***
Горячая вода помогает взбодриться, но как только Эмма, вымыв голову, скользит ладонями по телу, в её сознании вспыхивают образы из сегодняшнего сна. Она будто наяву видит темноволосую голову между своих ног, чувствует, как внизу живота разливается сладостная тяжесть. Не долго думая, она ласкает грудь, живот, проводит указательным пальцем по светлым завиткам и дотрагивается до клитора. Из груди вырывается невольный стон. В сознании продолжают возникать непрошеные образы Реджины. Она теребит, сжимает, ласкает круговыми движениями. Дыхание учащается. Свободной рукой Эмма упирается в стену, чтобы устоять в вертикальном положении… — Мисс Свон. От одного лишь голоса Реджины, доносящегося из коридора, что-то внутри Эммы щёлкает, и она кончает со стоном, который — хочется верить — растворяется в шуме воды. — Секунду! — кричит Эмма, а потом приходит осознание. Она кончила от голоса Реджины. Блядь! Так продолжаться больше не может. Эмма выключает душ. Ноги дрожат, а сердце бешено колотится в груди, того гляди, вот-вот выскочит. Обмотавшись одним полотенцем, а другим повязав голову, она выходит из ванной и обнаруживает Реджину на своей кровати. Она сидит на самом краешке, скрестив ноги в лодыжках, и Эмма не без удовольствия отмечает, что бывшая королева в брючном костюме, задерживается взглядом на расстёгнутой верхней пуговице накрахмаленной блузки. Потом вспоминает собственный наряд, точнее, его отсутствие, и крепче прижимает полотенце к груди. — Выметайся! — Расслабься, — в голосе Реджины слышны нетерпеливые нотки. — Я здесь не для того, чтобы запятнать твою светлейшую добродетель. — Я голая, — шипит Эмма. — Отличное наблюдение, — хвалит Реджина. — Очень точное. Я думаю, мы должны рассказать Генри правду. — Ладно, — Эмма продолжает прижимать полотенце в защитном жесте. Есть что-то хищное во взгляде Реджины, в том, как она смотрит на край полотенца, туда, где бедра Эммы буквально выставлены напоказ. Впрочем, не исключено, что именно таким взглядом Реджина смотрит на людей. — Слушай, Реджина, тебе не кажется, что всё зашло слишком далеко? Реджина пристально смотрит ей в глаза. — Ты мне должна, — и да, она всё ещё злится, гнев бурлит у самой поверхности. — Но это не может продолжаться бесконечно, — говорит Эмма. — Что дальше? Съедемся, поженимся, выберем совместные пенсионные планы, и всё только для того, чтобы доказать миру, что тебе не нужен Робин, чтобы быть счастливой? — Знаю, — Реджина перебирает концы своего шарфа. — Мне просто нужно ещё немного времени, чтобы забыть его. Ты можешь дать мне это время? За минуту бывшая королева умудрилась показать сотню эмоций, но лишь уязвимость смогла растопить сердце Эммы. — Хорошо, — ворчит она, недовольная тем, что снова позволяет Реджине Миллс манипулировать её чувством вины. — Кстати, Снежка знает. Реджина выразительно смотрит в потолок, будто молит какое-то божество, чтобы послало ей сил. — Она будет из кожи вон лезть в попытке показать себя заботливой матерью? — Не то слово. — Будет устраивать семейные ужины, откроет в Сторибруке представительство организации «Родители, семья и друзья геев и лесбиянок» и отдаст тебе своё помолвочное кольцо, просто на «всякий случай». — Очень похоже на то, — отзывается Эмма. — Особенно часть про семейные ужины. Реджина глубоко вздыхает. — Она не должна знать правду. Эмма просто пожимает плечами. Она и сама это прекрасно понимает. — Само собой. Ну, а теперь ты можешь выйти из комнаты, чтобы я могла одеться? Реджина встаёт, протискивается мимо Эммы, преграждающей путь, которая чувствует, как её кожа вспыхивает, как спичка, но тут же покрывается мурашками. Оставшись в одиночестве, она быстро натягивает джинсы, надевает рубашку и лишь с третьей попытки правильно застёгивает пуговицы, прежде чем ринуться в гостиную.***
Реджина сидит на диване с кружкой кофе в одной руке. Другой она ерошит волосы Генри, который пристроился рядышком. Эмма искренне наслаждается сентиментальностью момента. Разве это не чудесно, как далеко продвинулись их отношения? Потом она наливает себе свежий кофе и, по-турецки скрестив ноги, усаживается на кухонный табурет. — Итак, — тянет Генри. — Когда всё началось? Реджина вздыхает. — Дорогой, ты должен пообещать, что сохранишь секрет, — дождавшись, пока Генри кивнёт, она продолжает. — Мы с Эммой не встречаемся. Генри качает головой. — Нетушки. Не верю. — Пацан, это правда, — лебезит Эмма. — Я просто помогаю твоей маме. — Изображая пару? — спрашивает Генри. Он хмурится, приподнимает бровь, видно, что сомневается. — Да, — Эмма переводит взгляд на Реджину. — Ты объясни. Я и сама ничего не понимаю. — Робин обрёл истинную… долго и счастливо, — чувствуется, что слова даются Реджине с трудом, но она собирается с силами и продолжает: — Я не хотела, чтобы он думал, что мне больно, поэтому сказала, что встретила другого. — И ты сразу вспомнила об Эмме, — ухмыляется Генри. — Как удобно. — Она была в закусочной! — повышает голос Реджина, и Эмма приподнимает брови. — И я знала, что она согласится на нелепую авантюру, чтобы выслужить моё прощение. — Вы снова дружите? — уточняет Генри. — Мы… сотрудничаем ради достижения общей цели, — заявляет Реджина, и Эмма испускает смешок. — Ладно, — Генри спрыгивает с дивана и шагает к холодильнику. Всё разрешилось слишком просто, и Эмма готова поспорить, что в его голове вовсю зреет какая-нибудь коварная операция. «Ловушка для родителей», а то и изощреннее. Реджина тоже встаёт. — До пятницы? — спрашивает Эмма. — Хочешь проверить мой гардероб? — То платье было приемлемым, — отвечает Реджина. — Думаю, ты подберёшь что-нибудь подходящее. Приезжай в половине седьмого. Генри, ты тоже можешь поужинать с нами, — на следующей неделе сын будет жить у неё. — Да, но я, наверное, пас, — отзывается Генри. — Я снова пойду к Нику. «Да», думает Эмма. Он точно что-то замышляет. Генри никогда не откажется от маминой стряпни, особенно, когда она готовит, чтобы произвести впечатление на других. Но Реджина, похоже, ничего не заметила. Нежно обняла Генри, коротко кивнула ей и вышла из квартиры. — Выкладывай, пацан, — требует Эмма. Генри смотрит на неё широко распахнутыми глазами, чуть выпятив нижнюю губу. — Что? — Твой невинный взгляд с возрастом теряет эффективность, — парирует Эмма. Генри со вздохом пожимает плечами. — Я просто подумал, что из вас может получиться по-настоящему счастливая пара, но вас нужно немножко подтолкнуть. — Пацан, твоя мама только что разбежалась с Робином… — она наблюдает, как сын колдует над сэндвичем, состоящим в основном из мясного ассорти и сыра. — Но она тебе нравится? — не унимается он. — Не в этом смысле. — Твоё умение врать с возрастом теряет эффективность, — парирует Генри деловито. — Хитрожопик, — Эмма шутливо толкает его бедром и запихивает хлеб в тостер. — Ну, хорошо, у меня были определённые чувства к Реджине, которые вся эта нелепая ситуация только обострила. Но она не испытывает ко мне того же. — Маму предоставь мне, — расцветает в улыбке Генри. — Никаких операций, Генри. — Строгая интонация — что надо, ма, — отвечает тот. — Очень убедительно. В Нью-Йорке она с дисциплиной справлялась куда лучше.