Лисий танец

После смерти родителей Лань Чжань не находил в себе сил даже поднимать взгляд от земли. Лань Цижэнь часто ставил его в пример другим, потому что в Лань Чжане не было ни смеха, ни желания бежать, ни жажды говорить много и громко, ни беспечной и бездумной радости, которую наставник особенно осуждал. Лань Чжань словно бы стал воплощать собой образец ученика, соблюдающего все до единого правила, и только Лань Сичэнь угадывал, что это лишь боль и скорбь настолько сковали его душу. Когда вслед за холодами пришла пора цветения, Лань Сичэнь нашёл предлог повести Лань Чжаня в Цайи. Прежде им не разрешалось уходить так далеко лишь вдвоём, но в городе Гусу, ближайшем к Облачным глубинам, всё ещё было серым и пропитано горными туманами, в Цайи же легчайшими облаками над каналами застыли цветущие деревья. И Лань Сичэнь постарался, чтобы поручение не вышло выполнить недалеко от дома. Лань Чжань, увидев трепещущие на ветру лепестки, замер, и в нём самом будто что-то ожило. Пока он смотрел на цветение, сама душа его пробуждалась, как земля и деревья просыпались от долгого холода. Лань Сичэнь безмолвно наблюдал за ним. В то время оба они были ещё невинны, многого не знали, не усвоили всех правил и не оказались заперты в тысячу оков. В тот день Лань Сичэнь сказал Лань Чжаню: «Когда у меня будет ребёнок, я ни за что не оставлю его одного». Конечно, не оставишь, хотел сказать ему на это Лань Чжань, но не получилось, лишь стало больно в груди. Разве мать и отец хотели оставлять их?.. Разве сиротство оказалось результатом желаний родителей?.. Поднялся ветер, закружились в воздухе белые лепестки, будто снег. Это было прекрасно, но любуясь этим весенним причудливым танцем, Лань Чжань вдруг осознал, что брат видит мир в ином свете, чем он сам. *** Лань И немало времени провела, беседуя с Лань Сичэнем и Мэн Яо. Старейшины, вынужденные ожидать окончания разговора, негромко переговаривались. Кто-то из них считал, что Старейшая даёт наставления, кто-то убеждал прочих, что она просто решила разузнать последние новости. Как бы то ни было, но пришлось трижды, а то и четырежды заново зажигать благовония в большом павильоне, где все расположились в ожидании, а двери Главного зала всё ещё были закрыты. Для старейшин происходящее было схоже с развлечением. Ведущие уединённую жизнь, они воспользовались возможностью вновь оказаться в гуще событий и явно не испытывали никакого неудобства. И только Лань Цижэнь словно не находил себе места. Он, конечно, не метался по белым камням площадки, не пытался завести разговор с другими, но при этом лицо его напоминало горизонт в ветреный, но не пасмурный день, когда облака бегут столь быстро, что по земле то и дело проскальзывают тени. Лань Чжань бесстрастно наблюдал за ним. В какой-то миг взгляды их встретились, и Лань Цижэнь вдруг всё-таки поднялся со своего места. — Ванцзи, — окликнул он. — Подойди ко мне. Лань Чжань встал и чуть сжал плечо Вэй Ина, убеждая его оставаться на месте. Он неспешно приблизился к Лань Цижэню и коротко поклонился ему, как предписывали правила, однако распрямился немного быстрее, чем следовало. — О чём ты говорил со Старейшей? — спросил Лань Цижэнь, и Лань Чжань уловил смешение запахов, которое выдавало, что тот зол и встревожен, а где-то в глубине души — даже напуган. — Испросил благословения для своего брака, — не моргнув глазом, солгал Лань Чжань, смело встретив взгляд Лань Цижэня. — Благословения? — нахмурился тот. — Что за чушь? Это Усянь научил тебя лжи?.. Лань Чжань едва сдержался, чтобы не ответить ровно то, что подумал. Не назвать Лань Цижэня в лицо достойным учителем в этой науке. Но он только чуть наклонил голову и произнёс: — Моя мать давно меня покинула. Мне хотелось получить материнское благословение, и кроме Лань И, не было рядом женщины, которая могла бы успокоить моё сердце. Разве это странно?.. — Думаешь, ты способен обмануть того, кто знал тебя младенцем? — Лань Цижэнь в ярости сжал кулаки. Лань Чжань следил за ним совершенно спокойно, хоть его собственный гнев был ничуть не меньше. — О чём вы сговаривались с ней?.. — Отчего, Цижэнь, ты так боишься, что сын твоего старшего брата займёт место Главы? — когда позади возник Лань Цзяньпин, Лань Чжань не заметил. — И что за мысли внушил ты своим племянникам? Когда же это старейшины клана Лань называли лисью кровь дурной?.. Удалившись от мира, мы каждую третью луну собирались и слушали, как процветает клан. Когда твой старший брат после свадебного торжества сложил с себя полномочия Главы, мы не возразили лишь потому, что ты сказал — такова была его воля. Но его ли? Чего теперь ты пытаешься добиться?.. Лань Чжань молча слушал, и ярость внутри него перековывалась в чистейший острый клинок, которым, если б только тот на самом деле обрёл физическое воплощение, он бы с лёгкостью поразил Лань Цижэня. Повисла тишина, и теперь Лань Чжань понял, что все взгляды прикованы к ним. Лань Цижэнь совсем уж помрачнел лицом, но так долго копившееся раздражение ему было больше не сдержать. — Мои племянники сговариваются против меня, неужели я должен терпеть такое отношение?! Столько лет я отвечал за весь клан, отчего теперь должен передать его сопляку, что не сумел удержать собственного сердца и решился на брак с первой встречной, как когда-то его отец? Лань Цзяньпин только головой качнул. Он оставался спокойным, как закованная льдом гладь пруда. Медленно он проговорил: — Главой клана Лань не может быть тот, кто не в силах управлять собственными эмоциями, — казалось, тем самым он поддерживает Лань Цижэня, и Лань Чжань уже собрался возразить, но старейшина продолжал всё с той же невозмутимостью: — Вот так сказал мне однажды юноша, едва ли старше Лань Сичэня, когда объяснял, отчего его старший брат передал полномочия ему. Тот юноша просил наставлений и обещал, что клан в надёжных руках, а нам нет нужды прерывать своего уединения. И что же теперь я вижу? Или за эти годы ты утратил свои умения? Разве не ты сам, Цижэнь, тот, кто не в силах справиться с бурлящим шквалом внутри? Если сейчас я прослушаю твой пульс, не обнаружу ли, что текущая по меридианам ци испачкана тьмой зависти, гнева, злобы?.. «И похоти», — добавил про себя Лань Чжань и сделал глубокий вдох, чтобы усмирить собственный гнев. В этот момент двери Главного зала всё же распахнулись. Лань И вышла первой, за ней остановились Лань Сичэнь и Мэн Яо, кротко опустивший взгляд. Лань Чжань в который раз отметил, что, не зная точно, никогда бы не разобрался, что перед ним не женщина, а спрятавшийся под нанесённой на лицо краской привлекательный мужчина. — Много неприятного мне пришлось услышать, — начала Лань И негромко, голос её, сперва мягкий, постепенно набирал силу и твёрдость. — Просмотрев последние правила, я поняла, что клан, который оставила процветающим и сильным, закостенел и перестал за мелочами видеть целое. Мне нетрудно объяснить, в чём цель существования нашего клана, в чём суть обучения, что здесь проводится, но этого мало. На плечи Лань Сичэня возлагаю я большую ответственность — он упразднит лишние правила и вернёт клан в верное русло. Тому же, кто привёл Облачные глубины в столь плачевное положение, нужно удалиться в пещеру Ханьтань. Годы уединения, отданные самосовершенствованию, пойдут ему на пользу, — с этими словами Лань И приблизилась к Лань Цижэню. Она уступала в росте, но когда взглянула ему в глаза, Лань Цижэнь будто съежился под её строгим взглядом. Силы Золотого ядра Старшей Лань были столь велики, что она могла бы и без духовного оружия справиться с любым, кто сейчас был поблизости, а ведь каждый из старейшин немало времени уделил самосовершенствованию, никто из них не угасал от старости и все они отличались яркими Золотыми ядрами, закалёнными годами тренировок. — Я лично наложу печать, которая не позволит покинуть пещеру, прежде чем дух не найдёт покой, — добавила Лань И. — Помните, что именно духом каждый из нас должен соответствовать заветам клана. И моя печать не выпустит того, чья ци омрачена дурными помыслами. Под удивлёнными взглядами, в глубоком молчании она взяла Лань Цижэня за запястье, провела ладонью, обнажая руку до локтя. Её ци заискрилась в воздухе, оборачиваясь сияющей лианой вокруг руки бывшего главы. Отпечатавшись на коже, печать замерцала, вырисовываясь причудливым узором длинных серебряных листьев, и тогда Лань И повела Лань Цижэня прочь. Тот, быть может, и хотел бы воспротивиться, но Лань И запросто сломила его волю и не позволила даже слова сказать. Проводив их взглядом, Лань Цзяньпин обратился к Лань Сичэню: — Глава, наверняка Старейшая Лань И дала вам наставления и объяснила, как поступать, так скажите же, когда ожидается прибавление в семействе? Каждый из нас хотел бы явиться на праздничный пир. Мэн Яо тут же закрыл рукавом лицо, точно юная госпожа смутилась от подобного вопроса. Лань Чжань качнул головой, на мгновение испугавшись за брата. Что, если теперь их обман раскроется?.. Они и без того изрядно рисковали, представив всё в таком свете, будто Ян Бию понесла! Вэй Ин говорил, что Мэн Яо хотел поступить пусть жестоко, но вместе с тем единственно верно — объявить о том, что ребёнка не удалось выносить… Лань Чжань нахмурился, совсем запутавшись. Что же теперь скажет брат, обнадёжит ли старейшин, чтобы затем причинить им боль очередной ложью? Однако Лань Сичэнь лишь мягко улыбнулся, не добавив к тому ни капли лисьих чар. — Старейшая Лань И сказала нам, что, как и отметила Лань Ху, ко времени Цзинчжэ мы станем счастливыми родителями. Однако она предупредила, что нас ждут испытания и придётся немало сил отдать двойному совершенствованию, а на позднем сроке моя энергия Ян повредит, и потому моя супруга будет вынуждена покинуть клан и в сопровождении Лань Ху отправиться на Небесную гору. Сама Лань И и её спутница на тропе совершенствования Баошань знают особые техники, которые уберегут нас от печали. С нашим ребёнком ничего дурного не случится. Лань Чжань ушам своим не поверил! Что же это такое они измыслили вместе с Лань И?.. Однако спросить прямо сейчас возможности не было, так что ему оставалось лишь смотреть брату в лицо и удивляться. *** Лань Цижэнь остался в пещере Ханьтань, и никто не мог войти к нему. Дозволялось только приносить ему пищу и необходимые вещи. Закончив с этим, Лань И собрала в малом павильоне семью Цзян, Лань Сичэня, Мэн Яо, Лань Чжаня и Вэй Ина. — Баошань прислала мне бабочку, — сообщила она просто. — Попросила немедленно прибыть в Башню Золотого карпа, если я успела решить дела клана. Как мне известно, все вы хотели бы найти справедливость в деле, из-за которого нам с Баошань пришлось покинуть Небесную гору, — она посмотрела на Лань Сичэня. — Глава клана с супругой, конечно, останутся в Облачных глубинах, но Лань Ванцзи и Вэй Усянь будут представлять клан Лань. — Так мы и предполагали, — кивнул Лань Сичэнь. — Глава клана Цзян, госпожа Юй, — продолжала Лань И. — От всего сердца хочу я выразить благодарность за то, что вы спасли и воспитали сына Цансэ. Если бы до нас дошёл слух о её гибели, мы забрали бы лисёнка на Небесную гору, но… — она вздохнула. — Цансэ предчувствовала, что кто-то идёт по её следу, — ответил на это Цзян Фэнмянь. — Она пыталась отправить сообщение на Небесную гору, но его перехватил клан Вэнь. Однако весть, что она отправила мне, всё же добралась. Я поспешил на поиски Вэй Ина сразу же. И мне едва удалось его спасти. Лань Чжань мельком взглянул на замершего рядом Вэй Ина. Всё это время тот был словно сам не свой, будто бы разговор с Лань И отнял все его силы, а теперь он и вовсе смотрел в землю, не поднимая глаз. — Ничего не помню об этом, — признался он внезапно. — Собаки выследили тебя, — вдруг сказала госпожа Юй. — Ты был храбрым мальчишкой, юрким и сметливым, сумел уйти далеко, но от собак-оборотней оторваться непросто даже взрослым лисам. И они выследили тебя на деревенской улице, окружили… Но Цзян Фэнмянь успел вовремя. — Отчего же в памяти пусто? — выдохнул Вэй Ин. — Клан Юй малочисленный, а техники наши часто ошибочно называют тёмными, — хмыкнула госпожа Юй. — Потому что мы готовим яды и зелья. Я заставила тебя выпить суп забвения, чтобы сохранить твой разум. Но разве собаки не пугают тебя и сейчас?.. Лань Чжань нашёл ладонь Вэй Ина и сжал её. Лань И печально посмотрела на них и проговорила: — Что ж, не думаю, что стоит заставлять Баошань ждать ещё. Я использую заклинание тысячи ли, и мы все окажемся там, где нужно. Здесь, в клане Лань, мне больше нечего менять, но не все ещё получили своё наказание. Каждому было известно, что даже талисманы перемещения требовали много сил. Но заклинание, которое бы отрисовывалось прямо в воздухе да ещё и работало на несколько человек, нуждалось в подпитке по-настоящему огромной, едва ли не сравнимой с силой небожителей. Однако Лань И даже не изменилась в лице, когда лёгким росчерком пальцев нарисовала нужную печать.