Жизнь

— Вечеринка в честь Хэллоуина? — Достоевский непонятливо посмотрела на подруг, взяв в руки один из предложенных ей нарядов. Бальзак меланхолично улыбнулась, тогда как Джек Лондон и Есенин буквально горели этими идеями. Обе девушки буквально горели желанием отправиться на данное мероприятие, поэтому потащили с собой и более флегматичных подруг. Особенно загорелась Джек. Ей буквально требовалось общение и поэтому она готова была на многое, чтобы вытащить трех интровертов из своего окружения на свет божий. Есенин загорелась идеей довольно быстро. Ей просто понравилось, то что можно переодеться в персонажа своей мечты. Бальзак спокойно отнеслась к предложению и решила, что для нее это будет неплохим способом расслабиться. Лишь только Достоевский растерялась. Такие мероприятия она не очень любила. К тому же совершенно не знала, что от нее требуется! — Расслабься, мы тебе поможем. Ты главное оставайся собой, — Джек стиснула в объятьях подругу, подталкивая ее в сторону примерочной. Достоевский кинула взгляд, просящий о помощи в сторону Бальзака, но так лишь слегка улыбнулась ей. Этим почти незаметным жестом она будто говорила «смирись, расслабься и получай удовольствие». Только у Достоевского это никак не получалось. Она послушно позволяла примерять на себе различные костюмы, особо не обращая внимание на собственное отражение. Ей, как всегда, это казалось маловажным. Если они все вместе — значит все будет хорошо. Она привыкла доверять вкусом этой троицы, тем более они лучше знали, что нужно на это «мероприятие». — Хватит, — Бальзак остановила вошедшую во вкус Джека. Они были в магазине уже на протяжении двух часов и этот фарс и правда пора было заканчивать. Достоевский держалась на честном слове и было видно, что еще немного и их тихий интроверт достанет биту и пойдет крушить направо и налево. — Согласна, ей идет, — Есенин, молчавшая все это время, оценила последний костюм. Джек хотела что-то еще добавить, но поймав предостерегающий взгляд со стороны Бальзака кивнула. Теперь они были готовы. *** Мероприятие было массовым и гордо носило название «Карнавал на Хэллоуин!». Хотя для большинства присутствующих это был лишь очередной повод расслабиться после рабочей недели и провести время. Бармен стоял в костюме заключенного, вокруг него весело улыбались тыквы. Уйма народу были переодеты в различные костюмы, самые популярные повторялись не раз. Кто-то подошел со вкусом к их выбору, кто-то надел первое попавшееся и привел в более-менее божеский вид. В общем контингент был совершенно разнообразный. — Как же тут здорово! — весело проговорил Джек, откидываясь на спинку кресла. Она буквально лучилась счастьем. Ее взгляд то и дело бегал с одного человека на другого. Она будто кого-то искала среди них, но пока не находила. Ей до безобразия шел этот костюм ведьмы. Она даже метлу где-то раздобыла и с веселым смехом оставила ее около входа, сказав, что это ее парковочное место. — Тут так много людей, — Есенин была призраком. По крайней мере именно так понимала этот костюм Достоевский. Она так и не решилась спросить, опасаясь, что ту снова понесет в далекие дали рассуждений и мозг начнет от этого болеть. Оставалось лишь слегка улыбаться и кивать ей в такие моменты. Иногда можно было даже не слушать, потому что Есенин могла и не заметить. — И никакого вкуса в музыке, — Бальзак лишь слегка фыркнула. Она же была в костюме вампира, что шел ей не меньше чем Джеку костюм ведьмы. Они вообще вдвоем могли воплотить пошлые мечты мужчин. Одним лишь только взглядом показывая кто тут главный и куда они могут идти. Мало кто находился достаточно смелый, чтобы взять их в оборот. Достоевский снова вздохнула. — Устала? — Бальзак посмотрела с легко заботой на подругу. Достоевский лишь кивнула, заканчивая пить свой несчастный коктейль. Сегодня она чувствовала себя не к месту. Даже ее костюм казался каким-то простым. Светлое платье почти в пол, легкий макияж, мягкая игрушка. Маленький ребенок из фильмов ужаса, не иначе. Достоевский невесело усмехнулась, поднимаясь с места. — Я скоро вернусь, — она направилась в сторону барной стойки. Бармен пробежался по ней понимающим взглядом и сделал очередной напиток, сменив пропорции алкоголя. Достоевский отсалютировала ему стаканом, но пока не вернулась к своим. Она просто смотрела как завороженная на его ловкие движения и ею невольно захватило восхищение. — Не знала, что для работы бармена нужна запредельная ловкость, — он ей снисходительно улыбнулся, но повторил еще пару трюков с шейкером. Достоевский продолжала смотреть как загипнотизированная, пока со стороны не раздалась чья-то усмешка. Очень сильно захотелось двинуть кому-то по голове. Достоевский чуть склонила голову, разглядывая очередного незнакомца. Оборотень — если верить забавным собачьим ушам. В глаза бросился ошейник и присоединенная к ним тонкая цепочка. Общение с виктимами плохо повлияло на инфантила, поэтому желание спровоцировать этого чудика стало просто до невозможности сильным. — Так может любой, — оборотень гордо задрал свой нос. Достоевский сделал на лице выражение детской невинности и приблизился к нему чуть ближе. Он умел когда надо притворяться, тем более, что почувствовал на себе взгляд Бальзака. Скрыть собственную улыбку стало до невозможности сложно. — Может быть тогда ты мне покажешь? — она снова переместилась чуть ближе. Счастливый оборотень продолжал строить из себя не пойми кого и был явно не против внимания со стороны такого милого на первый взгляд создания. Он уверенным движением руки приобнял Достоевского, заглядывая в глаза. Бармен на какое-то время прекратил заниматься коктейлями и с легким напряжением смотрел за развивающимися событиями. — Я могу не только это показать… — договорить ему не дали. Руку оборотня что-то неприятно укололо. Ойкнув, он убрал ее, непонятливо посмотрев на нарисовавшегося рядом Бальзака. Та сверлила взглядом незнакомца, явно желая ему долгих лет жизни. — Он тебе не мешает? — мягко поинтересовалась Бальзак, а Достоевский посмотрела на нее честными глазами полными доброты и раскаяния. — Он предлагал мне что-то показать, — Бальзак подавилась воздухом, снова посмотрев на оборотня. Тот где-то на подсознании почувствовал, что ему лучше тикать. Бармен не удержался и все же усмехнулся, отворачиваясь. — Но я так и не поняла, что, — Достоевский хлопнула пару раз глазами для убедительности. Оборотень стал медленно утекать куда-то в сторону под суровым взглядом Бальзака. Затем ему в спину были направлены еще два тяжелых взгляда, но уже со стороны столика. Лишь только Достоевский счастливо улыбался, в очередной раз понимая, как же бывает здорово вести себя как ребенок. Она взяла коктейль со столика, улыбнувшись бармену. — Я потом еще подойду, — и весело улыбаясь потащила Бальзака обратно. Та же прекрасно отдавала себе отчет, что ее только что использовали, но была не против. Они уже давно осознали, что слишком испортили их милого инфантила.