***
По приказу короля Азгора, спустя пять дней после смерти трех монстров, все собрались на похороны в столице. Весь Сноудин и Водопадье пришли в тёмных траурных одеяниях. Они удивились, насколько монстры «человечные». Те, кто не знал в лицо погибших, соболезновал живым. Жаркоземье специально очистили самую прохладную у них дорогу в Столицу для водных и снежных монстров, чтобы они не получили перегрев. Мёртвых провожали достойно. По традициям и легендам, чем качественнее ты поведешь погибшего в мире живых, тем легче он уйдёт в мир мёртвых, и его душа не будет заперта на "мосту" между мирами. Андайн знали все. Она была хорошим Главой Стражи, что вдохновляла новое поколение монстров на великие дела. Многие хотели стать как она, хотели, чтобы она обучила их всему, что знает сама, но увы. Папируса и Санса знало не так много монстров. Высокого скелета часто видели рядом с Андайн в Водопадье, тренирующегося с ней. Но это только в водных землях. В Сноудине его знали как самого доброго и невинного монстра, с большими амбициями и мечтами. К нему всегда можно было обратиться за помощью и он сделает все, что было в его силах. Он был символом доброты и порядочности, хотя многие считали его ребёнком. Санса же знали как комика, с простыми каламбурами, которого можно было увидеть почти во всех частях подземелья. Ленивый, в каких то моментах смешной, с которым можно расслабиться и ни о чем не волноваться. Когда тот приходил в бар Гриллби, атмосфера, которая и так была успокаивающей, становилась намного лучше. Казалось, что некогда добрые монстры из Сноудина превратились в ледышки, а жители Водопадья были подобно воинам, что потеряли своего командира. Человек стоял в первых рядах, одетый в чёрный костюм с белой рубашкой. Рядом с ними стояла Альфис, которая шмыгала забитым носом и с пустотой в глазах смотрела на гробы. Её глаза казались стеклянными, разбитыми, и это не из-за очков. Кожа вокруг глаз опухла и покраснела, бессонные ночи в слезах плохо сказались на её внешнем виде. Даже, казалось, сама чешуя, которая когда то была насыщенно жёлтой, побледнела на несколько оттенков, приближаясь к бледному грязно-желтому цвету. Бывшая королева стояла с другой стороны, ближе к гробу братьев-скелетов. Её шерстка была взъерошена, одета она была в чёрное траурное платье. Они знали что Санс и Ториэль хорошо общались, может у них даже были какие-то отношения, но «несчастный случай» разрушил все планы на будущее. Подобно тому, как было раньше. — Мы собрались, дабы провести умерших на тот свет, — голос Азгора громом прогремел по улицам Столицы, где все собрались. Монстры встали рядом с гробами, склонив головы. Кто-то плакал, кто-то тихо молился своим богам, дабы души отправились в лучший мир и получили освобождение. А кто-то и вовсе тихо смотрел на деревянные крышки, задумавшись о своём. Атмосфера была тяжёлой, словно барьер резко перестал пропускать кислород под гору. Монстры выглядели серыми, их некогда блестящая шерстка, или чешуя, выглядела блеклой, подобно стеклу в пыле. Азгор начал свою речь, выражая соболезнования близким.***
Азгор сидел в своём тронном зале, среди прекрасных золотых цветов, которые единственные во всем Подземелье получали ласковые лучи солнца. Король монстров смотрел на эти жёлтые цветы пустым взглядом и пил золотой чай. Многие говорили, что Дримурру старшему идут желтый или золотой, а венок из лютиков, подобно короне, прекрасно подошёл бы ему. Азгор не любил эти цветы. Сначала этими цветами отравилась его приёмная дочь, принцесса, надежда всех монстров в Подземелье. Он видел, как его человеческий ребёнок болезненно умирал от лютиков, что пустили свои ядовитые соки в её теле. Ребёнок умер через три недели, что были наполненные болью, хаосом и слезами. А потом случилось затишье. Дом посерел, в комнате стало тихо. На этих цветах, спустя день, умер его второй ребёнок, родной сын и принц Подземелья. Поглотив человеческую душу, он пересёк барьер и через день вернулся в ранах, ведя за собой кроваво-красную пыль. Прах так и не смогли полностью собрать. Можно ли сказать, что его сын здесь? Сидит в этих цветах и смотрит на своего разбитого отца, потому что ему снова пришлось хоронить дорого себе монстра? Жалко ли ему, Азриелю, Азгора? Король помнит Андайн ещё подростком. Дочь бывшей Главы Королевской Стражи, который был одним из немногих монстров, что выжил после войны и прожил ещё какое то время, уже в Подземелье. После гибели её родителей, он взялся за её воспитание и тренировку и вырастил достойного монстра, которому можно было доверить защиту всего мира монстров. Молодая, сильная, верная и, что обычно не свойственно монстрам, решительная. Не боялась трудностей и с гордо поднятой головой преодолевала их, училась на ошибках, хоть и ненавидела ошибаться. И кто же мог подумать, что даже она умрет раньше, чем он того ожидал. Почему? Почему Азгор хоронит тех кто ему дорог? Почему он не может уйти за ними вслед? Потому что он король. Он должен оставаться сильным, дабы давать надежду остальным. Но кто даст ему надежду? Кому можно излить душу, не боясь плевка? Король допил свой любимый чай, который не имел вкуса, и тяжело вздохнул. За окном ярко светилось солнце, на цветах играли его лучи. И только одинокая стеклянная слеза скатилась с усталых старых глаз. *** Когда бывшая Королева вышла из Руин, она перебралась в Сноудин. Во-первых, там были скеле-братья, с одним из которых она была знакома и он мог ей все рассказать, что уже плюс. Во-вторых, снежные монстры были весьма «теплы» и не оказали ей «холодный» привет, когда она пришла. Да и городок был в два раза меньше Нового Дома, заодно подальше от замка и Азгора. Когда Ториель наконец обустроилась в новом доме, она почти каждый день проводила время с Сансом в баре «У Гриллби». Они обменивались самыми разными тук-тук шутками и каламбурами, не обращая внимания на других. Было весело, действительно весело. Наконец то она могла почувствовать себя свободной от вины за то, что бросила всех, за то, что не уберегла своих детей. Она смогла, хоть и не на долго, но забыть о том, что она «Дримурр» и побыть просто «Ториэль» До сегодняшнего дня После захоронения двух гробов, она вернулась в свой дом. Казалось, что она наконец-то почувствовала весь холод снежного города, а её дом начал покрываться толстой коркой льда. Снег больше не казался мягким и пушистым, а наоборот: холодным и колючим, подобно острым, маленьким, железным иглам. Белая шерстка не согревала, а душила, как и слезы, что комом застряли в горле. Она устала, боже, как она устала терять близких. Сначала дети, её чудные и прекрасные, невинные дети, которые просто хотели жить в мире, как и все. Она в один день потеряла и приёмную дочь и родного сына. И в этот же проклятый день её некогда любимый и дорогой муж объявил войну людям. Она не понимала. У них только умерли дети, один из которых был человеком, а Азгор просто взял и объявил войну? Неужели он не научился тому, ещё с прошлой войны, что насилие — не выход. Но нет. Он просто сделал это. А она, вместо того чтоб отговорить мужа от этого бездумного поступка, просто взяла и ушла, поджав хвост. Глупая, старая коза, побоялись ответственности, сбежала и спряталась за каменными дверьми, отрезала прошлое и бросила весь свой народ, в то время как её муж взвалил на себя непосильную ношу. Но чувства затмили её разум и она сбежала. Гордость, не позволяющая извиниться, гнев на Азгора, горе из-за убитых детей и много ещё негативных чувств, которые она пыталась спрятать за глупыми шутками. Ториэль и не заметила как облокотилась об пурпурную стену, которая казалась теперь серой, и скатилась вниз. По мягкой шерстке текли слезы отчаяния и горя. Она так долго бежала, так долго пряталась, убегала от ответственности и собственных чувств. Теперь же они вернулись с удвоение силой, накрывая огромной волной, в которой невозможно найти ни дна, ни потолка. Захлебываясь в слезах, её терзали острые когти вины, собственные демоны разъедали душу своими ядовитыми слюнями, причиняя катастрофическую боль. Она не знает что делать. Она не знает как быть. А тот, кто мог бы ей с этим помочь, тот, кто мог бы её направить, умер. Она осталась одна, в клетке, в которую себя и загнала. Глупая старая коза.***
Альфис никогда не была сильной. С самого детства она была слабой, робкой тихоней. Конечно, её все хвалили, говорили какая она умная, но это не отменял всю нервозность, что у неё была. Ей было стыдно и неудобно за то, что она заикается, ей казалось что она слишком пухлая для обычного монстра её видя. Множество комплексов преследовало её и по сей день, от чего было трудно идти вперёд. Груз вины за бедных монстров лишь прибавил веса и она остановилась. Она хотела просто упасть, сдаться, быть может даже умереть, потому что она просто не знает что делать со всем этим. Как исправить ошибки что она совершила? Как искупить грехи? Как избавиться от лишнего груза? И вот, казалось, нет выхода. Есть только пропасть впереди и грехи сзади. Куда сделать шаг? Андайн не позволили ей упасть. Не позволила остановиться. Она вернула ей смысл, да черт возьми, она стала этим смыслом! Воительница покорила и сердце и душу тихой грешной рептилии, подобно тому, как солнце освещает землю. И резко стало тепло. И груз постепенно начал исчезать. И дышать стало так легко и… …больно. Больно терять свое солнце. Больно ощущать холод, даже когда ты живёшь в самой горячей части Подземелья. Больно снова возвращаться в состояние полуживого, ощущая старый груз, что сдавливал горло и сердце, не позволяя нормально дышать и чувствовать. Альфис плакала все те дни, с тех как её солнце придавило камнями. Глаза опухли так, что болели от любого резкого ветерка или маленького блика света. Руки и ноги отказывались двигаться словно в мышцы залили свинец. Было жарко, холодно, душно, ужасно. Кто то смешал стекло с катусом, залил это бензином и заставил Альфис проглотить это, а потом поджёг её, наблюдая за салютом из жареной плоти рептилии, чешуи и органов. Почему мир так жестоко с ней обошёлся? Почему Андайн умерла? Ей снова хотелось упасть в пропасть. Сердце болело больше, чем раньше. Она больше никогда не увидеть свою любовь. Хочется просто умереть