***
Дом, милый дом и в подарок квадратная жопа после длительной поездки на автобусе. Хоть я и подумала сначала, что не полезу в дела многолетней давности, всё равно приняла решение пропустить пары и вернуться на два дня в родной город. Узнать, что же всё-таки случилось с мамой, которая совсем офигела и трубку не берёт уже второй день, а также заехать в полицейский участок. Та надпись никак не давала мне покоя. Я, конечно, не святая, но так открыто желать мне смерти вряд ли способен кто-то из ребят. — Ма-а-ам, — кричу на весь дом, перешагивая порог. Странно, что дверь не заперта. — Па-а-ап. Он, конечно, на работе, но я жду, пока хоть кто-нибудь отзовётся, проверяю каждую комнату на наличие людей, однако не нахожу совсем никого. Оставалась только ванная, в которую страшно заходить, потому что дверь закрыта. Со дня смерти брата она всегда была хоть немного открыта, даже если кто-то внутри. Всё равно шторка висит. Чёрт. Вьетнамские флешбеки наперебой с диким чувством дежавю вызывают внутри неприятное ощущение тревоги. Рука тянется к ручке двери, а я на автомате перестаю дышать, потому что не хочу снова видеть ту картину. Зажмуриваюсь, от чего становится хуже, перед глазами появляется окровавленная ванная с телом внутри. И на этот раз воображение меняет тело брата на маму. Дышать непривычно тяжело. — Не могу, — я отскакиваю от ванной комнаты, как от огня, и мотаю головой в разные стороны в надежде, что жуткие образы вылетят из неё, но нет. Бесполезно. Взгляд упирается в безмолвную дверь, за которой даже воды не слышно, и такое чувство, будто время остановилось. — Дорогая, ты чем занимаешься? — обеспокоенный голос мамы выдергивает меня из ступора, и сначала я даже подумала, что мне показалось, но нет. Вот она, стоит в коридоре, приложив ладонь к щеке, и не понимает, какого чёрта я играю с дверью ванной в гляделки. — Ты покрасилась? Фух. Я облегченно выдыхаю и подхожу к маме с объятьями. — Капитан очевидность. Ты чего трубку не берёшь уже второй день? — О, а я и забыла предупредить, что телефон посеяла, — беззаботно смеётся она, обнимая меня в ответ и затем проходя на кухню. — Кушать будешь? Ты с Ханой приехала? Надолго? — Нет, мам, я всего на пару дней, и мне это... в одно место надо. По делам. Если я скажу, куда и зачем я еду, она ни за что не пустит, но и такой ответ маму не устраивает. Она хмурится и смотрит на меня взглядом "ну-ка поподробнее", однако я просто улыбаюсь, машу рукой на прощанье и выбегаю из дома, пока не устроили допрос. Что-что, а от разговоров я бегаю профессионально. Дорога до полицейского участка занимает всего ничего, минут десять, но шило в заднице и нетерпение заставляют ёрзать на пассажирском сиденье такси, из-за чего водитель как-то подозрительно поглядывал на меня всю дорогу, хотя мне всё равно пофиг. Уже знакомый полицейский, занимавшийся нашим делом, нашёлся сразу. Он как раз сидел за своим столом и что-то высматривал в компьютере, когда я подошла и села напротив. — Здравствуйте, детектив Ким. Мужчина поднял на меня взгляд и, видимо, не сразу узнал. Точнее, вообще не узнал. — Добрый день, вы по какому вопросу? — Я Чон Риё, помните, несколько лет назад было дело о самоубийстве мальчика в ванной? Чон Риу. — А-а-а, — протянул полицейский, опираясь на стол и придвигаясь поближе. — Ты так выросла с тех пор, я бы и не подумал... Что-то случилось? — Случилось, возможно, — я киваю и протягиваю Киму свой дневник с надписью, указывая пальцем на корявые буквы. — Вот это появилось у меня непонятно откуда. Вполне возможно, что это просто шутка или пустые угрозы от ребят с универа, но я вспомнила, что надпись на стене... — Да, я помню. Но ты же не намекаешь, что тебя преследует призрак брата? — Конечно нет, я же не совсем того, — я выдыхаю, боясь озвучить свою догадку, но без этого всё равно не получится выудить информацию у детектива. — А не может быть, что Риу ... умер не сам? Повисает долгая пауза, во время которой полицейский рассматривает надпись в дневнике, а затем молча залезает в компьютер, вбивая данные, после чего идёт в другую комнату и не появляется пару минут, выходя уже с какой-то папкой в руках. Мужчина садится обратно на место и открывает дело сразу на странице с фото места происшествия. Я снова вижу это, и тело рефлекторно вздрагивает, так что я отвожу взгляд, пока перед глазами не потемнело. Ким в это время что-то упорно изучает, а затем наконец спрашивает: — Допустим, это было убийство. Тогда возникает вопрос о личности убийцы. Кому же так не угодил обычный тихий школьник? Обычно именно такие и становятся жертвами всяких маньяков и педофилов-извращенцев. Бойких и ярких ребят гораздо тяжелее обмануть. Предложи им конфетку, они всю округу созовут на халявные вкусняшки, а это уже срывает любой криминал. Мой же брат был всегда тише воды, ниже травы, свои проблемы держал в себе, поэтому его самоубийство стало для всех шоком. Никто из семьи и не догадывался, что у него были проблемы с одноклассниками, которые могут привести к крайним мерам. Я думала, что являюсь самой худшей сестрой в мире, раз ничего не заметила. Только вот сейчас я прихожу к мысли, что вина совсем не на нас с родителями, а на ком-то другом. Не мог мой брат так легко сдаться. — А разве это обязательно? Детектив Ким, если дело в личности, то почему теперь угрозы получаю я? — Логично. Правда, это не совсем угрозы, но меня настораживает, что твой брат тоже их получал. Только мы подумали, что это обычные записки от одноклассников, которые его травили, поэтому не придали особого значения, однако в портфеле были обнаружены смятые клочки бумаги с абсолютно идентичной фразой. — Ч-что? — я на момент потеряла возможность к жизнедеятельности. Как-будто сердце остановилось, пропустив удар. — И вот ещё что, — Ким перевернул в мою сторону прозрачный файл, в котором была записка, и мой дневник, положив их рядом. — Видишь почерк? Твою мать. Одинаковый. На разбор материалов дела ушло на удивление много сил и времени, мы с детективом Кимом обменялись номерами на всякий случай, а также пришли к нескольким выводам, каждый из которых хуже предыдущего. Версий у нас было несколько, поэтому полицейский пообещал мне проверить пару вещей и отписаться позже. Надеюсь, у него всё получится, а то помирать я пока не собираюсь. Я вышла из здания полиции уже после заката и вызвала себе такси до вокзала, а в ожидании проверила уведомления. Помимо всякой фигни из инстаграма и сообщений в мессенджере высветилось несколько пропущенных: один от Чонгука, три от Тэ и... пиздец, сорок четыре от Юнги. Он меня убьёт. Надо было предупредить всех, что я уехала к родителям. Ну, назад время уже не повернёшь, однако можно хоть успокоить народ, поэтому я написала Чону и Тэхёну о том, что всё в порядке, и я скоро приеду, а вот Юнги я писать не осмелилась. Позвоню ему позже, когда вернусь в общагу, а лучше зайду и лично получу свою дозу пиздюлей. Я хотела вернуться завтра, но детектив убедил, что оставаться дома небезопасно. Если это и правда какой-то маньяк, то проще быть там, где полно народу. Да и слежка явно ведётся за мной, так что родители в безопасности, пока я далеко. Я настрочила отцу смс с извинениями и выдохнула. Час от часу не легче. Я помираю от голода и дико устала, а ещё тащиться до самого Сеула. Приеду заполночь, нужно хоть поспать в дороге, чтобы не думать обо всём этом дурдоме. Кстати, может купить что-нибудь для самозащиты?***
На удивление, добралась я в целости и сохранности. Два часа ночи, а я плетусь по коридору общаги, ноги заплетаются, а перед глазами всё плывёт, поэтому я протираю их, но всё равно умудряюсь врезаться в идущего мне навстречу парня. Ну и кто шарахается по общаге посреди ночи, да ещё и вперёд не смотрит? — Юнги? — промаргиваясь ото сна, спрашиваю я, а напротив меня стоит не менее заспанная морда Мина. Ну да, кто бы сомневался. Я могла бы напороться на кого угодно, но это именно Юнги. Почему? Потому что я, видимо, в прошлой жизни очень нихерово согрешила. Наверное, вырезала всю королевскую семью. — Он самый. Ты где шлялась? И на звонки не отвечала. Бессмертной себя считаешь? Можно подумать, что он имеет права меня отчитывать. И я бы с удовольствием возмутилась, но просто сил нет. — Нет. В Тэгу ездила, по делам, вот и не брала трубку, — на выдохе отвечаю я, а тело подсказывает своим состоянием, что щас вырубится. — Простишь меня? — Если обещаешь больше так не делать и... — Юнги поджимает губы, облизывая их, и прерывается на несколько секунд, которые моему мозгу кажутся вечностью. — И? Я щас отрублюсь, так что давай быстрее. — Останешься со мной сегодня? Зачем? Чтобы что? Не пойму я этих парней. Сначала просит от меня каких-то обоснованных действий, я мысленно корю себя за свинское поведение, а потом он просто берёт и рушит мои поползновения в сторону обычной дружбы одной фразой. Мне с какой-то стороны очень хочется согласиться, но я уже для себя решила: следующий раз только с тем, к кому чувства пересекают отметку "друг". — Нет, — я вяло мотаю головой, — говорила же, что заканчиваем это. Выполню любое другое твоё желание, но завтра. Я зайду утром. После этого я желаю Юнги спокойной ночи и ухожу к себе в комнату, сразу же плюхаясь на кровать и отрубаясь. Однако перед полной отключкой в голову приходит мысль о том, что у Юнги могло что-то случиться, вот он и попросил побыть рядом. Я же каждый раз пользовалась им, так почему Мину нельзя? Блин, если так... я снова тварь.***
Утром я понимаю, что ничерта не выспалась. Поза была неудобной, а тело вспотело и прилипло к одежде, которую я не удосужилась снять, так что первым делом я иду в душ, а затем сразу к Юнги. Тот уже готовит свой волшебный кофе и наливает две чашки, поэтому я сажусь рядом, однако вместо разговора мы какое-то время молча тупим. Я в стену, а Юнги в комп. — Юнги, почему ты попросил Хосока меня не трогать? — прерывая долгое молчание, спрашиваю я, и Мин на удивление даже не поперхнулся своим кофе. Он спокойно перевёл взгляд от монитора на меня и откинулся на спинку стула: — Я думал, ты задашь этот вопрос гораздо раньше. Ещё в тот день, когда Хоби меня спалил, он написал смс, чтоб я был готов. — Даже так. Я смотрю, вы с ним друзья. Или может... коллеги? — Нет, ты что, я таким не занимаюсь. Но с Хосоком мы и правда дружим. Я его деятельность не одобряю, но и осудить не могу. И я даже понимаю, почему. Я всегда знала, что Юнги рос не в самой богатой семье. Я потому и подумала, что он тоже приторговывает наркотиками, потому что в общажной комнате Мина оборудования на довольно приличные бабки. Ну, будем считать, что я поверила, и он их просто заработал обычным путём. — Ты так и не ответил на мой вопрос. — Потому что он тупой, Ри, — Юнги раздражённо цокает и потирает переносицу. Согласна, тупой, но мне бы хотелось услышать объяснения. — Я не хотел, чтобы с тобой что-то случилось, вот и попросил Хосока, убедив его, что ты его не сдашь, да и все доказательства полетели в мусорку при мне. А это гарантия того, что тебе нечем подтвердить свои слова, если вдруг захочется пойти в полицию. Ладно, беру свои слова назад. Я не очень хотела это слышать. И вот не стесняется же в лоб пороть такое. Чёрт. Волнуется он. — А сам ты чего его не сдашь? — Зачем? Друг же. Да и крыша Хоби пострашнее, чем полиция. Они ему ничего не сделают. — Вот оно как... Я смотрю на хмурого Юнги и мне так и хочется заставить его улыбнуться, ну или хотя бы расслабиться. В голову приходит мысль поцеловать эти сжатые в тонкую полоску губы, но я отбрасываю её куда подальше. Да, он улыбается, если я прибегаю к таким методам, но это всё равно не повод их использовать. Я обещала. "Я обещала," — ещё раз вдалбливаю я себе в голову, чтоб держалось крепче. Кулаки сами собой сжимаются, а я понимаю, что нихуя не понимаю. Что-то странное происходит в моей ебанутой голове...