***
С полчаса Яна думала — так же, как это делала минут двадцать назад: долго, обстоятельно и с легкой тошнотой от невозможности сделать верный вывод. Вперилась взглядом в разговаривавших Рому с Дашей и размышляла, так ли все, как она себе предположила. Есть ли ей за что бояться? За что переживать? Действительно ли четыре года так просто в утиль не списать, когда решение принимает мужчина, а не сентиментальная женщина? И почему тогда она так легко уничтожила шесть лет? В разуме промелькнула мысль о том, что Глеб сегодня восхитительно справляется с задачей «привести в замешательство и уйти». Сначала с извинениями и предложением вернуться. Потом с выводами относительно Ромы с Дашей. Да, он вполне мог быть не прав — Яна сомневалась, что он настолько близок с Ромой. С Дашей — не исключено. И вообще Глеб мог выдать желаемое за действительное. Но одного он добился просто моментально: посеял внутри Яны зерно сомнения и подтолкнул ее к мучительным переживаниям. В желудке завязался узел, организм охватила легкая паническая тошнота. А что если?.. Яна дышала поверхностно и не сводила глаз с Ромы с Дашей. Она пыталась убедить себя, что зря паникует, что сама себя накрутила без реального повода, и это ненормально. Но когда Даша, в очередной раз поцеловав Рому, куда-то ушла, Яна, досчитав до десяти, спешно направилась прочь от ограждения и со второго этажа вниз. Она не могла продолжать эту игру в угадайку с самой собой. Задумчивый или скорее даже загруженный вид партнера скрутил узел в желудке еще крепче. — Что-то случилось? — приблизившись так, чтобы не приходилось кричать, и тронув Рому за ссутуленное плечо, поинтересовалась Яна. Тот вскинул голову, встретился с ней усталым взглядом и неопределенно поджал губы. В этом коротком молчании, в этом выражении лица и позе было все: не требовался уже никакой вербальный ответ. Так выглядит человек, который чувствует за собой огромную вину и боится признаться, потому что понимает последствия. Так выглядит человек, который хочет, чтобы момент признания не наступал вообще, и мечтает стереть реальность. Так выглядит человек, который готовится забрать у другого надежду — не по своей воле, вынужденно, но все же это сделает. Так выглядел предвестник краха всего. Яна это осознавала настолько отчетливо, что весь следующий разговор моментами вызывал дежа вю. Словно это она уже слышала. Или просто хорошо навизуализировала в последние полчаса. Потому что она была права. — Даша случилась, — наконец заговорил Рома сдавленным голосом. Яна незаметно стиснула пальцами край барного стула. Вообще, конечно, не было ничего странного в том, что Рома о ней заговорил: он был довольно откровенен. По крайней мере, в разговорах с Яной. В конце концов, не чужие люди. И их историю с Дашей она неплохо знала. Но все же внутри все сжималось. Очень хотелось закрыть уши. Приходилось уговаривать себя, что она просто как идиотка повелась на провокацию Глеба и сама себя накрутила. Это она умела мастерски. Но что-то внутри твердило — не накрутила. — Здесь? — недоумение Яна изобразила не очень натурально, но, кажется, Рома этого не заметил. Вяло кивнув, он постучал пальцами по колену. — Ее кто-то пригласил. Не важно, — отмахнулся он. — Она ж пыталась встретиться. Несколько раз. — Рома замолчал. Облизнул губы, сплел пальцы в замок, подумал и затем продолжил. — Я отказывался. Вот она и пришла. Было видно, что ему непросто говорить. И это еще сильнее настораживало Яну. Хотя, черт возьми, он всегда говорил через силу о Даше и их ссоре. Всегда — с момента расставания, конечно. Никогда не инициировал эту тему и очень редко вообще развивал, если затрагивал кто-то другой. — Извинялась? — А?.. Да. Очень хотелось пошутить, что сегодня какой-то вечер извинений. Но вряд ли бы Рома комментарий оценил. Да и пришлось бы объяснять, с какой радости Глеб решил извиняться. А это Яна делать точно не хотела. Поэтому она просто присела на соседний барный стул и ободряюще накрыла его плечо ладонью. Помолчав еще с минуту, Рома продолжил: — В общем, ничего у них не было. Костик давил на нее… не суть. В общем, он заслужил хороший удар в челюсть. А на Дашу я зря злился. Хорошие объяснения. Ни черта неясно, кроме того, что Даша белая и пушистая и совсем не виноватая в чем бы там ни было. Хотя Яна в этом сильно сомневалась. Они не были подругами и досконально Дашу она не знала, но не верилось ей, что все было только со стороны Костика. Совсем не верилось. Но разубеждать Рому, тем более сейчас, в праздничную ночь, толку не было. Он и без того загружен эмоционально. — Пойдем танцевать, — слабо толкнув его в плечо, Яна спустила одну ногу на пол, но Рома придержал ее за руку. — Подожди. Узлу в желудке дальше стягиваться было уже некуда. Поэтому к нему присоединилась тошнота. Мерзкая и вызывающая пот по спине. То есть, этот диалог все же не просто внезапный набор мыслей. То есть, Рома хотел с ней поговорить. Черт. Очень хотелось сказать что-нибудь про праздник и про то, что сейчас не время для сложных разговоров. Но малодушно сбежать — означало прокручивать варианты несостоявшейся части этой беседы. До какого? До третьего января? Она изведёт себя. Отпускать сложные вещи Яна не умела. Особенно если последнее время жила в состоянии перманентного стресса. Лучше уж расставить все точки над i. — Мы… блин. Прости. Это все отвратительно по отношению к тебе. Но Даша согласна на компромисс. Нет, черт. — Рома никак не мог сформулировать корректные фразы, а Яна уже понимала, к чему все идёт; громкая музыка резко стала дико раздражать. — Наша помолвка снова в силе, — Рома наконец озвучил главное. Криво улыбнувшись, Яна выдавила: — Приглашение на свадьбу ждать по старой дружбе? Очень надеялась, что вышло без сарказма. Хотя она бы конечно туда не пошла. Рома активно закивал, потом резко замер. Все так же не смотря на неё. Помолчал с минуту, внезапно взял Яну за руку и наконец поднял глаза. — Прости. Даша дико ревнива. Нам придётся разойтись. — Не давая ей что-нибудь сказать, он зачастил: — Но Даша предложила компромисс: чтобы мы оттанцевали с тобой Москву, а потом уже разошлись. Можем даже обставить ситуацию как конфликты из-за меня, чтобы у тебя не было проблем с поисками, и … — А в чем смысл Москвы? — прервала его Яна. — Дальше Первенство России, на которое я в новой паре тогда не выйду. На Чемпионат — тоже. Кому от этого легче? Даше? Она была удивлена, что голос не дрожал. Почему-то Яна говорила достаточно четко, даже взвешенно. И с какой-то нервной полуулыбкой. Да, Рома хотел как лучше. Только не было никакого лучше. Да, они свободные люди без многолетних контрактов. И Яна говорила себе, что не будет переживать. Но увы. Хотя, возможно, она и вправду бы не переживала, если бы не Глеб. — Ян, прости. — извинения прозвучали уже в третий раз, но едва ли вызывали какие-то эмоции кроме дерущей глотку сухости. — Я поняла. Новый год — новая жизнь. Поздравляю. Соскочив с барного стула, Яна быстрым шагом направилась прочь сквозь танцующую толпу. Ей остро требовался воздух.***
Как она забрала в гардеробе шубу (и почему не перепутала с чужой) и как вылетела из клуба, Яна не запомнила. В себя она пришла только где-то на углу здания, где располагалась «Плаза», в расстегнутой шубе, под которую задувал ветер, и низких кедах. Странно, что еще нигде не поскользнулась. Ноги кололо от мороза, щиколотки оледенели почти моментально, потому что укороченные джинсы едва ли защищали от холода. Но это Яну волновало мало. Мороз приводил ее в чувства. Хоть немного. И ровно до момента, пока рядом с ней не замаячила высокая темная фигура. Даже не поворачиваясь вправо, Яна прекрасно понимала, кто именно последовал за ней — насладиться триумфом. Рома бы точно не побежал. Ему хватало сил бегать исключительно за Дашей. — О. Ты проиграл. Суток не прошло, — язвительно кинула Яна, кутаясь в шубу и даже не думая застегнуть ее. — Хотя, я тоже. К счастью, на улице не было метели. И снег не падал. — Не думал, что ему хватит смелости так быстро принять решение. — Не суди других по себе, — сарказм вышел до того жалким, что хотелось рассмеяться. Но сил на это не было. Яну колотило и совсем не от мороза, хотя и он щипал ноги в тонких джинсах. Все же, в действительности минус пять едва ли были ужасающей погодой. А вот психическое состояние, когда то ли напиться, то ли повеситься — вполне. Впрочем, второе она бы провернуть не рискнула. Пары попыток суицида хватило. Шрамы едва ли когда-то сойдут, разве что лазером убирать. Переступив с ноги на ногу, Яна спрятала немеющие пальцы в рукавах. — Ты забываешь, что в отличие от тебя я эти три года был внутри этого всего. Мы с Карпенко может и не друзья, но я наблюдателен. — Сам себя не похвалишь — никто не похвалит. — Да у тебя прям вечер цитат и афоризмов. На этом их короткий и бессмысленный — для Яны — диалог закончился. Глеб стоял, не двигаясь, где-то справа. Вероятно, наблюдал за ней. Яна машинально пританцовывала на месте, чтобы ноги не оледенели окончательно (мысль зайти обратно в помещение в ее голову не приходила) и прокручивала предыдущие полчаса в голове. Картину общения Даши с Ромой. Их поцелуй. Эмоциональное состояние Ромы. Его монолог. Признание. Предложение. Извинение. Черт, она точно сегодня собрала все извинения. И на практике, и тут. И какой только дьявол принес вообще Дашу на афтепати! Ее не было на практике, это Яна точно помнила. И она вообще уже с месяц не появлялась на общих тусовках. И на семинаре, который проводился в ее клубе, Яна ее не видела. Складывалось ощущение, что она вообще притормозила свое спортивное развитие. И тут вдруг раз — явилась. — Это ведь ты ее пригласил? — внезапно оформившаяся в голове мысль ошеломила, ударила молнией в позвоночник и вызвала сумасшедший прилив ярости. — Аплодирую стоя! — обернувшись к Глебу, Яна несколько раз театрально хлопнула в ладоши, позволив шубе распахнуться. — Огонь тактика! Сначала усыпить бдительность и вогнать в ступор извинениями, потом надавить на больное и воспользоваться вытянутыми конфиденциальными сведениями, и вишенка! Воплотить в реальность угрозу! Мастер! — ее голос с каждым словом становился все громче и в нем появлялся нервный смех. Что, впрочем, было предпочтительнее слез. Хотя Яна чувствовала, что истерика не за горами. Она слишком долго пыталась быть собранной, не реагировать на проблемы, верить в какое-то гребаное лучшее, игнорировать окружающих. Психика, серьезно пострадавшая два года назад и не восстановившаяся полностью, все еще поддерживаемая таблетками, напоминала, что так нельзя. Глеб смотрел на нее с выражением лица, которое, пожалуй, можно было увидеть у исследователя, изучающего жизнь на незнакомой планете. Скептицизм, любопытство и ожидание. — Что следующее? — продолжала эмоционировать Яна. — Может, пойдешь по стопам Игоря и заплатишь кому-нибудь, чтобы меня дальше шестнадцатой нигде не пускали? Вы споетесь! Что один скотина манипулирующая, что другой. Охуенный способ вернуть партнершу, которая, смею напомнить, партнершей не была! Мы «пробовались»! Так чего ты за меня уцепился-то?! К твоим чемпионским регалиям очереди как за колбасой выстраиваться должны! Что, нет их? — она покрутила головой, словно реально пыталась найти шеренги из свободных партнерш, и развела руками. — Какая жалость. — Выговорилась? — с обманчивой мягкостью поинтересовался Глеб, делая шаг вперед. — Да ни черта подобного! — хотя на самом деле связные мысли заканчивались, но Яне казалось, что она только-только вошла во вкус и может еще с полчаса без устали наконец выдавать то, что долго копилось. — Подумав рационально, ты поймешь, что это самое здравое решение. — Да иди ты нахер со своей рациональностью! У тебя кроме нее, похоже, ничерта и нет! И какого хрена все вокруг считают, что знают лучше, как мне жить?! Сначала Игорь, потом мать. Но эти хоть юридическое право какое-никакое имели, но ты!.. В какой момент между ними не осталось расстояния, когда Глеб преодолел эти два шага — Яна не поняла. У нее от злости темнело перед глазами, она впервые за два с лишним года, с той дикой истерики у психиатра, позволила себе выпустить эмоции. Много негативных эмоций. С каждым словом ей становилось проще дышать, а потом воздух из легких выбило. Внезапным, грубым поцелуем. От неожиданности Яна все же покачнулась и заскользила по обледеневшему тротуару. Испуганно — из-за потери равновесия — Яна разомкнула губы и по инерции вцепившись в пальто Глеба. Тот же принял это за ответ. Обхватив одной рукой ее за талию, а другую положив на шею сзади, Глеб крепче притянул ее к себе, углубляя неожиданный поцелуй. Собиравшаяся протестовать Яна вздрогнула от ощущения тепла у шеи, а после и в области груди и живота — от близкого контакта чужого теплого тела. Невольно потянувшись к нему, в бессознательной попытке защититься от холода, она позволила Глебу целовать себя. Упуская момент, когда стала целовать в ответ. Просто то, что до этого немело от мороза, внезапно прожгло огнем, а следом снова обратило в лед, но уже от непонятных — слишком сложных — ощущений. От желания прекратить все и не прекращать никогда. Впервые за три года Яна чувствовала во время поцелуя что-то кроме пустоты. Впервые после того, как жизнь разделилась на две части, не ждала, когда все закончится. Впервые сама притягивала мужчину ближе, оглаживала ладонями его лицо, стремилась сжать пальцами волосы и не отпускать. И тянулась за продолжением, когда он отстранился. В серых глазах напротив мешались похоть и насмешка. Но быстро стерлись чем-то менее понятным. — Идем, — не убирая руки с ее талии, Глеб потянул ее за собой, обратно к «Плазе». Начавшая приходить в себя Яна затормозила, вынуждая Глеба остановиться и обернуться. — Куда? — совладав с голосом, уточнила она. Возвращаться в клуб не хотелось. Хотя логики в этом не было, но психика отчаянно открещивалась от того, чтобы видеть место, где она получила сильный стресс. — Туда, где у тебя меньше рисков получить обморожение. В этом был смысл. Может Яна и согрелась ненадолго, но частями. Ногам было глубоко наплевать, насколько горячо она целовалась и насколько хорошо грело чужое тело верхнюю половину ее собственного. Плотная кожа кед задубела, и стопы стремились последовать ее примеру. Сдвинувшись с места, Яна обронила: — Не в «Плазу». Глеб хмыкнул, но спорить не стал. И судя по тому, что на углу он свернул налево, а не направо, комментарий принял. Спустя три минуты раздался короткий сигнал и перед Яной открылась темно-синяя дверь не опознанной в ночи модели «Лексуса». Выбрав между совестью и здоровьем второе, хотя, вероятно, было уже поздно беспокоиться за оба варианта, Яна забралась на теплое кожаное сиденье и дождалась, когда Глеб обойдет машину и займет свое место. И только после этого с подозрением уточнила: — Ты же пил. — Себе под порцией виски я доверяю больше, чем любому из таксистов и даже неизвестных частных водителей. А водитель отца, боюсь, сейчас занят. — Удивительно, что у тебя своего нет, — хмыкнула Яна, скидывая кеды с озябших стоп и подтягивая ноги под себя на сиденье. Ей было глубоко наплевать, как это выглядит. Пока она не отогреется, нормально не сядет и ремень не пристегнет. Хочется Глебу нарушать правила и дальше, пусть так едет. Как оказалось, собирать штрафы и дальше он не планировал. Но куда сильнее удивляло не это, а его подозрительное джентельменство. Протянув руку, он ухватил ее левую ледяную стопу и потянул на себя, вынуждая разогнуть ногу. Яна настороженно наблюдала, как Глеб переложил ее ногу к себе на колени (вторую она оставила согнутой под собой) и стал аккуратно растирать, восстанавливая и усиливая кровообращение. Похоже, у него был глобальный план по возвращению партнерши, которая полноценной партнершей и не была. Настолько глобальный, что это уже пугало. — Что дальше? — осипшим голосом поинтересовалась Яна, впрочем, все же вытащив из-под себя вторую ногу и вручив ее Глебу. Тот кинул на Яну вопросительный взгляд. Она парировала выразительным взглядом на свои ноги и его — вполне умело — разминающие ее стопы руки. Глеб усмехнулся. — Масса сценариев. Но горячая ванна, водка и одеяло выглядят самым реальным. Иначе ты проваляешься неделю, а времени у нас и так мало. Ну да, он же на Москву хотел. Хотя звучало глупо. Абсурдно. Правда, если вспомнить про Игоря, то хоть две недели подготовки, хоть два года — один черт. И кстати об Игоре. И результатах. — Мне наверное должно льстить то, что ты так лезешь из кожи вон, чтобы мы снова встали в пару, но ничерта подобного. Однако совесть у меня есть. И она требует сообщить одну маленькую неприятную вещь, на которую Роме-то плевать было. А вот вашему чемпионскому величеству — вряд ли. — Прервавшись, чтобы урегулировать дыхание, сорвавшееся из-за слишком хорошего массажа для возвращающих чувствительность стоп, Яна продолжила: — Игорь нашел хорошие связи с кем-то в Федерации. Финалы мне не светят. Полуфиналы, вероятно, тоже. Так что можешь отказаться от своей гениальной, не знаю только почему, идеи на берегу. Считай благодарностью за м-массаж. Потянув ее правую стопу на себя так, как это когда-то делали педагоги на классической хореографии, надавливая на подъем и пальцы, вызывая мурашки по лодыжке и вверх, Глеб хмыкнул. — Задачка со звёздочкой. Посмотрим, до кого он добрался. Решив, что она сделала все, что могла, и дальше с нее взятки гладки, Яна мысленно пожала плечами и подтянула более-менее отогревшиеся ноги к себе. Правда, обратно в холодные кеды запихивать не рискнула, решив доехать так. А там уже добежит как-нибудь. — На Фрунзенскую, — пристегнувшись, сообщила Яна и, сев нормально, откинула голову назад в надежде подремать.***
Подремать удалось очень относительно: слишком быстро машина пролетела пустые улицы — главный плюс новогодних праздников. Сон только-только согласился сморить Яну, как мотор стих и прозвучал тихий щелчок. Глеб отстегнул ремень безопасности и покинул салон. Неохотно спустив ноги, Яна надела кеды: они немного отогрелись, риски замерзнуть снижались. Отстегнув ремень, она собиралась выйти, однако открывший дверь Глеб ее опередил. — Доставай ключи. Яна озадаченно уставилась на него, замерев на сиденье. — Зачем? — Боюсь, искать их у двери будет проблематично. Все ещё ничего не понимая, Яна нахмурилась, но вынула из маленькой сумочки на цепочке объёмную связку и надела на указательный палец. Глеб одобрительно кивнул и в следующий момент стало ясно, в чем была причина такой странной то ли просьбы, то ли приказа. Подхватив Яну под спиной и коленями, Глеб не слишком аккуратно (с риском синяка на голени) вытащил ее из салона и коленом закрыл дверь. Спустя несколько секунд раздался короткий сигнал блокировки. Махнув рукой в сторону подъезда, Яна уточнила: — Что за тариф с доставкой на руках? — Очень корыстный. Называется «избежать неделю твоего трупного состояния». То есть он решил избавить ее почти голые ноги от контакта с мерзлой землей? Мощно. Яна даже не нашлась с комментарием. Было ясно, что джентельменство и прочие прекрасные качества тут не при чем: Глеб с настойчивостью сотни баранов пер к поставленной цели. А целью почему-то оказалась она и их партнёрство. Причём, в этом сезоне, что хотя бы легко объяснялось — Глеб не любил ждать. А вот с чего так зациклился на ней — неясно. Впрочем, раз уж попала в такую ситуацию, придётся пользоваться. Выбора особо нет. Яна дотянулась ключом до магнитного замка, и Глеб не без труда открыл тяжёлую подъездную дверь. Яна ожидала, что здесь он ее поставит на пол, однако это он сделал только в лифте. Мысленно она засчитала это ему как ответку за то, когда она его доводила до дома после обострения травмы. Расплатился, считай. Хотя вряд ли он именно этой мыслью руководствовался. Скорее пытался проследить, чтобы она реально добралась до тёплой квартиры, а не пошла гулять и отмораживать себе ноги окончательно. Лифт нехотя дополз до последнего, седьмого, этажа, и со скрипом развёл двери. И все мысли, касающиеся попыток понять, с чего Глеб так уцепился за нее, выбило из сознания при виде подпирающего спиной стену у двери в квартиру Игоря. Кажется, уже поддатого — бутылка в его руке была на треть пуста. На звук открывающихся дверей лифта Игорь поднял опущенную голову и расплылся в радостной улыбке. — О, Янчик! — он отсалютовал ей бутылкой и оттолкнулся от стены, чтобы выпрямиться. Удивительно, но его даже пока еще не пошатывало. — Так и знал, что не одна, — фыркнул он, переведя взгляд на Глеба. Яна напряглась. Ей не было дела до мужских разборок, но в прошлый раз Глеб пострадал именно из-за нее — из-за ее просьбы придержать бывшего жениха. Пострадал до операции. И, по сути-то, он что на тот момент, что сейчас был посторонним человеком. Поэтому как бы Яне ни было наплевать на него, она ощущала себя виноватой и не желала повторения истории. Нахмурившись, она сделала шаг, чтобы оставить Глеба где-то за плечом, и раздраженно выдавила: — Что ты тут делаешь? — Новый год же, — как маленькой пояснил Игорь и пожал плечами. — Отпраздновать хотел. — Отпраздновал, — покосившись на бутылку, вполголоса прокомментировала Яна и уже громче добавила: — Давай ты будешь это делать где-то в другом месте. Игорь не согласился. — С тобой хочу. — А я нет. И ты это знаешь. Шумно выдохнув, Игорь сделал огромный глоток из бутылки и поинтересовался: — Ну сколько ты еще будешь обижаться? Яна сделала еще один шаг, но уже к собственной квартире. Игорь отреагировал быстро — хоть и не так четко, как мог бы в трезвом состоянии: скользнул в сторону и навалился спиной на дверь. На его стороне было преимущество в виде малого расстояния. Спиной Яна ощутила движение Глеба и предостерегающе вытянула руку в сторону, прося остановиться. Последнее, что им всем сейчас требовалось — новая травма. — Я не обижаюсь, — процедила Яна, сверля Игоря полным злости взглядом; правда, его это не брало. — Я просто не хочу тебя видеть. Никогда. Прекрасно зная, что все эти разговоры ни к чему обычно не приводят, Яна все же приблизилась к двери и, упершись руками в плечо Игоря, попыталась его сдвинуть в сторону. Но даже при том, что он был нетрезв, на месте он держался стабильно. В конце концов, мышц у него было побольше, чем у нее. Стиснув зубы, Яна сменила тактику и для начала отомкнула оба замка — к счастью, их Игорь своим телом не закрыл. Прохладная рука коснулась ее левой щеки. Воодушевленный тем, что она перестала его толкать, Игорь решил проявить пьяную нежность. Яна отшатнулась. — Ты это из-за Аньки что ли? — он явно был полон намерения допытаться до каких-то максимально простых причин, потому что сложные его мозг не мог обработать никогда. — Не знаю, что эта стерва тебе наплела… — Ты пьян, — оборвала его размышления Яна, убрав ключи в карман шубы и повернувшись к Игорю всем корпусом. — И ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Хочешь поговорить — иди протрезвей. Она действительно не переносила пьяных мужчин. Да и людей в целом, но мужчин особенно. И за все шесть лет отношений не раз это озвучивала Игорю. В общем-то, не то чтобы он часто нарушал ее пожелание являться к ней только трезвым, но порой случалось. Потом он всегда долго и обстоятельно извинялся, что несколько сглаживало раздражение. Но ровно до следующего инцидента. К счастью, реакция его не изменилась и после их расставания. — Протрезвею, — кивнул Игорь. — И завтра мы поговорим. Только, надеюсь, без этого, — он махнул бутылкой в сторону Глеба, и Яна на долю секунды даже побоялась, что Игорь запустит в него эту бутылку. Но, к счастью, обошлось. — Зависит от того, во сколько ты объявишься, — фраза слетела с языка сама: отчасти потому что Яна хотела понимать, когда ей стоит уже сбежать из дома. Говорить с бывшим женихом она на самом деле не планировала. — Так этот остается, — скривился Игорь. — Это не твое дело. — Посмотрим, — уронил Игорь и, к превеликой радости Яны, наконец отошел от двери и направился в сторону лестницы: — До скорой встре-ечи, до скорой встречи, моя-а любовь к тебе!.. — допеть ему помешала какая-то не очень удачная ступенька, на которой он оступился. Слушать чертыхания бывшего Яна не стала: открыла дверь почти настежь — скорее по привычке, чем с намёком, — кинула связку ключей на тумбу справа, нашарила выключатель на стене, сделала шаг через порог и обернулась к стоящему рядом Глебу. Который, благо, все это время молчал и не провоцировал и без того неадекватного Игоря. В планах было сказать «спасибо». Но Игорь нарушил все планы, заставляя протянуть руку, вцепиться в запястье Глеба и потянуть за собой. Потому что последнее, что стоило делать — гадать, что будет, если эти двое столкнутся на улице. В серых глазах блеснуло лукавство. — Тебе так понравился сценарий с водкой и одеялом? — Не то слово. Только его придётся видоизменить — у меня нет водки. — Надо было предупреждать — поменяли бы маршрут, — усмехнулся Глеб. — Ладно, придётся действовать по обстоятельствам. Помедлив, он все же вошёл в квартиру. Все ещё не до конца понимая свои действия (и то, почему он внезапно стал общаться как нормальный человек), Яна защёлкнула замок.