звоню. Так, поболтать. Как вчера, но... вживую, что ли? Почти. – Болтайте, – разрешил Вальдемар. – Это даже в какой-то мере... хм... уютно, как вы это называете. – П-правда? – расцвел тот. – Так... вы знаете... хотел вам про день рассказать... И он рассказал – в живых подробностях, упоминая всё, что приходило в голову, не слишком выбирая информацию. Потому что в этом не было нужды. Вальдемару было в равной степени интересно и наплевать, так что Джулиан самозабвенно выкладывал ему каждую мелочь, попутно то и дело уходил от темы и в конечном итоге выдал такой объём данных, что впору было отдельную книгу писать. – Ну... а у вас как дела? – неловко спросил он и отвесил себе мысленный подзатыльник за болтовню. – Всё в порядке, – рассмеялся Вальдемар, видимо, считав эту мысленную волну. – Я, конечно, не такой пылкий рассказчик, как вы... – Но мне всё равно интересно, – просяще отозвался Джулиан. – Что ж... Сегодня состоялось собрание. Я вам, кажется, говорил: научное сообщество, членом которого я являюсь, традиционно готовится к ежегодной конференции. В прошлый раз я не смог присутствовать по личным причинам, но теперь меня снова отправляют с докладом. «Вы такой умный, сенпай!» – чуть не пискнул Джулиан, но удержался и только спросил: – А тема? На что получил длинную последовательность терминов, связать которые в логичное предложение не смог – и вот теперь почти пискнул. – Могли бы выбрать кого-нибудь другого, – пожаловался Вальдемар. – Делать мне больше нечего – по конференциям шляться. Я и без того знаю, о чём каждый докладчик будет говорить. Ничего нового не скажут, приевшиеся элементарные темы будут размазывать ещё более тонким слоем, чем уже имеется. Из всего человечества только научные общества идут по пути прогресса. И, честно говоря, они тоже уже давно добрались до края песочницы и сидят ковыряют лопатками бортик вместо того, чтобы выбраться за пределы. Джулиан никогда не знал, как отвечать на подобные пассажи, которыми профессор скрашивал свои монологи. Потому только угукал в ответ, стараясь скрыть чрезмерное восхищение. – Это даже немного нечестно, – усмехнулся Вальдемар. – В конечном итоге, я вношу вклад в развитие передовых идей, впечатляю эту горстку учёных мужей, даю им пищу для ума, а взамен получаю – что? Ничего. Печально. В каком-то смысле, просто время трачу. Джулиан поймал себя на том, что уже с полминуты дёргал себя за ворот футболки в попытке справиться с жарой. Интересная реакция организма, конечно... Но не успел он порадоваться, что профессор его не видел, как голос в трубке зазвучал на грани с беспокойством: – Что с вашим дыханием, Деворак? Вы в порядке? Джулиан сглотнул – и перестал дышать на долгий миг. Не мог же Вальдемар улавливать такие мелочи на расстоянии, правда? – Ну вот, вы замолчали, – заметил профессор. – Что-то всё-таки не так. – Я-я... Всё нормально! Отлично! Честное слово! Я просто отвлёкся... – Пусть так, – хмыкнул Вальдемар. – Между прочим, спать вам ещё не пора? Вчера вы как раз в это время... – Нет, – быстро отозвался Джулиан. – То есть... Мне надо было рано встать. А завтра не надо. В-вот. Вы продолжайте, пожалуйста... – Продолжать? Но что мне вам рассказывать? Как я над докладом работаю? – Да, если можно, – Джулиан отчётливо ощущал, как лицо его пылало. Полупонятные монологи профессора о том, как он «занимался наукой», всегда производили должное впечатление на неокрепший ум. Ум – и тело. Кое-что, о чём Джулиан не хотел давать знать, тайком наслаждаясь чем-то вроде приватных лекций на абсолютно чуждые темы. Однако на этот раз их разговор прервал негромкий стук, от которого Джулиан аж подскочил на кровати. – Вас зовут? – спросил Вальдемар. Стук повторился, и на этот раз за дверью послышался голос Паши. – Кажется, – вздохнул Джулиан. – В таком случае, спокойной ночи. Был рад вас слышать! – Я вас тоже, – Вальдемар помедлил и вдруг усмехнулся: – Особенно ваши томные вздохи. Кто бы мог подумать, что вы действительно столь чувствительны к проявлению чужой эрудиции. А я думал, тот случай в аудитории был из ряда вон... Джулиан хотел было возразить, возмутиться, оправдаться, но тут дверная ручка повернулась, а на том конце после пожелания доброй ночи зазвучали гудки. Порша возникла на пороге с самой хитрой из возможных гримас. Она окинула брата взглядом и неторопливо проскользнула в комнату, прикрыв за собой дверь. Джулиан с недоумением и возрастающей тревогой следил за тем, как она подбиралась ближе. Что было не так? – Ага, – наконец произнесла Порша, прищурившись ещё лукавее. – Всё-таки с пассией болтаешь! – Ч-чего? – нервно выпалил тот. – А кто так ворковал нежно, что на стук не отвечал? Да и физия твоя... Ну-ка колись, герой-любовник, нашёл уже кого-то, а-а? Или... – она вдруг нахмурилась и сцапала брата за грудки. – Не вздумай говорить, что это всё ещё он! – Не-не, это не Азра, – отмахнулся Джулиан и тут же добавил: – И... и вообще! Это вовсе не то, о чём ты подумала! – Будет он мне рассказывать! – протянула Порша. – С самого аэропорта от телефона не отлипаешь, то и дело украдкой куда-то заглядываешь, и взгляд вечно такой мечтательный, и... про сейчас я вообще молчу! У тебя уши до сих пор горят, между прочим. Тот неловко закрыл уши руками и скользнул взглядом в сторону. И в этот момент Порша выхватила у него мобильный. – Та-ак, чё там?! – заливаясь смехом, вскричала она. Конечно, у неё не было шанса преодолеть блокировку, но издеваться над братом это ей никак не мешало. – Ничё! А ну отдай! – Джулиан вскочил с кровати и бросился вслед за уворачивающейся противницей. – Раз ничё, так и не вспыхивай, девица на выданье! – фыркнула та и всё-таки сдалась, позволив отобрать телефон. – Я не... это не... – Это да, – парировала Порша и выжидающе уставилась на него. – Ладно тебе, мы же всегда всем делились раньше – чего ты? Джулиан помедлил и наконец сдавленно пробормотал: – Если ты узнаешь, шеймить начнёшь... – Я?! – округлила глаза та. – Илюшка, ты чё-то попутал. Когда это я тебя шеймила? Он не ответил. Опустился на кровать и виновато уронил голову. Присущая ему смелость, когда дело касалось болтовни в коридорах, развеялась в пыль. Никогда прежде он не ставил под сомнение поддержку сестрицы во всех вопросах, но теперь... Теперь всё было иначе. Он чувствовал это. Знал это. Паша, божий одуванчик, невинная душа – она никогда не поймёт его выбор. Разве что вместо бурной сцены пронзит его взглядом, полным отвращения, и уйдёт, хлопком двери разрушив всё доверие, царившее между ними. Какая ничтожная соринка могла навсегда очернить его в глазах самого близкого существа... – Илюш, – Порша обеспокоенно села рядом и потрепала его за рукав. Нет, сознаться в преступлении было необходимо. Пусть осуждает, пусть бросает камни – он это заслужил. Никогда не позволял себе думать, уводил себя от закономерных выводов, и всё-таки глубоко внутри знал, что час расплаты настанет. Глубоко вздохнув, Джулиан помедлил – и решился: – Видишь ли, Паша... это мой преподаватель. Мгновение она озадаченно смотрела на него, а потом протянула: – Ну-у... и что? – Как "и что"?! – воскликнул он. – Э-это ведь... неправильно? Нет? – Нет? – отозвалась Порша не менее изумлённо. – Я думала, ты скажешь, что это оживший мертвец, или призрак убитого в твоей квартире, или... – Что ты несешь! – слабо фыркнул тот. – Нет, ну правда! Я бы поняла, чё тебя так морозит, выкопай ты откуда-нибудь хтонь, но преподаватель... И что, какой он? – глаза её тут же загорелись оживлением и она придвинулась к брату ближе. Джулиан всё ещё пребывал в состоянии полнейшей растерянности. Так его... не будут публично казнить? Эта мысль удивительно медленно оседала в сознании, а вместе с ней подступал жгучий стыд. И как только мог он сомневаться в своей сестре! Верно, Паша всегда была на его стороне. И всё-таки... – Только родителям не говори, ладно? – пробормотал Джулиан. – Но почему?.. – Нет! Ни в коем случае! – он умоляюще вцепился ей в руку. – Они не оценят, сто тысяч процентов! Обещай, что не скажешь ни слова! Обещаешь?! – Ладно, ладно, – закивала Порша. – Секрет так секрет. Джулиан выдохнул с явным облегчением, но тут же снова напрягся: что именно говорить о профессоре, он не знал. – Ну, как его зовут? – подсказала его сестрица. – Какой он? Фоточек покажи. – А нету фоточек, – признался тот. – Как это нету? У него же есть страница где-нибудь! Что-то он должен туда выкладывать! У Вальдемара действительно была страница в одной-единственной соцсети, но стену он заполнял исключительно репостами из научных сообществ и ценными ссылками на статьи. На аватарке у него красовался простой чёрный фон. Никаких фото, никакой лишней информации о себе. – Да он... ну... довольно замкнутый в этом плане. «Замкнутый» – это он, конечно, хорошо сказал. Порша тоже не поверила его сомневающейся интонации и потребовала: – Я почти уверена, что хоть что-нибудь у тебя есть – а ну показывай! На что-то же ты томно вздыхаешь по ночам! Джулиан замялся: – Я... эм-м... рисовал его с натуры. Но... – Надеюсь, не обнажённым, – хихикнула та. – Давай, не томи! Очень уж хочется взглянуть на твоего избранника. Но когда Джулиан протянул ей раскрытый альбом, лицо её резко изменилось. Было видно, с каким трудом она пыталась подавить закономерную череду восклицаний. – А... м-м-м... – подбирая слова, протянула она. – Он очень... э-э... эксцентричный... Джулиан, уловив тревожные нотки в её голосе, отчаянно затараторил: – Н-не пойми неправильно! Вальдемар славный, честное слово! И потом, мне вполне нравится его внешность... в конце концов, не по ней же судить! И... зато он очень начитанный и вообще гениальный учёный, и... – Да я не спорю, – столь же обескураженно отозвалась Порша. – Просто... м-м... а лет-то ему сколько? Джулиан запнулся и тихо выдавил: – Не знаю... – И давно ему "не знаю"? – Паш, ну что за шутки! – Да какие уж шутки, – вздохнула та и с мягкой улыбкой вернула ему альбом. – Всё-таки хтонь. Нашёл ты себе, конечно... Но раз говоришь, он весь такой умный-разумный, да и тебя терпит притом, то совет вам да любовь. – Он замечательный, – Джулиан нежно уставился на наброски. – И вовсе он не хтонь! Откуда только такие идеи? Он же абсолютно... ладно, почти! Почти самый обыкновенный. Ни крыльев, ни когтей, ни шерсти, там, не знаю... – А не все монстры от людей отличаются, – с видом эксперта заявила Порша и вдруг широко распахнула глаза. – Илюшка! Да он же упырь! – Ч-чего? – опешил тот, но она не унялась и забормотала страшным шёпотом: – Фотографий нет, в зеркалах наверняка не отражается, зато зубы один острее другого, и глаза красные, и кожа мертвенная, и худющий он, и возраст не определишь... – Ерунда какая-то! – жалобно возразил Джулиан. Но сам подумал, что ведь действительно была в этом доля правды. Замечал ли он когда-нибудь отражения профессора?.. – Вы с ним обедали вместе? – распаляясь, спросила Порша. – И-иногда в кафе сидим, – сказал тот. – И что он ест? – Ничего... то есть... кофе берёт, только и всего. – И ночами не спит! – подхватила она. – Солнца боится? – Нет... Хотя... Хотя бесконечные халаты поверх водолазок и брюк в любое время года, бессменные перчатки и бинты, открывающие только овал лица. Затемнённые стёкла в машине. Сомнительные высказывания по поводу своей древности. Ещё более сомнительные высказывания по поводу своей грядущей жизни. "Интересно, а у вампиров два члена или как?" – подумал Джулиан, но озвучивать всё-таки не стал. – Всё-ё-ё ясно, – заключила Порша и, повеселев, хлопнула в ладоши. – Ну, коль милёнок твой – вампир, так я ничего против не имею. Нет, правда! Где ты его выцепил только! Завидки берут... – Нашла, чему завидовать, – смущённо бросил тот. – Да ладно! Ты просто обязан нас однажды познакомить! – она вскочила с кровати и потрепала брата по голове. – Всё-всё, поздненько. Завтра очередной бесконечный день – и уж я не отстану от тебя с расспросами! Подмигнув на прощание, она шмыгнула за дверь. А Джулиан устало откинулся на постель. Придётся напрячь всё своё красноречие: если уж Паша обещала замучить любопытством – она замучит. * * * Душный летний вечер тяжёлой пеленой осел в проулках, приглушил свет ранних фонарей, размазал бледные облака по небосводу. Джулиан смотрел на перемигивающиеся окошки многоэтажек и бесцельно гадал, какая жизнь могла кипеть за тюлевыми занавесками, гулявшими на ветру. В центре города было почти безлюдно: затишье перед ночной бурей. Привычное, но по-прежнему щекочущее нервы и толкающее на безрассудства. Джулиан успел соскучиться по этому чувству. Он не знал, что ему было теперь роднее – оставленный за плечами Невивон или встретившая его объятиями Везувия. Он был рад уехать и рад вернуться. Может быть, даже чуточку больше... Торопливые шаги за спиной заставили его вздрогнуть. – Не может быть! – раздался удивлённый возглас, и со ступеней парадного входа в университет сбежал Азра – как всегда с полной сумкой бумаг наперевес. – Илья, ты? Какими судьбами? Я думал, ты на всё лето в родные пенаты. Джулиан рассеянно развёл руками и улыбнулся: – Только на месяц. У родителей опять наметилась командировка, а без них дома делать особо нечего. – Понимаю, – кивнул тот. – А я, вот, по деканатам мечусь, отчёты с журналами перекладываю. – Нелегко в старостах? – Ну, я ещё подработать на кафедре вызвался, пока время свободное есть. А ты-то здесь как очутился? Сессию же без пересдач закрыл. – Профессора жду, – повёл плечом Джулиан. – У нас сегодня культурная программа намечена... Он осёкся, уловив странное изменение во взгляде собеседника. Азра смотрел на него... с сочувствием? С сожалением? – Илья, – вдруг серьёзно произнёс он и тронул его за плечо. Мягенько так, осторожно. Как душевнобольного. Джулиан растерянно моргнул. – Тебе не обязательно врать, – продолжил Азра. – Мне... что? – Я ведь всё понимаю, – он не дал себя перебить. – Это в твоём стиле: ляпнуть спьяну глупость, потом с ужасом осознать содеянное и начать выкручиваться изо всех сил. Мы это проходили. Шутка была смешная, особенно слухи после твоих выступлений в коридорах. Но она затянулась, правда. Азра ласково, почти печально улыбнулся, и Джулиана передёрнуло. Он ненавидел это выражение лица ещё сильнее, чем страшное ледяное презрение. – Я думаю, тебе пора завязывать. Едва ли профессору будет приятно узнать о клевете, которую ты распустил. Странно, что он до сих пор с тобой не поговорил. – Н-но это... это правда, – упавшим голосом пробормотал Джулиан. Азра разочарованно покачал головой. – Ты неисправим, – вздохнул он. – Ладно, если хочешь и дальше разыгрывать передо мной комедию – или драму, – флаг тебе в руки. Но поверь, в этом нет никакого смысла, и твои эти игры меня уже давно... Вальдемар возник за спиной Джулиана бесшумно, мгновенно, словно тень на стене ожила и приняла знакомую форму. Его пальцы плавно сомкнулись на чужом плече, притянули ближе, заставили ткнуться лопатками в грудь. Азра рефлекторно отшатнулся, и только потом вспомнил о приличиях. А Джулиан, казалось, даже не вздрогнул. – Добрый вечер, Деворак, – проговорил Вальдемар. – Прошу извинить меня за задержку: бюрократическая машина нынче и вовсе бросила работать. А вы, м-м... – внимательные глаза скользнули по лицу Азры, – мистер Альназар, верно? – Ве... верно, – едва слышно отозвался тот и поспешно приосанился. – Добрый вечер. – Джулиан рассказывал о вас довольно подробно, – в улыбке профессора, как обычно, было мало приятного. – Очень рад наконец сопоставить имя с лицом. Что ж, простите мне бестактность, но я вынужден прервать вашу беседу: ваш очаровательный собеседник ангажирован мной на сегодняшний вечер. У нас... особая культурная программа. – Увидимся! – кивнул Джулиан и позволил Вальдемару увлечь себя под руку вниз к машине. Несдержанный свет обожания и восторга ненароком вырвался искрами в его взгляде. Казалось, едва профессор появился рядом, он забыл обо всём на свете. Они скрылись за тёмными дверцами автомобиля и вскоре покинули территорию университета. А Азра остался стоять, бездумно ломая в пальцах лямку сумки. И думая о том, знакомым или чужим показался ему этот сияющий взор серых глаз.