Любовь, а не война

Морио — чудесный город у океана. Его население немногочисленно и кажется, будто все друг друга знают. Небо на закате окрашивается замечательным горчичным оттенком, а дожди идут редко, хоть и не настолько, чтобы вызвать засуху. Девушки здесь такие милые и обаятельные! Ух, Джоске обожает с ними общаться, хоть и общение у него с ними особенное. Но никто же не жалуется? Хигашиката Джоске не считает себя злым человеком. Он не пинает собак, не избивает без причины и никогда не кричит на людей. Он не зло хотя бы потому, что никогда не убивал невинных. Ведь... злодеев так характеризуют? Однако, несмотря на все вышеперечисленное, Джоске знает, что он — нехороший человек. Несколько лет назад он предпринимал попытки стать лучше. Стать терпимее к идиотам. Быть весёлым другом для всех, кто нуждался в нем. Но все закончилось тем, что он лишь научился имитировать поведение хороших людей. И этого ему хватает. В отличии от психопатов, Джоске знает, что бывает не прав в своих действиях. Да, не прав… День Джоске длинный: каждый день он садится в автобус и едет в школу, затем отсиживается на уроках, после этого проводит время за своим хобби и не забывает навестить могилу дедушки. Его хобби... маленький секрет. Джоске садится на задние места и следит, чтобы перед ним оставалась пара свободных кресел. Он берет в руки учебник по... это алгебра? Сойдёт. Вежливая улыбка украшает его губы. Девушка, что сидит перед ним, прелестна: ее лёгкое розовое платье едва касается коленей, а каштановые волосы распущены по плечам и покачивающейся, полной груди. Он облизывает пересохшие губы. Ах, какая красавица! «Даймонд!» — мысленно командует он, и дух послушно появляется из-за его спины. Этот дух — его единственный друг и самый приятный спутник. Глаза, столь похожие на его собственные, никогда не смотрят на Джоске осуждающе. Ему кажется даже, что Даймонду это доставляет такое же удовольствие, как и Джоске. Без какой-либо команды или слова, тот подлетает к девушке, которая, разумеется, не замечает его. Джоске всегда нежен со своими партнершами. Даймонд иногда срывается, но что с него взять? Он же всего-навсего дружелюбный дух. Медленно, рука Даймонда начинает ощупывать грудь жертвы. Она вертит прелестной головкой, пытается найти того, кто ее трогает, но все безуспешно — она никого не увидит, да и то, что Даймонд прикасается к ней — едва ощутимо. Очевидно, она списывает это на ветер из открытого окна, слегка успокаивается. Да, пусть расслабится. Даймонд перестает щупать грудь и опускается на колени. Легонько раздвигает ее ноги. После стимуляции сосков, девушка вполне может подумать, что у нее разыгралось либидо. Она не сопротивляется. Ей некому сопротивляться. Медленно, Даймонд начинает щупать ее сквозь шелковые трусики. Натирает увеличившиеся половые губы, легко касается клитора. Девушка снова оглядывается, в ее глазах есть паника. Вполне возможно, что после этого она будет рассказывать своему психологу о том, что ее резко повысившееся либидо навязало ей фантазии о прикосновениях призрака. Даймонд ласково массирует клитор сквозь шелк. Она хочет застонать, но кругом слишком много людей — аж целых три полуглухих бабки спереди, где-то через пять рядов от нее, а она ещё и у прохода села. Вот так незадача. Джоске медленно поглаживает свой член, прикрыв его книгой, в такт ритму Даймонда. В его кармане платок. Всегда наготове. Они кончают незадолго до нужной им остановки. Девушка смущенно трясется, после оргазма, утыкаясь в локоть и тяжело дыша. Джоске же открывает зажмуренные глаза. Вытирает все начисто. Он рад, что не довел бедняжку до сквирта — тогда бы им обоим было бы очень неловко. Такое развлечение — редкость. Маленькая жемчужинка в череде серых и скучных дней. Кто-то сказал бы, что было бы легче привести девушку домой или же снять номер в отеле. Но у Джоске есть свои возражения и особенности. В конце концов, дома его ждет мама, а городок настолько маленький, что слухи о бедной девушке и Джоске распространятся как лесной пожар. Нет, даже как взрыв. Такого им не надо. Поэтому перебиваться остается лишь такими «знакомствами» и сильным телом доброго духа. Да, ночью тело Даймонда освещает тусклая лампа, а его доспехи и шлем растворяются от одного прикосновения. Шелковистые темные волосы, такие же, как и у Джоске, когда он распускает их, доходят до лопаток. Сильное и мускулистое отражение позволяет огладить свою спину и даже с легкостью и гибкостью впускает в себя, когда Джоске желает того, когда промасленные пальцы касаются расслабленных мышц ануса и когда дух с хриплым «Дора» насаживается на них. Их глаза закатываются в экстазе, а дыхание сбивается. Чувство трения и наполнения смешиваются воедино, пока не будет ясно, что они не знают, какое ощущение кому принадлежит. Они — единое и отличное. Хигашиката вежливо улыбается своим одноклассникам, садясь за стол. При входе он обязательно поздоровается с охранником и преподавателями, обеспокоится их самочувствием. В их глазах он — прилежный ученик. В глазах сверстников — обаятельный и веселый парень. В глазах мамы — послушный сын. Но в глазах Даймонда… В глазах Даймонда он — Бог и та рука, что дарует, та рука и правит. Джоске умело управляет своей рукой. Солнце ярко светит, а нежный весенний ветерок дарит прохладу и небольшое чувство надежды на что-то хорошее. Его утренняя партнерша сидит позади абсолютно спокойно. Она ничего не заметила. Их преподаватель по многострадальной алгебре объясняет новую тему и Джоске внимательно слушает материал. Затылок горит, но Хигашиката, сидящий за третьей партой, не оборачивается и старательно пишет. Если это опять та стайка девчонок, то он поговорит с ними позже и даже, примерив маску друга, отведет тех, кому с ним в одну сторону, по домам. Голос темноволосого учителя дрожит, и он изредка заикается. Его карие глаза старательно не смотрят на задние парты. Джоске приподнимает бровь на секунду, а после легко улыбается. Интересно, что у него случилось? За несколько минут до конца, математик, а по совместительству еще и классный руководитель, произносит: — Сегодня к нам присоединился новый ученик! Выйди и представься, пожалуйста! — голос дрожит, руки трясутся. Того гляди, шлепнется в обморок. Ну и дела. Позади скрипит стул, слышны громкие шаги. Их новый одноклассник выглядит очень взросло, и в голове Джоске даже проносится мысль: «Он что, сидел?» Одежда этого подростка (?) выглядит очень дорогой, Джоске знает, о чем говорит. Угрюмое лицо прикрыто козырьком изодранной фуражки, но несмотря на это, аквамариновые глаза внимательно оглядывают всех присутствующих. Вежливая улыбка все еще украшает губы Джоске, что, судя по всему, не нравится новенькому. Его палец скидывает ручку, когда он проходит мимо стола. Новенький ухмыляется. Придурок. Ручка катится по полу. Ее поднимает тихая одноклассница — Отонаси и легко вкладывает ручку в протянутую руку Джоске. Ее нежные пальцы касаются кожи, подобно крылу бабочки. Положив ручку в его руку, она, испуганным зайчонком, убирает свою. — Куджо Джотаро, — хриплый голос новенького заставляет Джоске оторвать взгляд от прелестной Отонаси. Он смотрит на него, внешне расслабленного, стоящего возле испуганного учителя. Отмечает, как едва заметно выпячена его грудь, а рука, казалось бы, болтающаяся в кармане дорогих брюк, сжимает кулак. Переживает и пытается выстроить свой авторитет. У Джоске есть подозрение, что Куджо в первый раз меняет школу. Сам он сменил несколько классов и даже одну школу, так как в Морио всего две школы, но достаточно большие. Что ж, Джоске не будет противостоять тому, кто так охотно ищет драки для утверждения и укрепления своих позиций. Глаза их встречаются, а улыбка Джоске гаснет на секунду, чуть было не сменившись раздражением, но все-таки возвращается. У Куджо красивые ресницы, как у нежных девочек, и очень злые глаза. — Ой, у нас теперь целых два ДжоДжо! — раздается восторженный голос одной из модниц их школы и вскоре другие девчонки присоединяются к ней. Джоске первым отводит глаза от чужих, заинтересованных высказанным «ДжоДжо». Нужно держаться от Куджо подальше, как и от всех. Скоро, очень скоро Куджо успокоится и перестанет обращать на Джоске внимание, едва тот подберет крохотный золотой ключик к его расположению. Да, Джоске просто покажет, что не несет никакой угрозы авторитету. Уроки сменяют друг друга, и ажиотаж вокруг нового одноклассника утихает. В кафетерии Джоске тихо ест в компании почти незнакомых ему, безликих людей. Девушек, парней. Они все с открытым ртом слушают его истории и шутки. Одна из девушек, состоящая в стайке поклонниц, робко спрашивает его, не против ли будет Джоске, если сегодня они пойдут домой с Куджо. Джоске очень нежно улыбается ей и говорит, что не будет обижен и вовсе не против, если компанию столь прекрасным девушкам составит Куджо, а не он сам. Спину опять жжет, Джоске смотрит краем глаза и видит одиноко сидящего Джотаро. Тот выглядит так, будто Джоске лично только что убил его семью. Ошеломление, чувство, будто предали, они все кипят в злых глазах. Джоске не знает, что он сделал не так. Такому парню должно быть приятно женское внимание. Под конец дня девушки ищут Куджо, выкрикивая его имя своими нежными голосами. Джоске смотрит на них с безразличием, когда проходит мимо. Скоро подъедет его автобус. Подходя к остановке, он обнаруживает одноклассника. Тот сидит на скамейке, глядя на желтоватое небо. Наверное там, откуда он приехал такого нет. Джоске вовремя скрывается из виду. Очевидно, его одноклассник легко раздражимый. Куджо садится в автобус, после чего туда через дальнюю дверь заходит и Джоске. Он садится на облюбованных задних рядах. Странно, но одноклассника нигде не видно. Неужели?.. Рука ложится на плечо Джоске, хриплый голос шепчет на ухо: — Какого черта ты сегодня привязал ко мне своих баб, а, Хигашиката? — значит и имя выведал. Конечно, ведь Джоске сегодня вызывали к доске. Внимательный ублюдок. — Вам неприятно женское внимание, Джотаро? — легкая улыбка подобна щиту. Но Куджо не впечатлен, хватка на плече усиливается, — Эти девушки мечтали пообщаться с Вами. Признаться, с Вашей стороны грубо так обходиться с ними, предпочитая им мою компанию. — Ты гладко стелешь, но из твоего рта льется одна приторная ложь, — цедит Куджо, — Одна твоя ухмылка раздражает. Держись от меня подальше. — Я, — Джоске мягко прикасается к чужой теплой руке и снимает ее со своего плеча, напоследок позволяя себе нежно огладить пальцы самоназванного противника, вызывая в нем ошеломление, — Сделаю все, что в моих силах, чтобы держаться от Вас подальше, Джотаро. Улыбка Джоске становится чуть более подлинной. В конце концов, сегодня он выяснил о Джотаро Куджо нечто важное. Например то, что он неравнодушен к мужчинам. Джоске собирается выходить на остановке возле кладбища. Дедушка всегда любит, когда Джоске приходит к нему. Пусть и не может теперь высказать это вслух. Джоске опускает свою маску при выходе и лицо его становится угрюмым и даже злым. Память о дедушке до сих пор бредит душу. Двери открываются, и он выходит. Проходит мимо деревьев, не обращая внимания на их красоту. Сейчас апрель — начало школьного года в Японии. Во многих парках цветет сакура, гуляют влюбленные парочки. Это замечательно. Иногда Джоске хочет быть на их месте. Он тоже хочет проснуться и обнаружить вторую половинку в постели. Он не хочет просыпаться в одиночестве. Хигашиката собирает ветки и вынимает старые цветы. К сожалению, новые не принес, но… как-нибудь в следующий раз. Главное, чтобы не гнилые. Земля в Японии, как и в общем-то все погребальные обряды в их стране весьма недешевые, но и дедушка Джоске не обычный человек. Много лет он сохранял покой в их маленьком городке, работая в полиции. Джоске кладет принесенную из кафетерия булочку на постамент и втыкает в нее две палочки для еды. — Я знаю, ты любишь, когда я приношу тебе булки, дедушка. Приятного аппетита. Он с тоской смотрит на могилу. Губы его не формируют улыбку. Ему не перед кем защищаться. Он не плачет уже семь лет, и сейчас на его глазах нет слез. Лишь руки… потрясывает, да горько во рту. — Это твой дед? Джоске поворачивается на каблуках и смотрит на Куджо широко распахнутыми от удивления глазами. Даже улыбку не надеть… Этот наглый человек пробрался за ним, хотя каблуки его туфель отстукивали, когда он шел через весь класс. Он знает, что его глаза полны растерянности, но не хватает времени что-либо исправить. — Зачем Вы шли за мной, Куджо? — Джоске слишком зол, чтобы мягко произносить имя вместо фамилии. Куджо все же выглядит виноватым. Его глаза смотрят в землю, хоть и лицо вновь прикрыто фуражкой. Неужели он думает, что таким образом никто и никогда не разглядит его глаз из-за лёгкой тени? — Ты так резко сменил свою улыбочку на что-то настоящее, что вызвал во мне любопытство. Я соболезную тебе и твоей семье, Хигашиката, — его голос прокурен и медлителен. Джоске не нужны чужие соболезнования. Он кладет руки на бедра и считает про себя. Джотаро не уходит. Он настолько плохо чувствует атмосферу? — Чего Вы ждете? Слезливых рассказов? — Джоске начинает спокойно, но все-таки срывается, голос хрипит, заедает как пластинка, истертая, исцарапанная. Вскоре рука его, обличающая, укоряющая, но такая протянутая, будто Джоске, как бы ему не хотелось иного, просит хотя бы каплю милосердия, — Может быть моих рыданий на Вашем плече? Вы сказали мне держаться подальше от Вас, но не могли бы Вы оказать мне такую же услугу?! Джотаро молчит, смотрит спокойно, слегка виновато. Ветерок колышет волнистую прядь возле виска. Затем Джотаро произносит: — Хорошо, — кивает, поворачивается и уходит. Гнев внутри Джоске стихает так же быстро, как и появился. Что это?.. Что это вообще было?! После он угрюмо возвращается домой. Даймонд успокаивающе кладет руку на его плечо, прижимает к себе в объятиях. Джоске говорит ему тогда, что он — единственный, кто его понимает. Слезы текут из глаз духа, а Хигашиката утирает их пальцем. Он быстро делает домашнее задание, готовится к экзаменам в университет, ужинает, когда зовет мама и даже позволяет себе прочитать одолженный у одноклассников журнал про музыкантов и актеров под музыку. На дворе 1988 год, так что по радио обсуждают войну. Джоске ненавидит войну. Родись бы он на тридцать-сорок лет раньше, присоединился бы к Хиппи. А пока носит пацифик и сердце на груди. Хоть не на рукаве. — Эй, Даймонд? — дух валяется под боком у Джоске и сонно смотрит на него своими фиолетовыми глазами, — «Занимайтесь любовью, а не войной» — наша тема, верно? Даймонд ухмыляется и радостно подтверждает: «Дора!» Оружие должно быть уничтожено, а люди должны любить и уважать друг друга. Не убивать. Не оставлять детей у холодных тел. Джоске уверен, дедушка не заслужил смерти от рук убийцы, засаженного им же за решетку. Не заслужил быть застреленным тогда, в этот злополучный день, когда Хигашиката Рехей присматривал за своим девятилетним внуком. Услышав шум, он запер мальчика, чтобы оградить от опасности и, пока Даймонд разбирался с замком, а сам Джоске, как и было приказано, вел себя тише мыши, хоть и едва сдерживал слезы страха, Рехей пошел вниз. Несмотря на то, что в его руке тоже был пистолет, глава семейства Хигашиката был убит выстрелом и, когда Джоске открыл дверь, испуганный шумом, был уже мертв. Томоко вернулась только под вечер, и никто из соседей не вызвал полицию, так как до этого Джоске и Рехей тренировались в стрельбе по банкам из пневматического оружия и весь шум списали на повторение тренировки. Все это время мальчик провел в тщетных попытках восстановить мертвого дедушку в полном одиночестве. Этот случай был одним из самых загадочных смертей в маленьком городке Морио — тело мертвого офицера было абсолютно неповрежденным, но кровь на полу и пистолет в руке указывал на борьбу со стороны полицейского. Позднее, все уполномоченные лица пришли к выводу, что весь случай — сердечный приступ на почве ограбления и закрыли дело Хигашикаты. К тому же, через несколько месяцев дел у них прибавилось — обнаружился обезображенный труп, позже опознанный как труп сбежавшего преступника. — Как школа? — мама заботливо кладет руку на плечо, подходя сзади. Их кухня не самая маленькая, но и не огромная. После смерти дедушки было тяжело с деньгами, но они справились и даже сделали вдвоем маленький ремонт. Его мама — Томоко, как всегда ухожена и приятна. До тех пор, пока ее не разозлить. Наверное, когда ты растишь сына в одиночку, а твоего отца убивают в доме, где ты спишь по ночам, наверное, если ты приходишь домой, а твой ребенок рыдает над трупом и говорит, что в дедушку стреляли, это накладывает какой-никакой отпечаток на личность. Она только что расставила две тарелки с завтраком — омлет и чашка кофе. — Хорошо. Оценки в порядке, друзья есть, — Джоске привычно улыбается ей, но получает потягивание уха цепкими пальцами. Улыбка моментально сменяется жалобным выражением лица, — Мама! — Не смей обманывать меня своей улыбкой, Хигашиката Джоске! В последнее время ходишь темнее тучи. Ты опять был у дедушки? — ее взволнованные глаза смотрят на него с любовью и заботой. Джоске жалобно смотрит на нее, и она отпускает его ухо со вздохом. Садится за стол напротив сына и объясняет, — Джоске, пойми. Я тебя очень сильно люблю. Невыносимо видеть тебя таким. — Все в порядке, мама. Я тоже тебя люблю, — Джоске закусывает губу, а после отпускает, говоря, — Все трудности… они же временные. Нет ничего, с чем я бы не справился. Томоко смотрит на него с недоверием. Ее руки нежно касаются его собственных. На сердце тяжело от ее беспокойства, но прошло то время, когда Томоко брала его за руку и переводила в другой класс. Она сейчас мало чем может помочь, а от ее переживаний только хуже будет. Меньше знаний – лучше сон. Поэтому его мама очень крепко спит по ночам. Она отпускает его руки и делает глоток из кружки с кофе. Им скоро нужно идти. Маме в одну сторону, Джоске в другую. У них никогда не было возможности купить машину. Когда он будет работать, то обязательно подарит ее матери и сделает хороший ремонт в доме. Она не заслуживает недостатка денег. Джоске знает, что его мама откладывает деньги ему на университет. «Мой сын станет замечательным врачом!» В детстве Джоске мечтал стать полицейским. Ему казалось, что именно служение закону, охрана городских жителей — его стезя. Но если его убьют, то у его матери никого не останется. Она будет навещать больше могил и рыдать у его собственной. Она будет приходить в пустой дом, и когда настанет ее час, некому будет даже сообщить о ее смерти. Поэтому Джоске будет врачом-хирургом. Он слышал, у них хорошие зарплаты. В конце концов, здравоохранение в Японии очень развито. Да и если удастся спасти хорошего человека, то что в этом плохого? Одно хорошее. А помогать людям… Защищать невинных… Он может и своими силами. Главное, хорошо скрыть следы. Это благое дело. Смерть дедушки была ошибкой, лишившей город защиты. И… Разве не хорошо будет, если очаровательный доктор Хигашиката, исцеляющий дряхлых старушек, будет наказывать нарушителей по ночам, а? Но пистолет дедушки все еще лежит в его столе. И раз в две недели Джоске достает его. Железо обдает холодом. Он смотрит на это оружие с жадностью. Похищенное Даймондом из отдела улик закрытых дел. Каждые две недели Джоске думает о том, что если сейчас он приставит его к виску и выстрелит, то все закончится и возможно эта пустота, та, что в его груди, это одиночество, оно уйдет. Но оно не уйдет, и поэтому Джоске кладет пистолет обратно в ящик и закрывает его на замок до следующего раза. Они встают из-за стола одновременно. Мама и сын. Так похожи, но если Томоко выражает свою скорбь в срывах злости на извращенцев, в конце концов, она потеряла мать за несколько лет до смерти своего отца, поэтому имеет опыт смирения с утратой, то Джоске куда жестче, но вместе с тем и проявляет эту жесткость реже. Лишь когда дают повод. Хигашикаты идут к выходу, обуваются, Томоко заботливо спрашивает Джоске, не холодно ли ему будет, а тот отвечает «Нет, мама, но спасибо за беспокойство». Несколько недель подряд Джоске не контактирует с Джотаро. Джотаро не контактирует с Джоске. Лишь затылок жжет. Он чаще поправляет помпадур, чем следовало. Девушки вновь вспоминают о существовании Джоске, но тому от этого ни горячо, ни холодно. Лишь когда одна из них садится к нему на колени, очаровывая ароматом цветов, что в ее черных волосах, подобных крылу черного лебедя, он проявляет к смелой женщине интерес. Утсукуси, какое замечательное имя. Другие девушки начинают борьбу за его внимание, но единственное, что позволяет себе Джоске — положить голову на плечо девушки и наблюдать лениво из-под полуприкрытых век. Какие они замечательные… Японских девушек традиционно воспитывают в кроткости и покорности будущему мужу, но Джоске считает, что лучше бы все были просто воспитанными. Без разницы, мальчик или девочка. Он благодарит Утсукуси и говорит о том, как страшно болит его голова. Как раскалывается она. Утсукуси всплескивает руками и предлагает проводить его в медпункт, но Хигашиката нежно улыбается ей в ответ и касается ее подбородка своей рукой. Говорит, что в этом нет нужды, но он очень благодарен ей за ее отзывчивость. Ее второй половинке повезет с ней. Утсукуси очаровательно краснеет, будто по ее щекам провели румянами. Больше он с ней не пересекается. Во всяком случае, не таким образом. В кафетерии несколько девушек пытаются завоевать внимание грозного Куджо, но проваливаются с этим. Джоске даже немного жаль их. Наблюдает за ними краем глаза, стоя в очереди. Он покажет, как следовало бы к нему подластиться. Уверен, девушки оценят эти уроки и, использовав их в следующий раз, обретут успех у Куджо. Взяв поднос, он подходит к столику, что окружен очень мрачной аурой раздражения. На его губах приветливая улыбка, чем-то напоминающая ту улыбку, которую он надевает при разговоре с девушкой или особенно заметным «знакомым». Куджо тут же переключает свой взгляд с пола на него. Его взгляд становится чуть более расслабленным, нежели секунду назад. То есть, если смотреть по эмоциям, то переключаясь от желания убить и разорвать, раздавить сердце каждого в своей руке, к обычному желанию покалечить. Джоске считает это глубочайшим расположением из тех, что видел от Куджо. То, насколько честные глаза у этого человека — завораживает. — Могу я сесть вместе с Вами? — он не говорит о том, что остальные места заняты, чтобы не вызвать в Куджо ощущение последнего пристанища, мол, только из-за этого я с тобой и сижу. Куджо смотрит на него с подозрением. Думает, наверное, отказать… — Садись. Улыбка чуть было не сменяется удивлением, лишь глаза слегка расширяются в удивлении. Джотаро едва заметно ухмыляется, наблюдая за тем, как Джоске чуть было не теряет свою маску. Вот ведь… Джоске аккуратно кладет поднос на стол и садится напротив. Девушки вздыхают. Ему кажется, что это они хотели бы оказаться за этим столом вместо него. А, возможно, и сесть рядом с ним самим. Кто знает… Одна, судя по всему, самая смелая, проводит по его плечу рукой, едва заметно, но глаза Куджо следят за девчонкой с раздражением. Если он будет столь непростителен по отношению к ним, то у него никогда не появится девушки. — Спасибо, — Джоске улыбается чуть шире, но Джотаро не впечатляется этим. Ну и ладно. Улыбка возвращает прежний размер. Они тихо едят, и Джотаро не вспоминает о том, что они обещали не общаться друг с другом. Джоске тоже молчит. Длинная нога Куджо касается его, но он не реагирует. Не пачкает, ну и ладно. Он не гордый. Стерпит. Девушки за соседним столиком с любопытством наблюдают за ними. Джоске приветливо улыбается им, за что получает толчок ногой. Он недоуменно смотрит на Куджо. Тот раздраженно поджимает губы и спрашивает: — Зачем ты поощряешь их? Они будут липнуть как обезьяны к пальме, не содрать. Джоске подкладывает руку под подбородок и объясняет: — Если их игнорировать, то это лишь подогреет их интерес. Добыча интересна лишь пока убегает, и для них мы именно она. Да и что плохого во внимании девушек? Вы же тоже когда-нибудь женитесь. Заведете семью, ребенка, а может и нескольких. Неужели, Вы не хотите? — Не хочу. Эти бабы, которым ты шлешь воздушные поцелуи, очень сильно шумят, и от них у меня раскалывается голова, — чужая нога сильно прижимается к его собственной, — Если это именно то, что ждет меня в семейной жизни, то этой семейной жизни не будет. Джоске долго думает, даже хмурит брови и поджимает пухлые губы. Имя девушки, той самой, что сидит недалеко от его места в кабинете математики всплывает в голове, и Джоске выпаливает: — Как насчет Отонаси? Она тихая, и уверен, что Вы ей тоже симпатичны. Куджо смотрит на него как на умалишенного. Чуть ли не пальцем у виска крутит. — Ты в курсе, что после окончания учебы, мы не обязаны жениться? Она подала тебе ручку, а ты уже одеваешь ей фату и всучаешь мне без какого-либо ее согласия. Прекрати, — яростно говорит Куджо, сжимая ложку, которой ест суп. Джоске приподнимает бровь. Какой кадр, — У самого никого нет, вот и к другим лезешь. То, что у тебя девушки нет, лишь твоя проблема. Не спихивай ее на меня. — Вы их так грубо отшиваете. Я сочувствую им, вот и стараюсь помочь, — губы Джоске образовывают грустную улыбку. — Всем не поможешь, — чужие слова бьют по больному, но Джоске никак не реагирует внешне, — Особенно, если в помощи не нуждаются. Они заканчивают прием пищи молча. Джоске хмуро смотрит в стену, даже скорее сквозь нее, поглощенный собственными мыслями. Он думает о том, что у них с Куджо абсолютно разное видение этого мира и не стоит лезть к нему со своим. Да и вообще лезть не стоит. Наверняка, Джоске его лишь раздражает, а Джоске ненавидит кого-либо раздражать. Больше он его не побеспокоит. После еды, он собирает свою посуду на поднос со спокойной улыбкой. Когда он собирается отнести его, руку грубо хватают. Это Куджо. Смотрит хмуро из-под фуражки. — Не обижайся. Это лишь правда. Но ты все же можешь помочь тем, кому эта помощь нужна, — наверное, Джотаро эту фразу обдумывал все время, пока Джоске в стену пялился. Чуть погодя, тот добавляет, — Ты неплохой парень, Хигашиката, вот только лицо у тебя пластмассовое. Будь проще. Любопытно. Это такая попытка подружиться? Джоске улыбается Джотаро мягче. Тот едва заметно расслабляется, как и его хватка на руке. Но цепкие пальцы все еще сжимают ее, хоть и легче, едва придерживая. — Я постараюсь, Джотаро, — в Джоске действительно не осталось обиды. Перед тем как отпустить его руку, чужие пальцы, подрагивая, оглаживают его руку. Это… ответ на то, что делал Джоске? Неужели запомнил? Какой интересный человек. Джотаро несколько раз спрашивает его о формулах с доски, грубо кидая в его спину бумажки и, на удивление, попадая. Джоске терпеливо целится тому в глаза ответами. Не попадает. Губы их образуют почти одинаковые ухмылки, а глаза похоже прищуриваются. Все в классе замечают их поведение, но ничего не говорят. Лишь шепчутся. Впервые за время присутствия Куджо в классе, учитель не заикается. Девчонки смотрят на них с любопытством. Даже немного преследуют, когда замечают, как Куджо и Хигашиката идут к остановке без драки. Куджо пихает его в бок, выбивая из него воздух, когда особенно едкая шутка Джоске задевает. Хигашиката гордо поднимает голову, но улыбается мягко. Мед из его уст манит так же действенно, как свежая рыба приручает дельфина. Но это удовольствие — взаимно. Куджо едет дальше, чем Джоске. Скорее всего, куда-то в район санаториев. На осторожные вопросы тихо сопит. Не отвечает. Наверное, не забыл насчёт своих расспросов по поводу дедушки. Мстит. Но спустя несколько дней раскрывается, пока их бедра трутся друг об друга, соприкасаются. К сожалению, в автобусе мало места между сиденьями. Говорит, что приехал доучиться сюда из-за матери. Воздух загаженного Токио плохо влияет на ее лёгкие, она начала кашлять. А тут океан и лёгкость на душе. Аквамариновые глаза Куджо внимательно рассматривают его фиолетовые, он слегка наклонен к своему меньшему ростом собеседнику, другу, знакомому — да кто они друг другу? Он наклоняется к Хигашикате ближе, между ними остается пара сантиметров, и спрашивает: — Ты хочешь познакомиться с ней? Джоске улыбается ему и кивает. Говорит: «Конечно». Напряженное тело Куджо расслабляется. Джоске знает, что тот сидит, обычно широко расставив ноги, слегка откидываясь назад, стремясь занять все свободное место. Но сейчас он сидит у окна, ноги его собраны, а руки лежат на коленях. Если бы не цепи и не подранная фуражка, был бы примерным учеником. Джоске смотрит на мягкие пухлые губы мужчины, подростка всего на год старше себя. Какой красивый. Они едут до конечной и выходят, неловко толкаясь из-за роста. Джотаро отдавливает ему ногу своей, громадной, и Джоске едва слышно шипит от боли. Выходит на свет божий с такой же огромной радостью, что и у моряка, спускающегося на землю, спустя семь лет плавания. Куджо договаривается с охранником, показывает свой пропуск. Тот подозрительно смотрит на Джоске, но все-таки пропускает. Не хочется им терять платежеспособных клиентов. Вот только Джоске — не платежеспособный. Его школьная форма покрывает дешевенькие брюки, а на ногах туфли, которым два года. Поэтому пропускают только из-за настойчивости Куджо. В Морио достаточно дешевые санатории, да и сейчас не сезон отдыха. Выгодные условия для заселения. Джоске держится за Джотаро, ровно на три шага позади. Обои выглядят весьма свежими, а полы только вычищенными. Везде ковры. Очень мягкие. Джоске знает, что в санаториях не принято снимать обувь, но это не мешает ему ощущать неудобство и стыд за то, что он топчет ногами чужой труд. Его мама бы заставила его дежурить вне своей очереди по неделе за каждый лишний шаг в обуви. Куджо открывает дверь легким движением руки. — Мама, я привел Хигашикату, — Джотаро сначала входит сам, предупреждая мать, а после пропускает Джоске. Тот запоздало понимает, что надо было бы купить цветы, да магазинов поблизости мало. Еду подают в столовой, а цветы продавать здесь нерентабельно. Джотаро, очевидно, заранее сообщил матери о том, что они придут. Джоске заходит и видит сидящую на диване женщину лет сорока, хоть и выглядит она моложе. Ее светлые волосы, аквамариновые глаза, такого же цвета, как и у ее сына, разрез глаз — все это выдает в ней европейку. — Так вот он какой этот одноклассник, о котором ты мне говорил? — у нее нет акцента, а тон ее жизнерадостен, — Этот «Хигашиката». — Здравствуйте! — Джоске приветливо улыбается, — Прошу прощения, что без цветов. Обещаю принести в следующий раз два букета. Холли, как она позже представляется, смеется и отнекивается. Говорит, что это излишне. Но Джоске лишь добродушно смеется в ответ. Он снимает свои туфли и аккуратно ставит их рядом с туфлями Джотаро. Подумав, слегка отодвигает. Слишком видно различие между ними, это смущает. — Ты будешь чай? Кофе? — перед ней стоит чашка с чаем, чайник и пустые чашки. Для Джоске нет предпочтений между кофе и чаем, лишь виды. Для того, чтобы налить ему кофе, ей придется вставать, к тому же… Запах знакомый. Он спрашивает про Молочный улун, — Как интересно, я тоже его люблю. Я сейчас налью тебе чашечку. «Хигашиката»… Это же фамилия, а не имя? Ну, во всяком случае, ты не «одноклассник» и не еще что похуже. Она хлопает по месту рядом с собой, приглашая присесть. Джоске садится на самый мягкий диван, который только ощущал, и едва сдерживает стон удовольствия от комфорта. Джотаро садится на кресло рядом с диваном и местом, на котором сидит Джоске. Перед ними небольшой стол и телевизор. Это гостиная. Есть несколько дверей в две другие комнаты и смежную ванную с туалетом. — Да, меня зовут Джоске. Хигашиката Джоске. Я учусь с Джотаро в одном классе, но на год младше его. — Я рада, что у моего сына есть друг. Джотаро очень тихий и неразговорчивый мальчик. Он закрытый, и немногие из желающих могут до него достучаться. Я подумала, что смена обстановки пойдет ему на пользу так же, как и мне. Садао перечислил деньги на мое лечение. У него сейчас гастроли, так что он не смог поехать вместе с нами, — ее взгляд излучает скрытые переживания. — У него всегда «гастроли», мама, — Джотаро раздражен. Проблемы с отсутствующим отцом. Как знакомо. Хотя у Джоске их нет. У него и отца-то нет. Взгляд Куджо прикован к нему, но не обжигает. Очевидно, следит, чтобы все прошло гладко. Какой хороший сын. У этой женщины нет мужа, которого она хочет обнаружить рядом. Это заметно. Джоске видит ту же улыбку, за которой скрывается одиночество, из-за чего его собственная улыбка становится чуть более настоящей. Глаза Холли понимающе смотрят на него. — Ты наверняка слушаешь джаз, Джоске. По тебе видно, что ты ценишь то, что стараются утопить в песках времени. Куджо Садао — может слышал его? Мой муж. Она так гордится им. Этим человеком, который оставил сына и жену ради карьеры. Эта преданность и любовь к нему похожа на то, что испытывает его собственная мать по отношению к тому мужчине, что оставил ее и Джоске. Поэтому он кивает и говорит: — Конечно. Его музыка прекрасна. Теперь я понимаю, что с такой музой как Вы, у него не было другого выхода, кроме как сочинять ее. Иначе обеднел бы весь мир. Она радуется его словам как маленький ребенок. Джоске натянуто улыбается. Джотаро шипит на ухо, что из-за этой музыки морально обеднела его семья. Он кивает ему в ответ едва заметно. Они обсуждают школу. Холли интересуется успехами Джотаро в школе, на что Джоске честно отвечает, что с оценками у ее сына все прекрасно. Во многом это напоминает не разговор мамы с другом сына, а разговор мамы с классным руководителем. Джоске вежлив и учтив, наверняка ее это отталкивает. Но скорее, она просто видит слишком много схожего. Когда она собирается отнести посуду, Джотаро забирает ее у нее и относит сам. Джоске смотрит на настенные часы. Холли смотрит на него. Ему кажется, что сейчас она возьмет его за руку и попросит… — Не обижайся на моего ДжоДжо. Он может быть грубым, но он хороший мальчик, — она и в самом деле это говорит. Правда руки ее лежат на коленях. Джоске ощущает сочувствие по отношению к этой семье. Улыбается ей, берет ее руку в свою. Такие нежные… — Ему очень нужен такой друг, как ты, Джоске. — Я испытываю искреннее удовольствие от дружбы с Вашим сыном, госпожа Куджо… — ее теплая рука в его холодной ладони греет, — И не собираюсь отказываться от нее так просто. Ее улыбка становится чуть более искренней. Как и его собственная. — Джотаро страдает от отсутствия отца. Возможно, осознание того, что Садао никогда не переступит порог этого дома в ущерб своей музыке злит его. Возможно, он злится за нас двоих, потому что я смотрю на это сквозь пальцы. Но я знала, на что шла. Иногда ты смотришь на человека и понимаешь, что будешь ждать его дома, даже если он не появится в этом доме несколько лет, — ее глаза внимательно смотрят в его. Рука ее дрожит. Видно, что она ощущает слабость, и если бы стояла, то уже упала бы. Это не просто «загаженный воздух». — Я думаю, что это называется «любовь», госпожа Куджо, — его улыбка слабеет, становится смятой, более настоящей. Эта женщина больна. Знает ли Джотаро, как обстоят дела на самом деле? Слышны шаги. Джоске выпускает женские руки из своих, уже согревшихся. Джотаро входит, внимательным взглядом оглядывая собравшихся. — Мама, у Джоске есть свой дом, а он стесняется напомнить об этом. Жаль, что ты забываешь, сколько детей в твоей семье. Джотаро оказывает Джоске услугу, за что получает взгляд благодарности. Но Холли лишь надувает губы и с укором поднимает вверх палец: — Конечно, я помню, сколько у меня детей. Я не могу забыть, ведь мой ребенок говорит мне, чтобы я не целовала его в щеку, чтобы не смутить перед другом. Это мой ДжоДжо говорит, что я не должна обнимать его, потому что он уже вырос, — она складывает руки на груди и обличительно смотрит на приподнявшего бровь Джотаро, — Даже и не знаю, остались ли у меня еще дети! — У тебя есть. Сын. И этот сын будет терпеть, пока ты душишь его, — глаза Холли загораются азартом. Джотаро тоже вовлечен в игру. Он поднимает палец так же, как и его мать минуту назад, — Но для этого я должен проводить Хигашикату, пока ты и его не привязала к себе. Можешь считать меня эгоистом, но мне по нраву быть единственным ребенком в семье. — И вовсе я не душу… — Холли смущенно отводит руки от груди, но уже понятно, что она согласна, — Спасибо, что навестил нас, Джоске. Конечно, очень бы хотелось познакомится с твоей семьей. — Я спрошу у мамы. Думаю, она с радостью выпьет с Вами по чашечке чая, — Джоске встает, но его останавливает рука Холли на его собственной. — А папа? — она уже знает ответ, но все же надеется. Смешно. — А папы нет. Я не знаю этого человека, — ее рука отпускает его, ослабев. Она прижимает ее к себе, будто баюкая, защищая. Думает о чем-то своем и выпаливает, когда Джоске обувает второй ботинок: — Я не хотела задеть тебя этим вопросом, Джоске! — Вы и не задели, — Джоске спокойно улыбается ей, — Вы же не он. И покидает номер вслед за молчаливым Куджо, ощущая на себе жалостливый взгляд голубых глаз. Джотаро потом мнется, наверное, думает о расспросах. Наверное, сравнивает их в уме. Думает, что у них стало чуточку больше общего. Но на самом деле общего у них меньше, чем кажется. Но и не очень мало. Посерединке. Так, чтобы обиды не залезали друг на дружку. Чтобы было удобно. Он в итоге говорит, что и не рассчитывал, что Джоске согласится. Джоске отвечает, что не мог упустить возможность познакомиться с такой замечательной женщиной.