Что, если я подпущу тебя ближе и тебе не понравится то, что ты увидишь? Потому что все не то, каким кажется, и дай мне сказать, почему: Ты даже не имеешь понятия, кто я такая, да, ты увидел лишь часть меня, Но главное скрыто внутри, нет, я не могу лгать. Иногда я так сильно расстраиваюсь, Я пыталась миллион раз сказать это, Ведь легче всего просто притвориться.
Bebe Rexha — «Don'T Get Any Closer»
Когда ей казалось, что мир рушится, что от него останется горстка пепла, всего-то обломки дворца королевы, чья корона была невыносимо тяжела. Когда она думала, что ничего не получится, что план летит к чертям, что выхода нет. Когда ей было одиноко, никто не мог понять её, все твердили: «Да ты спятила!». Когда они отворачивались, умирали или просто исчезали. Он сделал то, на что мало кто осмелился. Обнял за плечи и тихо прошептал: «Я с тобой, у нас всё получится». И эта фраза звучала каждый раз, стоит ей затеять очередное безумное дельце. Стоит только подумать, попасть в беду, помочь нарушить священные законы и правила — он рядом. Чернокнижник, которому ведьма вручила осколки своего счастья, былой любви в старом мире, где навсегда застряла какая-то крохотная частичка её жизни. Ничтожно мала по сравнению с вечностью, и ей придётся свыкнуться с её существованием и попытаться жить. Возможно, даже полюбить вновь… Сабрина путалась в собственных мыслях, желаниях: Ник тут, а Харви далеко, но он снова пьян, а смертный мальчик трезв, Николас ни разу не бросал в трудной ситуации, а Кинкл не хочет её видеть. Куда идти, если везде может поджидать засада? Снова и снова натыкаться на иголки, что больно пронзают еле живое сердце, падать в бездну одиночества и безысходности. После первой (и одной из многих) раны она не достигла дна, парила в невесомости, откуда Спеллман постепенно вытягивали, стараясь не спугнуть и не причинить излишних страданий. Её вытащили, поставили на ноги и заверили, что на этом жизнь не заканчивается. Будут другие победы и падения, другие друзья и враги. Этот «кто-то» в самый неподходящий момент солгал, утаил правду, на которой держались их отношения. Она простила ложь, простила всё, но ему мало, ведь этого теперь недостаточно. Красные как огонь, алые как кровь глаза. Его глаза, что смотрели на неё без прежней любви и заботы. Один лишь взгляд подкосил её уверенность, заставил опять почувствовать ту боль, закрыть двери ото всех и не впускать никого. На прощание сказанное «Я люблю тебя, Спеллман» нанесло вторую рану, ещё более глубокую. Потому что нет рядом того самого, который мог успокоить прикосновением, есть цель — вернуть глупого колдуна. Идиот, зачем…пожертвовал собой ради неё, лишился всего. Маг сумел полюбить по-настоящему, а толку от этого, если нельзя вернуть беззаботные прогулки по лесу, ощутить тепло и услышать биение сердца? Со стороны настолько испорченный, гнилой и плохой, что на деле оказался потерянной душой, блуждавшей по миру в поисках любви, не каких-то там развлечений. Пусть Тёмный Владыка велел держать её за руку, пусть следил за ней с его помощью, пусть, зато Ник не сомневался в своих чувствах и хотел доказать, что всё было истинным, реальным. Хоть на глубину океана, даже если она пыталась найти утешение в объятиях смертного. Как бы волны не бились о скалы, что бы не стояло на кону, Сабрина всегда была важнее… «Вот, что бывает, когда влюбляешься в полукровку» Будучи связанным по рукам и ногам в цепи, он не мог ничего сделать, потому что сам подписался на вечные муки в заключении в собственном теле. Когда сказал ей «уходи», вряд ли колдун думал о своём спасении, о дальнейших пытках и невыносимой боли. Увидев пепельные локоны, её легкую улыбку на лице — пропали все инстинкты самосохранения, а зачем? Николас не доживёт до конца своих дней (которые наступят не скоро), но сломается ещё раньше, если хотя бы слух пойдёт, что всё зря, жертва принесённая во имя благополучия юной ведьмы будет бессмысленной. Если она не постарается забыть его, как забыла Харви Кинкла, спрятала эмоции в ящик и отодвинула на задний план. Девушка стала королевой Ада во второй раз, и не оставит всё тут же, как он вернётся. Власть слишком сложно отпустить, сколько бы она не говорила, что это весь этот маскарад ради него. Корона тяжела, трон шаток, это же Преисподняя. Почему она снова не послушала его?***
Сабрина осторожно приоткрыла дверь, тихо как мышь проскальзывая в комнату. Ведьма победно улыбалась, ведь она выиграла второе испытание, вылечила Ника и получила долгожданные хотя бы пару минут наедине с ним. Он лежал на кровати с закрытыми глазами и согнутыми коленями — видимо, пытался уснуть или просто задремал после всего пережитого. Бедняга столько натерпелся, что заслужил отдых, однако у Спеллман было мало времени, а медлить больше сил нет. Девушка так рвалась на встречу с ним, оставила Калибана (может, оно и к лучшему) и вернулась в Академию, несмотря на уговоры Лилит сначала предстать перед демонами с потерянной регалией. В последние дни Брина всё реже и реже бывала с близкими, дела Ада и вправду не ждут даже Королеву. По крайней мере, в этот раз им придётся набраться терпения. — Ник? — подходя ближе к нему, шепотом окликнула его Сабрина. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила девушка, заметив усталое состояние своего парня. — Хорошо. Лучше, — сухо отвечает Николас, приподнимаясь с постели. Колдун нервно теребит прядь кучерявых волос за ухом, что сейчас довольно мило торчали во все стороны. Он печально опустил голову, когда ведьма, поджав губы, улыбчиво опустилась рядом с ним на кровать. — Мне стыдно, — неожиданно сдавленно выдает чернокнижник, вызывая при этом легкую панику у собеседницы. Ему были отвратительны все его действия, совершенные за несколько дней, потому что они навредили не только ей, но и окружающим. Поддаться соблазну и изменить (да и с кем? с демонами), выпустить Люцифера и чуть не умереть, снова закованным в цепи. Падать действительно ниже некуда… — Ты был болен, в этом нет твоей вины, в тебе была частичка Темного Владыки, — быстро проговорила Спеллман, чьи глаза изучали поведение парня, с надеждой глядя на него и загораясь искорками огня. — Но это в прошлом, ритуал сработал — ты в порядке, — счастливо воскликнула девушка и заботливо положила руки на его шею, поворачивая лицо Ника к себе. — И теперь у нас всё будет по-старому, — играя бровями, произнесла Сабрина и наклонилась за поцелуем, едва касается губ, как Николас внезапно отстраняется. Ведьма задаёт немой вопрос «что такое?», ведь всё шло так хорошо… — В том-то и дело: я не могу. Мы не можем, — с тяжелым грузом на сердце добавляет колдун, наблюдая за реакцией Брины. Всё словно в плохом черно-белом кино, где главные герои ссорятся, но это скорее нечто другое, нечто, что необходимо было сказать, иначе дальше будет хуже в первую очередь ей. — Почему? — спрашивает девушка и невольно ловит себя на мысли, что догадывается, какой последует ответ. Сценарий повторяется, накрывает дежавю: она уже проходила через это. — Потому что я не знаю, принуждал ли меня Владыка говорить те ужасные вещи тебе. Или он просто активировал, использовал то, что и так было — нужду, некую слабость. — Нет, какой бы ни была формулировка, всё равно звучит паршиво. Ник медленно подводит к тому, что может уничтожить любое доверие и связь, и это лишь даёт отсрочку, когда ему придётся оставить её. — Ты сильно пострадал из-за него, но… — ведьма испуганно начинает фразу, однако не успевает закончить. — Ты меня не слушаешь, — резко перебил её чернокнижник, постаравшись как можно серьёзнее пояснить его точку зрения. — Вдруг, он смог так опустить меня, потому что…потому что со мной что-то не так, — на миг сбиваясь, сказал Николас и на секунду поверил, что Спеллман одумается и побежит прочь прямо сейчас, но ведь Брина не из таких, кто легко забывает любимых. — С тобой всё так, Ник, поверь мне, — уверенно внушает девушка то ли себе, то ли собеседнику, и кладёт руки на его плечи, дожидаясь ответа от него. — Какой бы ни была правда, мне нужно…мне нужно время, чтобы во всем разобраться, нужно пространство и перерыв. И тебе тоже. — Её руки сползают и опускаются, между ними теперь словно гигантская пропасть без моста, и каждое прикосновение будет считаться за безуспешную попытку перебраться на другой конец. Безуспешную. — Что ты пытаешься сказать? — Кажется, даже сквозь фальшивый твердый тон слышны тихие всхлипы. — Ну ты же Королева Ада, в конце концов. Тебе надо спасать ковен, сражаться, а я, я тебя только отвлекаю. — Я всё брошу. — Ведьма распахнула заплаканные глаза, отчаянно сдерживаясь, дабы не перейти на рыдания. Она не останется одна, нет, не сегодня, никогда. Болезненно было стараться не споткнуться, непросто вытащить из Ада, чтобы потерять его здесь, когда он так близко. — Я всё брошу ради тебя, я назвалась Королевой, чтобы вернуть тебя, — без устали твердит Спеллман, чьё сердце было на грани разрыва. Ну же, только не снова… — Возможно, но ты не можешь всё бросить. Слишком многое на кону, да ты и не хочешь. Ты гонишься за чем-то прямо сейчас, за силой, властью Королевы. А я лишь помеха. — Он смотрит на неё, видит своё собственное отражение в её мокрых блестящих глазах и успокаивающе касается шеи, и тут она сама лично сжигает последний мост, отодвигается назад и отвечает яростью. Гневом, который накопился за многие месяцы тоски. — Не смей говорить, что ты это делаешь ради меня, ради моей защиты. Прошу, не надо, — с грустной полуулыбкой произнесла девушка, уже заранее понимая, какая фраза последует за этим. — Я люблю тебя, но я так больше не могу. Мне очень жаль, — выдержав недолгую паузу, добавляет Николас, вновь опуская голову, однако Сабрина возвращает его, направляет взгляд к себе. — Ник, Ник, поцелуй меня, прошу, — умоляет ведьма, повторяя просьбу бывшего парня перед прощанием, обвивает его шею и с приоткрытыми губами пододвигается непозволительно близко к собеседнику, который в очередной раз сторонится, и картина бездонной пропасти так четко предстаёт в её сознании, что нет больше спасения утопающему. Это мог бы быть их последний поцелуй. — Если я сейчас поцелую тебя, то никогда не смогу уйти, — произнёс чернокнижник, ощущая, как черти рубят пополам его и без того гнилое разваленное сердце. Прямо как руины замка счастья, что и простоял недолго. Колдун освободился от её рук, а Спеллман не хочет отпускать, до последнего хватается за пальцы, пока они не исчезают, словно прикосновение призрака. Будто ветер унёс с собой Ника, хотя она до сих пор видела его в буквально каждой вещи в этой комнате. — Я люблю тебя, Ник, — шепчет девушка, тяжело вздыхая. Он уходит, не оглядывается назад, потому что знает, что в её глазах слёзы. Сабрина смотрит в пустоту, где секунду назад стоял Николас, и горько усмехается про себя: какой же дурой она была, что позволила ранить себя дважды. Помнится, Харви говорил то же самое, и от этого легче на душе не стало. Быть может, её человеческая сущность виновата в том, что ей так больно сейчас, что швы, ещё не успев зажить, расходятся в обе стороны, и сломанное раздробили на мелкие кусочки. Казалось, хуже после прошлого расставания не будет, но как она ошибалась, наивно полагая, что с Ником всё будет по-другому. Такое чувство, словно кто-то поставил на повтор старую плёнку с пометкой «не трогать, опасно». Опасно снова пробуждать те воспоминания, на месте которых новые, больше похожие на пытки. — Тебе не говорили? — Брина оборачивается на звук мелодичного голоса, из темного угла спальни загадочно выходит женщина в черном одеянии — мать демонов Лилит. — Королевам не дозволено плакать, — говорит она, вытирает слёзы с лица ведьмы и поднимает её подбородок, заставляя посмотреть выше, на неё. — Идём, тебя и Чашу ждут в Аду. — Как всегда вовремя. Но в этот раз она послушает наставницу и с победной улыбкой (и с красными глазами) предстанет перед демонами, которые усомнились в ней. Нет времени на глупые рыдания.***
Она задыхалась от недостатка кислорода, не могла всплыть на поверхность. Девушка тонула в собственной печали, когда корабли страданий проплывали над ней и сбрасывали свой груз. Он как якорь тянул её на дно, которого и видно не было. Бескрайняя черная бездна. Легкие быстро наполнялись водой, ей не спастись от нахлынувших чувств — слишком много, чтобы за день оправиться. Поэтому Сабрина использует прежний подход к боли: по крупицам складывает в коробку, закрывает на ключ и прячет настолько глубоко в себя, насколько это возможно, дабы сама Спеллман не нашла их. Позже, потом, когда она будет готова, то разберет этот чемодан. Что значит, никогда. Попросту не сможет, захлебнётся и утонет в соленом озере. Ей некогда, уж точно не сейчас. Волны выбросили её на пляж, она сжала в кулаках горячий песок и сказала себе, что не хочет верить в происходящее и не собирается. У неё дел по горло, включая третье испытание и попытку остановить апокалипсис. Это был последний раз. Сабрина не даст никому ранить себя, предотвратит, заберёт оружие и защитит какие-то остатки способности любить. Сердце растоптано и разорвано в клочья, но ведь время лечит, верно? Кто такой Николас Скрэтч? Чернокнижник, который не умел любить, пока не повстречал одну ведьму, однако он предал её и бросил. Упустил птицу, дал улететь в Преисподню. Колдун, кто вынудил девушку снова носить маски, скрывать истинные эмоции. Взмахнув крыльями, она превратится в сильную справедливую правительницу, но его уже не будет рядом. Не будет того парня, который поддержит и успокоит. Уже нет.Ненавижу видеть это выражение на твоем лице, Жаль, что я не могу заставить себя остаться. Но наши сердца живут в разных вселенных. Так скажи, как разбить твоё сердце с достоинством.
Bebe Rexha — «Grace»