Лисий танец

Другие ученики порой обсуждали между собой совершенные пустяки. Голоса их были громкими, и сколько бы Лань Чжань ни пытался не слушать, а всё равно слышал каждое слово. Они могли обсуждать будущие Ночные охоты, спорить до хрипоты о том, кто из них быстрее справится с лютым мертвецом, делиться вздорными историями или обсуждать сны. — А вчера мне снилась мама, — сказал вдруг один из приехавших на обучение, как раз когда одна тема обсуждения иссякла и настала недолгая тишина. Эти ученики были старше Лань Чжаня на пять с половиной лет, и потому никак не получилось бы одёрнуть его и попросить вести себя тихо в библиотеке. Учитель же как назло отлучился. — Разве ты совсем ещё ребёнок, чтобы тосковать о матери, — хмыкнул тут же другой ученик. — Она умерла в прошлом году, — отозвался на это первый. — И приходила во сне, чтобы утешить меня. Сам знаешь, как придирается ко мне учитель Лань. Но тут им всё же пришлось затихнуть — Лань Цижэнь как раз возник на пороге. Лань Чжань, переписывавший правила, как наказал дядя, занёс кисть над белоснежной бумагой, но замер, будто забыл, как правильно вычерчивать линии. Мама… Отчего ему никогда не снилась мать?.. Неужели он не нуждался в утешении? Он, конечно, взял себя в руки и продолжил своё занятие с прежним прилежанием, но назойливая мысль не отпускала, так и норовила помешать ему. Вечером Лань Чжань решился расспросить брата. Он остановил его на дорожке ровно в тот момент, когда они оба должны были разойтись в разные стороны. Лань Чжань спал в общей спальне с младшими учениками, Лань Сичэнь делил один домик с парой других старших учеников. — Брат, разве я не достоин утешения? — спросил он прямо и бесхитростно. — Кто-то обидел тебя? — тут же насторожился Лань Сичэнь. — Нет… — Лань Чжань глубоко вздохнул. — Отчего мать не приходит ко мне во сне? Мы так редко виделись, пока она была жива, но её душа как будто и вовсе обо мне забыла. Или я веду себя неподобающе, оттого она не желает прийти и утешить меня? Если я и вижу во снах её облик, то лишь поблёкшие воспоминания, которые тут же рассыпаются, ничем не успокаивая. Лицо Лань Сичэня стало печальным, он обнял Лань Чжаня за плечи, как им не дозволялось обнимать друг друга. Опускалась темнота, им следовало разойтись как можно скорее. — Уверен, дело не в том, что ты ведёшь себя неподобающе или недостоин её внимания, — прошептал он, — но, наверное, дядя не хочет, чтобы она приходила к нам и сейчас. Лань Чжань знал, что можно было отправиться к дяде и задать вопрос, как понимал, что в этом нет никакого смысла. Вспоминать об умерших родителях разрешалось лишь однажды в год. Пусть Лань Чжань хотел бы увидеть мать, рассказать ей о том, о чём боялся говорить даже с братом, но высказанное столь осторожно «дядя не хочет» было ему слишком понятно. Когда дядя что-то запрещал, бесполезно было обращаться к нему. *** Сил, что восстановило лекарство Вэнь Цин, было достаточно, чтобы выполнить просьбу Вэй Ина. Засомневался Лань Чжань лишь однажды — когда держал в руках начертанный кровью талисман и раздумывал, куда именно перенестись с супругом на руках. Сердце ли подсказало ему, или на самом деле он всего лишь желал оказаться как можно дальше от Цишань Вэнь, но в итоге едва талисман воспламенился, как они оказались в Облачных глубинах прямиком перед Залом просвещения. Лань Чжань тяжело опустился на камни дорожки, удерживая Вэй Ина со всей бережностью. К ним тут же ринулись ученики, приняв сначала такое появление за вторжение, но едва подбежали ближе — тут же узнали Ханьгуан-цзюня и его супруга. Впрочем, докладывать об их прибытии нужды не было, Лань Сичэнь, ныне глава клана, уже приближался, ведь при таком перемещении Лань Чжань неминуемо нарушил защищающие Облачные глубины печати. — Что случилось? — встревоженный голос брата отчего-то успокаивал. Лань Чжань поднял голову и ответил коротко: — Вэнь Жохань жаждал взять нашей крови. — Крови? — переспросил, едва заметно побледнев, Лань Сичэнь. — И что же?.. — Вэй Ин уничтожил его Золотое ядро, — добавил Лань Чжань и вдруг ощутил волну дурноты. Верно, пилюля переставала действовать, и теперь ему предстояла та самая болезнь, о которой говорила Вэнь Цин. Сил внезапно стало так мало, что и слова не захотели складываться во фразы. — Господин мой, — вдруг услышал он нежный голос Мэн Яо. — Разве следует расспрашивать тех, к кому нужно немедленно звать лекарей? — с одной стороны, Мэн Яо говорил строго, с другой — игриво. И когда приблизился, первым схватил запястье Вэй Ина. Улыбка на его губах, адресованная прежде Лань Сичэню, померкла, сменившись выражением обеспокоенности. — Нехорошо, — шёпотом добавил он. Лань Чжань нахмурился, но Мэн Яо только коротко качнул головой, показывая, что не может ничего объяснить прямо здесь. И действительно, слишком много сбежалось любопытных учеников. Пусть в Облачных глубинах не поощряли слухов и не позволялось обсуждать других людей, но не стоило давать лишний повод, раскрывать слишком многое. Не все способны были удержаться от соблазна. Наконец подошёл и Лань Цзысянь, когда он прослушал пульс Вэй Ина, лицо его оставалось непроницаемым. Поднявшись, он немедленно распорядился: — Молодых господ следует сопроводить в лекарское крыло. Лань Чжань отнёс бы Вэй Ина на руках, не доверил бы его никаким носилкам, но осознал, что едва ли может подняться. Силы стремительно покидали его, даже перед глазами опустилась мутная пелена. Он едва заметил, когда Лань Цзысянь успел проверить и его пульс. Ученики тут же уложили Вэй Ина на носилки, а Лань Чжаню подставил плечо Лань Сичэнь. Не успела бы прогореть до конца палочка благовоний, когда они оказались в уединённом доме, отданном лекарям. Здесь Лань Цзысянь углубился в объяснение — остались лишь Лань Сичэнь и Мэн Яо на правах его супруги. Впрочем, на него лекарь поглядывал неодобрительно. — Не следует госпоже Лань находиться здесь. Не развеялась ещё тёмная энергия, это может повредить ребёнку, — начал он. Мэн Яо в притворном страхе отступил от постелей Лань Чжаня и Вэй Ина, однако заметил: — Разве я не клялась всё разделить с супругом? Как я могу оставить его, когда младший господин Лань и его муж в таком состоянии? Я не в силах уйти. Может, Лань Цзысянь и поспорил бы с ней, но, похоже, не стал тратить на это время, только коротко вздохнул. Голос его стал ещё строже: — Золотое ядро господина Вэя повреждено. Тёмная энергия нарушила течение ци. Нужны особые техники клана, чтобы удержать дальнейшие разрушения, которые способны привести к искажению ци. Такие техники следует применять супругу или близкому родственнику, но Ханьгуан-цзюнь не сумеет сейчас помочь ему, потому что его энергия ци крайне истощена, полагаю, он был отравлен. — Так и есть, — согласился Лань Чжань, с трудом удерживаясь в сознании. — Вэнь Чао отравил меня. — Я могу сделать то, что нужно, — встрепенулся Лань Сичэнь, но Лань Цзысянь только покачал головой. — Глава, вы не родственник господину Вэю, не супруг его, с которым ему приходилось подниматься тропой двойного совершенствования. Ваши усилия не помогут. Лань Чжань упрямо сжал кулаки, от одной мысли, что он может потерять Вэй Ина вот так, его сердце вздрогнуло от боли. Разве не за ним отправился Вэй Ин, обо всём забыв? Разве не его он хотел спасти, когда использовал рискованные техники и обратился к печати? Лань Чжань этому причина, разве не ему теперь за всё отвечать?! — Я сам, — сказал он упрямо. — Что нужно сделать?! Лань Цзысянь с усилием уложил его обратно на постель. Вэй Ин лежал на соседней кровати, тёмные одеяния составляли резкий контраст с неестественно побелевшей кожей, на губах запеклась кровь. Лань Чжань хотел бы тотчас же прижать Вэй Ина к себе, влить ему собственных сил так много, чтобы тот открыл глаза, улыбнулся, пообещал, что справится… — Пустите, — потребовал он. — Можно ли подождать, пока Ванцзи справится с ядом? — предположил Лань Сичэнь. — И тогда он сумеет помочь господину Вэю. — Если нужную технику не выполнить в ближайшие три дня, — возразил Лань Цзысянь, — разрушения будут необратимы. Золотое ядро господина Вэя расколется. — «И он превратится в хули-цзин», — мысленно закончил за лекаря Лань Чжань. Он весь похолодел от этой мысли. Но Лань Цзысянь ещё не договорил: — Яд, поразивший меридианы вашего брата, глава, полностью выведется только через тринадцать дней. Это слишком долго. Лань Сичэнь растерянно оглянулся на Мэн Яо, точно в поисках совета у любимой супруги. Тот же мгновенно нашёлся: — Следует оповестить Баошань, — заметил он. — Разве не ходили слухи по земле, что Цансэ — её дочь? Возможно, Баошань осталась единственным кровным родственником господина Вэя. Но даже если не так, о могуществе её каждому известно, возможно, она знает и другие техники, которые способны сохранить Золотое ядро. Лань Сичэнь не медлил ни мгновения, тут же с его пальцев сорвалась сияющая бабочка. Лань Цзысянь, предложением не убеждённый, только задумчиво погладил узкий клин бородки. — Есть одна техника, что поможет поддержать их обоих, пока мы не найдём подходящего решения, — сказал он вдруг. — Печать сновидений. Она замедлит разрушения ещё на семь дней. Лань Чжань ничего не слышал о печати сновидений и с тревогой взглянул на брата. Если ему такая техника неведома, значит, она сохранялась вдали от чужих глаз, в запретной секции библиотеки. Вероятно, она опасна. Но Лань Сичэнь медленно кивнул, а когда заговорил снова, голос его звучал так строго, что даже Мэн Яо не посмел его ослушаться: — Уходите все. Я знаю, что нужно сделать. Лань Цзысянь подал Мэн Яо руку, тот, как и следовало юной госпоже, принял её, и они тотчас удалились. — Что это за техника? — из последних сил спросил Лань Чжань. — Я расскажу тебе позже, — на краткий миг лицо Лань Сичэня смягчилось. — Ты не погибнешь от разбитого сердца, Ванцзи, — добавил он. — Я этого не допущу. Силы окончательно покинули Лань Чжаня, и он не успел ни задать вопрос, ни хотя бы попросить Лань Сичэня сдвинуть их с Вэй Ином постели. Темнота обрушилась на него. *** Неумолчно журчала вода. Открыв глаза, Лань Чжань осознал, что стоит под сводами пещеры Ханьтань. Сумрак кутал стены, но в нём Лань Чжань всё же заметил хрупкую фигурку, замершую так, точно на коленях баюкала ребёнка. Удивлённый, он сделал шаг вперёд и осознал, что движется бесшумно, хоть и стоит в воде по щиколотку. Стоило ему пройти достаточно, чтобы разобрать лицо, как он узнал мать. Она была очень печальна, а на руках её оказалось пустое одеяло, лишь свёрнутое так, точно там младенец. — Что за тёмный умысел запер меня здесь? — сказала она вдруг. — Отчего стоит мне подумать о сыновьях, и лишь эта обманка падает в руки?.. — Но я здесь… — прошептал Лань Чжань. Голос его оказался не громче журчания. Мать не услышала. — Годы идут, а я заперта здесь, вдали ото всех, кого искренне любила, — продолжала она. — Как освободиться?.. Что же ты совершил, Цижэнь, за что так жесток со мной и моими детьми?.. Но тут из самого тёмного угла шагнула ещё одна фигура. Лань Чжань с удивлением и радостью узнал в ней Вэй Ина. Да только и тот нисколько не слышал его, не видел. — Кто вы, прекрасная госпожа? — спросил он, поклонившись. — Как оказалось, что вы в моём сне?.. Я уже видел его… только… где же тогда Лань Чжань? Лань Чжань стоял, будто отделённый заклинанием невидимости. А его мать тем временем обратилась к Вэй Ину: — Эта недостойная когда-то звалась госпожа Лань… Откуда ты знаешь моего сына и отчего зовёшь его так?.. — Я — Вэй Усянь, — отозвался Вэй Ин на это. — И Лань Чжань стал моим супругом. Здесь, в этом сне, он должен был снова отдать мне ленту, но отчего-то его тут нет, но есть вы. — Вы — супруги? — госпожа Лань подошла к Вэй Ину и нежно коснулась его лица. — Удивительная радость узнать, что мой сын нашёл кого-то, кому открыл сердце. Счастье, что мне довелось соприкоснуться с тобой на границе мира снов и мира духов. — Уверен, что и Лань Чжань был бы рад увидеться с вами, госпожа Лань, — растерянно огляделся Вэй Ин. — Я знаю, он рядом, рядом со мной, не может быть, чтобы он оказался вдали и не сумел сейчас прийти к нам. — Вэй Ин огляделся, взгляд его, не видя, скользнул по лицу Лань Чжаня. Упрямо нахмурившись, Вэй Ин вдруг выпустил уши и хвосты. — Что за оковы опутали вас, госпожа Лань? — и он ударил чистой силой. Госпожа Лань на миг зажмурилась, да и Лань Чжаню пришлось закрыть глаза, таким нестерпимым светом вдруг засияли стены пещеры. А после оказалось, что их и вовсе нет. Госпожа Лань, Вэй Ин и Лань Чжань стояли над возносившимся над водопадом скальном уступе. Заметив его, Вэй Ин радостно вскрикнул: — Вот и ты, Лань Чжань! — он тут же приблизился, и от улыбки его согрелось сердце. — Вот и ты, сын мой, — улыбнулась и госпожа Лань. Лань Чжань едва сдержал слёзы радости, так, оказалось, скучал по ней. И никто не препятствовал ему сейчас, никакие правила — он мог обнять их обоих. Только что-то на грани сознания дрожало, звенело, будто предупреждая. Что-то неясное и почти незаметное.