***
Майкла вели по знакомому маршруту, то и дело грубо подталкивая дубинками. Дэвид не знал, как заставить этих людей прекратить издевательства. Он старался вести Майкла так, чтобы его не толкали. Но Майкл шел так, как ему позволяли кандалы на ногах и все равно получал постоянные толчки в спину. Его вели к лифту под внимательным взглядом пациентов, мимо камер которых он проходил. Раздалась приятная и знакомая мелодия, хотя никто здесь радио не включал. Майкл медленно поворачивал голову, глядя по сторонам, пытаясь понять, откуда играет знакомая ему мелодия. Никто, кроме него ее не слышал. Майкл посмотрел перед собой и понял, откуда она доносится. Он услышал мелодию в своих мыслях. Красивое гитарное соло! Оно звучало несколько отдаленно, будто музыкант играл в далекой закрытой комнате. Он быстро узнал эту мелодию. Играла Лида один из своих хитов. Губы Майкла за маской чуть дрогнули, пытаясь изобразить улыбку. Он хорошо помнит эту песню, так как много раз слышал ее, когда в Смитс-Гроув ему разрешали вместе с другими пациентами в общем зале посмотреть телевизор. Тогда-то он и увидел Лиду, о которой не вспоминал последние пятнадцать лет. Ее он узнал сразу. Еще в детстве ему запомнились ее красивые, выразительные глаза. И вот она теперь знаменита и поет. Ему ее песня, которую он услышал тогда впервые, сразу понравилась и он, забыв об осторожности, проник в ее сознание, чтобы послушать песню в живом исполнении. Хочется ненадолго заглушить эти адские вопли обезумевших от боли и страха психов. Лида почувствовала знакомое головокружение и прекратила играть. Она никак не ожидала этого и чуть не выронила гитару, но сразу поняла, что Майкл смотрит ее глазами и все слышит. Помимо этого девушка ощутила его желание послушать, как она поет. Лида перестала смущаться и стала исполнять песню, которая долго была лидером среди хитов. «Для тебя, Майкл! Это для тебя!» - с невообразимой тоской подумала Лида. Она играла и пела, не заметив, как из ее глаз потекли слезы. Мэтью изумился, подумав: «Она на концертах никогда не плачет». Да, Лида не плакала на концертах. Ее слезы были от того, что ее дорогой друг далеко от нее, что он страдает от одержимости, а она здесь и не знает, как ему помочь. Все свои чувства она изливала в этой песне и представляла себе, что он не где-то там в плену у извергов, а здесь с ней в одном помещении. Думая о нем и зная, что он ее слышит, Лида вложила всю свою душу в песню. Перед собой она представила его красивые голубые глаза, едва заметную улыбку и необыкновенно красивое лицо. Слезы от этих мыслей текли и текли. Пусть Майкл знает, что она не забудет о нем, будет бороться за него. Выход она обязательно найдет, чтобы спасти его. «Я люблю тебя, Майкл! Никого и никогда я так сильно не любила, как тебя!» - думала Лида. Майкл теребенил в руках цепочку от наручников, слушая, как поет Лида. Он не прервал с ней связь даже когда его пинком толкнули в лифт. Самайн молчал. Он тихо злился. Ему хотелось отыграться на ком-нибудь, но пока Лида поет, изливая свои чувства к Майклу, он ничего сделать не может. Самайн ненавидел ее так сильно, что готов был убить на месте без всяких промедлений, но ничего ей сделать не мог. Эта девушка с добрым сердцем находится под защитой своей веры. Лида закончила петь и вздохнула. Майкл отпустил ее сознание, но головокружение еще было. Девушка приложила руку ко лбу и закрыла глаза. - Мисс, что с вами? – взволнованно спросил ее Мэтью. Лида не хотела лгать и ответила: - Голова закружилась…и еще печальные воспоминания всплыли в памяти. - Давайте я отвезу вас домой, - предложил он. – Вы красиво поете. Для меня было честью послушать вас в приватной обстановке. Лида грустно улыбнулась и положила гитару на место. Да, лучше вернуться домой. Майкл может снова проникнуть в ее сознание. Не нужно, чтобы кто-то видел ее головокружение по такому поводу. Лифт остановился на первом этаже в фойе больницы. Дэвид раскрыл ворота и хотел уже вывести Майкла, но его самого грубо вытолкнули. - Какого черта? Что вы делаете? – возмутился он. - Здесь твоя остановка, малыш Дэвид, - насмешливо произнес один из охранников. – Мы позаботимся о Майкле сами. Дэвид хотел возразить, но решетку лифта закрыли и поехали ниже. Майкл смотрел на Дэвида, который тихо ругался над таким к себе обращением. Лифт поехал ниже. За решеткой перед ним была сплошная стена, а лифт продолжал опускаться все ниже и ниже. Он слышал, что санитары о чем-то довольно шептались. Лифт наконец остановился и Майкла, толкнув, повели по очень длинному коридору. Тут стены другие, будто изо льда, немного прохладно и стоят какие-то большие ящики и бочки. Это не главный холл больницы и вообще…что это за место? Здесь светлее и в воздухе ощущается странный химический запах. Это какой-то бункер или лаборатория? Неважно. Майкл оставался хладнокровным и шел, как послушный теленок. - Запомни это место, Майки. Здесь ты будешь частым гостем, - продолжал его дразнить один из сотрудников. «Ты играешь с огнем», - подумал Майкл. Самайн все еще ждал. Он уже выбрал, кому и что сделает. Навстречу им шло двое мужчин, одетые в синие комбинезоны и респираторы. Они тащили под руки полуголого пациента, который едва держался на ногах. Приближаясь, можно было услышать, что бормочет несчастный: - Хватит! Прошу вас, хватит! Я и так вырос в аду! Подойдя еще ближе, Майкл узнал в этом бедолаге своего ярого ненавистника Эдди Глускина. Та же противная стрижка в форме лодочки и то же вечное бормотание. За ним следом шел вооруженный охранник. - Стив, привет, - поздоровался санитар, который постоянно подталкивал Майкла. – Как идет эксперимент? - С этим красавчиком на сегодня все, - ответил ему его товарищ. – Он орет вечно, когда его ведут к морфогенетическому двигателю, будто его насилуют. О, не думал, что Майерс тоже сегодня будет подопытной крысой. Эдди вдруг замолчал и поднял глаза, когда услышал знакомую фамилию. Он увидел в нескольких шагах от себя Майкла. - Ты!!! – прорычал Эдди, задыхаясь от вспыхнувшей ярости. Майкл никак не реагировал на него и смотрел с абсолютным безразличием, а вот остальным присутствующим было интересно. - Они знакомы? – шепотом спросил один у другого. - Думаю, да. Они оба из Смитс-Гроув, как говорил Блэр. Эдди закричал и кинулся на Майкла, но его вовремя удержали. - Я убью тебя, Майерс! – кричал Эдди. – Ты увел у меня мою женщину! Все с удивлением присвистнули и с ехидством посмотрели на Майкла. - Так значит Майкл еще и дамский угодник! – с иронией произнес санитар. - Неудивительно, что такие болваны, как вы, верят всему, что порой говорят психи, - подошел Блэр. – Вы сами недалеки от того, чтобы стать местными пациентами. Незадачливые санитары присмирели, когда подошел Блэр. В Маунт-Мэссив все вертелось вокруг него. Как он скажет, так и будет. Эдди продолжал пытаться вырваться, чтобы напасть на Майкла. Блэр увидел его рвение и с ехидством произнес: - Что там, что тут он мечтает сцепиться с Майклом! Эдди прыснул от злости: - Он увел у меня мою женщину! Блэр подошел к Эдди и сильно ударил его кулаком по лицу. - Заткнись, альфа-самец! Иначе я велю тебе вколоть торазин и кинуть в камеру к насильникам, где они будут иметь тебя во все дыры. Вспомнишь заодно своего папочку и дядюшку. Эдди сразу стал как шелковый. - Уведите его, - велел Джереми. Эдди прикусил язык, чтобы не нарваться на неприятности, которым его пугал Джереми, но когда его провели мимо Майкла, он посмотрел ему в глаза с угрозой. Это только забавляло санитаров, да и сам Майкл в мыслях смеялся над Глускиным. - Почему женщины меня предают? – причитал Эдди. – Они все одинаковые! - Заткнись, Глускин, а то ты в пяти секундах от того, чтобы самому стать женщиной для некоторых пациентов, - ткнули его в бок дубинкой. Джереми подошел к Майклу и, глядя на него довольными глазами, произнес: - Тебя хотят видеть очень важные люди. О! Они будут мной довольны! Такого субъекта, как ты, они еще не видели! Майкл ответил ему холодным, безразличным взглядом. Блэр кивнул санитарам, чтобы вели Майкла за ним. У этой важной шишки из Меркоф было прекрасное настроение и не трудно было догадаться о ее причине. За Майкла Блэру наверняка обещали большие деньги, и он хочет показать его вышестоящим людям из корпорации, какого уникального подопытного он смог разыскать. «Ну, это мы посмотрим!» - подумал Майкл. Его привели в просторный офис, где по центру была стеклянная стена с открытой дверью, а за ней стол, два кресла и большой книжный шкаф. Единственным украшением этого офиса была большая картина с изображением орла, клюющего печень Прометея. Хотя нет, это было не все. Спиной к входу в большом передвижном кресле кто-то сидел, а рядом с ним стояла молодая женщина. На вид ей около тридцати лет, может чуть больше, одета она в деловой брючный костюм, белую блузку и дорогие туфли на высоком каблуке. У нее серо-голубые глаза, в ушах золотые серьги, взгляд такой же высокомерный, как и у Блэра. Как только вошел сам Блэр с остальными, ее холодные, безжалостные глаза сразу заметили Майкла. Его провели за стеклянную стену. К ее пиджаку был прикреплен бейджик. Майкл бегло глянул и прочел Полин Глик*(1). Мэркоф. Блэр в ее присутствии сразу же поменялся. Он стал галантным и не таким тщеславным. - Мисс Глик, доктор Вернике*(2), перед вами Майкл Майерс собственной персоной, - представил его Блэр. Электрическое кресло повернулось, и Майкл увидел старого и довольно уродливого мужчину. К его креслу были прикреплены баллоны с трубками, благодаря которым в этом старом, больше похожем на мумию, мужчине поддерживалась жизнь. Его нижняя челюсть отвисла и сильно косит вправо, правый глаз опух и налит кровью, на голове полностью отсутствуют волосы. Этому старику перевалило уже под сто, трудно из-за его обезображенного морщинами лица определить возраст. Из-за старости он больше не может ходить и передвигается исключительно на своей механизированной инвалидной коляске. Непонятно, как он может быть еще жив, хотя вряд ли его нынешняя жизнь ему нравится. Но Майкл заинтересовал его. Молодой и рослый парень смотрел на этого старика и Самайн шептал ему, что это за человек. Старик выглядел жалким, но исходя из его биографии, он больше вызывал презрение и ненависть. Этот человек родился в Германии в городе Мюнхен 20 октября 1918 года. Он ученый и добился огромных успехов в научных кругах, особенно в психиатрии и медицине. Свои первые опыты он начал проводить над людьми, когда в Германии к власти пришли нацисты. Когда немцы проиграли во Второй Мировой войне, он смог избежать наказания и перебрался в США. Одним словом – этот немецкий эмигрант является бывшим нацистом. Майкл посмотрел на Полин Глик и понял, что корпорация, на которую она работает, не просто так завербовала этого едва живого старика. По сути именно на его знаниях и опытах здесь держаться зверские эксперименты над людьми. Она и этот старый нацист внимательно смотрели на него. - Вы говорили, что он выжил после выстрела в сердце с близкого расстояния, - сказала Полин, все еще глядя на Майкла. - Так и есть, - подтвердил Джереми. Полин Глик подошла к Майклу очень близко. Она посмотрела ему в глаза и спросила: - Блэр много о тебе мне рассказал. Ты не чувствуешь боли, не можешь умереть от смертельных ран и довольно хитер. Она говорила ровно, не торопясь и в ее тоне улавливались расчетливость и надменность. - Блэр, сколько вы хотите за него? – спросила она, продолжая смотреть на Майкла. - Десять миллионов, причем пять миллионов наличными в кейсе, - сказал прямо Блэр. - Ха! Вы хотите такие деньги за очередного безумца, который на деле ничего не стоит? Недавно вы привели насильника из Денвера. За него вы денег не просили. - Мисс Глик, Майерс стоит таких денег, даже больше. Он может окупиться многократно! – уверенно произнес Блэр. - Почему же он тогда молчит? Все ваши подопытные без конца болтают бессмыслицу! – чуть задрала она нос, показывая свое высокомерие. - Мисс Глик, он молчит уже пятнадцать лет и его никто не смог заставить говорить. - Тогда в чем состоит его уникальность? Вы сказали, что он не чувствует боли и не умирает от смертельных ран! - Я вам могу это доказать. И с превеликим удовольствием! - с энтузиазмом произнес Блэр и закурил сигару. Санитары довольно потирали руки. Сейчас Блэр повторит то, что сделал в самолете. Майкл нахмурился, а Самайн сказал: «Ну, сейчас мы посмотрим!» - Снимите с него одежду, - велел Блэр. Один из санитаров подошел к Майклу сзади и одним движением разорвал одежду. Больничная форма была довольно старая и застиранная, так что порвать ее сможет даже ребенок. Майкл предстал перед этими людьми только в одних плавках. Полин Глик нахмурилась, когда увидела порезы на его правом плече и левом запястье. - Это у него откуда? – спросила она, указав на порезы. - А кому какое дело? Это не важно! – сказал Блэр, затянувшись сигарой. - И почему он в маске? У него что-то с лицом? - С лицом у него все в порядке. Сейчас я вам покажу, что данный субъект никак не ощущает боль. Блэр выпустил дым в лицо Майклу и, злорадно улыбаясь, ткнул сигарой в его плечо между двух порезов. - Видите? Никакой реакции! – воскликнул довольным тоном Блэр. Майкл поднял руки, скованные наручниками и, схватив Джереми за руку, в которой он держал сигару, сильно ее сжал. Мужчина закричал и упал на колени, пытаясь вырвать свою руку. Все растерялись от такого неожиданного поворота. Блэр закричал: - Уберите его от меня! Один из санитаров опомнился и ударил его дубинкой по затылку. Майкл не пошатнулся, а просто резко оглянулся. Санитар вытаращил на него глаза. Одним движением Майкл разорвал цепь наручников и, схватив санитара за грудки, кинул его через стол, а Блэра швырнул в коридор. Полин Глик быстро испуганно отошла в сторону, старый нацист откатил свое кресло назад. Другой санитар достал шокер и быстро направил его в Майкла, но он успел схватить его руку и, вывернув ее назад, отобрал шокер и пустил ему сильный разряд в поясницу. Несколько секунд санитар дергался, а потом упал. Двое других побоялись попытаться остановить Майкла. Он же с угрозой повернулся к женщине. Паф! Паф! Паф! Паф! Полин Глик выстрелила в Майкла четыре раза, и он упал. Охая, вошел Блэр и подошел к телу Майкла. Тот не подавал признаков жизни. Блэр уставился на него, не веря своим глазам. - Говорите, он не умирает от смертельных ранений? – с сарказмом спросила Полин. – Что-то не видно! - Я клянусь, что выстрелил ему в сердце, и он был жив. Вам это могут подтвердить очевидцы. Ричард Трагер сам вынимал из него пулю,- с изумлением сказал Блэр. - На данный момент на полу перед нами лежит самый обычный человек, - холодно отметила Полин и повернулась к Блэру спиной. – Вы только зря тратите мое время. Ничего уникального в этом субъекте я не увидела. Блэр к ней подошел, чтобы убедить ее поверить ему. Они оба стояли спиной к Майклу и не видели, как он сел, а потом поднялся. - Он жив! – прохрипел с сильным немецким акцентом старик. Блэр и Полин посмотрели сначала на старого нациста, а потом оглянулись назад. Истекая кровью, перед ними стоял Майкл. Полин Глик, которую ничто раньше не удивляло, вдруг ахнула от ужаса и заскулила, а Блэр что-то крякнул под нос. Майкл сжал кулаки. В его душе все кипело от злости. Сначала Блэр за него хотел получить огромные деньги, будто он товар, потом хотел продемонстрировать его неуязвимость и невосприимчивость к боли. Самайн хотел показать, на что он способен. И вот они теперь знают. Самому Майклу от этого легче не стало, разве что он увидел страх в глазах Блэра, который ничем не отличался от демона, разве что человеческой оболочкой. Полин Глик, эта мерзкая расчетливая, не знающая жалости женщина, была ничуть не лучше. Самайн дал себе волю и немного «поиграл» с этими людьми, дабы вселить в них больше страха. И сейчас этот демон покажет, на что он способен. Что-то мелкое и острое вонзилось в спину, а потом внезапно все тело парализовало. Майкл упал на бок и не мог пошевелиться. На крики прибежало два охранника. Пока Майкл был парализован, его руки завели за спину и сковали сразу двумя парами наручников. Весь в крови, он лежал на полу и, не моргая, смотрел перед собой. Блэр тихо шипел от боли, разминая раненую руку. «Надо будет сделать рентген», - подумал он. - Мисс Глик, с вами все в порядке? – подошли к нему охранники. - Я в порядке, - надменно произнесла женщина, но внутри ее всю трясло. Блэр подошел к ней, продолжая разминать больную руку, и с намеком произнес: - Теперь вы убедились, мисс Глик, что я не врал? Теперь вы мне заплатите? Глик была более чем просто убеждена. Она посмотрела на парализованного Майкла, который все еще лежал на полу под пристальным наблюдением санитаров и охранников. Женщина подошла к нему и сняла с него маску. Она взглянула на него и прошипела: - Красивая мордашка. Жаль будет ее испортить. Она сильно ударила Майкла по щеке и оставила на ней царапины от своих ногтей. Он попытался пошевелиться, но ему это не удавалось. Полин Глик продолжала смотреть на него с презрением и одновременно с любопытством. Она посмотрела ему в глаза и на несколько секунд замерла. Что-то в его взгляде напрягло ее, и она со злостью пнула его каблуком прямо в пах. Майкл снова попытался пошевелиться. Не получается. Эта мерзкая мужененавистница могла своими тонкими высокими каблуками наделать в нем много дыр. Повезло, удар в паховую часть был не такой сильный, но все равно он все чувствовал. Самайн продолжал заглушать боль лишь наполовину. Полин подошла к столу и ответила Блэру: - Договорились, Блэр. Вы получите деньги. Через несколько дней вам их привезут. Она обратила к старику: - Доктор Рудольф Вернике, что вы думаете об этом субъекте? - кивнула она на Майкла. - Я глубоко поражен его полной невосприимчивостью к боли и смертельным ранениям, - прохрипел старый нацист. Он посмотрел на Майкла здоровым глазом, бегло оглядел его лицо и снова посмотрел на Глик и Блэра. – У него хорошее телосложение, это сразу видно. А если учесть эти его невероятные способности, то мы сможем добиться от него даже большего, чем ожидаем. - Что вы намерены делать? – спросила она у него. - Я не увидел в его глазах ни страха, ни отчаяния. Никаких эмоций. Для морфогенетического эксперимента он пока не готов. - Вы хотите довести его до предела, как остальных? - Только так можно добиться результата, мисс Глик. - Вынужден вас огорчить, доктор Вернике, - вмешался в разговор Джереми. – Майкл Майерс ни на какие эмоции не способен вообще. Из заключения доктора Лумиса можно сделать вывод, что Майклу не ведом ни страх, ни отчаяние, ни сострадание, ни раскаяние. Одним словом, им движет только кровожадность. - Хм! Ни боли, ни эмоций, лишь неуязвимость! – задумчиво посмотрела на Майкла Полин Глик. – Только жажда убивать! Он идеальная машина для убийств! Только вот в чем секрет его силы? Джереми и Вернике ничего не ответили. Никто не знает причину силы Майкла. Полин подошла к нему, наклонилась и приложила руку к пульсу на его шее. - У него бьется сердце, - сказала она и поднесла руку к его рту. – И он дышит. Значит, он живой. Почему же он не может умереть от обычных ран? - Думаю, что его может убить только отсечение головы или сожжение, - сказал Вернике. – Но вы же не намерены это проверять, я надеюсь. Полин снова пнула Майкла ногой в живот и подошла к Блэру: - Вам удалось меня в этот раз удивить, мистер Блэр. Я буду ждать результатов. Надеюсь, что вы меня не разочаруете. Полин Глик заполнила документы, расписалась и покинула кабинет. Выходя, она специально наступила каблуком на руку Майкла, оставив глубокую кровоточащую рану. Блэр, хоть у него болела рука, был очень доволен. Он подошел к Майклу, наклонился и произнес с самодовольной улыбкой: - Ты, Майкл, теперь мой гусь, который несет золотые яйца. На тебе я сколочу целое состояние. А опыты, которые тебя ожидают, будут только началом. После этих слов Джереми наступил ему на раненую руку и несколько раз потоптался на ней. - Это тебе за мою руку! – прошипел Джереми. - Мы используем его завтра, - сказал Вернике. – А пока его лучше вернуть обратно в камеру. Хотя…нет. Заприте его в подвале с крысами. - Вернике, в подвале двери деревянные. Вы сами видели, как он без проблем порвал наручники. Так что из подвала ему не составит труда сбежать. Пусть сидит там, куда его поместили, - огрызнулся Джереми и обратился к санитарам. – Уведите его в камеру. - Сэр, но он же не может идти, - попробовал вежливо возразить один из санитаров. - Тогда несите его! – рявкнул Блэр. – Живо проваливайте отсюда! Хотя…стойте. Отнесите его в подвал к Трагеру. Пусть он вынет из него пули. А потом киньте его в камеру. Двое санитаров взяли Майкла за руки и поволокли его по полу, оставляя кровавую дорожку, к лифту. Другой, самый трусливый санитар, подобрал его маску и пошел за ними. - Вымой пол! – велел Блэр четвертому санитару. – Он все заляпал своей кровью. - Я думал подвергнуть его морфогенетическому кондиционированию, - произнес Вернике, когда санитары унесли Майкла. – Но судя по вашим убеждениям, что он не способен ни на какие эмоции, это не будет иметь никакого смысла. - Верно думаете. Майкл единственный из всех пациентов, кто не потерял рассудок. Хотя нет, не единственный. Уильям Хоуп тоже в своем уме. Хоуп согласился стать подопытным по своей воле ради денег для лечения его матери и помощи церкви, которую она посещает. Но на деле его родная мать его продала. Хотя нас это не волнует. Для наших опытов лишним не будет один или другой подопытный. - В случае с Майерсом у меня много вопросов. Я боюсь, что мы не сможем добиться нужных нам результатов. Для начала нужно ввести его в состояние полного безумия, заставить бояться. - Вы же знаете, доктор Вернике, что это бесполезно. - Тогда нужно хотя бы попытаться. Любой человек рано или поздно сорвется от постоянных побоев, унижений и угроз. - Но не в случае с Майклом. Он сам является угрозой. Вы же видели, на что он способен. - Однако перед парализующими препаратами он уязвим. Его можно накачать торазином, вставить скобки в глаза, чтобы он их не закрывал, и провести процедуру морфогенетического кондиционирования. - Попытаться, конечно, можно, но я уверен, что это лишняя трата времени, а мое начальство привыкло экономить время и средства. - Значит, вы все-таки хотите провести над ним опыт без надлежащей проверки? - Да, доктор Вернике. Уверен, что результат будет. - И все же я советую немного повременить. Хотя бы неделю. От этого у вас не убудет. Джереми задумчиво почесал подбородок и воскликнул: - Ладно. Я велю, чтобы над ним поработал Гаррет Сноу. - Он лечащий врач Эдди Глускина. - Тем более, - покинул офис Джереми.***
По дороге домой Лида чувствовала какой-то дискомфорт. Тело неприятно покалывало в некоторых местах, а потом и вовсе ее охватила какая-то слабость. - Мисс, с вами все в порядке, - спросил Мэтью и посмотрел на нее через лобовое зеркало. - Да, все хорошо, - ответила Лида. Но на самом деле было не хорошо. Снова эти странные ощущения в теле. Сначала ее внезапно начал одолевать голод, потом холод, затем сильная сонливость. До этого было какое-то легкое жжение и покалывание в сердце. А теперь снова эти непонятные ощущения. Сразу возникли догадки, что это как-то связано с Майклом. Над ним издеваются, и она частично чувствует то, что чувствует он. На ней не отражаются ни ожоги, ни другие раны, которые ему наносят. - Мисс, почему вы после поездки в Хэддонфилд вдруг так переменились? Вы больше не улыбаетесь и постоянно грустите, - заметил Мэтью. – Вы скорбите по своим опекунам? - О, Мэтью, разве можно скорбеть по тем людям, которые тебя никогда не любили и не протянули руку помощи, когда ты так остро нуждалась в этом? Нет. Я не скорблю по ним, но мне жаль, что так все вышло. - Простите, мисс. - Все в порядке, Мэтью. Все пройдет. Лида в самом деле жалела, что так все вышло. Конечно, она не любила своих опекунов, как и они ее, но их она всегда уважала. Им она не желала зла и никогда бы не подумала, что однажды они будут убиты ее некогда лучшим другом. Лида, пока Мэтью вез ее домой по ночному Лос-Анджелесу, вспомнила детство, когда она дружила с Майклом. Он быстро невзлюбил ее опекунов, и его неприязнь к ним росла с каждым разом все сильнее. Причин у него ненавидеть их было много. Ведь они тоже не питали к нему теплых чувств, так как он никогда не стоял в стороне, когда его подругу несправедливо ругали и лупили. Еще сильнее он ненавидел Фрэнка Коттона, ее отчима. Этим человеком двигали самые низменные чувства. Вечно сексуально голодный и алчный, он смотрел на свою маленькую падчерицу похотливо. Как-то однажды Фрэнк подарил ей пляжный мячик и попросил в знак благодарности поцелуй. Она тогда покраснела и испугалась, тем более что Майкл все видел. Когда она потянулась, чтобы поцеловать отчима в щечку, он обхватил ее за подбородок и попытался заставить поцеловать его в губы. Она тогда ловко отпихнулась от него, чем сильно его разозлила. В результате Фрэнк больно шлепнул семилетнюю девочку по попе, и она в слезах убежала. С тем мячиком она не играла, и Майкл его проколол гвоздями. Лида хорошо помнит этот момент. Фрэнк часто предпринимал попытки совратить ее, когда она была ребенком. Джулия знала об этом, но была равнодушна, а если так, то ее вообще это не волновало. Лида хотела пожаловаться учителям, как с ней обращаются опекуны, но не стала этого делать. Опекуны быстро дали ей понять, что с ней будет, если она проболтается, а именно они ее сдадут в детский дом, где с ней будут обращаться гораздо хуже, так как она русская. Так что Лида не скорбела по своим опекунам. Она не бралась судить, заслужили ли они такую участь, но знала точно, что любое зло рано или поздно возвращается к тому, от кого оно исходило. Лида понимала, что если бы они не разлучили тогда ее с Майклом, то сейчас все было бы иначе. Она мысленно представила себе такую картину: Вот они с Майклом утром вместе идут в школу и весело щебечут о планах на вечер. Во время обеда они сидят вместе за одним столом и, не обращая внимания на других школьников, что улюлюкали им, говорили о своем. Потом после уроков они вместе шли домой и либо у него, либо у нее делали уроки. Свободное время они бы проводили на улице, а если непогода, то за просмотром фильмов или видеоиграми. В старших классах, когда он бы заканчивал школу, а она только заканчивала восьмой класс, у них бы возможно начался роман и они тайком от взрослых обнимались и целовались. Он бы не пошел на выпускной бал, предпочтя провести время с ней. И поступил бы он учиться в колледж в своем родном городе, чтобы не быть далеко от своей любимой подруги. Одним словом, они бы никогда не расставались. Девушка помнит, как в детстве мечтала выйти за него замуж после того, как закончит школу. Но случилось то, что случилось, и Лида была обижена на опекунов за их такой поступок. Однако их теперь нет. Майкл убил их или из-за того, что так захотел демон в его теле, или же потому, что не мог им простить разлуки, повлекшую за собой одержимость, и отомстил за это. Лида никогда не сможет это понять. Мэтью остановился напротив ее дома: - У меня завтра выходной, мисс. Если вам нужен будет водитель, то звоните Джеку. Лида кивнула и, дав пятьсот долларов в качестве чаевых, вышла из машины. Дома она включила расслабляющую музыку и переоделась в домашнюю одежду. Она подошла к зеркалу и осмотрела свое тело. В тех местах, где все еще неприятно покалывало, не было ни синяков, ни шрамов. Все-таки это связано с Майклом. Недавно он проник в ее сознание, чтобы послушать, как она поет. Лида задумалась: «А если я попробую проникнуть в его сознание? Почему бы и нет?» Только как это сделать? Нужно попробовать. Лида села на диван, закрыла глаза и сосредоточилась на Майкле. Она не знала, о чем нужно думать, чтобы завладеть его сознанием. Ему легко удавалось это, а вот ей не удается. Но она продолжала пытаться. И,…кажется, что-то такое есть. Смутно, очень смутно! Она увидела белый пол перед собой, и он двигается. Нет, это не пол двигается. Рядом кто-то идет, постоянно переговариваясь, но трудно расслышать их разговор. Впереди отворились две решетки. Это лифт? Лида напряглась, пытаясь разглядеть все до мельчайших подробностей. Майкл не сопротивляется. Когда его швырнули в лифт и нажали на кнопку первого этажа, Лида догадалась, почему он не пытается закрыть свое сознание для нее. Он просто парализован. Перед его глазами все плывет, поэтому так трудно что-то разглядеть. Его толкнули к стенке лифта. Как только лифт остановился на первом этаже, его взяли за руки и поволокли через фойе в сторону коридора. Невнятно, но удалось расслышать крик: - Тащите…инвал…коляску…или…к…алку. Через пару минут привезли инвалидное кресло. На него усадили Майкла. Его глаза были открыты, но видел он все еще расплывчато. Лида четко услышала злые насмешки мужчин. Один из них надел на него его маску: - В подвал его к Трагеру. Пусть с ним забавляется. Его повезли на коляске по коридору. Лида не видела, куда именно, так как он уронил голову на грудь. На его груди были раны от пуль. Он был весь в крови и санитаров, что везли его, ничуть это не волновало. - Майкл, - жалобно произнесла она. Он услышал ее голос и попытался закрыть свое сознание от нее, но не смог. Тот, кто его вез, продолжал злобно смеяться. В коридоре, который казался бесконечным, было светло, а местами темно. После долгого блуждания его привезли в помещение, где пахло влагой, кровью и экскрементами. Лида четко уловила этот мерзкий запах, а потом услышала тихие стоны и кряхтения. - Так, так, так, старина Джереми решил снова отправить ко мне своего ценного подопытного, - довольно воскликнул какой-то мужчина. Лида решила, что это и есть тот самый Трагер. – Что это с ним? Он опять в него стрелял? - Сэр, вы не поверите, что мы видели! – с иронией произнес санитар. – Он… - Если мне будет интересно узнать, что он натворил, то я спрошу у него сам! – строго сказал Трагер. - Но Майкл ведь не говорит…! – неуверенно возразил санитар. - Я имел в виду Блэра! – огрызнулся Трагер. – А теперь вон отсюда! Санитар быстро, почти бегом, покинул подвал Трагера. Лиду раздирало любопытство посмотреть, что это за место, куда привезли ее друга. Она все еще видела перед собой только кровоточащие раны и испачканную кровью его грудь. - Хм! – хмыкнул Трагер, стоя напротив Майкла. – Не люблю вынимать пули. В этот раз Блэр не стал экономить и высадил в тебя четыре штуки. Ты удивляешь меня, дружище. Четыре пули, а ты продолжаешь дышать! Ты должен был четыре раза умереть от таких ранений! Ты бессмертный? Это интересно! Ну, ладно. Раз Блэр сказал вынуть пули… Трагер откатил коляску с Майклом куда-то в более светлое помещение. Он обхватил Майкла за торс и закинул его себе на плечо: - А ты тяжеловат! Он быстро положил его на больничную кушетку. Над ним горела лампа и пожилой мужчина с длинными волосами наклонился к его лицу. У Лиды засосало под ложечкой. Хоть этот мужчина не был уродливым, даже наоборот, симпатичным, но выражение его лица и взгляд заставили ее содрогнуться. Он отошел и через минуту вернулся вместе с подносом, на котором гремели медицинские инструменты. - Анестезию использовать я не вижу смысла, - деловито говорил Трагер. – Ты ведь все равно не чувствуешь боль. Сегодня у меня один пациент не выдержал подобной операции и умер. Но ты исключение. С тобой не будет у меня проблем. Тебя накачали либо наркотой, либо парализующим препаратом. Что же ты такого натворил, что им пришлось прибегнуть к крайним мерам? Лида не видела, но слышала, что делал это человек. От хлюпающих звуков, которые исходили из ран, у нее замирало сердце. - Майкл, что он с тобой делает?! – тихо прошептала она. Он снова попытался закрыть от нее свое сознание, но безуспешно. Трагер вынимал пули из тела Майкла и что-то напевал себе под нос. Когда он вынул все пули и залепил небрежно раны, Лида почувствовала, как покалывания в ее теле стали немного сильнее. Трагер куда-то ушел и оставил Майкла без присмотра. Над ним медленно покачивалась лампа, издавая неприятный скрип. Рядом кто-то кряхтел. Он попытался повернуть голову в сторону. Плохо, но получается. Похоже, что действие парализующего препарата заканчивается. Зрение становится более четким. Он попытался пошевелить пальцами на руках и ногах. Поддается. Он согнул ноги. Удается. Надо попытаться встать. Он повернулся на бок и свалился с кушетки. Попытка встать не увенчалась успехом. Только встанет на ноги, как они подкашивались и он падал. Он уперся рукой в кушетку и снова поднялся. Вокруг было несколько окровавленных кушеток, на которых лежали едва живые люди. Зрелище было настолько ужасным, что Лида не удержалась и заскулила. Майкл сделал еще одно усилие и смог наконец закрыть свое сознание от нее. Лида открыла глаза. То, что она увидела, напугало ее. В большой палате на кушетке было около двух десятков изувеченных мужчин. Она запомнила, как один был полностью освежеван, а у другого была вскрыта грудная клетка. Вокруг было много крови, и слышались постоянные стоны страдающих пациентов. Сэм Лумис явно недооценил Маунт-Мэссив, когда говорил ей о нечеловеческих условиях. В этой больнице не лечат людей, а пытают их самыми изощренными способами. Лида легла на диван и сжалась, с ужасом вспоминая, что увидела глазами Майкла. Теперь сомнений не было. Майклу сейчас там очень плохо, над ним не просто издеваются. Лида задрожала, представив себе, что с ним может сделать этот Трагер. Это ведь он подвергает пациентов таким адским мучениям. Девушка была в этом уверена на все сто процентов. Она стукнула кулаком: «Как мне вытащить тебя оттуда, Майкл»?***
Но Майкл закрыл свое сознание. Он не слышал мыслей Лиды и едва мог стоять на ногах, на которых еще вдобавок были надеты кандалы. Упираясь руками во все, что попадалось, он пытался выйти отсюда. Сбежать он, конечно, не сможет. В таком состоянии ему не удастся уйти далеко. От этого места, где столько крови, стонов и вони ему становилось не по себе. Самайну же было все равно. Этот демон молчал, лишь только наполовину заглушал боль. Без этого Майкл бы долго не протянул и умер от болевого шока. Но все эти ужасы, которым оказались подвергнуты эти несчастные больные, ему не грозили. Блэру он нужен целый, а Трагер всех, кто оказался непригоден для опытов, забирает себе, чтобы воплощать свои садистские наклонности. Можно опасаться того, что если Майкл не оправдает ожиданий Блэра, то он тоже может оказаться на столе Трагера. Но этого точно не будет. Майкл не знал, откуда у него такая уверенность. Просто он это знал. Он продолжал идти, держась за все, что попадало под руку. Трагер не обработал раны как положено и при каждом движении они вызывали боль, и из них сочилась кровь. У Майкла была цель выбраться отсюда, но Самайн, смеясь над ним, говорил: «Тебе не дадут уйти, даже не пытайся». Когда же ему удалось покинуть палату, в другом конце коридора стоял Трагер с огромными, похожие на секатор, ножницами. Он громко лязгнул ими и быстрым шагом устремился к Майку. Но в глазах снова все поплыло. Хоть действие парализующего вещества ослабло, Майклу было тяжело ровно стоять на ногах. Самайн ведь мог сделать так, чтобы Майкл был невосприимчив к параличу, но он из принципа это не делал. Своему подопечному демон мстил за то, что он не убил Лиду. «Этого бы не было, если бы ты убил ее», - пенял ему Самайн. Майклу было все равно. Он упирался руками в стену, чтобы не упасть. - Куда это ты собрался, дружище? – деловито спросил Трагер и ударил сильно Майкла кулаком по лицу. Майкл упал на колени. - А ты не перестаешь меня удивлять, приятель, - склонился над ним Трагер. – Тебя ничто не берет. Как бы я хотел тебя заполучить! Тогда бы я покопался в тебе и узнал, какие ты скрываешь тайны! Но Блэру ты нужнее. Жаль! Какой экземпляр пропадает! Трагер подкатил инвалидную коляску, усадил на него Майкла и вывез из своего подвала. Возле лифта он его оставил и вернулся в свое адское логово. Мимо проходил санитар Дэвид. - Матерь Божья! – в ужасе воскликнул он и подбежал к Майклу. – Что они с тобой сделали? Дэвид не растерялся и покатил Майкла в процедурный кабинет. - Не волнуйся, я сам обработаю твои раны, - успокаивающе говорил он. – Что за беспредел здесь творится? Нет, с меня довольно! Это уже слишком! Майкл снова уронил голову на грудь. Нет, он не будет пока сопротивляться. Более наглым он будет напоминать о том, с кем они имеют дело. Плевать, что в него будут стрелять, бить и истязать. Он не может умереть, пока на нем висит проклятье. Дэвид привез его в процедурный кабинет и аккуратно уложил на кушетку. Он метался от шкафа к шкафу, ища все необходимое. Майкл лежал и медленно поворачивал голову то вправо, то влево. Его раны защипали, когда Дэвид начал обрабатывать их спиртом, но он не пошевелился. - Опять Трагер над тобой издевался, - приговаривал Дэвид. – Раны не обработал, не зашил, даже компресс нормально не наложил. Дэвид хотел уже сам зашить раны, но вспомнил, что первое ранение в сердце само быстро зажило, не оставив и следа. Он просто залепил раны бинтом с пластырем, а потом взял чистую марлю, намочил ее в теплой воде и вытер всю кровь с тела. Дэвид сильно рисковал, находясь наедине с Майклом. Он вспомнил о том, кто такой Майкл только когда тот внезапно схватил его за запястье скованными наручниками руками. Дэвид испугался, но сохранял спокойствие. - Майкл, пожалуйста, отпусти меня! Я не желаю тебе зла. И он отпустил. Ему уже было лучше, и он мог встать без посторонней помощи. - Пойдем. Я отведу тебя в твою камеру, - сказал Дэвид. Вести Майкла одному без дополнительной помощи было очень рискованно, но Дэвид не боялся. Он взял Майкла за локоть и повел в нужном направлении. Только когда Дэвид привел Майкла к другому лифту, двое других санитаров быстро их разыскали. - Дэвид, тебя ждет строгий выговор за то, что ты не сообщил о Майерсе! Ты реально шутки шутишь со смертью, - угрожающе произнес один из санитаров. - Это вы шутки шутите, - огрызнулся Дэвид и вызвал лифт. – Майкла оставили одного в инвалидной коляске посреди зала. Он был весь в крови. - Надо было нас позвать, мистер неженка, - глухо сказал другой. – Ты не знаешь, что он натворил. - Мне все равно, что он недавно натворил, - отмахнулся от них Дэвид и вошел в лифт. До самой камеры никто не проронил ни слова. Только когда Майкла завели в камеру, сняли наручники и кандалы, его наконец оставили в покое. Дэвид не торопился уходить. Он быстро оглядел Майкла с головы до ног и куда-то ушел. Майкл сел на скрипучую кровать. Не мешало бы помыться и сменить нижнее белье, так как плавки (единственная его одежда на тот момент) пропитались его кровью. Через пятнадцать минут вернулся Дэвид. С собой он принес старую, но чистую больничную форму и чистые плавки. Конечно, не мешало бы помыться, но раны еще не затянулись. Нужно немного времени для этого. Только вот если вспомнить то, как тут обращаются с несчастными безумцами, на какие-либо привилегии было глупо надеяться. Трагеру вечно мало подопытных, а Майкл был лакомым кусочком. Своей неуязвимостью и невосприимчивостью к боли (как считали некоторые) он заинтересовал важную шишку из корпорации Меркоф. Блэр на нем получил большие деньги. Очевидно, что стоит перешагнуть обычному человеку порог Маунт-Мэссив, как он разом лишается всего во всех смыслах этого слова. Попав сюда, он уже никогда не вернется домой. У человека сначала отнимут волю, потом сломают ему психику и так до тех пор, пока он не забудет себя и не превратится в овощ. Здесь не верят в понятие «одержимый» и «бесноватый». Но Майкл именно таким и был. Они не знают секрета его силы. А ведь на деле все просто – его сила заключается в его проклятии. Он снова был один в своей камере. Его соседи не переставали шуметь. Но если обратить внимание, то бедолага, что вставил себе самодельные скобки в глаза, чтобы не спать, отсутствовал. Вероятно, его отвели на садистские процедуры. Иначе местное лечение назвать нельзя. Неудивительно, что здесь до сих пор применяют шоковую терапию, гидротерапию и делают лоботомию, как это делали когда она стала широко известна в области медицины. Недавно Майклу было все равно, что его ждет в этом аду, но теперь он понимал, что недооценил это место. Самайн ведь не всегда бывает откровенен с ним. Сегодня этот демон показал, на что он способен. И это были только цветочки. И вот он снова одурманивает и шепчет: «Мы бы не оказались здесь, если бы ты сделал то, что я от тебя требовал. Если бы ты убил ее, то стал бы свободен». Нет, Майкл бы точно свободным не стал. Только если снять проклятье можно освободиться. Майкл не знал, что его ждет в дальнейшем. А то, что Лиде открылось его прошлое, было неспроста. Он хотел, чтобы она это знала. Его сестра Лори жива, но только где она, никто не знает. Она далеко и живет сейчас под другим именем. Но если он узнает, где она живет и ее новое имя, Самайн не поленится отправиться туда, чтобы продолжить свой кровавый ритуал.***
Рентген показал, что перелома нет, но рука еще долго болела. Блэра это ничуть не волновало. Он был очень горд и доволен собой. В своем кабинете он, закинув ноги на стол, попивал дорогой коньяк, закусывая бельгийским горьким шоколадом и представлял, на что потратит деньги, вырученные за Майкла. «Тень» из Хэддонфилда и вправду словно Золотое руно. На нем Блэр может сколотить еще много денег. Если здесь с него возьмут все, что нужно, Блэр сможет продать его этой же корпорации для других опытов. Да, Блэр рассчитывал использовать Майкла по полной программе. Но было одно «но», о котором он забыл и ему об этом быстро напомнили. - Сэр, простите за беспокойство, - вошел без стука его помощник. – Но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства. - Какие еще обстоятельства? – без интереса спросил Блэр. - Дело в том, что поимка и доставка Майкла Майерса сюда не осталась незамеченной. Кто-то рассказал об этом журналистам и сейчас ходит много слухов о вас и о Маунт-Мэссив. Блэр опустил ноги со стола и быстро забыл о своих планах траты денег: - Конкретнее! - Дело в том, что у ворот стали все чаще и чаще появляться репортеры и журналисты. Им интересно узнать о судьбе Майкла Майерса. Мы их, разумеется, прогоняем, но только они на этом не успокоятся. Если мы и дальше будем от них отмахиваться, они заподозрят что-то неладное, а это привлечет ненужное внимание со стороны СМИ и правоохранительных органов. Джереми нахмурился и надменно произнес: - Не может быть, чтобы журналисты так быстро обо всем узнали. - Сэр, Майкл Майерс довольно известный убийца и его перевод в Маунт-Мэссив не остался незамеченным, как и перевод Эдди Глускина. - Кто проболтался? – рявкнул Блэр и громко стукнул кулаком по столу. Его помощник нервно сглотнул, но смело ответил: - Вы, сэр. Блэр уставился на него с таким выражением лица, будто его ударили по лицу: - Ты офонарел? - Сэр, увы, но это вы проболтались. Когда мы сюда ехали, нас остановил полицейский, и вы ему ляпнули, кого везете. - И ты хочешь сказать, что он разболтал об этом журналистам? - Такое вполне возможно, сэр. Блэр глубоко вздохнул. Он вспомнил, как ляпнул о Майкле, лишь бы не было лишних разговоров. Но как узнали об Эдди Глускине? Он прямо задал этот вопрос своему помощнику. - Один журналист приехал в Смитс-Гроув, чтобы написать о нем статью, но ему сказали, что его перевели сюда, - ответил тот. Блэр нервно забарабанил пальцами по столу. Он задумчиво осматривал свой кабинет. Ненужное внимание со стороны СМИ несет в себе серьезную угрозу. Если правительство узнает о незаконных, зверских опытах над людьми, что здесь проводятся, то обычным тюремным заключением дело не обойдется. Блэр долго думал, как быть. Пускать сюда репортеров и журналистов нельзя. Эти любопытные писаки обязательно захотят копнуть поглубже, если им полученная во время интервью информация покажется фальшивой или неубедительной. Он ходил по своему офису, все еще пытаясь придумать выход из положения. - Я понял, как надо поступить, - придумал он. – Мы заснимем на видео некоторые палаты и пациентов, которые пока еще имеют человеческий вид. Я сам лично поговорю с репортерами и журналистами и все им объясню. - Сэр, но как вы объясните причину, по которой не желаете их пускать на территорию больницы? - Причина самая очевидная – здесь содержаться буйные и опасные пациенты. - Не очень убедительно, сэр! - Не надоедай. Это более чем убедительная причина, к тому же она достоверная. У нас здесь на самом деле содержатся пациенты, которые могут быть не предсказуемы. - А что на счет Майкла Майерса? СМИ заинтересованы о его судьбе. Блэр подошел к своему помощнику, коварно улыбнулся и ответил: - Дорогой мой, всякий, кто сюда попадает в качестве пациента, пропадает навсегда. Покинуть это место можно только мертвым, а умерших пациентов мы не хороним, а кремируем. - Вы хотите сказать, что… - Именно! Я сообщу, что Майкл Майерс умер. Сделать соответствующие документы не составит труда. Я покажу эти документы и даже предъявлю им прах. «Добровольцев» для этого у нас хватает. А на счет Эдди Глускина я скажу, что он опасен для окружающих в силу своего заболевания. Так что свяжись-ка с этими любопытными бульварными писаками и назначь им встречу в Денвере завтра вечером в 18.00 в конференц-зале. Блэр вышел из своего офиса. Медлить ни к чему. Все, что касается Маунт-Мэссив, лежит на его плечах. Все, что происходит здесь, должно здесь и оставаться. Если придется прибегнуть к подкупу или шантажу, то он непременно это сделает. А если и это не поможет, то более настырному останется только посочувствовать, так как его участь будет ужасной. Блэр уже знал, что он будет делать и говорить.***
Лида долго не могла уснуть. Ей все еще виделась эта жуткая картина и голову одолевали страшные мысли. Она думала позвонить Лумису и рассказать ему, что видела, но не делала этого. Лумис скажет, чтобы она не лезла в это дело, так как ничего доказать не сможет. Лиду теперь волновала не только судьба Майкла, но и другие, кому не повезло там оказаться. Но она знала, что на деле ничего сделать не сможет. Остается только попытаться обратиться к частному детективу, чтобы он как-то расследовал это дело. Но вот только согласится ли он? И что с ним будет, если его обнаружат? Короче, Лида была на грани истерики. За дверями Маунт-Мэссив происходит настоящий ад, а она против Блэра и его корпорации бессильна. Ей удалось все же уснуть. Весь следующий день Лида провела в студии, репетируя. За делом ей было легче отвлечься. Она не могла забыть то, что видела, и ночью ей снились кошмары. Но это пустяк. Она это так просто не оставит и будет добиваться правды. А пока лучше немного отвлечься. Созвонившись с ребятами из группы, они решили начать общую репетицию на следующий день. Лида до вечера почти не покидала студию. Ей нужно еще немного развеяться, так как дома одолевали плохие мысли. За репетицией время пролетало быстро, а домой ехать не хотелось. Пока не стемнело, Лида закрыла студию и решила немного прогуляться. К счастью, в этом районе ее хорошо знали и не приставали к ней с просьбой об автографе. Она часто останавливалась, чтобы немного отдохнуть или просто насладиться красивыми пейзажами, а потом продолжала идти. И все бы хорошо, если бы не возникшее вдруг предчувствие, что за ней кто-то следит. Это может быть и фанат, который не решается подойти к ней и заговорить. Однако все же стоит быть осторожной. Джона Леннона убил фанат прямо на улице, и безумный фанат Бьорк грозился ее убить. У Лиды тоже случалось, что на нее начинали охоту фанаты, в основном среди молодых девушек и парней. Но ничего вопиющего не было. Здесь, в этом районе, всем заправляли в основном темнокожие бандиты. Они хорошо знали Лиду и ее группу, с уважением к ним относились, и поэтому им не нужно бояться ненормальных поклонников. Но чувство, что ее все же преследуют, было. Лида направилась домой, пока было еще светло. Улицы Беверли-Хиллз хорошо освещаются, и там нет никаких укрытий, где мог притаиться сталкер. К тому же в этом районе постоянно патрулирует полиция. Знаменитостям приходится нелегко, и они порой дорого платят за свою популярность. Лида не была исключением. Только когда она оказалась дома и закрыла на все замки дверь, ей стало спокойнее. Чтобы выбить из головы мысли о слежке, она включила телевизор. Как раз показывали новости. - Судьба Майкла Майерса до сих пор остается на устах многих репортеров и журналистов. Нам удалось выяснить, что Майкл Майерс, известного также под прозвищем «Тень» или «Бугимен» был помещен в психиатрическую лечебницу строгого режима Маунт-Мэссив в штате Колорадо. Наши репортеры пытались неоднократно туда попасть, но главный администратор больницы Джереми Блэр дал сегодня интервью и ответил на интересующие нас вопросы. Лида сделала телевизор громче и стала слушать внимательно. Она сразу узнала Джереми Блэра, этого выродка. Выглядел он спокойным и уверенным в себе и, кажется, получал удовольствие от такого внимания к своей персоне. - Мы не пускаем репортеров и журналистов на территорию больницы по веской причине. В ней содержаться буйные и опасные пациенты, среди которых есть кровавые маньяки. Мы не можем нести ответственность за безопасность журналиста, который захочет осмотреть больницу и поговорить с пациентами., - говорил Блэр. - Сэр, а правда, что в вашей больнице на данный момент содержится Майкл Майерс, убийца из Хэддонфилда? – спросила женщина-репортер. - Он содержался у нас, однако случилось непредвиденное обстоятельство. Случился несчастный случай во время водных процедур. Майкл Майерс поскользнулся и упал, ударившись головой об угол порога. Падение повлекло за собой летальный исход. У меня имеются документы, свидетели и медицинское заключение данного факта. Так что Майкл Майерс мертв и вся Америка может спать спокойно. Но поскольку у Майкла нет родственников, его тело было решено кремировать. Прах мы отправим в его родной город. Что он говорил дальше, Лида не слушала. Она была настолько поражена услышанным, что у нее просто не было слов. Майкл упал во время водных процедур и разбил себе голову на смерть? Да этого же не может быть! Насколько это все банально! А ведь репортеры поверили ему. Он открыто врет, а его вранье люди будут воспринимать за правду. Лида сжала кулаки и почувствовала, как в ней просыпается злость. Блэр решил «похоронить» Майкла, когда тот жив. Для чего? Чтобы к нему не приставали с расспросами? Лида не знала, что и подумать. Действительно, всякий, кто попадет в Маунт-Мэссив, умрет для всего мира. Но люди поверили, что Майкл умер в результате несчастного случая. Блэр все для этого сделал. Он достаточно хитер и влиятелен, чтобы продолжать творить свои темные делишки. Но свое дело он сделал, чтобы от него отстали. Майкл Майерс мертв! Его больше нет!