***
Больше всего Ирина любила ранние утра у Марка дома, а точнее — то время, когда они оба, уже одетые и готовые к новому рабочему дню, стояли посреди огромной гостиной в доме Марка в лучах солнца, бьющего в незашторенное окно, и целовались. Аккуратно, даже не прижимаясь друг к другу, чтобы не измять безупречный костюм Марка и безукоризненное платье Ирины. Максимум, что Карпенко позволяла себе — положить ладони на его шею, чуть выше белоснежного воротничка. Их дыхание пахло кофе, и в каждом из этих утренних «кофейных» поцелуев хотелось остаться навсегда. После они неизменно разбегались по своим делам. Багдасаров после освобождения довольно легко был вновь избран в горсовет. Для этого даже почти не пришлось ничего делать — большая часть города уверовала в невиновность бывшего президента и дружно решила дать молодому политику второй шанс. Ирина, полностью реабилитировавшаяся после покушения, вновь начала носиться по окрестностям, пока только Катамарановска, и частенько просто консультировала по телефону. Марку нравилось наблюдать, как томным вечером она, развалившись на приснопамятном белом кожаном диване, орёт на кого-то в телефонную трубку. После, отшвырнув телефон, она шумно жаловалась Марку на чужую тупость, а Багдасаров, восхищённо глядя на неё блестящими глазами, пылко обещал сослать в Обнинск всех, кто расстраивает Ирину. Такие вечера, плавно перетекающие в горящие ночи, больше всего нравились Марку. Всё начало сыпаться незаметно.***
Малина проклинал день, когда решил жениться. Проклинал — но помнил очень хорошо. Помнил, что в тот злополучный день, а точнее, вечер, была точно такая же сходка — считай деловая встреча — с присутствием главарей всех катамарановских ОПГ. Помнил, как Гриша что-то бухтел своим низким голосом, от которого неизменно клонило в сон. Что именно бухтел — Малина не помнил, не обращал внимания, слишком озабочен он был проблемами, навалившимися на него в последний месяц. Постоянные проверки душили ресторан и казино, мелкие торговые точки чуть ли не ежедневно страдали от набегов залётных борзых банд и одиночек-сорвиголов, товара перепорчено было на кругленькую сумму, налоговики совсем оборзели и либо почти перестали брать на лапу, либо брали в тройном размере… Роману не было жалко стремительно тающего капитала — как пришло, так и ушло, не беда, ещё заработает… Жалко было себя и свою раскалывающуюся от лавины неприятностей голову. Помнил, как, едва дождался окончания «стрелы», как разъехались главари — Гришка — один, Лало и Тончик — почему-то вместе. Малина не обратил на это внимания, ни на что не обращал. Они с Аликом остались в «Бирюзе» вдвоём и решили ещё накатить. Тут-то Малиновский и выдал главарю «Лампасов» всё, как на духу. Не выдержал. Стало немного легче, немного… Алик тогда глубокомысленно выдохнул в потолок облако табачного дыма и внезапно посоветовал, как можно решить часть проблем. В таком ключе Малина о ситуации не думал. В самом деле — переписать часть имущества на жену — и хотя бы налоговая отвяжется раз и навсегда. А там с бумагами можно подмухлевать так, что Малиновский только в выигрыше будет… Чудесная идея! Вслух Роман этого, конечно, не сказал. — Ты охренел? На ком жениться? Алик воспринял вопрос максимально серьёзно, словно думал об этом раньше. — Тут два варианта, — элегически вещал он с лёгким акцентом, — Можно, конечно, найти, так сказать, партнёра, обо всём договориться, растолковать ситуацию… Но это должна быть очень умная женщина, разделяющая твои… идеалы, так сказать… Такую и впрямь найти трудно… — Так на хрена ты мне это втираешь?! — Можно поступить проще, — продолжал Альберт, не обращая внимания на взбрыки Малины, — Найди наоборот — полную дуру, куклу, которой сможешь вертеть, как хочешь. Пообещай золотые горы, пообещай — и дай их ей. Она и не спросит, что ты там на неё оформил… Вот таких много, выбирай не хочу… Роман прикинул — и понял, что это лучший вариант.***
— Я с… собственно, не главный… Главный у нас Виктор Сергеевич. Ну, в смысле, мне… для меня главный, а так, конечно, и важ… главнее есть… — Зовите Виктора Сергеевича! Инженер всегда терялся, когда с ним начинали беседовать таким тоном. Не грубо, не угрожающе, а вот так, слишком уверенно, слишком азартно, без суеты, с таким нахрапом, что Инженеру казалось, что он у говорящего в кулачке, тому стоит только руку сжать — и всё! Некому, кроме Лёшки, будет составчики смешивать. На стажёра никакой надежды… Виктор Сергеич обнаружился в своём кабинете — колпак набекрень, очки съехали — работает человек. — По какому, собственно, вопросу? — суетливо и сварливо начал он. Двое визитёров, мужчина и женщина — очень серьёзные — вдвинулись в кабинет с неотвратимостью ежегодной проверки «сверху». Инженер неизвестно зачем ввинтился следом. — Наша организация занимается изучением различных видов почв, грунта, подземных и наземных вод, в том числе, находящихся в аномальной местности и подвергшихся разнообразным видам внешнего воздействия. В данный момент мы готовимся приступить к разработке участка леса близ Катамарановска с прилегающими к нему болотами. — Э… А… — одобрительно покрякал Виктор Сергеевич, не очень хорошо понимая, что от него хотят. — Нам необходимо заручиться поддержкой вашего НИИ, как единственного исследовательского института в городе, — продолжил мужчина. Инженер встрепенулся. Женщина холодно, с некоторой неприязнью посмотрела на него, словно не понимала, что учёный тут делает. — Ну так… Что от нас требуется? — озадаченно спросил Виктор Сергеевич, переводя взгляд с мужчины на женщину и обратно. — От Вас требуется предоставить нашим сотрудникам место для работы, — припечатал мужчина, — Часть этого корпуса НИИ вполне подойдёт. Одно крыло. Кроме того, ваша помощь в работе над проектом будет очень кстати. — Как же это, — Виктор Сергеевич поправил ворот рубашки, будто ему вдруг стало трудно дышать, — А мы-то куда? У меня свои сотрудники… И свои разработки… Как так — предоставить?.. — Виктор Сергеевич, — подала голос женщина, — У нас тоже есть, что предложить Вам взамен. По нашим сведениям, НИИ в прошлом году предполагалось снести. После восстановления сотрудников в должностях произошла некоторая… путаница в документах. Вашего НИИ по бумагам вообще уже не существует. Мы же, как Вы уже, наверное, поняли, не совсем простая организация. В случае, если Вы посодействуете нашим разработкам, мы поможем вам восстановить, так сказать, статус вашего института. Это будет выгодно, в первую очередь, для вас. И ваших сотрудниках. Скажется и на заработной плате, и на соцпакете, и… Вы меня понимаете? Виктор Сергеевич понимал. Инженер не понимал ничего, но ему вдруг стало жарко и немного страшно. Слишком непростыми казались — оказались — посетители. — Разумеется, с нашей стороны — при благоприятном раскладе — тоже будет оказываться всяческое содействие в вашей работе, — судя по тону, женщина уже теряла терпение. — Виктор Сергеевич, — снова заговорил мужчина, — Мы ведь могли и не приходить сюда, чтобы побеседовать. НИИ по документам нет, что вы все здесь делаете — непонятно, чем занимаетесь — тоже. Вдруг диверсия! — Нет, мы не диверсия, — неожиданно для себя запротестовал Инженер, — Мы же. ну… мы составчики химические… химичим… — Неизвестно, что вы тут нахимичили! — отрубила женщина, — В нашей власти затребовать себе всё здание через местное правительство. Вас всех в таком случае просто выкинут на улицу. Оцените наше благородство. Мы пришли с вами договариваться. Впрочем, если вас наши условия не устраивают, мы уходим. — И идём напрямую к Денису Тимофеевичу, — подхватил мужчина. — К-какому Д-денису Тимофеевичу? — промямлил Виктор Сергеевич. — Небетонову, мэру города, — издевательски пояснила женщина, — Не далее, как послезавтра вас всех здесь не будет. — Н-не надо к Денису Тимофеевичу, — просительно заговорил Инженер — получилось жалобно, но не унизительно. Женщина посмотрела на него особенно внимательно. — Видите, Виктор Сергеевич, — торжествующе заявил мужчина, — Вот и Ваш специалист нас поддерживает… Наверняка, если бы он был начальником, мы договорились бы гораздо быстрее. Собственно, мы можем устроить… Как Вы на это смотрите? — он всем корпусом развернулся к Инженеру, который неожиданно побледнел. — Виктор Сергеевич очень хороший… ну, руководитель, — твёрдо сообщил он, пытаясь не обращать внимания на то, что во рту пересохло, а голос дрожит. В начальники Инженеру не очень-то и хотелось, а к Виктору Сергеевичу он за столько лет привык… — Хороший руководитель заботился бы о будущем своих сотрудников, — жёстко заметила женщина, сверля Инженера глазами из-за стёкол прямоугольных очков, похожих на его, но более новых и стильных, — Решайтесь, Виктор Сергеевич, — она наконец перевела взгляд, — Вы хороший руководитель?.. …Когда мужчина и — как она представилась под занавес — Мария Павловна, куратор проекта, покинули НИИ, Инженер и Виктор Сергеич не сговариваясь рухнули тут же в кабинете на стулья и, и последний выудил откуда-то из ящика маленькую флягу. — Вот что ты им ответишь? — вопрошал он, тряся флягу над двумя стаканами, — Как с ножом к горлу пристали! И чего теперь? Чего дальше, я тебя спрашиваю?! — Н-ну… Можно попробовать с ними ну… пора… посотрудничать, — робко предложил Инженер, которому эта идея тоже не слишком нравилась, но идея вылететь на улицу согласно мэрскому указу ему нравилась ещё меньше. — Эх! — махнул рукой Виктор Сергеевич, — С такими разве посотрудничаешь… Выкурят нас, как пить дать! Но вдруг и правда сработаемся… А там, глядишь, и правда по бумагам нас восстановят! Чем чёрт не шутит… Ну, давай, за родной НИИ… «Не чокаясь», — добавил внутренний голос Инженера.***
Обсуждали как всегда какую-то муть. Не то менты разогнали рынок, не то челноки сговорились и объявили какую-то странную забастовку… Краем уха прислушиваясь, как главари катамарановских ОПГ собираются решать эту проблему, Лёха рассеянно копался в контактах телефона. Его второй месяц подмывало, прямо-таки свербило позвонить Юльке, но он тормозил. Расплевались — так расплевались. То, что он до сих пор не забил, Лёху бесило и удивляло. Юлька держалась, Юлька — кремень. Наверное, уже нашла себе какого-то… какого-нибудь… Чёрт!.. Наконец-то «сходка» закончилась, бандиты начали потихоньку рассасываться. Лёха, радуясь про себя, что в этот раз собирались в «Канарейке» и что главарь разрешил отдыхать, рванул к выходу. Он сам не знал пока, куда пойдёт, чем займётся, наверное, хотелось просто побродить в одиночестве… Даже до выхода из ресторана Лёха не дошёл. — Поговорить надо, — хмуро бросил словно выросший из-под земли главарь «Позолоченных лампасов» собственной персоной. Это было как минимум неожиданно. Ничего не объясняя, Альберт зашагал куда-то в недра «Канарейки», точно знал ресторан, как свои пять пальцев. Возможно, так оно и было. Растерянно поозиравшись и не найдя поблизости ни своих, ни чужих, Лёха, пожав плечами двинулся было следом. — О чём? — О важном. О важном, так о важном. — Почему со мной? Вопрос повис в воздухе. Лёха сам не понял, почему так послушно проследовал за малоприятным, если честно, Аликом. Он всегда казался связисту скользким типом, вечно что-то недоговаривающим, снобом каких мир не видел, и вообще… Алик тормознул неожиданно, нервно огляделся и… резко втащил Лёшу в хрен знает какую не то подсобку, не то кладовую. Здесь было довольно темно, тускло горели пара лампочек, висели какие-то трубы и было сыро и холодно. — Какого хрена… Алик неожиданно громко хлопнул дверью и стукнул огромной щеколдой. — Чё ты творишь? — в уверенном и твёрдом голосе Лёхи впервые сквознуло беспокойство, граничащее с необъятным недоумением. — Всё в порядке, — негромко пропел бандит, незаметно оттесняя парня от закрытой двери, — Просто поговорим… Совсем внезапно Алик ударил Лёху по руке с зажатой в ней телефоном. Ударил по-настоящему, сильно. Телефон отлетел в сторону, чудом уцелев. — Ты охренел?! — Тихо, тихо… Не позвонит тебе твоя бывшая… Забудь… — Чего? — совсем уж жалобно выдавил Лёха, — Ты что мелешь-то?.. Пропусти… — Мы ещё не поговорили, дорогой, — издевательски-ласково протянул Алик, приближаясь вплотную. У Лёши перехватило дыхание, глаза расширились. Альберт медленно стянул очки, аккуратно убрал в карман, с наслаждением смерил совершенно оглушённого парня масленым взглядом и потянулся к его лицу. — Ты что творишь? — сорвавшимся голосом пискнул Лёха. Алик молча, похабненько улыбаясь стащил с парня очки и нагло отбросил их в сторону — пластик жалобно стукнул об пол, этот звук слегка отрезвил Лёху. — Отвали, блин, — рявкнул он, пытаясь резко отпихнуть спятившего бандита. Не тут-то было! Ловко перехватив руки Лёхи, Алик толкнул его к стене. Хватка у главаря «Лампасов» оказалась, несмотря на его тщедушность, оказалась прямо-таки стальная. — Не ломайся, Лёшенька, — услышал связист приглушённый шёпот, — Не хочешь говорить — можем сразу к делу перейти, — влажные губы мазнули по Лёхиной шее. Бранное слово непроизвольно вылетело, аккумулируя всё удивление, непонимание и отвращение, накопившееся в Лёше. Альберт захихикал. — Не будьте ханжой, молодой человек, — прогнусавил он, — Твой отчим, я знаю, человек более, чем свободных нравов, да и ты имел… разные отношения… Неправда? Это было правдой. В отношения приёмного отца, которого Лёша нежно любил, парень не лез. Он прекрасно знал — многие знали — что главарь «Рукавов» имел давнюю интрижку с Багдасаровым, ещё до того, как бывший президент сошёлся с Ириной, на которую, как казалось Лёхе, у отчима тоже были виды, но не срослось. Теперь главарь куковал в одиночестве, и пасынок ему очень сочувствовал. У самого Лёхи действительно была одна-единственная интрижка с парнем, впрочем, ничем серьёзным дело не кончилось, «так сказать, попробовал», он вернулся к отношениям с девушками, потом случилась Юлька, потом… — Поэтому не надо говорить, что тебя это волнует, — продолжал нашёптывать Алик уже в самое ухо. Чужое дыхание неприятно опаляло кожу. Лёха издал странный звук, которого тут же устыдился, обнаружив руки Алика под своей водолазкой, и предпринял попытку одновременно и оторвать бандита от себя, и врезать ему как следует. Бесполезно. Тщедушный Альберт оказался сильным, как бык, жилистые руки отбили все замахи Лёши и намертво прижали того к холодной стене. Водолазка задралась, по спине от соприкосновения с сырым цементом и кирпичом побежали мурашки. — Не сопротивляйся, — совершенно не сбившимся голосом продолжал увещевать Алик, шаря по вздрагивающей спине парня и одновременно потираясь коленом о внутреннюю поверхность Лёхиного бедра, — Никто не узнает, если хочешь… Мы никому не скажем… Только не кричи… Не люблю этого. Всё равно никто не услышит… Тебе понравится… Хочу тебя! — Пусти! — Лёха буквально взвыл, почувствовав, как длинные паучьи пальцы бандита вцепились в его брючный ремень, с ужасом понимая, что ему не вырваться из стальной хватки этого поехавшего. Лёша предпринял последнюю отчаянную попытку освободиться и почти вслепую ткнул Алика в бок кулаком. Тот зашипел, как разбуженный кот. — Я же сказал — не вырывайся, — в голосе Альберта лязгнула сталь, — Придётся научить тебя не только… приятным вещам. Удар под дых едва не сбил Лёху с ног. Алик ударил не в полную силу, но умело, а потом, не дав опомниться, занялся пряжкой Лёхиного ремня. — Ты поехавший ублюдок, — простонал связист, с ужасом ощущая, что перестаёт владеть своим телом, — Тебя на куски порежут, когда узнают… — Ты никому не расскажешь, — живо отозвался Алик, посмеиваясь. Он уже справился с ремнём, но торопиться будто не хотел, поглаживая Лёшу сквозь брюки, наслаждаясь тем, как тот, сам того не желая, поддаётся его ласкам, — Разве, чтобы похвастаться… А не понравится — сам не захочешь, чтобы кто-то узнал… какая ты маленькая шлюшка… С этими словами Алик сжал пальцы особенно сильно; Лёха всхлипнул, вновь вскидывая руку, чтобы оттолкнуть своего мучителя, но тот, будто, отмахнувшись, крепко впечатал парня в стену и, подумав секунду, ощутимо шарахнул того затылком о сырой цемент. — Не хочешь, чтобы тебе снова было больно? — прошелестел Алик, опускаясь на колени, — Тогда будь хорошим мальчиком… У Лёхи всё плыло перед глазами от унижения и — о, ужас! — от возбуждения. Не помня себя, он уцепился руками за то ли трубы, то ли перекладины по бокам от своей головы — влажные ладони соскальзывали. Казалось, что и без того тусклый свет в подсобке мигает, угрожая погаснуть совсем. Прохладные пальцы Алика переместились на Лёшины подрагивающие бёдра, горячий рот и жадные губы не торопясь брали своё, будто имели на это право. Воздуха в комнате оставалось по Лёшиным ощущениям едва ли на два глотка. Всё смешалось — ему было стыдно, дурно, хорошо, больно, невыносимо. Всё продлилось почти вечность и кончилось очень быстро. В Лёхиной голове взорвалась ракета, в нижней половине тела разливалось тягучее мучительное тепло, по вискам стекали капельки пота. Он тяжело дышал через приоткрытый рот. Альберт поднялся с пола, вытирая губы, поблескивая бесстыжими глазами. У Лёши тряслись колени, он даже не мог нагнуться, чтобы натянуть брюки. — Паскуда… — простонал он, ловя бандита в фокус полузакрытых глаз. Алик ухмыльнулся. — Сучка не захочет — кобель не вскочет. Захочешь — повторим… Конечно, захочешь… — он направился к выходу, — Только… Теперь твоя очередь.