***
— Госпожа, — Наргиз казалась более счастливой, чем сама Айбиге. Хотя Султанша никогда не знала, что значит поставить на кон собственную жизнь. — Я поздравляю вас, теперь можно все отменить и ожидать наследника. — Нет, — Айбиге продолжила идти по коридору, не поворачиваясь к служанке. — Все в силе. У меня все ещё нет второго шанса родить Шехзаде. Беременность, — шатенка положила руку на живот, она все ещё не могла поверить в услышанное. Это было слишком неожиданно, когда надежда полностью покинула ее. — Все упрощает, но не гарантирует наследника. Будешь от моего имени помогать беременным женщинам. — Как прикажете, — Наргиз тяжело вздохнула. Хоть помощь в подобном могла бы улучшить ее положение в будущем, но девушке было страшно. Она знала, что в случае провала все спихнут на служанку, а самые тяжёлые наказания всегда получают рабы. Господа лишь приказывают, им все равно, насколько опасны желания. — Она была зла, — неожиданно вспомнила служанка. — Кто? — Михриниса. Всего на мгновение, когда ханым думала, что ее никто не видит, она не сдержала злость. Вам бы понравилось ее лицо. — Несомненно, — улыбнулась Айбиге. — Все налаживается. У Румейсы выкидыш, у меня Шехзаде, а Михриниса вскоре покинет дворец. Вот бы ещё Нурбану родила девочку. — Я буду молиться за это. Стамбул — Госпожа, — Сюмбюль хоть и поклонился, но быстро преградил дорогу Танели к комнате… — Эта часть гарема недостойна вашего посещения. — Но здесь растет мой племянник, — Султанша сделала шаг вперёд, но евнух не сдвинулся с места. — Ты преграждаешь мне путь или из-за возраста стал медлительным? — Как бы я посмел, — ага ещё ниже поклонился, но все так же не двигался. — Хюррем Султан приглашает на трапезу с ней в сад. Вы откажете? — Как можно расстраивать Хасеки. Михримах не часто выходила из своих покоев. Ее восстановление после родов проходило тяжело. Танели заходила к ней каждый день, почти все время проводя с племянницей. Поэтому Султанша не удивилась, не увидев за столом сестру. В саду, кроме слуг, была лишь Хюррем. — Я думала, что к нам присоединится Фатьма Султан. После болезни паши ее муж буквально сам управляет столицей, — госпожа специально села напротив Хасеки, хоть ей было накрыто место рядом. Рабыни быстро переставили блюда. — Госпожа и так довольно часто навещает гарем, — рыжеволосая пыталась говорить непринужденно, но при упоминании золовки ее улыбка сразу стала напряжённой. — Ей полезно побыть дома. А вы не скучаете за своим дворцом? — Без мужа он слишком пуст, — Танели умело изобразила скорбь. Хоть на самом деле такое расстояние с пашой было для нее идеальным. Отвечать на письма, в которых мужчина сотни раз вспоминал ее красоту, гораздо проще, чем в действительности сохранять их брак. — Однако ты расцвела при отсутствии великого визиря. — Это все регулярные письма отца. Он обещает, что война не будет слишком долгой. Хоть новость о обрушении моста меня сильно расстроила. Султан мог утонуть… — Хорошо, что все обошлось, — она не могла сдержать страха даже сейчас. Волнение за жизнь Падишаха для Хюррем всегда было сильнее, чем за собственное. — И виновные понесли наказание. Повелитель вернётся победителем, здоровым, назло всем врагам. — Аминь. — Как поживает Махидевран? — Хасеки вновь начала улыбаться. — Из Манисы после нападения на неё не было вестей. — Валиде в порядке; так же, как и вы, ожидает внуков, — Нарин вышла в сад, став в конце ряда служанок. Танели ей кивнула и с максимально широкой улыбкой повернулась к Хасеки. — У меня для вас прекрасные новости, которые смогут скрасить ожидание Повелителя. — Правда… — медленно протянула Хюррем, не ожидая ничего хорошего от дочери Махидевран. Когда Танели вновь повернула голову, Нарин уже вела к ним Назенин. Девушка была одета в ярко-зеленое платье, которое притягивало все взгляды к уже округлившемуся животу. — Повелитель часто меня навещал перед отъездом. Но так как вы выбрали мне дальний дворец, ему пришлось оставаться на ночь. И в эти долгие ночи Султан не обделил вниманием одну из моих рабынь, — Хюррем едва держала себя в руках, испепеляя широко открытыми глазами наложницу. — Разумеется, отец уже знает и не может дождаться возвращения, чтобы взять на руки младенца. Я узнала о ее беременности с опозданием, а после было покушение на Валиде. Надеюсь, вы простите мне эту задержку с хорошими вестями? Хюррем с силой заставила себя перевести взгляд на Султаншу. Ее едва ли не трясло от злости. Перед ней стояла молодая и красивая наложница мужа. И все те месяцы, когда он почти не делил с ней постель, Сулейман развлекался с девушкой младше Хасеки минимум в два раза. И ее живот так отвратительно выпирал, демонстрируя, что внутри растет и крепнет плод измены. — У госпожи нет слов, — радостно продолжила Танели. — Отведите девушку в отдельные покои. — Ее место на этаже фавориток, — наконец совладала с собой Хюррем. — Согласно правилам, беременным на таком сроке уже дают покои. Исполнять, — на этом слове нежный голос девушки стал жёстким и громче. Но уже повернувшись к Хюррем, она вновь мило улыбнулась. — К тому же это первый ребенок за… лет десять вы уже не можете забеременеть? — уточнила Султанша с фальшивым беспокойством. — Но не волнуйтесь, теперь этот вопрос более не будет подниматься. Назенин начнет радовать младенцами, а вы, как и ранее, будете скрашивать дни Повелителя. — Ты не должна забивать этим свою красивую головку, Танели, — едва натянув милую улыбку, произнесла Хюррем. — Эта рабыня лишь на несколько ночей. Если родит, будет воспитывать ребенка, больше ни на что она не сгодится. Не стоит переоценивать хатун, — Хасеки едва сдерживала себя. В последнее время ее постоянно донимала Фатьма, но дочь Махидевран сегодня превзошла всех. — Одна наложница, один ребенок… К счастью, моя Валиде разрушила это правило. Ох… Неужели вы расстроились? — Танели положила пальцы левой руки на руку, которую Султанша сильно сжимала в кулаке. — Не беспокойтесь так, хатун будет лишь посещать Повелителя несколько раз в неделю, не более. Законную жену никто не заменит. — Ты так юна и столько ещё не знаешь, — словно сняв в один момент с себя все раздражение, Хюррем потянулась к лицу Танели, чтобы убрать одинокий локон, что так настырно спадал на лицо. — Скольких женщин видел этот дворец? Сколько пытались занять мое место возле Повелителя? Красивые, талантливые, умные, благородного происхождения. Но и где они все? Хах… — ухмыльнулась Хасеки. — Махидевран все ещё считается самой красивой из наложниц, которые когда-либо были во дворце Султана Сулеймана. Но даже она сейчас не здесь. Моего шепота хватит, чтобы заглушить голоса всех наложниц, а мой взгляд испепелит всех, кто пойдет против меня. Так что, эта хатун исключением не станет, — Танели на мгновение поджала губы, прежде чем вновь улыбнуться. — Моя Валиде в санджаке первого наследника возле обожаемого всей империей Шехзаде. С ее успехами, как матери, не сравнилась ни одна женщина из гарема отца. Ведь какая разница, как много ночей проведено с Султаном, если ребенок мертв? — Моих Шехзаде убили! — не выдержала Хасеки. — Никогда об этом не слышала. Но вот на Мустафу регулярно нападают. Возьмите пример с моей Валиде и позаботьтесь о единственном выжившем сыне. А я позабочусь о Назенин. — Ты не понимаешь, во что влезаешь. — Я лишь забочусь о новом брате. Это благое дело.***
Две недели спустя Маниса Михринисе пришлось дожидаться, когда Шехзаде вернётся с охоты, чтобы поговорить. В последние недели меры безопасности были усилены. Девушка не привыкла проводить все дни во дворце. В ее семье было не принято запираться в четырех стенах. И пусть мать с детства пыталась привить единственной дочери усидчивость, воспитывая так, как когда-то растили ее, вседозволенность отца разрушала все попытки. Дочь Барбароссы росла в окружении множества людей, но девушка всегда чувствовала себя невероятно свободной до приезда в Манису. Здесь за ней постоянно следили. Она контролировала, что делает, говорит, даже как сидит. И в целом, Михринисе было весело, пока Мустафа окончательно не ограничил все выходы без сопровождения. Шехзаде вернулся во дворец ранним утром, и ханым, выучив его привычки, уже ожидала в саду возле конюшни. — Не слишком ли рано для прогулок? — спросил наследник, подойдя к девушке. — И даже в этом время есть люди, желающие сопроводить меня. Их шесть, — Михриниса специально выделила число более низким тоном. — Минимум, — сразу поправил ее Мустафа. — Это мое условие, чтобы покинуть дворец, — Шехзаде направился ко дворцу, Михриниса же последовала за ним. Она не хотела, чтобы разговор был завершен так. — Вы же видели, я умею за себя постоять, — наследник резко остановился, отрицательно покачав головой. — Ты всегда дралась для развлечения. В настоящем бою все по-другому. Я не желаю ограничить твою свободу. Выходи куда и когда хочешь, но исключительно со стражей. Если мои условия слишком строги, то ты всегда можешь покинуть нас. — Тогда позвольте взять на следующею прогулку Румейсу Султан? — Михриниса вновь улыбнулась, чтобы смягчить тон беседы. — Она постоянно заботится о Шехзаде, будет прекрасно и ей прогуляться за пределами дворца, — всего на мгновение Мустафа невольно поджал губы, прежде чем мышцы лица стали расслаблены. — Если Румейса захочет, мы с радостью составим тебе компанию. — Госпожа не покидает дворец. У нее есть проблемы со здоровьем? — Румейса очень заботливая мать, — искренне улыбнулся Мустафа. — Мы можем отправиться на прогулку, когда она только пожелает, — Михриниса кивнула, скрыв все эмоции за улыбкой. — В последнее время ты все чаще грустишь. — Вы так внимательны… — медленно произнесла девушка. Она была уверена, что всегда убедительна. — У меня здесь лишь одна подруга, но Айбиге Султан теперь должна больше заботиться о себе, поэтому мы проводим меньше времени вместе. — Думаю, выбор мужа сможет отогнать скуку. — Я благодарна Махидевран Султан за участие, но они мне не нравятся. Все, — Михриниса вглядывалась в лицо Шехзаде, чтобы увидеть хоть какую-то эмоцию, что подарит надежду на прекращение этого маскарада. Но Мустафа лишь понимающе кивнул. — Это нормально, ты одна из самых ценных невест в империи. Не спеши, брак — это слишком важное решение, и назад дороги не будет, — в его голосе девушка впервые услышала подобие обреченности. — Вы бы заключили ещё один никях? — Мустафа ни разу не выглядел счастливым, говоря о браке. Даже вспоминая в разговоре жену, чувствовалось, что наследник ее уважает, но не более. — Я… — Шехзаде задумался, вопрос был слишком неожиданным. Но через несколько мгновений он вновь посмотрел на Михринису и уверенно заявил: — Да. — Но в этот раз это будет лишь ваш выбор? — дочь Барбароссы, будто прочитав его мысли, озвучила то, что не было произнесено. Мустафа едва заметно улыбнулся, вспоминая, как несколько раз так же делал Хайреддин паша. — Если бы я мог вернуться в прошлое, то ничего бы не изменил. — Нергисшах стоит тысячи никяхов. Она самый прекрасный ребенок из всех, что мне доводилось видеть. Но я до сих пор не могу понять на кого она похожа. Внешне больше на Айбиге Султан, но характер… — Танели. Не полностью, в ней есть понемногу от каждого, но больше всего на сестру, — напряженность между ними полностью исчезла. Михриниса научилась переводить темы еще в детстве, чтобы отвлекать отца, и рядом с ней у пирата всегда было хорошее настроение. — Проводя время с дочерью, я будто возвращаюсь в Эдирне. — Это были счастливые времена? — Беззаботные. Тогда все казалось гораздо проще. — Я люблю, когда все просто. Обстоятельства снаружи могут быть сложными, но в моей семье все просто. Я желаю, чтобы у вас было так же. И если мне нужно ходить со стражей, чтобы ваш день был менее хлопотным, то так тому и быть. — Я рад, что мы поняли друг друга, — Мустафа облегчённо выдохнул. Впереди был длинный день и Шехзаде не хотел бы начинать его с ссоры. — И я хочу, чтобы наши отношения были ещё более понятны, избегая недопониманий. Я не выйду замуж ни за одного мужчину, которого предложит ваша Валиде. Я выбираю лучшее или ничего. Таков девиз моей семьи во всем. От непоколебимой уверенности дочери Барбароссы Мустафу отвлекло движение за кустами. Дорога ко дворцу пролегала за ними, но все слуги Шехзаде стояли позади, а рабы Михринисы справа на внушительном расстоянии. — Кто там? К ним вышла служанка Айбиге. Мустафа не помнил имени рабыни, но девушка постоянно была возле его жены, поэтому лицо он сразу узнал. — Прошу прощения, — поклонилась служанка. — Моя госпожа приказала пригласить Михринису ханым к завтраку. Я лишь ожидала завершения разговора, чтобы не перебивать. — Почему Айбиге встала так рано, ей плохо? — У Нурбану хатун начались роды. Девушка так кричит, что всех на уши подняла.