https://m.soundcloud.com/petitbiscuit/alone — which word comes to your mind when you are mad?
______________________________________________
Поднявшись на Святое место или по-другому Мариджоа, взору Луффи открылось невероятной красоты местность: огромные дворцы, переливающиеся белым и бежевым мрамором на солнце, аккуратно подстриженные деревья и кустарники, фонтаны с золотыми скульптурами животных посередине и приятный запах весенних цветов. Это место было пропитано благоговением, духовностью, мудростью, а также гнилью и криками людей, что сгорали заживо в этом аду цветов. Проходя дальше можно было услышать вопли на любой вкус и выбор, от слегка трезвонящих до истошных.
В ушах гудело, а глаза пытались закрыться от головной боли. Он перестал удивляться иронии этого места и беспристрастно шел за стражей. Его довели до дворца с четырьмя высокими башнями, заостренными на концах. Само здание было расписано золотыми линиями, дверные проемы были украшены тончайшей резьбой, а двери через который его провели, были сделаны из кедра. За ними стояла женщина с черными волосами собранными назад. Стражники отчитавшись ей ушли. Она оглядела потрепанного мальца снизу вверх заостряя внимание на багровом пятне и сказала:
— Следуй за мной, я провожу тебя к твоему учителю, — направившись в только ей известном направлении, она постукивала черной тростью с витиеватыми узорами. — С этого момента, здесь будет твой дом и школа, чьи правила неоспоримы, а их нарушение наказуемо, — они продолжали идти по вычурным коридорам, мимо них прошла служанка и поклонилась, но шаг никто не сбавил. — Есть несколько правил, которые ты должен запомнить:
1. Никогда не пререкайся и не говори пока тебя не спросят.
2. Семья, которой ты принадлежишь — Омана — они вершители твоей судьбы. Заслужишь их благословение — жизнь будет раем для тебя, если нет, то не надейся прожить здесь больше года.
3. До и после школьного времени ты не имеешь права ходить без своего наставника.
Последнее, слова всех кто выше тебя по статусу — закон. Скажут: перережь себе горло — ты делаешь это без раздумий и нытья. Твое слово — ничто до тех пор, пока ты не докажешь, что оно того стоит, — женщина все также смотрела вперед, при этом ни разу не оглянувшись на него. Луффи вытягивал себя за волосы, чтобы не упасть и уснуть прямо здесь. — Я расскажу о том, что с тобой произойдет, — ухмыляется. — Но перед этим, ты ответишь мне на пару вопросов, — Лу неосознанно кивает, а она словно имея глаза на затылке спрашивает, — Ты знаешь кто такие альфы, омеги и беты? — Он впадает в небольшой ступор от странных слов, но быстро отвечает:
— Нет, — женщина делает для себя какие-то выводы и продолжает:
— Откуда ты?
— Из Ист-Блю, — они поворачивают вправо.
— Тогда это многое объясняет*, — устало вздыхает, — только мне теперь нужно устроить тебе лекцию перед тем как ты попадешь наставнику в руки, — меняя планы в своей голове, она ускоряет шаг и через несколько минут они оказываются в обширном зале, где разные запахи ударяют в голову молотком, а люди от 13 до 30 лет сидя на подушках по бокам комнаты о чем-то разговаривают. Точнее разговаривали, пока Лу вместе с черноволосой фурией не пронеслись через все помещение. Если бы ему не было так херово, может он бы больше уделил внимание тому, почему ей поклонились. Но, разумеется, не тогда когда голова гудела, а нос пытался слезть с этой планеты.
Спустя тучу тяжело, дававшихся шагов, грубая рука открыла дверь в небольшую спальню темных цветов. Словно по щелчку в комнате зажегся свет, она указала ему на кресло, что стояло в углу. Ведомый возможностью наконец-то присесть он вмиг преодолел пару метров, но откинутся и расслабится Лу не мог себе позволить. Женщина села в аналогичное кресло напротив него и с неким укором в глазах начала:
— Меня зовут Мерьем-калфа. Я отвечаю за гарем наших повелителей, но мои слова будут более понятны если я сперва расскажу о значении моего вопроса. Из-за твоего прошлого места жительства и возраста ты скорее всего никогда и не слышал, кто такие альфы, беты и омеги. Сейчас я тебе все объясню, но слушай внимательно — от этого зависит твоя жизнь, — мальчик напрягся. Что же такого он не знает? После учений Грима, казалось, что жизнь не может быть отвратительнее, но давай, подруга — судьба, удиви!
— В твоем понимании мир делится на два типа людей: женщины и мужчины. Но это не так, — Все-таки он недооценил фантазию его друга, — Точнее не совсем, каждый пол делится еще на три категории: омеги, альфы и беты. В 12-13 лет эти сущности пробуждаются в каждом человеке и показывают его место в пищевой цепи. До этого возраста узнать свой настоящий пол практически невозможно, потому что такие органы, как матка и тестикулы* полностью формируются в этом возрасте. К этому есть какие-то вопросы?
— Нет, — Лу покачал головой. Благодаря этой жизни он понял, как природе было нехуя делать, и она просто любила усложнять все и вся начиная от появления разумных существ заканчивая дьявольскими фруктами.
— Хорошо. А теперь чем они отличаются. Думаю, начнем с омег — это женщины и мужчины, которые могут давать потомство, — Лу немного передернуло, но противно не было, лишь необычно? Не каждый день слышишь, что мужчины могут рожать. — Каждые год-пол года у них начинается период, когда их тело готово родить сильного и здорового малыша. То есть, если забеременеть в данный отрезок времени, то у ребенка будет меньше процентов родиться с отклонениями, чем если бы он был зачат в другое время, — она потирает свою переносицу и чуть щурится. — Организм это показывает обильным выделением смазки и запаха. Это привлекает потенциального партнера: альфу или бету-мужчину. Но до такой степени, что без должной выдержки они могут сорваться. Последствия мне не нужно объяснять? — Мерьем вопросительно подняла бровь; Лу просто кивнул. — У мужчин-омег колпос** находится рядом с аналом, но снаружи этого не заметно. У женщин-омег и женщин-бет нет особой разницы в строении, разве что наличие запаха, течки и истинного. Об истинных чуть позже, — она взяла непонятно откуда появившийся стакан воды и немного отпила. — Теперь об альфах. Это можно сказать — властелины этой земли, — ее губы принимают корявую форму, — Несмотря на абсурдность также делятся на два пола. У обоих есть специальный узел на конце, что вызывает сцепку, — она делает вращающее движение рукой показывая к чему это ведет. — Ощущения не из приятных, — опять делает глоток воды. — про мужчин-альф, наверное, и так все понятно, а вот женщины-альфы — интересные существа. Их внешний облик различен лишь более развитыми плечами и иногда мускулатурой, а половые органы выглядят смешанными: внешняя часть похожа на женскую, но внутри все мужское, — в который раз поднимает бровь спрашивая все ли понятно; увидев привычный кивок продолжает. — В отличие от омег, у альф — гон. Принцип такой же, только если омеги сжимаются от желания и боли, то доминанты становятся более активными и думают лишь о том как найти себе подходящего партнера.
У Лу уже гудели виски, информации было не что много, просто она и вправду переворачивала все с ног на голову, рубя трех слонов, на которых держался его мир.
— Конечно выдержка тоже немаловажный фактор, но это уже работа самого человека. И последнее — истинные, после этого мы уже перейдем к тебе, — ее глаза словно побагровели. — Говоря романтичным языком, истинный — это родная душа, что предназначена тебе самой судьбой. Многие мечтают об этом с самого рождения, а кто-то просто убирает в дальний угол. Соулмейты есть у альф и омег, только есть случаи когда его имение важно, а когда нет. Вообще в момент когда альфа находит себе просто подходящую пару и они собираются соединить себя вечными узами — ставится метка. Процесс легкий, но болезненный. Доминант кусает омегу или бету в выбранное им место и отпивает немного крови. Таким образом будете вы жить вместе пока смерть не разлучит вас, — она ухмыляется; в миг ее лицо принимает каменное выражение. — Только из всех правил есть исключения, в нашем случае — чистые или высшие. Это люди лишенные выбора с самого рождения, потому что без истинного они умирают в возрасте двадцать пять лет, — мурашки холодком пробежали по спине мальчика.
Умирают?
— Да, ты не ослышался — умирают, при том, что их истинный может и не быть чистым. Они не могут забеременеть или оплодотворить других людей, кроме своего предназначенного. Их организм принимает «дозу» только в сильных концентрациях, по-другому они не могут. Разумеется, было много историй, где высший влюблялся в обычного человека, но сам понимаешь — конец у этой истории плохой. Они более чувствительные, чем обычные, что сильно сказывается на омегах. Течки у них не раз в год, а каждый месяц — это очень изнуряет организм. Из-за чего им приходится сидеть на специальных травах, чтобы не ходить словно мертвецы туда-сюда. С альфами полегче: гон у них раз в три-четыре месяца, только по сравнению со слабым полом — это все равно цветочки; беты высшими быть не могут. Конечно, у всех страданий высших есть пару плюсов. Первое — их аура сильнее по натуре, поэтому они могут подавлять и даже подчинять своей воле. (Она и близко не стояла с Королевской, но преимущества от нее имелись.) Второе, у чистых есть способности к целительству и превращению в разных животных. В основном зависит от клана, в котором ты рожден. В принципе первую часть нашего диалога я закончила. У тебя точно нет вопросов?
— Хм, — Лу заставлял свою голову работать, — Если у омег и альф происходят такие периоды, то что им делать если партнера нет? — почему-то этот вопрос засел в его голове, но он не знал хочет ли слышать ответ.
— Ох, существует несколько способов, но самый популярный это травы. Альфы пьют специальный отвар, что снижает их либидо, а для омег это больше служит обезболивающим и устранителем запаха, потому что их организм более хрупкий и задерживать течку опасно. — Она убирает стакан на столик. — Что-то еще?
— Нет, спасибо, — Луффи мотает головой. Ожог еще болел; он еле-еле заставлял себя впитывать все сказанное и отвечать на вопросы. Только Мерьем не собиралась останавливаться и решила за эти пару часов отделаться от него навсегда.
— А сейчас поговорим о тебе, — ее взгляд буравил его душу. — С этого дня ты являешься наложником, кого именно — неизвестно, но главное — у тебя есть наставник и жить ты будешь в гареме, — понимая, что этому недалекому существу нужно все разжевывать Мерьем продолжила. — Гарем — это место, где учатся и живут омеги наших Господ. В будущем каждой предоставляется шанс — подарить этому свету нового Тэнрюбито, что впоследствии поднимет твой статус. Если же Господин решит пойти дальше, то можно стать и законным супругом.
Лу продолжал смотреть в пол, его поток мыслей давно остановился на станции «Пиздец», поэтому он старался вслушиваться в каждое слово.
— Ты наверное думаешь почему я говорю о тебе, как об омеге — когда до этого еще несколько лет? — Он посмотрел на нее поднимая тяжелые веки. — Немногим раньше я сказала, что из каждого правила есть исключение. Так вот ты — исключение. На корабле, в котором ты плыл всем делали специальные тесты на точное определение: каких-либо болезней и пола. Судовой врач обнаружил, что твои органы уже практически сформированы. — Она выровнялась. — Такое происходит не часто, но происходит и значит до течки недалеко. К сожалению, он не смог выяснить какой ты тип, но высшие появляются реже, чем носители Королевской Воли, так что беспокоится не о чем, — калфа поднялась и сняла с его кандалов цепь оставив браслеты. — А теперь к твоему наставнику.
Передвигая ногами как будто в последний раз, он пытался впихнуть в себя все сказанное. Осознание накрывало мелкими когтями, впивающимися в мозг. Прячущиеся в закоулках ребер эмоции скребли сдирая последние столпы. Истерика. Танец. Мрамор. Он рожден слабым, но ему всегда казалось, что он сильный. Этот мир любил его по-своему. Он давал достаточно, только взамен требовал его слезы. У Луффи сердце большое — мир это знает. Он знает человека, что умеет ценить капли росы в раннее утро и ребенка, что обнимал своих братьев теплее любого солнца. Только история должна меняться, а справедливость быть субъектом — инородным. Судьбе нравится ее дитя, но она жаждет крови на маленьких щечках, шрамов на смуглом теле и душевных дыр, которые придется зашивать ржавой иголкой. Одинокая слеза бежит по своим делам пропадая в расщелине губ, а мальчик, верующий снам открыл глаза и попрощался с отцом. Казалось, он просил прощения у всего живого теряя истоки своей любви; может мир полюбит его снова? Или он сам дьявол во плоти?
Судьба не решалась ответить, а реквием был пропет между строк. Вот перед ним яма со змеями, что будут пить его кровь. Калфа открыла свой рот, но звук убежал на совсем. Пред ним предстал перевозчик — ангелом, казавшийся теперь.
— Киеши — султан, — Мерьем поклонилась, — Господин Матиас просил передать его вам.
Беловолосый юноша слегка нагнулся поднимая пальцами нежное лицо.
— Сегодня вечером он также попросил вас обоих зайти к нему, — и опять поклонившись калфа скинула с себя ненужную ношу оставив лишь легкий ветерок после себя.
Запах лилий накрыл его изолируя от всего происходящего. Голубые глаза следили за каждым его движением и ничего не сказав протянули руку. Лу смотрел на бледные пальцы и душу этого ангела. Он был недосягаем где-то далеко отсюда, как и сам мальчик, только его руки пожирались черными червями — движения, которых рыли туннели по его венам. Снаружи выглядело это так, будто его части тела проходили метаморфозы и еще чуть-чуть и все лопнет кровавыми фонтанами.
Юноша перед ним не торопил его, изучал с заинтересованностью и все также держал протянутую ладонь. Луффи слегка коснулся кончиками пальцев, а потом вложил свое запястье. Киеши улыбнулся; не реагируя на шепоты сидящих повел его за собой. Две служанки, что присоединились к ним шли позади смотря в пол. Лу неосознанно сжал руку незнакомца сильнее чувствуя, что его не оттолкнут. Парень перед ним был очень красивым длинные белые волосы до середины спины, колокольчиками свисающие серьги и одежда голубых цветов с серебряными нитями. Слушая приятный запах он не заметил как они дошли до какой-то комнаты, но войдя внутрь стало понятно — это спальня. Киеши сказал слугам выйти, а сам полез в сундук что-то ища.
Луффи озирался по сторонам рассматривая хоромы, потому что по-другому назвать это было нельзя. Комната была выдержана в белых цветах словно мальчик попал в гости к зимней фее. Балдахин снежинками закрывал кровать от посторонних глаз, а окно в полу кругу комнаты выходило на сад. Все-таки закончив со своими поисками юноша подошел к мальчику и осмотрел его еще раз. Его лицо нахмурилось, а зубы прикусывали большой палец. Неожиданно потянув его к себе он снял с мальчика майку и провел по ожогу не дотрагиваясь до него. Лу чуть отпрянул, но нежданно сильная рука его не отпускала. Парень будто снова вернулся в эту вселенную успокоил свой бегающий взгляд и улыбнулся.
— Называй меня Киеши-сан при других, а когда мы вдвоем можно просто Кио, — и протянул ему свою ладонь. Лу удивился, он не чувствовал подвохов в действиях юноши, только, кажется, это первое и последнее чистое существо в этом месте. Мальчик тоже вытянул руку навстречу чужой, но перед тем как что-то сказать бледный палец накрыл его губы. — Нет, нет, это больше не твое имя. Забудь его, — смотрит со всей ясностью, — сегодня Господин назовет тебя твоим настоящим именем, — отпускает Лу из стальных тисков. — Лучше идем и приведем тебя в порядок.
Он сам не знал почему верил этому парню, может это из-за лепестков его души или Луффи настолько обессилил, что его эмпатия тоже стала иллюзией? Ответ на вопрос, разумеется, он не знал, так что доверившись чужим нитям окунулся в небольшой бассейн с водой. В отличие от спальни, ванна была покрыта плиткой телесного оттенка с выступающими рисунками более темного цвета. Вода постепенно расслабляла изнеможенные тело и разум; благодаря подставке можно было присесть не задевая ожог, и откинутся. Мальчик слегка выдохнул прикрывая веки, но почувствовав движение в свою сторону открыл их. Кио погрузившись наполовину в воду медленно приближался к нему с деревянным ящичком внутри. Проснувшийся, казалось, давно потерянный интерес к чему-либо вспыхнул слабым огоньком. Заметив это, Киеши поднял уголки губ и вытащил склянки разных цветов.
— Это средства для ухаживания за кожей и волосами, — открывая одну из склянок сказал он, — Ты будешь мыться сам или тебе помочь? — Луффи не хотелось, чтобы Кио считал его беспомощным, поэтому он выбрал первый вариант. Юноша показал ему где-что лежит и начал намыливать свое тело, предварительно одев мочалку на руку. Лу не мешкая пытался взять шампунь, но его накрыло резкой судорогой, а перед взглядом заплясали черные точки. Хорошо, что он сидел иначе вода забрала бы его к себе. Киеши быстро среагировал и дав мальчику облокотиться на него стал успокаивать, когда все закончилось Лу отпрянул стараясь сесть ровно.
— С тобой все хорошо? — поглаживая по черным волосам спросил Кио.
— Да, простите, — мальчик оперся о бортик выравнивая сбившееся дыхание. Ему правда лучше, но он хочет спать, очень сильно хочет спать, только без колыбельной не уснет. К тому же он не знает какие планы у вселенной на него, а секунда покоя уже стоила ему полуобморочного состояния.
— Мы так с тобой отсюда не выйдем, — выливает содержимое одной из баночек в свои руки, — поэтому либо я помогаю тебе, либо зову слуг — выбирай, — На самом деле ему было без разницы: голова становилось чугунной, а выбирать что-либо не было сил.
— Хорошо, — облизнув влажные губы сказал мальчик. Киеши хотел было для колкости уточнить что-именно, но решил не давить. Ожог все-таки не любил, когда его игнорировали, но Кио ловко обходил мимо него и рук. От ужасных шрамов спине, что тоже все еще ныли, юноша пришел в небольшое замешательство, только Луффи заметив это, сказал, чтобы тот не волновался и просто не трогал его мочалкой.
— … если можно, — добавил Лу и непонятно от чего отвернулся и ушел в свое счастливое место.
Закончив с умыванием, его обмазали маслом и еще немного растерли по голове. Кио взял бинты стоявшие на одном из столов и нанеся мазь на метку и пальцы, перебинтовал их. Луффи подметил, что его наставник достаточно раздражительный и упрямый, если что-то идет не так как он хочет. Мальчику это кого-то сильно напоминало, только вот кого именно? Убрав, мешающиеся мысли из головы, он надел одежду как у Кио, только красного цвета — это были: маечка почему-то не закрывающая половину торса и как потом сказал юноша — шаровары с золотыми узорами. Спасибо бинтам — ткань ничего не раздражала и Луффи впервые за долгое время почувствовал себя комфортно. Конечно, постоянные крики и звоны никто не отменял, но так хотя бы что-то.
Пока их не было в комнату занесли чай и сладости, только кусок и близко ко рту не лез: обостренный нюх, выдавал очередной сбой, из-за чего запахи вызывали тошноту. Но помните, он говорил, что Кио упрямый? Так вот, видимо, он забыл добавить слово — очень, потому что пару штук ему силой, но успели запихнуть. Как ни странно, организм будто переборов себя задумался над тем, что еда важнее последствий и дал сигнал — жрать. Луффи понимал, что хорошим это не закончится, поэтому больше того, что дали пихать в себя не стал.
— Хм, — посмотрев на часы призадумался Кио, — сейчас только двенадцать часов…что нам делать с тобой до вечера?
— Двенадцать, — прошептал Луффи. Для него слышать названия часов стало настолько непривычным, что резало уши.
— А нет знаю, — повернулся Кио. — Что ты умеешь делать?
— Эм, — он задумался. Луффи не думал, что такие качества как умения охотиться здесь уместны, поэтому решил повторить слова Грима, — петь и танцевать? Но так лишь мне сказали.
— Умм, — Кио склонил голову, — давай тогда проверим это? Танцевать я тебя не буду заставлять, но спеть ты сможешь. Какие песни ты знаешь?
— Только две: Саке Бинкса и колыбельную…- его голос стал тише, а он сам словно прятался от чего-то.
— Тогда давай колыбельную, — пододвинулся беловолосый.
— Я могу не допеть ее, — Луффи мечтал провалится под землю: то, что было его спасением сейчас казалось каким-то детским, но чувства некой неполноценности и стыда от этого не было. Киеши рассмеялся и сказал:
— Хорошо, я не против. У нас много времени и ты можешь поспать, — договорив он поднял мальчика на кровать, чем немало удивил его и укрыв их обоих одеялом, просто смотрел в его лицо. Как бы ему не хотелось, но уснуть в этом месте под постоянные крики казалось невозможным. Лу еще не понимал, как контролировать свою способность, поэтому все же был рад, что ему можно было петь не ожидая, пока кто-то выйдет из комнаты. Втянув воздуха и дав Мие себя обнять, они в унисон запели красивыми голосами: (https://soundcloud.com/yumi_lam/pandora-hearts-lacie-music-box)
Быстро бежит время,
Сынок мой растет
В этом мире одиноком
Себя он найдет.
А пока засыпай, малыш засыпай,
Ведь сегодня ночью
Звезды отведут тебя в рай.
Спи моя малютка,
Ой, вся ты в слезах,
Не убегай далёко
В своих снах.
Я рядом с тобою,
Скоро папа придет,
А ты вместе с друзьями
Весь мир обойдешь.
Засыпает пчелка,
Уснул в море кит.
Засыпай моя крошка, Засыпай не боись.
Мама с тобою и демон ушел.
Спи, моя малютка. Прошу, засыпай,
Ведь завтра, мы вместе,
Пойдем в поле гулять.
Море с собою прихватить не забудь
Оно в твоем сердце,
Теперь забудь грусть.
Спи мой малыш, прошу засыпай
Только далеко в своих снах
Не убегай…
Девушка с теплой улыбкой на щеках поглаживала черные волосы, что немного запутались. Мие вспомнилось, как раньше он спал в форме «звездочки», иногда хихикая или говоря что-то. Он был маленькой звездочкой, освещавшей ее путь, но, кажется, теперь они поменялись ролями.
Проснувшись от того что кто-то толкал его в плечо, Лу резко вспрыгнул, но увидев два голубых светлячка успокоился. В это же время слуги зашли в комнату и начали помогать Кио, а Луффи спокойно сидел на конце кровати более-менее выспавшись. Киеши будто готовили в какому-то торжеству: дорогие украшения падали гроздьями на одеяния, а лицо покрывалось румянами, глаза тенью и губы помадой. Мальчик наблюдал как завороженный, но все пропало когда подошли к нему. Он сразу вспомнил где на самом деле находится; в уши вонзились сотни звуков, а сердце неприятно екнуло.
Его тоже приводили в порядок, но процесс макияжа ему не понравился: глаза щипали из-за, как ему сказали — сюрьмы, а ощущения от крема на лице были схожи с грязью, в которой он не редко купался вместе с братьями. Сидеть ровно, проблем не доставило — опыт имеется, поверьте его кандалам. Когда все было готово, он с неким гневом посмотрел на себя в зеркало. Каждый луч его отражения его бесил.
Только правда ли, что его раздражал именно его облик? Или это клетка вокруг него вонзала свои прутья в его спину? Он — омега. Только это ли заботит черную бездну в чужих глазах?
Был человек, знающий ответ на этот вопрос, но он стоял статуей, улыбающе смотря на подопечного. Когда чужой взгляд начал потухать, а лицо сглаживаться, Кио подозвал Луффи к себе и попросил слуг уйти.
— Улыбнись, — мальчик немного склонил голову, — тебе станет легче, — Киеши поднимает привычным движением его за подбородок. — Это твой дом, а ты будущий супруг одного из Господинов. Сегодня ты родишься заново, а я проведу тебя к новой жизни. Делай, что тебе говорят и будь счастлив, — Луффи в этот миг словно смотрел самой лжи в нутро.
Нет в этом месте слова — счастливо, — говорила правда.
Ты идешь в руки смерти, — кричало сознание.
Делай, что тебе говорят, — повторяли мысли.
Мальчик приподнял уголки губ, а сердце юноши упало вниз. Знать себя —
первый грех в этом дворце, видеть
себя — первая нота упокойной песни.
— Вот так. Завтра я тебе расскажу об этом месте больше, а сейчас мы пойдем за твоим именем, только, — его взгляд стал холодным как сталь, — ничего не говори, пока не спросят. Не двигайся, пока не скажут, — сильнее сжимает чужой подбородок давя своей силой, — и смотри в глаза, когда с тобой говорят, — не убирая улыбки со своего лица Луффи кивнул, а Киеши взял его за руку и вышел из комнаты.
Мерзость. Гниль. Лицемерие. Три слова, что станут его кошмаром. Такие три липкие слова, что станут частью его конца.
