Часовое Гало

«Думаю теперь я знаю, что чувствует Тор, летая по Радужному мосту.» Скажу по секрету: это не так круто, как выглядит в кино. Падая вниз, я пытался выровняться, размахивая во все стороны руками и ногами, но в результате только закручивался ещё больше. Впрочем, понятие «вниз», было тут очень относительным. В месте, в котором мы оказались, не было даже намёка на какую-либо поверхность, атмосферу, или что угодно, по чему можно было бы определить где низ, а где верх. По бокам от нас были неплотные стенки из нескончаемых пластин всё того же «стекла», которые неслись в определённом направлении быстрее, чем я мог за ними уследить. В ту же сторону несло и нас. Всё это напоминало трубу в аквапарке, но в десятки раз больше, без воды и с разноцветным стеклом вместо пластика. Внизу (впереди?), в той стороне в которую летели мы, не было видно ничего кроме, кажется, бесконечного тоннеля заполненного светом, а по бокам, между проносящимися пластинами, проглядывала космического масштаба пустота. Я ещё раз попробовал выровняться, расставив руки и вытянув ноги вперёд, но ноги полетели дальше, закрутив меня, как белку в колесе. — Не сопротивляйся, здесь нет гравитации! — донёсся до меня голос Алексея Петровича. — Просто расслабься и позволь потоку тебя нести! Я последовал его совету. Закрыв глаза и расслабив всё тело, я почувствовал, как вращение медленно останавливается. Когда я снова открыл глаза, меня уже спокойно несло вперёд, в одном направлении с Пашей и Алексеем Петровичем. Ощущение, будто ты падаешь вниз, сменилось ощущением, будто ты летишь вперёд. Хорошо. Возможно это всё таки было круто. — Уф… Спасибо, — отдышавшись, поблагодарил я преподавателя. Осмотревшись, я заметил вдалеке за пределами тоннеля, там где была пустота, другие потоки, подобные нашему, но несущиеся под другими углами и в других направлениях. — Что это за место? — Межвременное пространство, — объяснил Алексей Петрович: — Мы используем его для перемещения во времени. «Подумать только…» — То есть, по этим стеклянным потокам можно попасть в любой момент истории? — на секунду мне пришла в голову одна мысль, но я тут же её отбросил. — В теории да… — неуверенно протянул Алексей. — Но на практике есть свои ограничения, — он перевернулся так, чтобы быть ко мне лицом и раскинул руки в стороны. — Каждый из этих потоков ведёт к определённой точке времени и пространства, а их здесь целый лабиринт. Потоки постоянно меняются, ветвятся и сливаются друг с другом. Малейшая неточность — и ты окажешься в столетиях от нужной тебе точки. — Тогда… как вы вообще ориентируетесь в таком хаосе? — На самом деле, никак, — сказал Алексей Петрович, после чего указал пальцем на странные, как будто бы недособранные часы, застёгнутые на его правой руке. Кстати, а ведь у Паши и Миры тоже были наручные часы, только другие. — За нас это делают «точные часы». Они помогают нам рассчитывать время прыжка и ведут нас по потокам. Без них мы бы ни за что не смогли работать. Хотя, честно скажу, собирать их - это то ещё испытание… — Просто нужно меньше спать на парах, — впервые вмешался в разговор Паша. Алексей Петрович заметно смутился, после чего перевёл взгляд обратно на меня: — Не слушай его. Я невольно улыбнулся. Он точно их преподаватель? И Паша, и Мира общались с ним, как с другим студентом, хотя, судя по внешности, он определённо старше них. Всматриваясь вдаль, я заметил впереди скопление тёмных точек. По мере того, как мы летели вперёд, точки увеличивались, обретая неровные очертания. Когда я смог разглядеть их лучше, мой пульс участился. — А… Паша… А это там не те штуки, которые пытались нас сожрать? — спросил я, указывая на них пальцем. — Ага, — кратко как всегда ответил он. — И мы сейчас летим прямо на них? — стая монстров приближалась. Каким-то образом они летели в нашу сторону. — Да, — сказал Алексей Петрович, как будто это была самая очевидная вещь на планете. Я немного помолчал. — Вас точно ничего не смущает? Двое часовщиков переглянулись. — Ты ему даже о них не рассказал? — спросил преподаватель у студента, поворачиваясь в его сторону. — Надеялся, что не придётся. — Ох, знал бы ты сколько проблем приносит твоя стеснительность… Паша нахмурился и почти обиженно произнёс: — Ничего я не стеснительный. — Конечно. Ты молчаливый и загадочный, — улыбаясь ответил Алексей Петрович, грациозно разворачиваясь обратно ко мне. Тем временем, ближайшие монстры уже проносились мимо… Но при этом никак на нас не реагировали. — Не волнуйся, они не заметят нас, если мы сами не привлечём их внимания, — успокоил меня Алексей. Так и произошло. Ни одно из существ в огромной стае даже не взглянуло на нас, пока мы пролетали мимо них. Здесь, в этом странном месте без поверхности, они уже не выглядели так чужеродно и пугающе, как тогда, в моей квартире. И их здесь были десятки. Даже сотни, если вообще не тысячи. Мы продолжали лететь вперёд, а стая всё не заканчивалась и не заканчивалась. «Так много…» — Кто они вообще такие? — спросил я у часовщиков. — Тут больше подошло бы «что», а не «кто», — ответил, разумеется, Алексей Петрович. — Мы называем их «временными акулами», потому что они чувствуют энергию метахронов, как акулы чувствуют кровь в воде. Но здесь она перекрывается общим временным потоком — потому они и не могут нас видеть. Я разглядывал «акул». Они напоминали каких-то монструозных людей-рептилий — белая в буквальном смысле кожа, вытянутые конечности с когтями, длинные пасти, хвосты, костяные наросты по всему телу. На конце пасти было что-то похожее на нос, но я не видел, чтобы грудные клетки пролетающих акул расширялись — им не нужно было дышать? И всё же, они больше походили на существ из нашего мира, чем на какое-нибудь Лавкрафтское божество. — Но откуда они берутся? Не похоже, чтобы здесь могли зародиться и развиваться живые организмы… — В это трудно поверить, но на самом деле в этом пространстве огромное количество разнообразных существ. Какие-то из них опасны, какие-то нет. Какие-то размером с микробов, а какие-то здоровенные, как киты. Отдельные группы часовщиков занимаются изучением и классификацией обитателей межвременного пространства, и они то и дело открывают новые виды. В это было трудно поверить. — Получается тут могут спокойно существовать сложные живые существа… Но опять же, каким образом? Тут же нет ни воды, ни земли, ничего, — «и раз уж я всё равно спросил…» — И кстати, а почему мы вообще можем здесь дышать? Тут же не должно быть даже кислорода. Алексея Петровича мои вопросы похоже поставили в тупик. Он подумал, а затем сказал: - Ну… Есть разные теории на этот счёт. Но мой тебе ответ — просто не заморачивайся, — улыбнувшись, сказал он. — Часовщики существуют целую вечность, и до сих пор никто не знает точных ответов на эти вопросы. Так зачем волноваться о них? Он развернулся «вперёд» и посмотрел на часы. — Кстати, мы уже подлетаем к нашей остановке. Часовщики сделали пируэт, меняя траекторию своего полёта в сторону стены. Я не видел в ней никаких отличий от других окружающих нас стен, но тем не менее последовал за ними. Подлетая к стене, Паша выставил вперёд руку с часами, проведя другой рукой над ними. Часы блеснули, и несколько стеклянных панелей в стене разошлись в стороны, открывая за собой синее небо. Портал? Один за другим, мы залетели в создавшуюся воронку. Прежде чем Паша и Алексей Петрович вылетели с другой стороны, они сгруппировались и мягко приземлились на ноги. Я оказался не столь ловок, и, вылетев из воронки вперёд ногами, рухнул на твёрдую землю. Рим. 15 марта 44 года до нашей эры~ Лёжа на спине, я видел как воронка, из которой мы вылетели, сложилась сама в себя и исчезла. Я поднял голову… и не смог поверить своим глазам. Мы очутились посреди жилого квартала, на подножье холма. Вокруг нас высились хаотично расставленные каменные дома высотой в три-четыре этажа. Выше на холме росли деревья (это, кажется, ивы?). А впереди, прямо под нами, расстилался грёбанный древний Рим. Я протёр глаза. Если раньше у меня и оставались сомнения, то сейчас последние из них исчезли без следа. Мы правда переместились в прошлое. — Это… — мне хотелось услышать это напрямую. — Да. Это Рим. Такой, каким он был в 44 году до нашей эры, — подтвердил Алексей Петрович. Некоторое время я просто сидел и смотрел на город. На улице вокруг нас не было ни души, но в городе, как было видно даже отсюда, кипела жизнь. Между домами и на площадях сновали толпы людей, слышались весёлые и радостные голоса. Здесь что, какой-то праздник? Я поднялся на ноги, отряхнулся и повернулся к часовщикам. — Так… и что нам делать дальше? — Видишь то здание? — указал Паша на массивный полукруглый амфитеатр, к которому примыкал окружённый толстыми стенами парк. Присмотревшись, я понял что это не стены, а ещё одно прямоугольное здание. Алексей Петрович тем временем осматривался. — Это Театр Помпея. Через два часа в прилегающей к нему курии состоится заседание сената, на котором будет убит Цезарь. По тому, насколько обыденно он это сказал, я подумал, что это шутка. Но глядя на лицо Паши, я засомневался, что он в принципе способен шутить. По моему телу пробежала дрожь. Сорок четвёртый год до нашей эры. Мы попали в день убийства Юлия Цезаря. Тем временем Паша продолжил: — Человек, которого ты видел в своей квартире — Луций Тиллий Цимбер. В начале заседания, он должен будет подойти с частью заговорщиков к Цезарю с просьбой вернуть из ссылки его брата. Когда Цезарь ответит отказом, он должен будет сорвать с него тогу, что станет для остальных заговорщиков сигналом к атаке. — И чтобы всё это произошло… Мы должны вернуть древнюю ручку на место, чтобы она не перенесла Цимбера в мою квартиру? — продолжил я. — Верно, — отозвался Алексей Петрович, идя к нам с какой-то серой простынёй и корзиной. — Сам найденный тобой стилос, — «Я его не находил — мне его подбросили!» Я сделал себе мысленную зарубку рассказать им об этом, — не имеет никакого исторического значения, даже как орудие убийства. Но вот у связанного с ним человеком есть определённая роль. Поэтому чтобы история не изменилась, мы должны предотвратить его исчезновение из этого времени. А для этого нам нужно пройти через город не привлекая внимания. Держи! — кинул он мне простыню. — Что это? — Твоя одежда, — я развернул простынь, оказавшуюся туникой. На пару размеров больше моего. — Футболка и шорты для этого времени слишком авангардно. Так что переоденься где-нибудь за углом. Я похлопал глазами. Нет, это конечно очевидно, и странно что я сам об этом не подумал… Но что, блин? — Уверен, что это не создаст проблем? — спросил Паша. — Не волнуйся, я запомнил место и смогу всё вернуть прежде, чем кто-то хватится. — Нужно было взять с собой Алекса или другого проводника… — недовольно вздохнул Паша. Мне стало интересно, что бы от этого изменилось, но я промолчал. По крайней мере на этот счёт. — А что насчёт вас? — спросил я у часовщиков. — Вы же тоже в современной одежде. — О, об этом не волнуйся, — улыбнулся Алексей и щёлкнул пальцами. По его щелчку, одежда на нём изменилась — тёмно-синяя рубашка и тёмно-синие джинсы, превратились в длинную тёмно-синюю тунику. Белые с жёлтым кеды заменились золотистыми сандалиями. Я обернулся на Пашу. Его одежда тоже изменилась. Футболка и джинсы так же стали туникой (чёрной в верхней половине и голубой в нижней), а спортивная куртка превратилась в элегантную зелёную тогу. Я только раскрыл рот, но Алексей Петрович меня опередил: — К сожалению, на твоей одежде это не сработает, Фима, — он вздохнул и повернулся к Паше. — Ты прав, надо было захватить Алекса. Но я спешил, так что имеем что имеем, — он склонил голову и развёл руками. «Кто такой этот Алекс?»

|15030805|

Пока мы шли к Театру Помпея, я рассказал часовщикам о том, как мне подкинули стилос. — Это… Очень странно, — задумчиво произнёс Алексей Петрович, когда я закончил, — Ты уверен, что та девушка знала, что этот стилос из себя представляет? — Нет, но… — я сделал паузу, формулируя мысль, — Мне это кажется подозрительным. Наверно, по-другому я не скажу. Оба моих спутника задумались. — Ума не приложу, зачем кому-то подкидывать обычному человеку метахрон, — снова заговорил преподаватель. — Если она одна из нас и знает, как они работают, то в этом нет никакого смысла. А если нет… то в этом смысла ещё меньше. — Но в этом стоит разобраться, — подал голос Паша. — Ты можешь её описать? — Ну… — я постарался вспомнить все детали внешности девушки из библиотеки. — Короткие светлые волосы, голубые глаза… А ещё она была в очках. Паша нахмурился и потёр свою бородку, а Алексей Петрович вопросительно посмотрел на меня. — И всё? Я подумал. — На ней были голубая рубашка и юбка. Это… имеет какое-то значение? Часовщики переглянулись. — Да, это сильно поможет… — опустил голову Алексей Петрович. — Хотя мы всё равно постараемся её разыскать, в этом можешь не сомневаться, — заверил он меня. Я кивнул. Мы шли тесными переулками между каменными зданиями с колоннами, избегая главных улиц. Солнце ещё только поднималось над горизонтом и на улице было довольно прохладно, но вокруг нас было полно народу. Горожане спешили по своим делам, общались между собой. Когда какой-то торговец окликнул нас, Паша жестом руки показал ему нашу незаинтересованность. Как они с Алексеем Петровичем их понимают? Они знают латынь? Или это ещё одна способность часовщиков? «Цимбер тогда его тоже понял, хотя Паша очевидно говорил на русском.» Лавируя между людьми, я чуть не выронил корзину, в которую я сложил свои вещи, после того как переоделся. — Сегодня какой-то праздник? — тихо спросил я у Алексея Петровича, оглядывая людей. — Мартовские Иды… Ты о них не знал? Я помотал головой. Я хорошо знал историю в рамках школьного образования, но редко углублялся в неё дальше этого. — Столетиями, пятнадцатое марта было для римлян первым днём нового года. Два года назад, Цезарь ввёл юлианский календарь, по которому начало года передвинулось на привычное нам первое января, но пока что этот день всё равно остаётся для римлян праздничным. Я ещё раз осмотрел людей. Они выглядели счастливыми. Мимо нас пробежали смеющиеся дети. Никто даже не знает, что скоро случится. — А сегодня Цезаря убьют, — добавил я. — Верно, — грустно подтвердил Алексей Петрович. — После этого пятнадцатое марта назовут «днём отцеубийства» и праздновать этот день будет запрещено. Пройдут годы, и Мартовские Иды навсегда исчезнут из истории. Меня охватило странное чувство. Прямо сейчас мы косвенно помогали совершиться убийству, произошедшему более двух тысячелетий назад. Убийству, которое повлечёт за собой траур и смерти ещё сотен, или даже тысяч человек в гражданских войнах. И пережить это предстоит тем людям, которые сейчас празднуют этот свой давно забытый праздник. — А… нельзя это изменить? Алексей Петрович посмотрел на меня и устало улыбнулся. — Это наша работа — сохранять историю в том виде, в котором она существует. Конечно, она не всегда справедлива. Но представь, какой хаос начался бы, меняй каждый путешественник во времени историю под себя? Даже если бы она не откликалась на каждое изменение грудами аномалий и парадоксов. Я задумался. В его словах определённо был смысл. Но всё же… Идущий впереди Паша повернул лицо к нам. — Вы бы хоть потише болтали. Тем временем мы подошли к Театру Помпея. Вблизи величественное здание выглядело ещё больше — действительно громадным. Белые арочные стены амфитеатра возвышались на десятки метров над окружающими его домами, и были украшены колоннами и статуями. В центр полукружного фасада было встроено ещё одно здание, похоже какой-то храм, а с другой стороны театр соединялся с менее высоким строением, внутри которого, как я видел с холма, находился парк с фонтанами и многочисленными скульптурами. Мне стало интересно, дожило ли оно до наших дней? Мы с родителями ездили в Рим, когда мне было тринадцать, и я не помню, чтобы видел его там. Внезапно мне захотелось зайти внутрь, пройтись по парку, потом прогуляться по городу, осмотреть каждый его закоулок… Но я напомнил себе, зачем мы здесь. Вместо того, чтобы идти в амфитеатр, мы дошли до края прямоугольного здания и прислонились к стене. — И что теперь? — спросил я у своих спутников после того, как мы остановились. — Подожди, — ответил Алексей Петрович. — И держи свою корзину крепче. Они с Пашей приняли непринуждённый вид и стали незаметно осматриваться. Из-за углов домов то и дело выходили другие люди. Через несколько минут Алексей Петрович недовольно простонал: — Надо было взять с собой Алекса. Наконец люди исчезли из поля зрения. Часовщики подождали ещё секунд десять и, убедившись, что на нас точно никто не смотрит, начали действовать. Чья-то рука толкнула меня и, прежде чем я успел среагировать, я провалился сквозь стену, у которой мы стояли, оказавшись внутри просторного здания с высоким потолком и колоннами. Следом за мной сквозь стену прошли Паша с Алексеем. Это было неожиданно, но честно — после всего остального, меня это уже не удивило. Я встал, заново сворачивая выпавшую футболку и укладывая её обратно в корзину. — Могли бы и предупредить. — Извини. Проще один раз показать, чем два раз объяснить, — улыбнулся мне преподаватель, — Паш, передай ему стилос. Паша достал стилос из… сплошной ткани туники? «Это иллюзия», дошло до меня. Со стороны их одежда выглядела по другому, но на самом деле она не изменилась. Он протянул его мне. — Будет лучше, если дальше его понесёшь ты, — добавил Алексей Петрович. Я взял стилос, и мы направились по широкому коридору в центральную часть здания. Подойдя к главному залу, в центре которого стояла большая мраморная статуя, Алексей Петрович прижался к стене и осторожно заглянул внутрь. — Нам повезло, внутри пока никого нет, — сказал он нам с Пашей, заходя внутрь. — А что бы ты делал, окажись тут кто-то из сенаторов? — поинтересовался Паша. Алексей обиженно посмотрел на него и отвернулся. Нет, всё таки на препода и студента они никак не походили. Я прошёл в зал и осмотрелся. От возвышения, на котором стояла статуя, ярусами расходились полукруглые ряды кресел, поднимавшиеся чуть ли не до потолка. Напоминало аудиторию, в которой я вчера заснул. «Было бы здорово сейчас в ней проснуться, и понять, что это был всего лишь сон.» На каждом из кресел лежала восковая табличка и стилос. Между статуей и первым рядом стояло ещё одно богато украшенное кресло. «Значит, здесь всё это и произойдёт.» Я просто не мог не думать о том, что нахожусь сейчас на том самом месте, где убили… вернее даже убьют Юлия Цезаря. — Фима! — окликнул меня Алексей Петрович, идущий по рядам кресел. Паша шёл от него в противоположном направлении. — Осмотри сиденья. На одном из них не будет хватать стилоса. Туда ты и должен будешь положить свой. Я кивнул и поднялся на 2 яруса выше, чтобы не мешать часовщикам. Идя мимо кресел, я размышлял — точно ли весь этот ритуал с возвращением мета-чего-то сработает так, как говорил Алексей Петрович? Когда он только рассказал о работе часовщиков, его слова не вызвали у меня особых сомнений, потому что к тому моменту я уже что угодно был готов принять на веру. Но чем больше я думал об этой системе, тем больше вопросов она вызывала. Почему возвращение предметов в их время автоматически отменяет все изменения? Что если я положу стилос как-то не так, и Цимбер сядет на другое место? Кресла не подписаны, так что похоже сенаторы будут рассаживаться как хотят. Повлияет ли это на время? Как бабочка, взмах крыла которой вызывает тайфун на другом конце света? И как влияет на время само наше присутствие здесь? Разве попав в прошлое, часовщики сами не становятся метасхронами? А даже если вернув стилос на место, мы исправим историю, то как же всякие парадоксы, типа «если история вернулась в норму, то нам не нужно будет перемещаться в прошлое, но если мы не переместимся в прошлое, то история изменится»… Как это, блин, работает? Паша подозвал нас к себе. Спустившись на ярус, я увидел нужное нам кресло — на нём как раз не хватало стилоса. — Хорошо, положи стилос на место, Фима, — произнёс Алексей Петрович. Я сделал, как он сказал. Я не думал, что при этом должна произойти какая-то вспышка или что с неба опустится божественный свет и заиграет музыка на заднем плане, но я всё равно удивился, когда ничего не произошло. Я просто опустил стилос рядом с восковой табличкой и аккуратно отошёл. — А… этого точно будет достаточно, чтобы восстановить время? — спросил я у преподавателя, когда мы направились к выходу. — Где гарантии, что Цимбер просто не сядет на другое кресло, не возьмёт другой стилос? — «Имеет ли это какое-то значение?» — Здесь не нужно никаких гарантий. Всё просто произойдёт так, как должно, — получил я туманный ответ. Видимо у меня на лице отразилось замешательство, потому что Алексей Петрович решил пояснить: — Смотри. При всей своей хрупкости, время не является совсем уязвимым для вмешательства. Конечно, если убрать из истории определённого человека или предмет, она неизбежно изменится. Но если дать времени все необходимые условия — оно само сделает так, чтобы история шла своим чередом. Если нужный человек окажется в нужном месте рядом с нужным предметом, он просто не сможет сделать что-то, что нарушит ход истории. Я задумался. — То есть все действия людей, в какой-то степени предопределены? — По большей части, да. — И наши сейчас тоже? Теперь в замешательстве оказался Алексей Петрович. — Мм… Нет. На часовщиков время действует по другому, — ответил он через пару секунд. Дальше он объяснять не стал. Мы вышли в сад и направились к выходу из комплекса. — Получается, это всё? — спросил я. — Больше те… акулы не будут за мной охотиться? — Да, ты свободен, — улыбнулся мне Алексей Петрович. — Это ещё не известно, — мрачно сказал Паша. Они обменялись взглядами. Паша пожал плечами. — В каком смысле? — спросил я, после затянувшегося молчания. Часовщики ещё раз переглянулись. — Есть… маленькая вероятность, что всё может пойти не так, — начал Алексей Петрович. — Но ты же получил стилос только вчера, да? Я кивнул. Мне не понравилось, что он заговорил об этом только сейчас, даже при том что я догадывался, что он что-то утаивает. — Тогда тебе не о чём беспокоится. Прошло слишком мало времени. Он ускорил шаг и пошёл дальше. Это мне не понравилось ещё больше. Я закусил губу. Атмосфера как будто стала напряжённее. Паша нахмурился и отвернулся. До чего бы по мнению Алексея Петровича ни прошло слишком мало времени, он кажется был уверен, что времени прошло как раз достаточно. Я уже был готов полностью уйти в размышления об этом, но тут меня вернуло к реальности столкновение с чем-то. Вернее с кем-то. Подняв голову, я увидел мужчину из своей квартиры. «Цимбер», напомнил я себе. Он сердито смотрел на меня. На нём была та же одежда, но выглядел он по-другому. Исчезло всё непонимание и смятение, которое он выражал в моём доме. Тут он явно был на своём месте. В отличии от меня. Он что-то сказал. Не знаю что, но в его словах я уловил ноты гнева. Я открыл рот, но вспомнил, что меня он всё равно не поймёт. Думая, как выпутаться из этой ситуации, я почувствовал на своём плече чужую руку. — Прошу вас извинить моего слугу, сенатор, — спокойным, но твёрдым голосом произнёс Паша, отводя меня назад и вставая между мной и Цимбером. Я только сейчас заметил, насколько в своей куртке-тоге он похож на какого-то молодого аристократа. — Его совсем недавно привезли с востока, и он ещё плохо освоился, — Паша бросил на меня пренебрежительный взгляд. — Как в нашем языке, так и в умении не доставлять проблем благородным гражданам. Цимбер смерил нас внимательным взглядом. Обращаясь к Паше, он что-то спросил. — Скажем, я нечасто бываю в столице. Но у нас с вами есть общие друзья, — Паша сделал ещё небольшой шаг вперёд и едва слышно добавил: — Надеюсь сегодня вы добьётесь успеха, Цимбер. Тот побледнел. Пробормотав что-то Паше, он прошёл мимо нас и быстрым шагом направился в курию, из которой мы недавно вышли. Мы же в свою очередь покинули парк, обошли амфитеатр, и принялись ходить по наполняющимся людьми улицам Рима, видимо подыскивая безлюдное место для возвращения в 21 век. Алексей Петрович всё это время шёл впереди. — Спасибо… — негромко сказал я, когда вокруг меня и Паши стало меньше народу. — Ничего. Просто постарайся больше не попадать в такие ситуации. Я кивнул. Забавно. Когда он ворвался в мою квартиру, мне хотелось его ударить. Но сейчас, даже при всей своей отстранённости, он казался неплохим парнем. Думаю, я был готов доверять ему в каком-то смысле. И он определённо вызывал у меня больше симпатии, чем разговорчивый, но очевидно что-то не договаривающий Алексей Петрович. «Возможно мы могли бы стать друзьями», промелькнула у меня мысль. Если я всё таки захочу вступить в эту их Лигу Исторической Справедливости. Если я захочу… Я всё ещё не был уверен, что приму предложение Алексея Петровича. Это путешествие в античный Рим было настоящей фантастикой. Во всех смыслах. Я никогда не думал, что со мной произойдёт нечто подобное, и у меня просто дух захватывало от мысли, что я смогу побывать в других местах и эпохах, увидеть своими глазами то, о чём раньше мог только читать в книгах… Выйти за пределы обычного мира в конце концов. Но… Похоже я всё таки был слишком избалованным. Назовите меня трусливым эгоистом, но идея на постоянной основе рисковать своей жизнью, сталкиваясь с временными акулами и прочими опасностями (которые наверняка есть), не вызывала у меня восторга, и не перевешивалась возможностью путешествовать во времени. Так что… Прости Морфеус, но похоже я выбираю синюю таблетку.

|15030841|

Когда мы зашли в безлюдный переулок, Алексей Петрович открыл в воздухе такую же воронку, которую создала Геля, когда мы ехали на машине. Паша прошёл в неё, и я неуверенно зашёл за ним следом. Мы оказались в том же районе, куда попали только переместившись в прошлое. Я оглянулся на воронку. Когда из неё вышел преподаватель, она схлопнулась и исчезла без следа. — Ну, на этом наши дела здесь завершены, — сказал он, переводя взгляд на меня. — Переоденься где-нибудь, я верну тунику и корзину владельцам, и мы отправимся обратно в институт. Когда я вышел из-за угла в шортах и футболке, он снова создал воронку, зашёл в неё с туникой и корзиной, и через несколько секунд вышел из другой воронки с пустыми руками. — Ты ещё ничего не решил по поводу моего предложения? — улыбаясь спросил он у меня, пока Паша открывал портал во времени. — А… эм… — мне потребовалось собраться с духом, чтобы произнести слова вслух. — Вообще да. И я пока ещё не до конца уверен… — Алексей Петрович смотрел на меня с той же улыбкой. — Но скорее всего я откажусь. Он завис на пару секунд. Улыбка пропала с его лица. — О. Ну, ладно. Если передумаешь, у тебя ещё есть пара часов. Он разочарованно повернулся к Паше. Окей, теперь я чувствовал себя немного мудаком. Но лучше уж сразу сказать всё как есть, чем давать напрасную надежду. Паша открыл портал. Как и в прошлый раз, воздух замерцал словно стекло, и нас окружил калейдоскоп разноцветных осколков, после чего стекло разошлось в стороны, и мы полетели вниз. Вспомнив совет Алексея Петровича (теперь от того, что я его обидел, мне стало ещё неприятней), я сразу расслабил всё тело, и вскоре уже спокойно летел наравне с часовщиками. Я заметил, как прямо во время полёта, их одежда вернула себе нормальный вид. Так что же… это конец? Алексей Петрович всё таки оказался прав, и мне действительно не стоило беспокоиться? У меня не было предположений, что ещё может пойти не так. Сейчас мы вернёмся в наше время, мне сотрут память и вернут домой. Мне… не хотелось забывать об этом дне. Но что лучше — помнить его и присоединиться к ним, возможно поставив крест на своих собственных планах на жизнь, а то и на самой жизни? Или забыть, и вернуть всё как было? Чем больше я об этом думал, тем больше склонялся ко второму варианту. Я не гожусь в герои или спасители мира. У меня нет для этого ни силы, ни духа, ни каких-либо других геройских качеств. Я никто. Просто парень с последней парты. Паша повернул в сторону, сообщая что выход близко, и мы с Алексеем Петровичем последовали за ним. Подлетая к воронке, я заранее сгруппировался, помня, как выпал из неё в прошлый раз. Ловкости и грации чтобы приземлиться на ноги мне снова не хватило, но в этот раз я хотя бы начал падать на живот, и смог вовремя подставить руки. Я поднялся. Мы снова были в комнате отдыха без окон. Геля болтала ногами, лёжа на диване, а Мира сидела в телефоне. Сколько прошло времени? Мы вернулись в тот же момент, из которого исчезли? Хотя скорее на несколько минут позже, судя по изменившемуся положению девушек. — Что-то вы долго, — подняла на нас взгляд Мира. — Вернулись бы быстрее, если б не нужно было беспокоиться о свидетелях, — ответил Паша, покосившись на Алексея Петровича. — Могли бы взять с собой Алекса, — приподнялась на диване Геля. Все трое смотрели на «преподавателя». — Ой, да идите вы, — всплеснул руками Лёха… Алексей Петрович. Заметив на себе мой взгляд, он кашлянул и снова вернул себе формальный вид. — А что с парнем? — спросила Мира, свешиваясь со стула, чтобы посмотреть на меня… И я не мог не заметить, как изменилось её лицо, когда она меня увидела. — Блин… — тихо произнёс Алексей Петрович. Я перевёл взгляд на него. Слева от меня вздохнул Паша. Все, включая Гелю, смотрели на меня. «Что происходит?» Я оглянулся. Нет, комната позади меня не изменилась. Дело было во мне. Но я не чувствовал ничего необычного. Наоборот, я чувствовал себя превосходно. Тогда… «Почему все они смотрят на меня с таким…» «Сочувствием?» — И правда, что с парнем? Я повернул голову в сторону незнакомого голоса. Остальные сделали тоже самое. В комнату вошёл полноватый мужчина среднего возраста и роста, одетый в официальную одежду. Белая рубашка была заправлена в чёрные брюки, серый пиджак расстёгнут, на шее завязан красный галстук. Среди редеющих светло-каштановых волос, на макушке виднелась лысина. Буквально всё в его образе вызывало ассоциацию с типичным офисным клерком за сорок. Кроме чёрной кожаной повязки на правом глазу. Следом за ним, с сонным видом, шёл какой-то бледный парень с угольно-чёрными волосами, собранными на затылке в короткий хвостик, одетый в небрежно выглядящий плащ. Геля исчезла с дивана и появилась перед Пашей, после чего обхватила его руками и они вместе испарились. — Евгений Фёдорович! — нервно отсалютовал Алексей Петрович, переводя взгляд с меня на человека с повязкой и обратно. — Ну… мы с Пашей устранили метахрон, но похоже его связь с парнем оказалась слишком сильна, что вообще-то странно, потому что ещё не прошло столько времени… «О чём он говорит?» — В общем, думаю, дальше вы сами разберётесь! — сказал он, шагая в открывшуюся позади него воронку. Прежде чем я успел понять, что происходит, я остался наедине с новыми людьми. Мужчина в повязке вздохнул и недовольно качнул головой. — Как тебя зовут? — спросил он у меня. — Ф-фима. — с трудом выдавил из себя я. Я снова оказался в компании странных чужих людей. И это было страшно само по себе. Но ещё страшнее было то, что я понятия не имел, что сейчас происходит. Хотя это явно происходило со мной. — Алексей ничего тебе не рассказал? Я завис. Сердце бешено стучало, не давая нормально думать. Он рассказал довольно много… Но ничего о том, что, кажется, сейчас имело значения… Этот мужчина же про это спрашивает? Или что я вообще должен ответить… — Нет, — я повернулся вправо. Мира всё ещё была в этой комнате, прислонившись к стене со скрещенными руками. — Парень ещё даже не заметил. «Не заметил что?! Что я должен заметить?!» — Ясно… — мужчина в повязке — Евгений Фёдорович, кажется — снова вздохнул и опустил глаз. — Нужно будет поговорить с ним об этом. А пока, тебе придётся пройти с нами, - сказал он мне. - Мира, ты тоже идёшь — постарайся замедлить эффект. Я весь дрожал. В голове не было не единой мысли. Что за эффект… Куда… почему… — Зачем… — пробормотал я, тяжело дыша. Все трое посмотрели на меня. — МЫ ЖЕ ВЕРНУЛИ ТОТ ГРЁБАННЫЙ СТИЛОС НА МЕСТО! — выпалил я. — Что вам ещё нужно?! Почему я не могу просто пойти домой?! Лицо мужчины в повязке не дрогнуло. Он посмотрел на меня. — Фима. Я не хочу тебя пугать, но… посмотри на правую руку. Я опустил взгляд на свою руку. Её не было. Кисть исчезла полностью. Прилегавшее к ней предплечье стало практически прозрачным. И эта «прозрачность» становилась всё сильнее, расползаясь вверх по моей руке. Наверно в первый раз в жизни, я услышал свой собственный крик.