беги, папочка

***

Special — Ashnikko

      Тэхён — похотливая скотина.       Чонгук знает об этом уже семь месяцев, но никаких проблем не испытывает. У него чёртов пубертат: его член встаёт раз пятнадцать за день, задница намокает каждый раз, когда в его светлую голову забираются далеко не светлые мысли; история поиска на компьютере давно не содержит нихуя, кроме порно. Чонгук бесстыже возбуждён двадцать четыре на семь, и именно поэтому похотливая скотина устраивает его на все двести сорок процентов. Блять, Чонгук ведь был таким приличным.       — Опять во рту помойка, сволочь, — задыхается Чон, хватаясь за чужую шею. Альфа шлёпает его по заднице и толкает на кровать, наваливаясь сверху.       Тэхён — сексуальный маньяк: его блядские мускулистые руки тянутся к ягодицам Чонгука всегда, когда не тянутся к сигарете; его член встаёт, кажется, как только он видит омегу в радиусе двухсот метров. Он — двадцатиоднолетний третьекурсник-троечник, и играть на барабанах в ночном клубе у него получается намного лучше, чем сдавать сессии по ядерной физике. Тэхён не контролирует свой язык, до истерики смеётся над шутками про стояк, у него на самом деле большое доброе сердце, но выглядит он как взрослый брутальный мужик, особенно для милого шестнадцатилетнего Чонгука.       — Папочка, а не сволочь, бэйбик, — поправляет его Тэхён, пропихивая колено между чужих бёдер.       Комната Чонгука очаровательна: на светлых стенах развешаны ровненькие полароиды и разноцветные лампочки, рабочий стол идеально убран, карандаши остро подточены, на зелёных цветочках в керамических горшках заботливо протёрт от пыли каждый листик. Учебники выстроены на полке по высоте, школьная форма отглажена и аккуратно висит на спинке стула. Прилежный малыш. Тэхён стебёт его за это слишком часто, и Чон всегда доказывает свою крутость: например, снимает с тетрадки обложку — настоящий бунтарь.       На часах шесть вечера, единственный свет исходит от настольной лампы, а кровать слишком жалобно скрипит под тушей альфы. Чонгуку кажется, что она вот-вот треснет под ними, и это будет совсем не его вина: Тэхён со своими метр девяносто пять в высоту, плечами, ровно в два раза шире чоновских, и бёдрами, которыми можно задушить секунд за пятнадцать, будет платить за чёртов ремонт. Они целуются громко. Так громко, что омеге кажется, что Ким намерен его сожрать: он вылизывает его рот, внаглую игнорируя тот факт, что Чонгук жалуется на привкус табака — знает, как мелкий тащится, когда он пафосно курит свои ментоловые Мальборо. Альфа вдавливает лёгкое тело в кровать и не даёт Чону даже сдвинуться, шевеля коленом в районе его паха.       — Блять, — выпаливает Чонгук, поджимая зацелованные губы, и буквально скулит. Боже, у него стоит так сильно.       — Да кто тебя таким словам научил, бэйбик? — хрипит ему на ухо Тэхён и продолжает потираться, измываясь над бедным мальчиком. — Ты такой очаровательный, когда скулишь, — усмехается он.       — Я кончу, — не слушая его, завывает Чонгук. Он может спустить в штаны даже от шёпота Кима, не говоря уже о том, что с ним вытворяет этот чёрт.       — Только с моими пальцами на твоей простате, — Тэхён убирает колено и резко дёргает омегу за бёдра, подтаскивая к себе.       Он хватается за края своей чёрной футболки, небрежно скидывая её куда-то на пол, и у Чона снова дёргается в штанах: альфа может буквально раздавить его собой, если захочет. У Тэхёна шесть рельефных кубиков, ради которых он никогда не ходил в спортзал: ему достаточно по выходным таскать ящики с алкашкой в баре лучшего друга за двадцать баксов в час. На рёбрах с левой стороны у него китайские иероглифы, набитые по пьяни, и Ким всегда пафосно заявляет, что это цитата великого Конфуция — так ему сказали выбравшие татуировку братаны, когда он вываливался из салона, — но когда-нибудь он точно узнает, что написано там «люблю сосать и не только конфетки». Чонгук обожает щупать его тяжёлые мускулы и пускать слюни на мощную, накачанную грудь, а Тэхён никогда не бывает против — ему лишь бы раздеться. Младший немного сдвигает ноги от такого сексуального давления, но альфа пресекает попытку, скользя ладонями по внутренней стороне его бедра.       — Смотрел порно сегодня? — спрашивает он, раздвигая чужие колени. Чонгук кусает губу и машет головой в отрицании. — Врунишка, — Тэхён ловко расстёгивает пуговицу на его свободных штанах для танцев. — Признавайся, грязный ребёнок.       Чон слабо бьёт его в плечо. Альфа разминает шею, улыбаясь, и внезапно меняет позу: он валится на кровать, перекидывает омегу через свой торс и усаживает его сверху. Чонгук в позе наездника выглядит потрясающе: его каштановые локоны немного прилипают ко лбу, руки скользят по крепкой груди, задница попадает идеально на стояк старшего. Тэхён подкидывает его на своих бёдрах и сдвигается вверх, пока не упирается спиной в подушки. Чон лезет целоваться, и альфа усмехается, когда чувствует, как у того трясутся коленки — малыш Гуки всегда возбуждается так сильно.       — Пальцы, пожалуйста, — выдыхает он Киму в губы.

Daisy — Ashnikko

      — Ты не ответил мне, бесстыдник, — издевается над ним Тэхён, закатывая глаза, когда Чонгук начинает ёрзать своей очаровательной задницей на его паху. — Дрочишь свой маленький член на дешёвые видео при том, что у тебя есть парень? — он заползает младшему под футболку и ведёт горячими ладонями по его спине.       — Ты скотина, а не парень, Тэхён, — полустоном выдыхает омега, отчаянно потираясь о ткань чужих штанов.       — Проскули это, когда будешь умолять меня дать тебе кончить, — фыркает старший в ответ.       У Чонгука лоб покрывается лёгкой испариной, а сердце бьётся так, будто он бежит двадцатикилометровый марафон. Тэхён, ощутимо сдавливая, снова оглаживает его талию и вынимает руки из-под чужой футболки, соскальзывая ниже. Омега сдавленно стонет, почувствовав, как по телу пробегают мурашки, и прижимается к горячей груди Кима, тяжело дыша ему в плечо.       — Твоей заднице не терпится насадиться на мои пальцы, бэйбик? — дразнит его альфа. Чонгук кивает часто и задушено. — Я даже не подумаю снять кольца, — томно растягивает Тэхён прямо на ухо младшему, — они войдут в тебя так замечательно, такие холодные и жёсткие в твоей нежной дырочке, малыш.       Чон практически спускает в трусы только от мысли о том, что старший действительно не собирается снимать со своих охуенно длинных пальцев эти грёбаные кольца. Такие тяжёлые и большие — они будут ощущаться невероятно; Тэхён измучает его прекрасную задницу так сильно. Чонгук закатывает глаза куда-то запредельно далеко и на ощупь отыскивает чужие сочные губы, пуская слюну в поцелуй. Рука альфы уверенно скользит в его штаны, и Ким ухмыляется.       — Вау, — шепчет он. — Часто носишь такое? — издевается Тэхён, специально оттягивая тонкую полосочку кружевных стрингов. Омега упрямо молчит, и старший не видит румянца на его щёках в лёгком полумраке. — Нравится чувствовать, как они неудобно впиваются в твою мягкую кожу в таком нежном местечке? Любишь дискомфорт и сладкую боль, бэйбик, я знаю, — не прекращает он.       Чонгук хнычет и вздрагивает после каждого слова альфы, потому что сил у него больше никаких позволять ему так над собой издеваться. Тэхён нащупывает его мокрую дырочку средним пальцем и ухмыляется с этим своим дэдди-лицом, за которое Чону хочется ему по роже иногда заехать. Слишком, нахуй, сексуальная скотина. Омега ёрзает так, что старшему приходится с силой прижать его к себе за талию второй рукой; вид ему открывается, бесспорно, охуительный: подкачанные ягодицы с такого ракурса выглядят сочно до невозможности — шесть лет в танцах для Чонгука определённо не прошли даром. Когда Тэхён запускает внутрь один палец, младший завывает от удовольствия: любое движение для его гиперчувствительного тела отдаётся тысячей мурашек. Альфа не возится особо долго и засовывает туда следующий уже с кольцом.       — Блять! — выкрикивает Чонгук, резко подаваясь вперёд, но старший быстро возвращает его на место, укусив за ухо.       — Заклею рот, если будешь материться, бэйбик, — грозится он своим невыносимо тяжёлым басом, проталкивая два пальца глубже.       Омега выгибается, насаживаясь сильнее, и не пытается сдержать долгий громкий стон, когда Тэхён доходит до колец. Они блядски холодные, и Чонгук давится воздухом старшему в рот, когда тот толкается по самые костяшки.       — В тебе так мокро, что у меня по запястью смазка течёт, — усмехается альфа, активно двигая пальцами внутри. Ебучий профи. — Потерпи для меня, примешь четыре, — ставит перед фактом он, делая вид, будто не видит, как жалобно скулит омега, вцепившись ногтями в его шею.       По комнате разносятся совершенно неприличные звуки, кровать отчаянно скрипит под двумя озабоченными, а член Тэхёна, кажется, скоро прорвёт ему, нахуй, штаны, особенно, если младший не прекратит о него потираться. Альфа подставляет к проходу третий палец, когда они оба слышат громкий голос где-то за дверью.

Pussycat Doll — Flo Milli

      — Зайка, мы дома! — выкрикивают, предположительно, с первого этажа, и у Чонгука, кажется, останавливается сердце.       Он цепенеет на несколько секунд, тут же прижимая одну ладонь ко рту Тэхёна, а вторую к своему. Альфа всё ещё двигает пальцами, и младший сжимает их внутри, умоляя остановиться. Они слышат, как внизу хлопает дверь, шуршат какие-то пакеты, и Ким отчётливо чувствует, насколько быстрее начинает биться сердце омеги.       — Нам пиздец, — еле выйдя из ступора, шипит Чонгук, убирая обслюнявленные ладони с их ртов. — Тебе пиздец, если быть точнее, — как-то виновато поправляет себя он.       — Гуки, мы принесли пиццу! — снова кричат за дверью, и омега не сдерживает жалобного стона: Тэхён так и не вынул свои ебучие пальцы.       — Какое прекрасное знакомство с родителями, — шепчет альфа, и ему, кажется, блять, весело. — Они подождут, пока я доведу тебя до оргазма? — не испытывая ни капли волнения, интересуется он.       — Это тебе придётся подождать, пока тебя будут кастрировать! — пихает его в плечо омега, и старший усмехается. — Смешно тебе, придурок? Мой отец — генерал минобороны.       Тэхён переваривает информацию пару секунд, и его лицо становится не таким уж и радостным. Теперь улыбается Чонгук.       — Вынь пальцы из моей задницы, пока жив, — приказывает он и кусает старшего за шею, чтобы не заскулить на весь дом, когда тот достаёт их.       — Зайка, пицца с ананасами! — выкрикивают в третий раз, и Чонгук наконец отлипает от чужой взмокшей груди.       Сдвинуть ноги оказывается не такой уж и простой задачей, но Тэхён приподнимает его за талию, снимая со своих бёдер. У них обоих всё ещё крепко стоит, но если небольшой член омеги едва виден в свободных чёрных штанах, то проблема старшего выглядит намного серьёзнее. С кончиков пальцев альфы капает тёплая смазка, и он совершенно спокойно облизывает их, не найдя на тумбочке салфеток.       — Ты любишь пиццу с ананасами? — ведёт бровью Ким, пока младший застёгивает свои штаны.       — Какие-то проблемы? — улыбаясь, отвечает Чонгук, поднимая с пола футболку Тэхёна. С ним серьёзным быть невозможно.       — И как родители ещё не поняли, что ты извращенец? — хихикает старший, получив в лицо своей вещью. Он натягивает её на свой влажный торс и делает шаг в сторону двери.       — Сдурел? — слишком громко останавливает его Чонгук. — Выноси свой стояк через окно, пока не оторвали!       Тэхён оборачивается, мельком посмотрев на большое закрытое окно, и подтягивает омегу к себе за талию, рукой спускаясь на сочную задницу. Он наклоняется к его уху, бархатно шепча:       — Будешь так со мной говорить, и я отшлёпаю твою милую задницу ремнём на глазах у твоего отца, — скалится альфа. Чонгук льнёт к нему на секунду, не способный контролировать член в своих штанах, но слышит внизу шаги и несильно наступает старшему на ногу.       — Ты не доживёшь, нарцисс! — жалобно вздыхает омега, отпихивая Кима в сторону окна. — Прыгай.       — Бэйбик, я начинаю думать, что ты хочешь меня покалечить, — поубавив сексапильности, дуется Тэхён, упрямо двигаясь в обратную сторону, — второй этаж! — возмущается он.       — Ты живучая скотина, справишься, — шипит на него Чонгук, абсолютно безрезультатно пытаясь сдвинуть с места мужика вдвое больше его самого.       — Там кустарники! — вопит Тэхён, и младший шикает на него так, будто это правда его заткнёт. — Там могут быть ежи! — даже не пытается угомониться альфа.       — Какие нахер ежи?! — не выдерживает Чонгук, барабаня кулаками по его прессу.       — Острые! Я не хочу сесть жопой на ежа! — вполне серьёзно аргументирует Тэхён.       — Я сам тебя на него посажу! — отчаянно скулит Чонгук, когда время игнорирования криков снизу неумолимо подходит к концу. — Боже, куда тебя засунуть…       Поняв, что Тэхён его замечательному плану следовать не собирается, младший судорожно оглядывается по сторонам: всё в его милой комнатке блядски маленькое для двухметрового мужика. Чонгук подбегает к шкафу с одеждой, распахивая его, и разочарованно стонет, потому что тот забит под завязку; шторы тоже не вариант: сраный полупрозрачный тюль.       — Лезь под кровать! — командует он альфе, пихая его в плечо, будто тот сам с места сдвинуться не может.       — У меня клаустрофобия, — откровенно веселится Тэхён.       — Хуюстрофобия у тебя, — шипит на него Чонгук, подталкивая его босой ногой, чтобы залезал быстрее.       Альфа кряхтит, как старый дед, лениво укладываясь на холодный пол, и едва помещается в небольшую щель под кроватью. Младший стягивает плед ниже, чтобы закрыть его и в спешке пытается придать себе нормальный внешний вид, выслушивая нытьё Тэхёна:

Two — Todrick Hall

      — Мне тесно, — бурчит тот. — Тут слишком душно, — доносится после секундного молчания. — У меня член упирается в матрас, — Чонгук закатывает глаза, расчёсываясь. — Ради тебя я купил презики вместо бухла, — теперь он звучит обиженно.       — Растёшь, алкаш, — прыскает в кулак Чонгук. Тэхён высовывает одну руку, нащупывает ей подушку на кровати и швыряет в младшего. — Я ухожу, а ты либо не дышишь, либо прыгаешь в окно, — ставит Чон перед фактом, и взявшись за ручку двери, добавляет, — Если додумаешься дрочить там, презики тебе больше не понадобятся, — грозно прищуриваясь, предупреждает он.       — Ты ущемляешь моё достоинство! — рычит на него Тэхён, и омега не может не признать, что от этого голоса у него каждый раз дёргается в штанах. — Будешь скулить, как пёсик, когда мы будем на нейтральной территории, — его угрозы получаются куда убедительнее, чем чонгуковы.       — Как пожелаешь, папочка, — выпаливает младший, прежде чем захлопнуть дверь. Тэхён остаётся довольным.       Чонгук и пяти шагов не успевает сделать, когда перед ним на лестнице появляется папа. Юнги практически врезается в него, ойкая:       — Спишь что ли, детка? Отец уже три раза на ужин звал, — старший омега притягивает Чонгука к себе и заботливо целует в правую щёку.       — Уроки делал, пап, — Чон обнимает Юнги в ответ, а сам молится, чтобы от него не несло Тэхёном за километр.       — Мы заехали за твоей любимой пиццей, — сообщает старший, трепля сына по макушке, пока они спускаются вниз.       — Вы разве не собирались сегодня к дедушкам? — стараясь звучать максимально невозмутимым, интересуется Чонгук. Он бы никогда не привёл сюда блядского Тэхёна, если бы знал, что они решат устроить своему любимому ребёнку маленький сюрприз.       — Джуна задержали на работе, и мы решили перенести на выходные, чтобы тебя тоже взять.       Чонгук спускается настолько медленно, насколько это вообще возможно. Он нервно кусает свои зацелованные губы, молясь, чтобы они не выглядели слишком припухшими, а щёки слишком розовыми: отец, не прикладывая особых усилий, всегда сканирует его от и до. Намджун может сказать, когда у его ребёнка температура, даже не касаясь его; он умеет за секунду определять, что Чонгук перенапрягся в школе, или у того болит спина — он узнаёт просто, блять, всё. Младший всё ещё отчаянно надеется, что сможет забрать свою пиццу и свалить в комнату, чтобы придумать, как избежать катастрофы.       Они с Юнги заходят на кухню, и младший омега специально садится по другую сторону стола, чтобы быть как можно дальше от отца. Намджун, сосредоточенно протирающий вилочки, поднимает на него взгляд и нежно улыбается, совершенно не соответствуя поведением своему наряду. Он всё ещё в форме: на его широких плечах военная куртка с погонами, на поясе висит кобура с оружием, мельком посмотрев на которую, омега сглатывает.       — Как день, солнце? — спрашивает он, и Чонгук матерится трёхэтажным про себя, когда альфа привычно сканирует его тем самым вездесущим взглядом.       — Отлично, — выдавливает из себя Чон, внезапно задумываясь над тем, нет ли на его штанах пятна от смазки, потому что между ягодиц всё ещё, блять, липко.       — Что нового в школе? — продолжает интересоваться старший, пока Юнги расставляет тарелки. Чонгук фантомно ощущает, что сканирование ещё не закончено — боже, он должен взять себя в руки и перестать думать о членах.       — Нам с Кенсу дали проект, теперь он снова будет ошиваться у нас дома, — сообщает младший, открывая одну из горячих коробок. — Я спрячу всё печенье.       До — прекрасный друг, но Чонгук открестился от него ещё когда этот монстр опустошил их кухню, пока они рисовали плакат для школьных соревнований. У Кенсу ни чувства сытости, ни совести, а выносить его бесконечную болтовню в трезвом состоянии нереально.       — Слава богу, не Минсок, — хмыкает Намджун, и Юнги закатывает глаза.       — Хороший парень, чего ты на него взъелся, — фыркает он, раскладывая пиццу по тарелочкам.       — Я этому хорошему парню в следующий раз руки в одно место переквалифицирую, — совершенно серьёзно угрожает альфа. Намджун замечательный отец. Он правда справляется со всем потрясающе: он постоянно интересуется жизнью своего ребёнка, решает любые вопросы, часами уделяя всё внимание только ему, если требуется; он поддерживает идеи и увлечения омеги, прекрасно знаком со всеми его друзьями; всегда в курсе проблем, которые с ним происходят. Намджун дарит ему любви ни капли не меньше, чем папа-омега, он заботится о нём, всегда готов поговорить на любые темы. Идеальнее некуда — так думал Чонгук, пока дело не дошло до альф. Когда его первый раз пригласили на свидание, отец натравил на несчастного парнишку спецотряд. Второе приглашение, и Намджун во всех красках рассказывает семнадцатилетнему альфе, сколькими способами можно ампутировать ногу. Третье, четвёртое — омега не видел малолетних кавалеров ни до встречи, ни после их внезапного перевода в другую школу. Минсок вообще чуть не лишился конечностей, когда рискнул помочь Чонгуку повесить картонные звёздочки к потолку для бала в актовом зале: подержать тогда его за талию оказалось очень неудачным решением. Намджун не мудак, который лишает сына общения со сверстниками — совсем нет, так даже сам Чонгук не думает. Его задача — защитить свою маленькую омегу от похотливых сволочей, которые так и лезут со всех сторон, как только тому исполнилось пятнадцать. Чонгуки же такой невинный, милый и очаровательный малыш.       — Ты взволнован, — наконец заключает Намджун, откусывая кусочек пиццы.       — Хочу посмотреть фильм после ужина, — придумывает первое, что приходит в голову, младший.       — Порно? — совершенно спокойно спрашивает альфа, и Чонгук давится.       — Что? — прокашливается омега.       — Последнее время ты частенько забываешь очистить историю поиска на телевизоре в гостиной, когда нас нет дома, — Намджун невозмутимо улыбается; у младшего комично открывается рот.

like jose — playful ryan

      Его отец только что спокойно завёл на ужине разговор о порно? Юнги закатывает глаза, толкая мужа коленкой под столом, и Чонгук сразу понимает, что они уже обсуждали это без него. Боже.       — Честно говоря, я немного удивлён твоими пре-… — продолжает Намджун, но старший омега даёт ему подзатыльник.       — Прекрати смущать мне ребёнка! — цокает он.       — Значит, смотреть на публичные BDSM унижения он не смущается, а спросить его об этом я не могу? — хмыкает Намджун, переводя взгляд на охуевающего Чонгука.       — Боже, папа! — скулит младший, мечтая провалиться под стул прямо сейчас.       — Что папа? Рассказывай, кто надоумил тебя смотреть это, — не отступает Ким, продолжая невозмутимо есть. Он не повышает голос, даже не похоже, что он ругается. Намджун никогда не упрекает, не кричит, но его прямолинейность убивает: если он озабочен каким-то вопросом — младшему не сбежать от ответов.       — Пап, пожалуйста, — краснеет омега, запивая пиццу соком, чтобы опять не начать давиться. Просить Тэхёна трахнуть его пальцами он не стесняется, а вот говорить с любимыми родителями на взрослые темы определённо не готов.       — Я жду фамилии, зайка, — это конец. Намджун непреклонен.       — Джун, ему шестнадцать, конечно он мастурбирует, — смягчает обстановку Юнги.       Чонгук хочет закрыть уши, как маленький ребёнок, и сбежать наверх.       — Я не запрещаю ему мастурбировать, — кажется, они просто игнорируют существование младшего в комнате, — но не на хардкорное порно! — возмущённо вскидывает брови Намджун, поворачиваясь к сыну. — Это Минсок, да? Этот кобель тебе уши заговаривает своими грязными мыслишками?       Чонгуку хочется выть.       — Ты всё будешь на Минсока сваливать? — опять вклинивается Юнги.       — По его похотливой роже и так всё понятно! — аргументирует альфа. — Я ему устрою.       Чонгук практически скатывается под стол, закрывая лицо ладонями то ли от стыда, то ли от невыносимой комичности разговора, когда наверху раздаётся грохот. Десять секунд молчания.       Всё. Пиздец.       — Это что? — хмыкает Юнги, оборачиваясь. Намджун кладёт недоеденный кусок в тарелку и отодвигает свой стул.       — Сидите, — говорит он, и Чонгук отчаянно пытается придумать хотя бы что-то. Так и знал, что эту скотину надо было выкинуть в окно, желательно, жопой на ебучих ежей.       — Я сам! — выкрикивает он, подрываясь с места. — Окно в моей комнате закрыть забыл.       Намджун останавливается у лестницы, поглядывая на младшего, но хмыкает и всё равно идёт наверх: у него ебучая чуйка. Юнги пожимает плечами, продолжая ужинать, а Чон догоняет отца, перепрыгивая через ступеньки.       — Пап, подожди, у меня там бельё не убрано, — выпаливает младший, лишь бы как-то его остановить.       — Ничего, зайка, меня трусами не напугаешь, — говорит альфа как-то слишком сосредоточено, когда они подходят к двери его комнаты.       Намджун останавливается, прислушиваясь, и Чонгуку кажется, что он сейчас сгрызёт себе губу нахер. Они снова слышат какой-то шорох, и старший резко тянется к кобуре на поясе, его пальцы ловко хватаются за рукоять пистолета. Чон-младший распахивает глаза, беззвучно матерясь. Выражение лица Намджуна максимально серьёзное, вены на руках напряжены, движения профессиональные, едва слышимые, в отличие от нервных перетаптываний омеги. В комнате опять что-то грохается, и старший чуть ли не выбивает дверь с ноги, вынимая из кобуры оружие.       — На пол, руки за голову! — грозно выкрикивает он сотню раз выученную на работе фразу, и немая тишина повисает секунд на тридцать.       Чонгук надеялся, что похотливой скотине хватит мозгов унести свою задницу через окно. Не хватило. Тэхён сидит на полу с огромными виноватыми глазами и старательно вкручивает какой-то винтик в компьютерное кресло младшего: оно безбожно разъёбано этим слоном, решившим на нём покрутиться. Альфа поворачивается на крик и глупо ойкает, медленно поднимая руки за голову.       — Здрасьте, — ярко улыбается он, пытаясь разбавить обстановку. Чонгуку хочется вскрыться.       Намджун смотрит на него, как на идиота, но пистолет не убирает, — в его глазах появляется какой-то нездоровый блеск. Он сканирует незнакомую ему персону своим фирменным взглядом, и ни один из них не двигается с места. Тэхёновы глаза приклеены к Чонгуку, и это, пожалуй, последнее, что он мог сделать не так.       — Папуль, убери пистолет, пожалуйста, — решается начать омега, медленно выходя из-за спины отца и двигаясь к этому несносному идиоту. — Это мой друг.       Старший взгляда с Тэхёна не сводит, всё ещё молчит, и Чонгук паникует, когда тот начинает разминать шею.       — Пап! — громко кричит омега, пытаясь позвать Юнги, а сам быстро ретируется к Киму, прикрывая его собой. — Я всё объясню! — обращается он теперь к Намджуну. — Одноклассник зашёл за конспектом, — оправдывается Чонгук, и клоун за его спиной не сдерживает смешок.

Dirty — grandson

      — Давно у тебя одноклассники — двухметровые накачанные мужики? — спрашивает старший, но омега не может уловить его настрой. Он всё ещё держит в руках пистолет — вряд ли это к добру.       — Чего вопите? — в комнату забегает Юнги, дожёвывающий кусок пиццы. — Блять, — оценивает он картину перед собой и вскидывает брови, — это ещё что за упырь?       Тэхён почти открывает рот, чтобы возмутиться: никакой он не упырь; но Чонгук делает шаг назад и специально наступает ему на пальчик на ноге. Младший омега выставляет ладони вперёд в защищающем жесте и, мельком взглянув на лицо отца, понимает, что вряд ли тот поверит в его убедительное алиби.       — У упыря пятнадцать секунд, чтобы объясниться, или я вызываю наряд за проникновение на частную территорию, — говорит альфе Намджун, взглядом показывая Чонгуку отойти в сторону.       — Пап, он даже не альфа! Я его почти не знаю, — отчаянно скулит омега, качая головой.       — Эй! — наконец подает голос Тэхён. Он делает попытку встать, но Намджун перезаряжает пистолет, и тот быстренько садится обратно, продолжая говорить с руками за головой. — Во-первых, приятно познакомиться, господин Чон, — показывает свои хорошие манеры он. — Во-вторых, я не упырь! — где-то воет от отчаяния один Чонгук. — В-третьих, я ещё какой альфа, и я — парень Чонгука! — гордо заявляет Ким, ведь он не трус какой-нибудь.       Это конец — думает Чонгук, округляя глаза до невозможных размеров и приоткрывая рот. Это конец — понимает Юнги, только на секунду взглянув на мужа. Младший омега закусывает губу, прикидывая, сколько времени Тэхёну понадобится, чтобы вывалиться в окно.       — Беги! — внезапно кричит он, и с места подрываются оба альфы. — Он мне не парень! — обращается он уже к Намджуну, всячески пытаясь собой закрыть этого ебучего придурка.       — Но я претендую, — опять вклинивается Тэхён, и Чонгук уже в шаге от того, чтобы убить его лично.       — Куда ты там претендуешь? — скалится Намджун, определённо включив активный боевой режим. — Иди сюда, упырь! — старший альфа кидается в сторону Кима, и омеги общими усилиями пытаются придержать его на месте.       — Господин Чон, мы неправильно начали, — не унимается Тэхён, улыбаясь так, будто не понимает, что ему сейчас в прямом смысле прострелят жопу, — давайте познакомимся в спокойной обста-…       — Беги! — в один голос орут на него омеги.       Намджун выглядит взбешённым: его глаза опасно горят, губы злобно поджаты, брови сведены к переносице, а генеральская форма не делает из него булочку с корицей от слова совсем. Тэхёну начинает казаться, что ему здесь не рады. У старшего альфы всё ещё палец на курке, но, пока остальные Чоны облепляют его с двух сторон, он только прикидывает, куда его спустить. Ким кидает быстрый взгляд на окно, но желанием прыгать в него всё ещё не горит, поэтому пытается проскользнуть к двери.       — Сюда иди, сказал, кобель! — шипит Намджун, вырываясь из рук омег так, чтобы их не покалечить.       — Мне кажется, кобель звучит довольно грубо, господин Чон, — Тэхён делает три попытки и наконец протискивается к выходу, едва увернувшись от кулака мужчины.       Он срывается к лестнице, перепрыгивая по две ступеньки, и Намджун наконец отлепляет от себя руку Чонгука, кидаясь за ним. Юнги матерится себе под нос, прекрасно представляя, чем это закончится, а младший всё ещё не сдаётся:       — Папа, не трогай его! — скулит он, сбегая по ступенькам, но отец нагоняет Тэхёна до того, как он успевает закончить предложение.       Ким судорожно дёргает дверную ручку, понимая, что она заперта, когда его резко разворачивают к стене. Тяжёлый кулак Намджуна проносится перед его лицом предельно быстро, но Тэхён не был бы Тэхёном, если бы ему не было прекрасно знакомо такое положение: сколько раз они с пацанами пиздились за последнюю банку пива, уже и не пересчитать. Он рефлекторно хватает чужое запястье, дёргает его в сторону и с впечатляющей точностью заезжает своим кулаком в нос Чону. Младший альфа не успевает даже понять, что он сделал, когда видит выражение лица Чонгука, стоящего в десяти сантиметрах от него с раскрытым ртом. Намджун наклоняется вперёд, прижимая ладонь к разбитому носу: он зажмуривается, шипит охуевающее «блять» и нервно смеётся — какой-то похотливый щенок только что въебал ему по лицу.       — Ой, простите, я что-то не рассчитал, — виновато мямлит Тэхён, пытаясь как-то помочь, но лучшим решением теперь кажется медленно слинять к двери.       — Пиздец тебе, упырь, — негромко усмехается Намджун, но Ким его слышит прекрасно.       — Думаю, поговорим в другой раз? — Тэхён натягивает свою наитупейшую улыбку. — Я принесу тортик.       Чонгук хоронит его четвёртый раз за вечер, но похотливая скотина оказывается предельно живучей: Тэхён нащупывает замок на двери, осторожно проворачивая его влево, и тихонько опускает ручку. Он вылетает за дверь за секунду, когда старший альфа поднимает в его сторону пистолет и немного недоброжелательный взгляд. Последнее, что он выкрикивает, прежде чем дать ходу:       — Увидимся, бэйбик!       А потом три выстрела, и ни одного в жопу ловкой скотины. Намджун пробегает за ним метров сто, но Тэхён — ебучий паркурщик с действительно впечатляющей физической подготовкой, и Чон бы даже оценил тот факт, что ему удаётся удрать даже босиком, если бы он не хотел свернуть ему шею.       Домой Намджун заходит с совершенно нечитаемым выражением лица. Юнги подбегает к мужу с влажным полотенцем, прикладывая его к кровоточащему носу, и альфа проходит на кухню, придерживая его у лица. Чонгук стоит в коридоре ещё секунд двадцать, думая куда ему лучше слинять; он выбирает свою комнату, но планы, как всегда, идут по пизде:

Gold — Kiiara

      — Чон Чонгук, на кухню, быстро! — слышит он громкий голос отца и матерится себе под нос, разворачиваясь с отчаянием на лице. К родителям он заходит максимально тихо и осторожно, как нашкодивший котёнок. — Как этот кобель к тебе приставал? — первое, что спрашивает явно взбешённый Намджун, пока Юнги вытирает ему кровь под носом. — Я кастрирую его.       — Он не приставал! — вступается Чонгук, топчась в проходе и закусывая губу. Он немного приукрашивает, потому что ему вряд ли стоит говорить старшему, что рука Тэхёна была у него в трусах уже неприличное количество раз; да и то, что альфа трахал его языком и в рот, и в задницу, тоже не совсем та информация, которую он мог бы огласить.       — Это он надоумил тебя посмотреть то порно? — не унимается Намджун, сужая глаза так, будто он прямо сейчас подорвётся с места и пойдёт доставать Кима хоть из-под земли.       — Нет! Папа, боже, хватит говорить об этом, — Чонгук закрывает лицо руками и отчаянно стонет.       Правда, возможно, Тэхён здесь немного и замешан. У бедного Чона подкашиваются коленки каждый раз, когда он шепчет ему эти невыносимые пошлости. Ким прекрасно знает, насколько Чонгук постоянно возбуждён, как его милая задница течёт от любого слова альфы, и он играет с ним так грязно, что младшему просто не хочется больше мастурбировать на милое, сладкое порно. Тэхён — ебучий извращенец, но Чон дрожит от оргазмов, до которых тот его доводит, так сильно, что ему даже не стыдно.       — Сколько ему лет? — спрашивает Намджун, и Чонгук на секунду задумывается, стоит ли ему снова немного приукрасить.       — Немножко старше меня, — уворачивается он.       — Сколько? — не отступает Намджун. Юнги осторожно трогает его нос, проверяя, не сломан ли он, и меняет полотенце.       — Ну, — мямлит Чонгук. — Двадцать один? — неуверенно тянет он, отводя взгляд куда-то в сторону. Отец всё равно узнает весь его профайл — врать бесполезно.       — Двадцать один?! — Намджун резко вскакивает со стула, и Юнги бьёт его ладошкой в плечо, закатывая глаза: он предпочитает говорить, когда все перехуебесятся. — Этот сучёныш в обезьяннике будет претендовать на место парня моего сына, — не по-доброму улыбается он, потирая руки.       — Да он не мой парень! — ноет Чонгук, понимая, что остановить отца теперь нереально. — Пап, скажи ему, — обращается он к абсолютно спокойному Юнги, который мажет мужу чуть припухший нос каким-то вонючим кремом.       — Гуки сказал, что это не его альфа, — повторяет старший омега с лёгкой улыбкой.       — Ещё бы! — возмущается Намджун. — Самое ценное оторву, пусть только подойдёт. — Зайка, может, возьмёшь пиццу и посмотришь свой фильм наверху? — вклинивается Юнги, подмигивая младшему. С таким Намджуном спорить способен только он.       Чонгук радостно улыбается, буквально подбегает к столу, хватая с него коробку, и максимально быстро несётся по ступенькам в свою комнату, пока папа не передумал разруливать проблему за него. Намджун только собирается возразить, когда Юнги, услышав хлопок двери наверху, перекидывает ногу через его бёдра и усаживается сверху. Он игриво целует мужа в губы и кладёт ладони на его шею.       — Ты не можешь разогнать всех альф от Чонгука, — спокойно шепчет он.       — Могу! — протестует Намджун, но руки на чужую талию, разумеется, пускает. — Ты сам сказал, что этот кобель — упырь. Он вломился в наш дом!       — Брось, наверняка Гуки его пригласил, — Юнги двигается чуть ближе и нежно чмокает кадык альфы, заставляя его запрокинуть голову. — Пусть учится общаться с альфами, уже не маленький.       — Да ни за что, — фыркает Намджун. — С ними разговор короткий — лапши на уши навешать невинному ребёнку и присунуть!       — Значит, меня в семнадцать ты трахал по такому принципу? — вскидывает брови Юнги, на секунду отстраняясь. Альфа неловко запинается.       — Это другое, — аргументирует он. — Ты сам кого хочешь разведёшь, а Гуки ещё малыш.       Малыш. Знал бы он, как этот малыш стонет, когда Тэхён мучает его вибратором и не разрешает кончить без его приказа.       — Что-то мне подсказывает, что он просто так не сольётся. У тебя впервые появился совершеннолетний противник, — усмехается омега, податливо прогибаясь под руками старшего.       — Посмотрим, сколько этот щенок протянет, — самоуверенно хмыкает альфа. Он уже не выглядит взбешённым, но эту мстительную улыбку Юнги узнает всегда.       Чон Намджун — ноль. Похотливая скотина — один.

***

      

Lalala — Y2K, bbno$

      — Ты сделал что? — Чонгук заползает на кровать, округляя глаза. Он коряво зажимает телефон между плечом и ухом, держа в руках тарелку мороженого.       — Поговорил с твоим отцом, — самодовольно хмыкают ему в трубку.       Омега скидывает мягкие тапочки-зайчики на пол и поджимает ноги под себя, откидываясь на подушки. Он шуршит обёрткой от шоколадки, разламывая её над мороженым, и кидает телефон на плед, переключив на громкую связь.       — Он натравил на тебя спецотряд? — интересуется Чонгук, отправляя в рот ложку пломбира.       — Меня не найти, если я не хочу этого, бэйбик, — пафосно бросает Тэхён. На фоне у него шум, куча разных голосов и ор какой-то малолетки.       — Он четыре месяца назад за сутки нашёл моего сбежавшего щеночка, — говорит Чон, кривясь, когда от холода во рту сводит зубы. — Тани был в другом штате, — через пару секунд невозмутимо добавляет он.       — Ладно, возможно, первым пришёл немного не я, — сдаётся Тэхён. Его достоинство в очередной раз чувствует себя немного обиженным. — В любом случае, я обо всём договорился.       — И что ты ему сказал? — Чонгук всё ещё уверен, что Ким сидит где-нибудь в обезьяннике. Омега с довольной мордашкой ковыряет своё мороженое и параллельно лениво листает порно-сайт на ноутбуке.       — Что я позабочусь о малыше Гуки, буду возвращать его ровно к девяти и даже не подумаю держаться с ним за ручки, — усмехается Тэхён. Младший морщится, когда ребёнок где-то рядом со старшим опять начинает вопить.       — А он что? — вытягивает из него Чонгук, гремя ложкой.       — Пригласил меня в ваш гостевой домик на ужин в честь дня благодарения, — невозмутимо отвечает ему альфа.       — Ясно, меня из-за твоей похотливой жопы опять ждёт воспитательная беседа, — отчаянно вздыхает Чонгук: знает ведь, что единственный домик, куда его отец мог пригласить Тэхёна — полицейский участок. — Я тебе отомщу.       — Не бойся, бэйбик, меня так просто не сольёшь, — уверяет его Ким, и Чон прекрасно знает, какая улыбка сейчас на его лице. — Родители часто учат крошку Гуки не связываться с плохими альфами? — весело ему, сучаре.       — Иди в задницу, — фыркает Чонгук. Попробовал бы сам хоть раз послушать лекцию «эти похотливые сволочи хотят совратить моего ребёнка» от Чон Намджуна.       — Если только в твою, — Тэхён невыносим.       Омега отправляет в рот очередную ложку мороженого, продолжая скроллить порно, и тыкает на видео со столиком, заваленным анальными игрушками. Он лениво тянется, чтобы уменьшить звук, но мальчик-актёр начинает сладко скулить на первой же секунде. Чонгук шикает, делая тише, но его собеседник определённо уже заинтересован:       — Ты что, смотришь порно, пока я рассказываю, как стараюсь ради наших отношений? — возмущается Тэхён.       — Ты пять месяцев трахаешь меня языком и пальцами и считаешь, что это отношения? — отвечает Чонгук, вскидывая брови.       — Я водил тебя в ресторан, мелкий засранец! — у него на фоне снова кто-то хуебесится, но младший продолжает игнорировать. Чон ставит видео на паузу, хитро улыбается и хрустит кусочками печенья из пломбира.       — Это был макдональдс, я не получил ни намёка на цветы или плюшевую игрушку, а потом ты залез мне в трусы, пока я мыл руки в туалете, — обесценивает все его старания Чонгук.       — Говоришь так, будто тебе не понравилось, — закатывает глаза Тэхён.       Возможно, у него немного туго с романтикой. Вместо бесполезного, по его мнению, веника, он обычно приносит омеге анальные шарики, которые стоят, между прочим, в три раза дороже. Ким не фанат классических костюмов, элитных заведений и культурного отдыха — макдональдс кажется ему гораздо более романтичным. И Чонгук послушно кивает своей милой головкой, когда они гуляют наедине, потому что Тэхён обычно не пропускает чужой наглости мимо ушей. Младший не боится разглагольствовать только пока он у себя дома или по другую сторону телефона. Чон прикусывает губу, но так и не отвечает, смущённо улыбаясь, потому что игриво жаловаться он любит до безумия, но отрицать, что ему чертовски нравится такой Тэхён, глупо. Он ставит пустую тарелку на тумбочку, переворачиваясь на спину и болтая в воздухе ногами: его айфон всё ещё лежит рядом на громкой связи, и омега не выдерживает, когда у старшего опять противно орут на фоне.       — Боже, да где ты там сидишь? — морщится он.       — В травмпункте.       Чон Намджун — один. Похотливая скотина — один.

***

Notebook — Melanie Martinez

      — Он вывихнул ему руку! Тэхён уже три недели ходит с повязкой, — возмущается Чонгук.       — Хорошо хоть руку, — усмехается Юнги.       В торговом центре шумно, ярко, ходят толпы людей, и праздничное настроение вываливается из каждого угла: тонны новогодних шариков, фонариков, гирлянд, игрушек и этой непонятной хуйни на верёвочках. Ростовые куклы в максимально стрёмных костюмах пихают флаеры буквально в лицо, все суетятся, дети орут — привычно и уютно. Юнги катит перед собой тележку, уже наполовину забитую едой, какими-то разноцветными носками и прочей бесполезной ерундой. Чонгук в приподнятом настроении бегает между стеллажами со списком, величиной с его рост, в руках: он берёт, кажется, всё, что попадается ему на глаза и хоть как-то блестит. Он любит Рождество. Его глаза сияют так же ярко, как новогодняя ёлка посреди торгового зала, поэтому Юнги даже не пытается вмешаться в их шоппинг. Намджун не совсем разумно отдал любимым омегам свою карточку, сказав, что они могут порадовать себя, чем хотят, и купить всё для организации их семейного праздника. Рождественский ужин Чонгук любит не меньше: родственники дарят ему кучу подарков, как прилежному малышу; отец готовит потрясающую индейку под брусничным соусом и смешно бесится, когда дедушка спрашивает младшего про ухажёров. С хорошей семьёй праздники не кажутся нескончаемой пыткой.       — Ты поговорил с папой? — оживлённо интересуется Чонгук, выбирая в холодильнике пирог.       — Он снова назвал его упырём и сказал, что, если Тэхён ещё раз напишет ему с просьбой устроить ужин-знакомство, он засунет ему телефон в задницу, — отвечает Юнги, облокачиваясь на тележку и лениво постукивая по ней ноготочками. — А парень-то у тебя смелый.       — Пап, мы не встречаемся, сколько можно, — закатывает глаза младший омега, тут же выдавая себя глупой, смущённой улыбкой.       — Да ладно, — Юнги тоже не может не улыбнуться, когда видит чужие порозовевшие щёчки. — Отцу это будешь рассказывать, а со мной мог бы уже и пошептаться.       Юнги — подружка-сплетница, и факт отцовства никогда этого не изменял. Ему всего тридцать пять! Он всё ещё ходит в клубы с друзьями со времён универа, веселится, активно обсуждает секс и следит за всеми трендами.       — Как познакомились хоть, расскажи, — выпытывает у него старший. Каким бы невозмутимым он не хотел казаться — интерес у него бешеный: шестнадцать лет ждал, когда его мальчик будет достаточно взрослым для омежьих сплетен.       — На дне рождения у Джина, — кратко отвечает ему Чонгук. Не уточнять же ему, что Тэхён перепутал именинника и по ошибке вручил ему розовый вибратор на этом самом дне рождения. А потом он назвал его задницу милой, и понеслось…       — Ещё в начале лета, — хмыкает Юнги, вскидывая брови. — А ты неплохо скрывался, — младший переходит к другому холодильнику, и омега катит тележку за ним.       — Шпинат или брокколи? — сосредоточенный на покупках Чонгук поднимает вверх две коробки.       — Ты точно сын Намджуна, — закатывает глаза Юнги, кривясь. — Возьми мне клубнику, я устал есть ваши извращения.       Чон-младший кидает в тележку все три пирога и возвращается к своему бесконечному списку, высматривая вывески в огромном гипермаркете. Они переходят в отдел с фруктами, Чонгук думает, чего ему хочется, и Юнги спокойно стоит рядом, улыбаясь.       Хватает его ненадолго:       — Целовались? — он хитро закусывает губу, а глаза сияют так, будто ему тоже не больше шестнадцати.       — Папа! — стонет Чон, кидая мандарины в пакет.       — Просто спросил! — защищается Юнги, лениво выбирая манго помягче и поглядывая на сына всё с той же игривой улыбкой. Он определённо нашёл себе развлечение. — Знаю же, что целовались, — негромко бубнит он.

Cyber Sex — Doja Cat

      — Нам нужно купить индейку, — тараторит Чонгук, делая вид, что ничего не слышит.       — Отец сказал, что закажет на ферме, — старший взвешивает фрукты, клея на них этикетки. — Ты сегодня на танцы идёшь?       — Да, у нас небольшая Рождественская вечеринка, — Чон черкает очередной пункт в своём списке, разворачиваясь. — Я сам доеду.       — Дай угадаю: у Тэхёна есть тачка, — хихикает Юнги, словив возмущённый взгляд от сына. — Понятно теперь, почему «пап, меня сегодня можно не подвозить», — пародирует он.       Чонгук отчаянно стонет, но возразить ему нечем.       Они набивают тележку горкой, когда их заносит в отдел с украшениями для дома, и ближе к кассе старшему уже становится сложно её катить. Чон сует в карман свой огромный список, доставая второй — с подарками не из супермаркета. Он смотрит на время, недовольно шипя, когда понимает, что немного отстаёт от своего графика, учитывая, что ему нужно оббежать ещё минимум четыре магазина. Рождество через два дня, и в очередях людей столько, что можно чокнуться: омеги останавливаются около одной из касс, понимая, что застрянут тут ещё минимум минут на двадцать. Юнги строчит мужу, ждущему их в машине на парковке, чтобы он двигался к ним, и скучающе облокачивается на тележку, разглядывая маленькие прилавки около продуктовой ленты. Чонгук стоит рядом с улыбкой и иногда чешет затылок, потому что его шапка жутко колючая, но слишком красивая, чтобы её снять. Он переводит взгляд на старшего, когда тот спокойно перебирает коробочки с презервативами, рассматривая их. Чон измученно вздыхает и показательно громко кашляет в кулак, чтобы привлечь его внимание.       Юнги невозмутимо оборачивается, держа в руках пачку, и выдаёт убивающее Чонгука:       — Тебе что ли тоже взять? — серьёзно вскидывает бровь он.       — Боже, нет! — хнычет младший.       — Ладно, но имей в виду, что эти, — Юнги взглядом кивает на другую фирму на прилавке, — те ещё шутники, — он думает пару секунд и всё же добавляет: — Так когда-то ты появился.       — Так, всё, мне пора покупать подарки! — тараторит охуевающий от жизни Чонгук, подняв руки в сдающимся жесте. Его психика редко выдерживает омежьи разговоры с папой.       — Не забудь, что сегодня в восемь отец готовит лазанью! — кричит Юнги с хитрой улыбкой уже вслед сыну, протискивающемуся через очередь к выходу. Он определённо доволен.       Чон оставляет папу на кассе, пока тот не ляпнул ещё чего-нибудь, когда Намджун придёт помогать с покупками.       На часах ещё четыре, у него в кармане деньги на подарки и приподнятое, игривое настроение. Он бегает по этажам торгового центра ещё два часа, ища всё, что ему нужно, а под конец едва справляется с пакетами, валящимися из рук. Чонгук опаздывает на пятнадцать минут и нарочно игнорирует звонки одного нетерпеливого альфы, выходя на забитую машинами парковку. Затылок под шапкой безбожно чешется, расстёгнутая куртка сползает на плечо, и он почти спотыкается о бордюр, когда его сзади хватают за шкирку.       — Только попробуй ещё мне пикни, что я не заботливый, — слышит Чон довольный бас.       Тэхён тянет его на себя и загребает в объятия своей огромной тёплой куртки.       Младший кое-как удерживает пакеты в руках, но довольно мурчит, не пряча глупой улыбки. Альфа сдвигает его шапку назад и целует в макушку, специально криво натягивая головной убор обратно. Вредитель. Тэхён всё же забирает подарки из рук Чонгука после двухминутных обнимашек, кивая на свою тачку: старенькая белая Киа выглядит немного потрёпанно, но очень даже неплохо, особенно учитывая тот факт, что в ней отлично работает печка. Машина у него ещё с восемнадцати лет — последний подарок родителей на совершеннолетие, перед пинком под зад в самостоятельную жизнь. Тэхён бы на такую и за год не напахал, учитывая учёбу и его любовь просирать деньги на всякую хуйню.

positions — Ariana Grande

      — Тебе наконец сняли повязку! — замечает Чон, забираясь внутрь, пока Ким укладывает покупки в багажник.       — Теперь я снова могу доводить твою милую задницу до оргазма пальцами, бэйбик, — подмигивает ему старший, залезая на водительское и хлопая дверью.       — Твоя левая за три недели натренировалась не меньше правой, — закатывает глаза омега. — Есть хочу, умираю, — тянет он.       — Угадай, кто заехал в Мак за бургерами и картошкой? — самодовольно спрашивает Тэхён, поворачиваясь к нему.        У Чонгука в глазах тут же звёздочки загораются.       — Мой самый лучший бойфренд, — улыбается он, оглядываясь на заднее сиденье в поисках еды. — Где?       — Неа, бэйбик, сначала поцелуи, — Ким включает обогреватель посильнее и снимает куртку, кидая её назад. — Иди сюда, мой хороший, — зовёт он, хлопая себя по коленям.       Чонгук в настроении ластиться. Он тоже стаскивает верхнюю одежду, пока Тэхён отодвигает своё сидение максимально назад, освобождая ему место. Омега ловко седлает его бёдра, устраивает ладошки на чужой шее и нежно чмокает его в губы один раз: соскучился. Старший цепляет его шапку, откидывая её на сидение, и зарывается большой ладонью в чужие волосы, улыбаясь.       — Пахнешь конфетками, — мурчит Чон, прижимаясь к его груди.       — Вау, какой любвеобильный малыш, — по-доброму хрипло смеётся Тэхён. — Помассировать тебе спинку? — спрашивает он, сжимая кожу на пояснице второй ладонью.       — Да, то, что нужно, — почти пищит младший, мгновенно покрываясь мурашками.       — А простату? — играет бровями Ким.       — Может, и простату, — мягко стонет Чонгук. Его поясница ноет после пятичасового шоппинга, и тэхёновы руки ощущаются на ней так потрясающе, что он безвольно обмякает в тёплых объятиях.       — Крошка Гуки, — воркует альфа, водя носом по его щеке. Тэхён чувствительный. Иногда они с Чоном нежатся, как слащавая парочка, просто потому, что могут. Омега в его руках маленький, уютный, расслабленный, и у старшего всегда греется что-то на душе, когда Чонгук позволяет о себе заботиться. Оберегать своего малыша — его прямая потребность, пусть он об этом и нечасто заикается.       — Нравишься, — бормочет омега, чувствуя себя потрясающе. Он уже говорил это, но каждый раз заново краснеет. Тэхён кладёт его голову на свою грудь и глупо улыбается: так спонтанно, неловко, но искренне. Конечно, ему приятно. Конечно, он любит этого мальчишку.       — Достаточно сильно, чтобы ты познакомил меня со своим отцом? — пользуясь моментом, хитрит он.       Чонгук стонет от отчаяния.       — Ты уже сам познакомился и разбил ему нос, — не держа никакой обиды, аргументирует младший.       — Я пытался быть вежливым и воспитанным! — оправдывается Тэхён. Он спускает обе руки на чужую поясницу и приятно мнёт её, заставляя Чона скулить от удовольствия. — Он должен дать мне ещё шанс: я настроен серьёзно.        Омега отлипает от него на секунду, прищуриваясь, и тычется губами в щёку альфы.       — Замуж меня звать собрался? — ухмыляется он.       — Может, и собрался, — фыркает Тэхён, дуясь.       Чонгук мягко смеётся и лениво потягивается, позволяя себе поёрзать задом на чужом паху, а потом всё равно перевешивается назад в поисках еды. Пакет из макдональдса он находит быстро: тот пахнет невероятно притягательно, если учитывать, что младший готов сейчас сожрать всё, что угодно. Его живот урчит от голода, и взгляд выражает столько радости, пока он не открывает бумажную упаковку:       — Нет-нет-нет, — стонет Чон, состроив самое страдальческое выражение лица, которое только возможно. — Ты — дьявол. Я ненавижу этих ссаных троллей.       Тэхён знает. Знает и смеётся так предательски, что Чонгук готов убить его своей пачкой хэппи мила с этими ублюдскими троллями. Они же не подойдут к его коллекции.       — Я не выйду за тебя, монстр! — почти плачет младший, открывая коробочку и всё ещё сидя на коленях альфы. — Боже, он неописуемо уродливый, — Чон распаковывает игрушку, а в глазах столько боли, что Киму на секунду хочется перестать над ним издеваться.       — Мы можем положить его под колёса и переехать, солнце, — предлагает Тэхён, разглядывая красного тролля.       — Открой окно, я не могу на него смотреть, — отчаянно ноет Чонгук, и, когда альфа послушно нажимает на кнопочку, швыряет игрушку в окно.       Тэхён понимает, насколько бешено он его любит, именно в такие моменты.       Они едят бургеры на парковке, Чон практически давится от смеха дважды и называет альфу несносным, когда тот целует его, едва дожевав пересоленную картошку. Ким клянчит у младшего обзор подарков, но тот неумолимо отказывает, аргументируя это местью за ужаснейший хэппи мил в его жизни. Они целуются неприлично, неловко и чуть ли не вываливаясь из машины: Тэхён вжимает Чонгука в холодное стекло, издевательски мазнув языком по его щеке, и почти рвёт футболку младшего, пытаясь добраться до чужой груди. «Мне придётся заклеивать твои стеснительные сосочки пластырями, чтобы никто на них не пялился», — шепчет Ким, и омега, не в силах терпеть, кончает прямо в штаны, едва ощутив большую тёплую ладонь около своего члена. Им трижды сигналят выезжающие с парковки машины, когда видят запотевшие стёкла и силуэты переплетённых тел на водительском сидении. Они трогают друг друга, целуются, дерутся и стонут сквозь заливистый смех. Чонгук пытается кусаться, агрессивно жалуясь, что он опаздывает на танцы, пока Тэхён играет языком с его сосками. Праздничное настроение делает их обоих ещё счастливее, и, выруливая с парковки, альфа рассказывает ему отвратительные, пошлые анекдоты, от которых младший практически задыхается, хватаясь за живот. Ублюдского тролля всё равно переезжают.       Рождество обещает быть потрясающим.

***

NIGHTRIDER — Arizona Zervas

      — Стоять на месте! — кричит Намджун, с грохотом роняя на пол поднос.       — Это дети, а не террористы, милый, — учтиво напоминает ему Юнги откуда-то из кухни.       Чон подбегает к камину так, будто он на спецоперации: чтобы оттащить несносного Минсона от огня нужно действовать быстрее, чем на заданиях. Трёхлетний ребёнок его младшего брата пытается суициднуться раз четвёртый, пока его отец спокойно жрёт что-то в гостиной. Альфочка вертится на руках Намджуна, пытаясь ударить его и сунуться обратно к углям, но тот начинает читать ему университетскую лекцию об ожогах, из которой мальчик не понимает практически ни слова.       — Хосок, чёрт тебя дери, забери своего самоубийцу! — жалуется Чон-старший, получив детской ладошкой нехилую пощёчину.       Улыбающийся отец вытягивает руки, не вставая с дивана, и берёт Минсона на руки, усаживая на свои колени. Почему-то только Намджун седеет каждый раз, когда кто-то из детей Хосока в шаге от того, чтобы покалечиться, а у него их, между прочим, трое. Возможно, он руководствуется принципом «одним больше, одним меньше».       — Шалишь? — с улыбкой спрашивает младший Чон, целуя альфочку в тёмную макушку.       — Неа, дядя Намджун всё обламывает, — грустно вздыхает мальчик, тут же переключаясь на попытку отковырять от отцовского свитера красного оленя.       — Понимаю, он тот ещё обломщик, — соглашается с ним Хосок, тут же получая в нос подушкой.       — Твой ребёнок не обуглился, пожалуйста, — ядовито шипит старший, собирая с пола кучу плюшевых кубиков.       На Рождество их дом всегда похож на чёртов детсад, и Намджун из года в год, кажется, единственный, кто пытается не допустить какой-нибудь катастрофы. Кастиэлю и Ёнджуну — омежкам его нерадивого братца — по шесть, и они носятся по жилплощади так яростно, что старший не успевает даже понять, когда что-то где-то постоянно разбивается. Несмотря на всю гиперактивность мелких, главной занозой в заднице Намджуна всегда остаётся Сон Донсу — семнадцатилетний сын лучшего друга Юнги. Настолько проблемного, никого не слушающего и хамоватого пацана, Чон, наверное, в жизни не видел. Практически каждый год, когда они все собираются на праздники, этот придурковатый альфа лезет к Чонгуку, и Намджун клянётся, что в этот раз он определённо пропишет ему по ебалу для профилактики.       Муж Хосока обещал приехать через пару часов, прекрасно зная, что Чон-старший не даст их детям убиться, в отличие от их собственного отца, который на самом-то деле прекрасный, добрый и любящий, но совершенно не умеющий за ними следить. Зато с зачатием карапузов проблем у него никаких. Юнги, его лучший друг Лукас и родители семейств Мин и Чон готовят на кухне. Альфе просто ничего не остаётся, кроме как сидеть посреди детского дурдома со своим братом, ожидая, пока хоть кто-нибудь из омег закончит резать салаты и спасёт его.       — Чимин беременный, — как будто только что вспомнил, с улыбкой объявляет Хосок. Намджун, наблюдавший за тем, как Кастиэль, умирая со смеху, таскает брата за волосы, резко поворачивается в его сторону, округляя глаза.       — Это шутка? — почти давится он.       — Я когда-нибудь об этом шутил? — ухмыляется младший Чон, пока Минсон сосредоточенно растягивает его свитер. Выглядит, блять, таким радостным, будто это не у него теперь четверо детей.       — Мне тебе чё, ящик презервативов купить и научить пользоваться, бык-осеменитель? — охуевает Намджун, посматривая на альфочку на коленях Хосока. — Ладно ты, придурка кусок, а Чимин-то куда смотрит?       Омега брата всегда казался ему более, чем адекватным; непонятно вообще, как он повёлся на Хосока.       — В течку он смотрит только на мой член, — ухмыляется младший.       — Боже, избавь от подробностей, — стонет Намджун, всё ещё переваривая информацию. — Как вы следите за ними вообще?       В метре от дивана Кастиэль, всё ещё издевающийся над братом, случайно бьёт того по лицу ботинком, и Ёнджун тут же начинает рыдать. Хосок быстро отдаёт Минсона в руки Намджуна и подлетает к омежке, хватая его под попу.

Quarantine With Me — Call Me Karizma

      — Кас, сколько раз говорить, хватит таскать Ёнджуна за волосы! — ругает он ребёнка, поглаживая по головке второго заливающегося слезами сына. — Ну же, детка, не плачь, я поцелую.       Пока Хосок успокаивает его, Намджун пытается не дать альфочке оторвать пуговицы от своего серого кардигана. Он и забыл уже, как обращаться с такими маленькими детьми: Чонгука на руках он держал последний раз лет шесть назад, да и тот никогда не был таким бешеным. Хосок, на удивление, справляется довольно быстро: Ёнджуну он вручает имбирное печенье, посадив его на мягкий ковёр, Кастиэль же получает лёгкий подзатыльник и поручение пойти помочь дедушкам на кухне. Минсон остаётся недовольным тем, что дядя Джун не даёт испортить его одежду, поэтому он хнычет и снова просится на ручки к отцу.       — Папа! Я хочу играть, — жалобно тянет мальчик, отворачиваясь от старшего Чона. — Хочешь мой свитер, солнце? — нежно спрашивает у него Хосок, забирая ребёнка обратно к себе на диван. Альфочка улыбается, получив возможность снова трогать чужую одежду своими влажными ладошками. Намджун немного кривится, мысленно желая спасти вещь и занять Минсона нормальной игрушкой. — Бедное детство Чонгука, — сочувствующе качает головой младший Чон.       — Без троих братьев, таскающих его за волосы? — фыркает Намджун.       — Без возможности во что-нибудь вляпаться из-за твоего перфекционизма, генерал, — усмехается Хосок. — Ты ему вместо сказок правила поведения при чрезвычайных ситуациях техногенного характера читал.       — Чонгук никогда не жаловался, — недовольно ворчит на него брат. — И он, в отличие от некоторых, под моим присмотром ни разу не покалечился, — они никогда не перестанут спорить о том, кто из них отец года.       — Надзиратель, — фыркает Хосок, снова получая подушкой в лицо.       — Кстати о Чонгуке, — внезапно активизируется Донсу. Он сидит на кресле в углу комнаты, играя в приставку уже часа два, но, услышав знакомое имя, сразу отвлекается, — где он?       Намджун невольно бесится только от голоса наглого пацана с этой его мерзкой улыбкой. Чон давно бы дал ему хороший поджопник из этого дома, если бы его папа не был другом Юнги, без которого тот почти ни один праздник не проводит. Генерал натягивает притворную улыбку, поворачиваясь к нему, и сразу же цедит:       — Тебе зачем? — он похож на ревнивого собственника, яростно защищающего всё, что ему принадлежит.       — Поиграть с ним хочу, — ни капли не пугаясь взгляда мужчины, отвечает Сон, кивая на свою приставку.       — Он в это не играет, — шикает на него Намджун. Хосок внимательно следит за ними двумя, едва сдерживая смешок.       — Тогда поболтать, — не сдаётся Донсу.       — И о чём ты можешь болтать с моим сыном? — старший крепко сжимает краешек дивана пальцами, и Хосок всё-таки усмехается.       — Ты чё на пацана напал, цербер? — отвлекает его он. Минсон наконец отдирает желанного оленя, оставив в свитере отца дырку в районе соска.       — А куда он мылится? — фыркает Намджун, скривившись.       Сцепиться с мальчишкой он не успевает: из кухни, смеясь, выходят родители Юнги и папа Донсу. У них в руках салаты, закуски, и Чонам приходится встать, чтобы расставить всё это на праздничном столе. Атмосфера Рождества в доме потрясающая: Чонгук постарался украсить всё, что можно было украсить. В гостиной стоит большая живая ёлка, увешанная стеклянными шариками, на больших окнах разноцветные гирлянды, на тумбочках свечки и плюшевые игрушки в новогодних костюмчиках. В воздухе витает аромат имбирных пряников, которые омеги пекли всё сегодняшнее утро, и Намджун бы почти расслабился, если бы не этот тупой семнадцатилетний гадёныш, который специально выбешивает его каждый год. Через пять минут в гостиную выходят все остальные с бокалами шампанского. Юнги с улыбкой обходит гостей и пристраивается рядом с мужем, помогая ему протирать тарелки. До Рождества ещё полтора часа.

Therefore I Am — Billie Eilish

      — Гуки ещё наверху? — мягко интересуется он. На омеге большой вязаный свитер, свободные красные штаны и смешной флисовый колпак.       — Ещё не спускался, — хмыкает Намджун. — Что он там делает? Может, мне сходить за ним?       — Он вроде болтал с кем-то по телефону, — сообщает ему Юнги. — Я сам схожу, помогай тут.       Юнги на ходу поправляет свои мягкие тапочки и, пока гости начинают атаковать Намджуна типичными семейными вопросами, поднимается по лестнице к комнате сына. Он забывает постучать, просто осторожно приоткрывает дверь и останавливается на месте, медленно приподнимая брови. Чонгук лежит на заправленной кровати в одних красных кружевных стрингах, а его ноутбук стоит на немного отодвинутом стуле с включённым видео-звонком. Младший хихикает, крутясь перед камерой, и только через пару секунд кидает короткий взгляд в сторону открытой двери.       — Чёрт! — шугается он, стягивая с кровати плед и пытаясь им прикрыться. — Пап, стучаться надо… Я объясню, — мямлит Чон, но Юнги слишком подозрительно ухмыляется.       — Что там у тебя, бэйбик? — доносится хриплое из динамиков ноутбука, и Чонгук кидается к гаджету.       — Привет, Тэхён, — спокойно здоровается старший омега, облокачиваясь на дверной косяк. После нескольких минут неловкого молчания, в которые Чону младшему так и не удаётся закрыть чат, Ким решает, что не ответить будет невежливо:       — Здравствуйте, Юнги-ши, — неловко прокашливается альфа. — С Рождеством вас.       Чонгук поджимает губы от отчаяния и наконец вырубает звонок, захлопнув ноутбук. Скотину с хорошими манерами он убьёт чуть позже. Омега прикрывает глаза на секунду, надеясь, что Юнги выйдет, но тот невозмутимо складывает руки на груди и всё ещё стоит у двери. Чон, еле придерживая одеяло, тянется за своими яркими мягкими штанами, стараясь как можно меньше палить своё шальное бельё. Старший взгляд от него не отводит, но на осуждающий или разочарованный он совсем не похож, и это единственное, что позволяет Чонгуку выдохнуть. Младший кое-как натягивает на себя подготовленные праздничные шмотки, последним поправляя идентичный папиному колпак.       — Тебя отец хотел позвать, — хмыкает Юнги, когда омега аккуратно поднимает на него взгляд. — Его бы Тэхён тоже наверняка с Рождеством поздравил, правда?       — Пап, клянусь, я не вебкамщик! — внезапно выпаливает Чонгук, заставляя старшего усмехнуться.       — Закрывай дверь на замок, малолетний развратник, — по-доброму закатывает глаза Юнги. — Побереги нервы отца, детка. Он же, если увидит, глаза Тэхёну выколет.       — Прости, — скулит Чон, мысленно благодаря Вселенную за такого родителя. — Мы ничего такого не-…       — Не стоит, детка, — останавливает его жестом руки старший. — Я конечно всё понимаю, но давай пока без подробностей. Не думаю, что я уже готов к такому.       Чонгук думает, стоит ли ему опять вклинить свои оправдания, но в итоге решает, что лучше будет помолчать. Его щёки максимально розовеют, задницу всё ещё неудобно натирают стринги, спереди штаны едва заметно выпирают после невинного разговора с Тэхёном.       — Давай вниз, уже почти все пришли, — меняет тему Юнги, всё-таки ещё немного не отошедший от увиденного. Он решает пока никак не комментировать и разворачивается к лестнице, прикрыв за собой дверь.       — Пиздец, — стонет Чонгук, как только остаётся один.       Омега ещё минут пять сидит в комнате, смывая с ресниц тушь и небольшие стрелки, потому что отец безусловно скажет, что красиво, но от подозрительных взглядов он потом не отделается. Тэхён строчит ему в мессенджере уже сообщение двадцатое, и Чон намеренно игнорирует его, издеваясь. Пусть нервничает, а не дрочит, раз уж их обоих обломали. Чонгук сбегает вниз по ступенькам, и все гости тут же обращают внимание на него.       — Гуки! — радостно зовёт его дедушка-омега, вытягивая руки вперёд.       На то, чтобы удовлетворить всех желающих его обнять, младший тратит минут пятнадцать, после чего на нём повисает вечно беснующийся Кастиэль. Чонгук любит детей, и это взаимно. Он пытается поднять ребёнка на руки, но тот оказывается уже слишком тяжёлым для него.       — А ты подрос, малыш, — смеётся Чон, обнимая мальчика. Пройдя в центр гостиной, он ласково треплет по голове Ёнджуна, совершенно не обращающего внимания ни на что, кроме своего пряника, и натыкается взглядом на Донсу. Альфа уже собирается встать с кресла, чтобы поздороваться, но Намджун пресекает его жалкую попытку:       — Зайка, пойдём, поможешь мне проверить индейку, — зовёт он сына, откровенно раздражённо пялясь на Сона.       Омега пожимает плечами, так и не дойдя до парня, и разворачивается в сторону кухни вместе с отцом. Старший победно ухмыляется, довольный собой, хотя помощь Чонгука ему не особо нужна. Пахнет из духовки просто потрясающе — младший рождественские ужины обожает больше, чем походы в ресторан. Он, по указу Намджуна, тыкает в индейку деревянной палочкой раза четыре и получает важнейшее поручение перелить брусничный соус из холодильника в пиалки. Юнги со своим лучшим другом красиво складывают салфетки, сидя с бокалами на диванчике, и поглядывают на них из гостиной. Лукас кладёт около себя очередного лебедя, негромко обращаясь к Чону:

Dick — Mae Muller

      — Как ты смотришь на второго? — интересуется он. Юнги вопросительно хмыкает, приподнимая бровь. — Второй карапуз. Чонгуку вон уже замуж скоро.       — У Джуна такое обострение отцовских инстинктов, что его жениху отстрелят член прежде, чем Гуку сделают предложение, — спокойно фыркает Чон, наблюдая, как муж и сын суетятся на кухне, — Не думаю, что он готов ко второму.       — Вообще-то это ты должен быть готов, а не он, — возмущается омега, делая глоток шампанского. — Помню тебя с животом — это было очаровательно.       — Ага, он носился со мной как курица-наседка, — усмехается Юнги, кивнув в сторону Намджуна. — У меня было ощущение, что беременный он, а не я.       — Зато какой защитник, — будто это его муж, гордится Лукас.       — И Чонгук теперь его главный объект охраны, — Чон закатывает глаза. — Я в шестнадцать уже трахался на тусовках, если честно, — как-то уныло добавляет он.       — Я вчера с работы на час раньше пришёл и выгонял со своей кровати какого-то голого стесняшку, — совершенно спокойно рассказывает Сон-старший. — Мне даже захотелось ему чайку предложить, но скрылся он молниеносно.       — А чего ты хотел от жизни с семнадцатилетним сыном-альфой? Скажи Донсу спасибо, что хоть старается выпроводить их до твоего прихода, — Юнги уже четвёртый раз пытается сложить какой-то уродливый цветок, но ничего так и не получается, поэтому он кидает скомканную салфетку в сторону и берёт со стола бокал.       — У меня уже вся квартира сексом провоняла, — жалобно стонет Лукас. — И не было бы так грустно, если бы в этом был виноват я, — он получает только издевательский смешок от друга и начинает ныть ещё сильнее.       — Не забудь ему подкинуть пачку резинок, если не хочешь в ближайшие несколько лет стать дедушкой, — хихикает Юнги, получая чужим локтем в бок.       — Сам-то Чонгуку подкинул? У тебя сторона пощепетильнее: омега всё-таки, — Сон практически шепчет ему на ухо, чтобы их откровенным разговором не заинтересовались другие гости.       — Джун если увидит, Гук из дома больше не выйдет, — хмыкает Чон, откидываясь на спинку дивана. — Хотя, чую я, лучше оставить парочку в ванной на всякий случай.       — Оооо, — тянет тут же оживившийся Лукас, — у Гука наконец появился ухажёр?       — Ещё какой, — скромно улыбается Юнги, — уже успел Джуну нос разбить.       — О боже, — охает Сон, — он жив?       — На удивление, даже не отмудохан спецотрядом, — Чон хитро прикусывает губу и жалобно вздыхает, когда видит, как его муж случайно разливает по кухонному полу пиалку соуса.       — И он трахает Гука? — поражённо пищит Лукас.       — Ты всё ещё говоришь о моём сыне, сучка, — цокая, пихает его в плечо Юнги. Омега строит обиженную мордашку, полный желания посплетничать об их собственных детях — жизнь отца-одиночки даёт о себе знать. Они оба встают, чтобы помочь Намджуну вытереть лужу с пола, пока тот всё не размазал, когда в дверь звонят. Хосок оборачивается первым, передавая Минсона на руки дедушке.       — Это Чим, — радуется он, порядком заждавшись опаздывающего на три часа мужа. Никто особо не отвлекается, продолжая заниматься своими делами, а Чон-младший шаркает тапочками в прихожую. Он с улыбкой открывает дверь, готовый обнять своего омегу, но стопорится на секунду, изгибая бровь. С внимательностью у него, конечно, бывает не очень, но Чимин явно не похож на двухметрового альфу в огромном пуховике и с красной коробкой в руках. Хосок невозмутимо смотрит на парня, наверное, с минуту, прежде чем спросить очевидное:       — Ты кто?       — Тэхён, — ярко улыбается гость, шмыгая носом: на улице нихуёвый такой холод под вечер.       Чон всё ещё не особо втыкает, остановившись на пороге, но парень, видимо, считает, что информации о себе он предоставил более, чем достаточно. Альфа переминается с ноги на ногу, выпуская изо рта пар от холода и не переставая источать какой-то максимально подозрительный позитив. У него розовые щёки и замёрзшие покрасневшие руки, которые он не может спрятать в карманы из-за коробки.

In the party — Flo Milli

      — Можно зайти? — спрашивает Тэхён, стуча зубами. Хосок только собирается открыть рот, чтобы что-то ответить, когда за спиной парня останавливается такси, из которого вылезает Чимин с кучей подарочных пакетов. Омега с улыбкой подходит к двери, переступая через порог прямо в объятия мужа.       — Привет, — говорит он, поглядывая на альфу, оставшегося за его спиной. — А это кто? — шепчет он на ухо Хосоку, пока тот помогает ему снять куртку.       — Полагаю, надо спросить у хозяина дома, — хмыкает Чон. Тэхёну всё ещё приходится морозить жопу, топчась за приоткрытой дверью.       — Чего вы так долго? — в прихожую выглядывает Юнги, вытирая руки полотенцем, и улыбается, увидев Чимина. — Ну наконец-то, — омега лезет обниматься, пока Хосок неловко пытается забрать у мужа пакеты, — я уже отругал этого оболтуса за то, что отпустил тебя работать на Рождество, — кивает он на альфу.       — Я не отпускал! — возмущается тот. — Он меня не слушает.       — Тебя даже Кастиэль не слушает, милый, — по-доброму смеётся Чимин, и Хосок тут же строит обиженное лицо. — Шучу, шучу, — он отстраняется от Юнги, чмокая альфу в щёку. — В редакции был завал, прости.       Чон пристраивает куртку мужа на забитую вешалку, укладывает все пакеты на тумбочку и уже собирается развернуться в сторону гостиной, когда Чимин осторожно кивает на выход, всё ещё не имея понятия, кто там топчется. Хосок окликает Юнги и молча открывает дверь, вопросительно вскидывая бровь.       — И снова здравствуйте, Юнги-ши, — сияет Тэхён, потирая ладонью ледяной нос. — Впустите?       Омега осматривает его с ног до головы и усмехается с уверенности этого парня. Чимин с мужем всё ещё стоят рядом, переглядываясь, пока Юнги не вздыхает, затаскивая Кима внутрь за рукав пуховика. Холодно, блять, около открытой двери стоять.       — Чонгук пригласил? — хмыкает он, забирая у довольного альфы коробку.       — Неа, сюрприз, — с гордостью за то, какой он замечательный парень, заявляет Тэхён, стряхивая с себя снег.       — Да уж, ты у нас мастер по сюрпризам, — вздыхает Юнги, на секунду оборачиваясь в коридор. — Как рука?       — Больше не вывихнута, — с энтузиазмом отвечает ему Ким, расстёгивая пуховик. — Как нос моего будущего тестя? — задаёт он встречный вопрос, и у Хосока открывается рот.       — Без серьёзных повреждений, — усмехается Юнги. Ему нравится Тэхён. Может, он и недолго с ним знаком, но что-то в нём определённо есть.       — Не представляете, как я рад это слышать, — младший альфа пристраивает свою верхнюю одежду на вешалке, а пара Чонов всё ещё пытается понять, что происходит.       — Сомневаюсь, что мой муж сказал бы это о твоей руке, — Юнги тоже не имеет понятия, откуда в Тэхёне столько уверенности, но это впечатляет. — И он дома, если что, — намекает ему омега на всякий случай.       — Конечно вы все дома, сегодня же Рождество, — совершенно спокойно отвечает альфа. — Я принёс тортик.       Ким кивает на коробку в руках Чона и очаровательно улыбается, будто это его главное объяснение. Хосок с Чимином переглядываются.       — Ты же в курсе, что он тебя прикончит? — Юнги всё же задаёт вертящийся у него на языке вопрос. Он совершенно не против впустить младшего в дом, но Намджун точно устроит мордобой.       — Да, я догадываюсь, — хмыкает Тэхён, теперь стряхивая снег со своих волос, — но, честно говоря, Чонгук говорил мне, что у вас будет много гостей, и я подумал, что это отличный шанс со всеми познакомиться, потому что господин Чон не будет доставать пистолет, как только меня увидит. Он в прошлый раз мне штанину прострелил.       — В его стиле, — пожимает плечами Хосок, всё ещё наблюдая за странным разговором.

Boyfriend — Selena Gomez

      — Это Тэхён, — решает пояснить паре Юнги, кивая на гостя, — парень Гука. Ким поворачивается к старшему альфе и протягивает ему свою большую холодную ладонь, улыбаясь. У него есть расположение хотя бы одного родителя его бэйбика, и это уже заставляет его ликовать.       — Ничего себе, — вскидывает брови Хосок, пожимая чужую руку. — Брат отца Чонгука, — представляется он.       — Его муж, — мило добавляет Чимин, помахав Киму ладошкой.       — Приятно познакомиться, — как воспитанный парень, кланяется Тэхён.       — Джун не говорил, что у Чонгука есть парень, — удивляется Хосок, будучи уверенным, что такой информацией брат бы ему точно весь мозг проебал. Как минимум потому, что Киму на вид явно за восемнадцать, и он больше младшего омеги по габаритам раза в полтора точно — нихуёвый такой ухажёр для шестнадцатилетнего мальчика.       — Главное, ты ему не скажи, — усмехается Чону Юнги. — И что мне с тобой делать? — омега снова поворачивается к Тэхёну.       — До Рождества сорок минут, Юнги-ши, — жалобно тянет он, кинув взгляд на свои часы. — Я знаю, что это семейный праздник, но я планирую стать частью семьи! — уверенно заявляет он. Чон всё ещё смотрит на него так, будто это недостаточно убедительно. — Я же принёс тортик, — и это последний аргумент, который у него остался для этого фейс-контроля.       — Я повёлся, — сдаётся Чимин, облокачиваясь на мужа. Юнги оборачивается на него с полуулыбкой: — Тортик — это довольно сильно, — поясняет он, — ещё и такая коробка… — мечтательно присматривается он к красной упаковке в руках омеги.       — Не слушай его, он помешан на коробках, — закатывает глаза Хосок. — Когда я ему предложение делал, он кольцо надел, даже не посмотрев, и час благодарил за коробку.       — Я был на восьмом месяце, а она была бархатной, чего ты ожидал? — возмущается Чимин. — Бархатной!       — Кольцо стоило сотню этих коробочек, — с ноткой отчаяния вздыхает альфа, ласково чмокая мужа в нос. — Пошли уже, дети сейчас опять подерутся, — тянет он его за руку, когда слышит крик из гостиной.       Юнги усмехается, перехватывая торт поудобнее, и выжидающе смотрит на Тэхёна, взвешивая все «за» и «против». Он просто не может вышвырнуть его за сорок минут до Рождества.       — Пошли уже придумывать что-нибудь, — игриво цокает омега, разворачиваясь в коридор. Ким победно улыбается и идёт следом.       — Где сидит Чимин-хён? Я поставлю кимчи ближе к нему, — спрашивает Чонгук, пытаясь подвинуть тарелки на заваленном едой столе.       — Рядом с Хосоком, а Хосока подальше от меня куда-нибудь, — командует ему Намджун, перенося с кухни ещё несколько стульев.       — Охуел, братец? — Чон-младший подходит к нему со спины, отвешивая подзатыльник.       — Хосок! — теперь по башке получает уже он сам. Чимин ему за маты отбивает всё, что может: как-то даже по паху зарядил: а нехер при детях ругаться.       Чонгук хихикает себе под нос, раскладывая салфетки, и поднимает взгляд от стола, когда понимает, что их не хватает.       — Пап, а са-… — тут же осекается он, когда из коридора выходит Юнги с большой красной коробкой, а за ним и Тэхён. Он моргает пару раз, чтобы убедиться, что у него нет паранойи на фоне своего неконтролируемого перманентного возбуждения, но ему не кажется.       Глаза Чона тут же бешено расширяются, и он роняет из рук оставшиеся салфетки. Каких-то пару секунд, и внимание всех гостей приковано к очаровательно улыбающемуся альфе.       — Всем добрый вечер, — смело начинает Тэхён, взглядом сразу находя Чонгука.       Юнги тяжело вздыхает, передавая торт Лукасу, заинтересованному новым гостем. Чимина тут же облепляют кричащие от радости дети, но голос Тэхёна прекрасно слышен всем даже через этот ор. Намджун двигает стулья, сначала подумав, что ему показалось, но через пару секунд всё же оборачивается. По его выражению лица даже Юнги определить ничего не может, поэтому он медленно сдвигается в сторону Кима на всякий случай.       — Что этот кобель здесь делает? — пока что сдержанно цедит старший альфа, обращаясь к мужу.       — Господин Чон, наше знакомство прошло немного скомкано, — не дав омеге ответить, аккуратно влезает Тэхён. — Дайте мне ещё один шанс, пожалуйста.       — Вторую руку вывернуть, упырь? Я тебя предупреждал, — накаляется Намджун, выходя из-за стола.       — Джун, перестань, сегодня Рождество, — Юнги пытается немного смягчить обстановку, но выходит сомнительно. — Пусть хотя бы попытается.       — Конечно, попытается, — усмехается Чон. — За дверью.

Swerve — Arizona Zervas

      — Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — наблюдая за альфами, шепчет Лукас Хосоку, стоящему рядом.       — Озабоченный отец хочет отпиздить парня Чонгука, если вкратце, — хмыкает альфа.       — Это парень Гука?! — округляет глаза Сон. — Хорошенький такой, — хищно добавляет он через пару секунд, разглядывая Тэхёна. Отсутствие секса делает с ним страшные вещи.       — А что за молодой человек? — на этот раз уже громко интересуется папа-омега Намджуна, сидящий на диване с внуком на коленях. Минсон радостно растягивает его свитер, не обращая ни на кого внимание.       — Кобель.       — Тэхён.       Двое альф отвечают одновременно, и Ким вздыхает не так отчаянно. Не упырь — уже лучше.       — Этот упырь уже уходит, — а, нет, поторопились.       — Чон Намджун! Тебя кто так с гостями учил разговаривать? — с укором перебивает его отец. — Иди индейку проверь.       Хосок прыскает в кулак, забавляясь с лица брата, который весь такой крутой и опасный, но старшему перечить не рискует: в семье Чонов всегда с уважением было строго. Намджун переводит раздражённый взгляд на Юнги, но тот вообще виновник того, что эта похотливая скотина зашла в их дом. Никто особо не напрягается, с интересом наблюдая за происходящим, и только Чонгук всё ещё нервно сглатывает. Отец Чонов кидает на старшего сына ещё один недовольный взгляд, и Намджуну, стиснув зубы, приходится сдвинуться в сторону кухни. Он специально проходит мимо Тэхёна, на секунду останавливаясь совсем рядом.       — Тебе конец, щенок, — шипит альфа едва слышно, прежде чем пойти проверять ужин. Он обязательно вышвырнет его до того, как они сядут за праздничный стол.       — И вам хорошего вечера, господин Чон! — улыбается Ким ему вслед.       Чонгук всё ещё ошарашенно пялится на своего парня, не понимая, что происходит, но с уходом отца становится чуть спокойнее. Тэхён подходит к нему сам, приобнимая со спины. Хосок с Чимином почти не смотрят на них, пытаясь успокоить носящихся туда-сюда детей, Юнги сразу семенит на кухню за мужем, снова забрав у лучшего друга коробку с тортом, зато родители обоих семейств, Донсу, и, в особенности, Лукас, пялятся без малейшего стыда.       — Я говорил, что настроен серьёзно, — усмехается Тэхён, и, не стесняясь, чмокает омегу в макушку. Сон-старший локтем толкает сына, ухмыляясь, а тот только закатывает глаза, утыкаясь в игрушку на телефоне.       — Ты с ума сошёл? — шепчет Чонгук, наблюдая, как Лукас рассказывает что-то его дедушкам, после чего те загадочно улыбаются.       — Хочу проводить с тобой больше времени, бэйбик, — спокойно отвечает Ким. — Докажу твоему отцу, что я — порядочный парень, и буду забирать тебя, когда захочу.       — Ага, порядочность свою доказывать будешь, рассказывая, сколько раз отлизывал мне? — совсем тихо шипит Чон.       — Об этом немного позже, — увиливает Тэхён, положив свой подбородок на плечо младшему. — Не рад меня видеть? — жалобно тянет он.       — Я полчаса назад буквально стонал в динамик ноутбука, пока ты дрочил, — кусает губы Чонгук, повернувшись наконец к его лицу. — Думаешь, я не рад?       — Пиздец хочу тебя засосать, но боюсь на нас прямо сейчас пялится половина твоей семьи, — с ноткой возбуждения шепчет Тэхён и переводит взгляд на наблюдателей.       — Весёлый будет праздничек, чувствую, — вздыхает омега, отлепляя от себя Кима, потому что выглядят они уже не особо невинно.       — Тэхён, правильно? — первым подходит к ним старший альфа, — Чон Дэвон, — протягивает он руку, — отец Намджуна.       — Приятно познакомиться, — пожимает чужую ладонь Тэхён. Чонгук ни капли не удивлён, что ориентируется тот прекрасно.       — Чон Лиён, — тут же возникает рядом его явно заинтересованный муж. — Гуки, почему ты ничего не рассказывал о своём молодом человеке? — игриво толкает он замявшегося младшего. — Да ладно, пора бы. Я в семнадцать уже замужем был!       — Дедушка, давайте только без этого, — жалобно вздыхает Чонгук, прекрасно зная, что сейчас начнётся.        Тэхён, в отличие от него, широко улыбается.       — Давно встречаетесь? — и не думает отставать старший. Все остальные как бы занимаются своими делами, чтобы их не смущать, но по сути поглядывают в сторону парочки, откровенно подслушивая.       — Шесть месяцев, — спокойно заявляет альфа, и младший едва сдерживается, чтобы не дать ему поджопник.       — Боже, отец разобьёт тебе лицо, — отчаянно качает головой Чонгук, поняв, что сегодня язык Тэхёна завязываться не намерен.       — Ты преувеличиваешь, — закатывает глаза дедушка-омега.       — Пап, ты недооцениваешь этого двинутого, — присоединяется к ним Хосок, плюхаясь на диванчик и очищая мандарин. — Забыл, как он мне руку сломал, когда я к животу Юнги на шестом месяце без его разрешения прикоснулся? — альфа изгибает бровь, а Чонгук в очередной раз обречённо вздыхает. — А мне ведь было семнадцать, и я его чёртов брат!       — Он не хотел, — фыркает старший омега.       — А врачам в травмпункте показалось, что очень даже, — пожимает плечами Хосок.       — Уже проходили, — вставляет своё слово Тэхён, заставляя альфу усмехнуться.

Santa’s coming for us — Sia

      Родители Юнги в сторонке отмалчиваются, с улыбками шепчась между собой, а Донсу бесится каждую секунду всё больше: ему, значит, Намджун к Чонгуку и на километр подходить не даёт, а какому-то взрослому мужику — пожалуйста. Лукас со своим хроническим недотрахом, кажется, рассматривает больше не парочку, а накачанные руки Тэхёна, выглядывающие из-под его свободного свитера. Чимин наконец справляется с детьми, заняв каждого делом: Кастиэль теперь сидит на ковре с кучей фломастеров и листочков, получив задание нарисовать всех гостей; Ёнджун, как самый безобидный ребёнок, спокойно играет с чонгуковым щеночком; Минсон сидит в мягком кресле и беспощадно рвёт блестящую мишуру, раскидывая её вокруг себя.       Чонгук всё ещё не понимает, как Тэхён очаровывает всех так быстро, что через пять минут уже свободно отвечает на любые вопросы, рассказывая что-то интересное. Всё идёт прекрасно ровно до тех пор, пока из кухни не выходят оставшиеся Чоны. Юнги подозрительно улыбается, сложив руки на груди, а Намджун выглядит так, будто его только что оттрахали, но его враждебные возмущения по-прежнему лезут, блять, из ушей. Он злобно топает, проходя через всю гостиную и останавливаясь в десяти сантиметрах от Тэхёна. Младший Чон тут же напрягается, но отец только прищуривается, недовольно поджимая губы.       — У тебя одна сраная попытка, кобель, — фыркает он спустя несколько секунд, закатывая глаза.       Чонгук кидает удивлённый взгляд на облокотившегося на стену Юнги, и тот выглядит максимально довольным собой. Младший определённо не хочет знать, что они с отцом делали на кухне двадцать минут.       — Вы не пожалеете, господин Чон, — улыбается Ким, протягивая свою ладонь, но не рассчитывает, что Намджун сожмёт её едва ли не до хруста.       — Если пожалею я — пожалеешь ты, — старший издевательски усмехается, когда видит, как Тэхён закусывает губу, чтобы не сматериться, и отпускает его руку. Все внимательно наблюдают за напряжённой сценой, будто, блять, в кинотеатр пришли, пока Намджун не разворачивается, глянув на свои часы.       — Чего смотрите? Ужин готов, садитесь уже, — цокает он, бесясь с того, что он, кажется, один против присутствия на их семейном ужине совершенно непонятного альфача с этой его слишком довольной рожей. — А ты дистанцию держи, — оборачивается он снова к Тэхёну, несильно отпихивая его ногой подальше от Чонгука. — Я слежу, — показывает он двумя пальцами глаза в глаза.       Юнги удовлетворённо хмыкает, подмигнув сыну, и помогает всем рассесться за столом: это не занимает много времени ни у кого, кроме Чимина с Хосоком, пытающихся угомонить детей за их отдельным маленьким столиком. Тэхён, даже не спрашивая, садится рядом с Чонгуком, тут же словив убийственный взгляд от его отца. Настроение максимально праздничное: Ким на все сто процентов уверен, что гирлянды на окна вешал младший, да и ароматические свечки, распиханные на каждом углу, тоже определённо его рук дело. Атмосферно. По-семейному. Тэхён не жалеет, что не остался в баре с пацанами.       — Идите уже сюда, — зовёт старший Чон, когда Намджун выносит на стол нереально пахнущую индейку, а Хосок всё ещё возится около детей.       — Ёнджуни, следи, чтобы Минсон не упал со стульчика, ладно? — просит он омежку, активно кивающего ему в ответ. Чимин переносит на маленький стол три тарелочки с едой и чмокает каждого ребёнка в щёчку, прежде чем сесть с мужем к остальным взрослым.       Только минут через пять, когда все накладывают себе, что хотят, атмосфера становится ещё более комфортной: родители Юнги рассказывают какие-то никому не понятные шутки, но Лукас почему-то смеётся над ними максимально громко. Хосок неизменно стебёт брата за то, что тот ест с таким лицом, будто он на спецоперации, а Чимин приглядывает за детьми, параллельно посматривая на парочку, сидящую напротив. На удивление, и Чонгук, и Тэхён чувствуют себя расслабленно, негромко переговариваясь между собой. Ким от чистого сердца хвалит шикарную индейку, и Намджун выдавливает из себя «ага» ради приличия. Вся семья Чонов оказывается очень приятной, весёлой, тёплой и уютной — Ким почему-то не сомневался.       — У нас есть новость, — спустя минут пятнадцать их неспешного ужина, говорит Хосок. Он делает глоток из бокала с шампанским и мягко улыбается, взглянув на немного смущённого Чимина. Все заинтересованно смотрят на альфу, затихая. — Мы ждём малыша, — выдаёт он так радостно, будто в первый раз.       Тишина длится недолго: родители Чона переглядываются, и их лица быстро меняются от удивлённых к улыбающимся. Старший альфа давится салатом, но быстренько прокашливается.       — Даёшь ты, конечно, сын, — усмехается он, качнув головой, и приподнимается, чтобы обнять его. — Поздравляю! — хлопает он Хосока по плечу.       — Это последний раз, обещаю, — будто оправдывается Чимин, но все тут же уверяют его, что очень счастливы за них.       — Вы отличные родители, солнце, — мягко говорит ему папа Чона. — Беременность тебе всегда к лицу.       Омега покрывается румянцем и тепло улыбается: семья его мужа всегда дарит им искреннюю поддержку. Остальные поздравляют парочку с очередным пополнением и радуются, особо ни за что не беспокоясь — опыта у тех предостаточно. Старшие ещё минут двадцать выясняют у Чимина с Хосоком, как дела у их внуков, а Чонгук всё это время поглядывает на Тэхёна, который, кажется, с удовольствием выслушивает чужие истории.

Havana — Camila Cabello feat. Young Thug

      — Ты чего? — негромко спрашивает омега, когда Ким начинает выбирать из своего салата креветки и перекладывать их ему в тарелку.       — Ты любишь их, — невозмутимо хмыкает альфа, — а салата больше нет, — кивает он на пустую чашку в центре стола. Чонгук агрессивно борется с желанием поцеловать Тэхёна прямо сейчас.       — Тэхён, — отвлекает младших голос Лукаса, — а где учишься? Или работаешь? — интересуется он, и Ким тут же ловит на себе выжидающий взгляд Намджуна. Облажаться нельзя.       — Учусь на физика-ядерщика, — с пафосом отвечает он, и омега рядом ухмыляется: от физика-ядерщика в Тэхёне разве что название факультета на его студенческом. Тем не менее, впечатление он производит: Сон тянет удивлённое «ого». — Подрабатываю у друга в баре по выходным.       «Не стесняйся, скажи, что ты играешь на барабанах как чёртов Мик Харрис» — едва не выпаливает Чонгук. Каждый раз, когда он видит альфу за установкой, он спускает в штаны. Это незаконно. Это так горячо, что он близок к тому, чтобы попросить Кима отшлёпать его этими ебучими палочками.       — Кем планируешь работать после университета? — вдруг встревает Намджун, неспешно отрезая кусок индейки. Его голос кажется совершенно спокойным, но допросы он обычно проводит именно таким тоном.       — Сначала служба, господин Чон, — и просто, блять, в десяточку: даже Юнги усмехается чужой способности мгновенно ориентироваться. — А так, думаю насчёт машиностроительного бизнеса.       — Неплохо, — вынужденно скрипит зубами Намджун. Подловить скотину оказывается не так-то просто. — И где же вы умудрились познакомиться? — пробует он зайти с другой стороны.       Чонгук давится креветкой и опускает взгляд в тарелку, чтобы не дай бог не начать ржать.       — Это было очень романтично, — ухмыляется альфа, и младший пихает его ногой под столом. — Ким Сокджин — мой сводный брат. Он всё время трепался о своём лучшем друге, но увидел я Чонгука только на его дне рождения, — рассказывает Тэхён. — Поболтали на небольшой, тихой вечеринке, и я влюбился с первого взгляда.       Ебучий похотливый лжец. Тихая вечеринка была бесконтрольным попоищем из тридцати человек, а болтали они с языками во рту друг у друга. Рука в штанах — определённо любовь с первого взгляда. Чонгук не сдерживает смешка.       — Миленько, — натянуто улыбается Намджун, агрессивно хрустя листом салата. — И на что ты рассчитываешь? — изгибает бровь он.       — Пап, — недовольно вздыхает младший Чон, но Тэхён поглаживает его бедро под столом, уверяя, что разберётся сам.       — Рассчитываю, что вы разрешите мне ухаживать за вашим сыном, — у Кима уже глаз почти дёргается от избытка вежливости, но он всё ещё держится. — Мы могли бы проводить больше времени вместе. Гулять, ходить в кафе, смотреть фильмы, знаете, — перечисляет он, и боже — это звучит чертовски неубедительно.       — А если не разрешу? — хмыкает Намджун, прилагая все свои усилия, чтобы не представлять, как этот кобель уже успел посмотреть парочку фильмов с его маленьким Гуки.       — Тогда я буду красть его из башни заточения, как настоящую принцессу, — всё-таки не сдерживается Тэхён, наглее смотря на старшего.       Юнги прыскает в кулак, и он явно предательски отдаёт это очко Киму. Практически все улыбаются, и Намджун бесится ещё больше. Он только открывает рот, чтобы что-то ответить, как за него, не сдержавшись, отшучивается Хосок:       — Чувак, тут у башни такой дракон, что-… — начинает ржать он, когда брат метко швыряет в него помидором черри.       — Ты на чьей стороне, сучара? — щурится Намджун и сразу же ловит недовольный взгляд от отца за обзывательство.       — Уж точно не на твоей, мистер «хочу оставить Чонгука девственником на всю жизнь», — продолжает угарать альфа, и младший омега краснеет.       — Сейчас за дверь с голой жопой полетишь, братец, — опасно рычит старший, но его угроза не пугает, кажется, никого. — А с тобой, — возвращает он взгляд к Тэхёну, — мы после ужина поговорим.       Чонгук коротко переглядывается с Кимом и сглатывает, понимая, что морду тому его отец сегодня вряд ли будет бить, зато лекцию про тюремные сроки, ампутацию конечностей и свои генеральские полномочия определённо прочитает. Внимание гостей постепенно перетекает от их парочки к старшему поколению, поэтому минут через двадцать они с Тэхёном и Чимин с Донсу первыми выходят из-за стола: до десерта ещё минимум час, а по телевизору уже идёт какой-то заманчивый супергеройский фильм. Намджун ещё раз показывает альфе, что он за ним следит, но сам остаётся болтать с родителями. Гостиная в их доме реально огромная: рядом со столом стоит широкий раскладной диван, на котором бесятся наевшиеся дети; на огромном белом ковре разбросаны игрушки и валяются несколько мягких пуфиков; около большой плазмы на стене ещё один диванчик, на который Чонгук и тянет Кима: как минимум, тот дальше всех от старших и повёрнут к ним спиной.

Supernova — Ansel Elgort

      — Я молодец? — лыбится Тэхён, когда они плюхаются перед телеком.       — Ты ебанутый, — не сдерживается младший, оглядываясь на стол, чтобы убедиться, что Намджун не пялится в их сторону.       — Бэйбик, ты распоясался, — недовольно хмыкает альфа. — Будем наводить дисциплину и учить тебя, как со мной разговаривать? — изгибает бровь он, и, блять, Чонгук иногда забывает, что Тэхён может одной рукой целиком обхватить его горло.       Низкий тембр заставляет омегу рефлекторно свести колени, и он прикусывает губу, поднимая взгляд на старшего. Ебучая срань — альфа смотрит на него слишком пристально. Они буквально на пять метров отошли ото всех, но Чон уже чувствует себя чертовски уязвимо, и от этого у него невольно краснеют уши.       — Умоляю, только не здесь, — сипит он, скатываясь вниз на подушки. Ким ухмыляется, двигается немного ближе, и его бёдра оказываются примерно на одном уровне с головой младшего. — Я чувствую сексуальное давление, пожалуйста, прекрати делать это, — стонет Чонгук.       — Делать что? — Тэхён одной рукой поправляет волосы, а другую кладёт на спинку дивана.       — Твоя эта энергия альфача, — шепчет Чон. Старший строит из себя дурачка.       — О чём ты? — ведёт бровью он и быстро облизывает нижнюю губу.       — Опять, — Чонгук закрывает свои щёки ладонями, но Тэхён отчётливо видит, как они краснеют. — Твоё лицо.       — Что не так с моим лицом? — возмущается Ким, и Чон снова отчаянно хнычет.       — Я хочу встать на колени, Тэхён, блять, — сдаётся он, тут же закрываясь подушкой. Альфа смотрит на него ещё пару секунд и толкает язык за щеку, ухмыляясь. Он наклоняется вниз и шепчет Чонгуку на ухо:       — Обязательно встанешь, бэйбик, я устрою, — его томный голос заставляет младшего взять вторую подушку и положить теперь в районе паха. — Могу даже ошейник тебе купить, — издевается он.       — Боже, заткнись, — скулит омега.       Ким хмыкает и улыбается так, что Чону хочется ему треснуть.       Чонгуку всё же удаётся остановить эти опасные вайбы похотливого Тэхёна, и они вместе выбирают фильм, усаживаясь на диване поудобнее. Альфа облокачивается на подушки, подтягивает младшего ближе и укладывает на свой торс, несмотря на то, что тот начинает дёргаться и бубнить, что его отец взбесится, если обернётся. Тем не менее, омега занимает настолько удобное положение, что совершенно не хочет от Кима отлипать: он кладёт ладошки на чужое бедро, поворачиваясь к телевизору полубоком, и чувствует, как длинные пальцы аккуратно перебирают его волосы. Они уютненько лежат вместе, сосредоточенные на фильме до тех пор, пока Тэхён не наклоняется чуть ближе к уху младшего:       — Почему этот чувак на нас так пялит? — шепчет он, кивая в сторону кресла, на котором сидит угрюмый Донсу.       — Я ему нравлюсь, — спокойно хмыкает Чонгук, на секунду отрываясь от экрана.       — Вот как, — вскидывает брови альфа, и Чон сдерживает улыбочку, когда видит, как у того дёргается кадык. — Подкатывал к тебе? — продолжает интересоваться он.       — Возможно, — Чонгук явно веселится. Он хитро прикусывает губу и наслаждается недовольством на лице старшего. Тэхён выглядит так чертовски привлекательно и забавно, когда ревнует, что он просто не может не поиздеваться.       — И что ты ему сказал? — уже более злобно косится Ким в сторону Донсу.       — Что я не замужем, — Чонгук определённо нарывается.       — Доиграешься, бэйбик, — почти рычит старший, щурясь, и опускает ладонь на его грудь, будто охраняя своё. — И я не посмотрю на то, что тебе шестнадцать.       — И что же ты сделаешь? — кусает губу омега. — Кольцо мне наденешь, чтобы альф отпугивать?       — Ага, одно на палец, другое на член, — ухмыляется Тэхён. — А для достоверности беременным ходить будешь, — Ким играет бровями.       Чонгук совершенно очаровательно распахивает свои большие блестящие глаза. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но так и не находит ни одного аргумента для этой наглой морды. Поэтому он бьёт его кулачком в плечо и ворчит тихое:       — Иногда ты меня пугаешь, — Чон опять утыкается лицом в подушку, и это выглядит непозволительно мило.       — Так-то, детка, — довольно хмыкает альфа, поглаживая его по мягким волосам. Блядски самоуверенный — он правда всегда выигрывает.       Донсу продолжает на них пялиться до тех пор, пока Тэхён не пересекается с ним взглядом: тот специально делает такое лицо, будто сейчас встанет и приложит его башкой об стену, если он не прекратит. Сон сначала из себя непоколебимого строит, но Ким оказывается убедительнее — как минимум в весовой категории. Они с Чонгуком почти досматривают полуторачасовой фильм, лениво воркуя друг с другом, когда их наконец решают потревожить:

Liar — Camila Cabello

      — Час ночи, — внезапно появляется рядом с диваном Намджун. Он недовольно сканирует парочку, готовый сломать Тэхёну руки, если они, не дай бог, лежат слишком близко к заднице его сына. — Тебе пора, — фыркает он, несильно пихая ногу Кима. — Чонгук, слезай с него.       Младший лениво потягивается, совершенно не желая отлепляться от альфы: он потрясающе нагрел себе место на его груди. Но Намджун стоит буквально в нескольких сантиметрах от них, и почему-то омеге кажется, что он намерен выгнать Тэхёна. Не кажется.       — Пап, мы ещё подарки не открывали, — хнычет Чонгук, строя папе глазки.       — Вот именно, — хуебесится старший. — Мы собираемся сделать это сейчас, и для него, — кивает он на Кима, — ни у кого подарков нет.       — У меня есть, — перебивает его омега, и Тэхён чувствует какой-то невыносимый прилив любви к этому бэйбику.       Конечно, у Чонгука есть для него подарок. Наверняка он сделал кучу этих блестящих открыточек с полароидными картинками, купил ярко-красные тёплые носки и какую-нибудь идиотскую, но всё равно классную кружку для кофе. Тэхён будет рад чему угодно.       — Зайка, ты даже не представляешь, как я хочу ему вмазать, — признаётся Намджун, страдальчески смотря на сына.       — Ничего, что я всё слышу? — вмешивается Ким, поднимая ладонь чуть вверх, чтобы обратить на себя внимание.       — Ничего, кобель, — язвит ему старший, снова пиная. — Я до сих пор не понимаю, какого хера тебя сюда впустили.       — Такого, что я — парень Чонгука, — спокойно хмыкает Тэхён. Намджун двигает челюстью так, будто ещё секунда — и он двинет младшему альфе в лицо и не только.       — Намджун, — к диванчику подходит Юнги и по его сведённым к переносице бровям сразу становится понятно, что он зол. — Если не перестанешь доставать их, останешься сегодня без секса, — в его стиле.       На этот раз Чонгук не стонет отчаянное «пап!» и прыскает в кулак вместе с Тэхёном, а вот старший альфа, кажется, проигрывает этот раунд. Он округляет глаза, открывает рот, чтобы возмутиться, но Юнги, такое ощущение, за Кима топит больше, чем за собственного мужа. И хорошо бы ему за это высказаться, но как Намджун будет на Рождество без секса, блять!       — Распаковываешь свой подарок и валишь, — шипит он на младшего альфу, прищуриваясь.       — Джун, успокойся, а, — Юнги кидает в него пластиковый шарик, снятый Минсоном с ёлки. — Ночь на дворе, и холод дикий. Он остаётся.       — Да хоть атомная война! — Намджун возмущённо машет руками и тыкает в сторону дивана. — За дверью может переночевать.       — Даже Кастиэль уже уши закрывает от твоего нытья, — фыркает Хосок из-за стола, сажая сына себе на колени.       Семья Мин всегда отличалась какой-то невероятной степенью спокойствия и пофигизма — в кого Юнги такой, сомнений нет. Они неспешно пьют чай, болтая с Лукасом, но на недовольства Намджуна не обратить внимания невозможно.       — Что-то, когда ты к Юнги посреди ночи приходил, мы тебя не выгоняли, — не сдерживает смешка старший омега, обращая на себя внимание. И не поспоришь — Чон был тем ещё сраным Ромео восемнадцать лет назад.       — Вот-вот, — хихикает Юнги подмигнув папе. — Так что прекращай вопить и загляни уже под ёлку, — закусывает губу он.       Намджун забавно бесится, разрываясь между тем, чтобы расслабиться или сцепиться с Тэхёном, но этой хитрой скотине везёт просто, блять, постоянно. Чонгук улыбается, до сих пор не уверенный, что Ким правда сможет здесь переночевать, а вот сам альфа, кажется, совсем не боится идти до своего дома пешком километров двадцать пять, если всё-таки выпрут: такси в Рождественскую ночь хер закажешь. Они все перетекают к большой наряженной ёлке, около которой уже лежат коробок пятнадцать.       Чонгук просит подождать его секундочку, потому что в начале вечера он не предполагал, что сможет сегодня отдать Тэхёну подарок. Омега возвращается из своей комнаты максимально быстро и держит в руках чёрную коробочку, перевязанную широкой белой лентой. Он присоединяется к остальным, и они шумно пытаются разобраться, что кому адресовано. Разумеется, сначала помогают порвать подарочную упаковку детям Хосока и Чимина: малыши счастливо улыбаются новым игрушкам и, довольные, успокаиваются буквально через пару минут. Подарки для взрослых никто не отменял — точно не в семье Чонов. Юнги с совершенно детской игривой улыбкой просматривает каждую этикетку, забирая себе всё, где написано его имя, а Намджун обиженно ковыряет бантик на одной из коробок. Они почти все сидят на мягком ковре, отбрасывая на него разорванную цветную бумагу, и с блестящими от радости глазами открывают упаковки. Лукас специально выключает свет, оставив только кучу гирлянд, чтобы было атмосфернее, и это определённо работает: папа Юнги помогает зажечь свечки, включает какую-то ненавязчивую рождественскую музыку на фон, и всё становится просто невыносимо уютным.       Чонгук с Тэхёном тоже садятся на пол, но немного подальше: с другой стороны ёлки. Омега собирает перед собой всё то огромное количество коробок разного размера, на которых написано его имя, и даже не знает, за что взяться. Ким смотрит на него такими большими оленьими глазами, будто ему никогда не дарили подарков на Рождество.       — Так много, — восхищённо говорит он, подтягивая ноги к себе и усаживаясь ровно напротив младшего.

mr. nice guy — Kayden

      — Родители любят упаковывать каждую вещь в отдельную коробочку, — усмехается Чонгук. — Тебе бы тоже досталось, если бы ты сказал, что придёшь.       — Если бы я сказал, что приду, мне бы досталось только пиздюлей, — аргументирует Тэхён, двигаясь чуть ближе. — Мне будет достаточно твоего подарка.       — Ещё сантиметр в мою сторону, и у отца сработает детектор «набей ебало тому, кто трётся рядом с твоим сыном», — предупреждает его Чон, с мягкой улыбкой щёлкнув альфу по носу. — Держи.       Чонгук протягивает старшему чёрную коробку и выглядывает из-за ёлки, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит. Он возвращается на место и чмокает Тэхёна в губы на секунду, тут же расплываясь в радостной улыбке. Киму безумно хочется его засосать, но маленький поцелуйчик получается настолько очаровательным и подходящим под атмосферу, что внутри и без того разливается что-то тёплое. Альфа берёт в руки подарок, отмечая, что он довольно тяжёлый, а Чонгук тянется к одной из своих коробочек, распаковывая первую от Намджуна. Тэхён пытается ногтями подцепить тугой узелочек на шёлковой ленте, но это оказывается не так-то просто, и уже через минуту он помогает себе зубами. Младший смеётся, протягивая ему маленькие ножницы, и Ким берёт их только потому, что внутри явно что-то интересное. Альфа рвет упаковку, кидая её на пол рядом, и замирает на секунду, разглядывая коробку.       — Бэйбик, ты… — Тэхён переводит взгляд на Чонгука, и он определённо не в силах закрыть рот.       — Нравится? — ярко улыбается Чон, откладывая свой почти открытый подарок.       — Их же не найти нигде, — всё ещё не верит альфа, поражённо рассматривая самый лучший подарок, который ему когда-либо дарили на Рождество: он на эти барабанные палочки уже года два слюни пускает. Чёрт, они такие прекрасные. Чонгук такой невыносимо прекрасный парень.       — Не скажу, что это было легко, — довольно хмыкает омега, — но я постарался, — он уже видит в глазах столько искренней радости и удивления, что становится чуточку счастливее. Тэхён определённо заслуживает, чтобы ради него старались.       — Ты… — всё ещё не находит слов Ким, доставая из коробки сами палочки. — Бэйбик, это нереально крутой подарок. Спасибо! — почти пищит он, потянувшись вперёд за крепкими объятиями. — Моя очередь, — альфа отстраняется на секунду и шарится в заднем кармане своих брюк. — Смялись немного правда, — достаёт он какие-то бумажки.       — Ты бы ещё в трусы засунул, — прыскает Чонгук, не дожидаясь, пока Тэхён расправит несчастные листочки, и забирает их у него из рук. — Охуеть… — широко распахивает глаза он, когда видит, что на них написано. — Ты что, продал почку?       — Обычно говорят «спасибо, ты лучший бойфренд на свете», — улыбаясь, хмыкает старший.       — Это же бешеные деньги, Тэхён, — почти шепчет младший, разглядывая два билета на twenty one pilots. Блять, это ебучая вип-зона. Не так уж и дорого, по сути, но для человека со среднестатистической зарплатой — три месяца без еды, а для студента так вообще состояние.       — Ты рад вообще, засранец? — изгибает бровь Ким, ожидавший криков радости, а не заботы о его материальном положении.       — Конечно рад, боже, — тараторит тут же омега и кидается старшему на шею. — Только не говори мне, что ты теперь будешь питаться одним рамёном следующие полгода! — это правда пиздецки дорого, даже для Чонгука, у которого семья явно достатком повыше.       — Я работаю, между прочим! — возмущается Тэхён. — Могу себе позволить развлекать своего омегу, — он ухмыляется и портит всю идиллию этой своей самодовольной рожей.       Чон по-доброму закатывает глаза, чмокает его в щёку и снова смотрит на билеты любимой группы — напротив графы «дарит пиздатые подарки» в его критериях идеального парня он определённо ставит галочку. Чонгук снова тянется к подарку от Намджуна и разрывает упаковку до конца, доставая содержимое.       — Я даже не удивлён, клянусь, — вздыхает младший, крутя в руках перцовый баллончик. Его отец, просто, блять, неисправим: Чон получает средства самообороны лет с двенадцати.       — Это, наверное, специально для меня, — кивает Тэхён на вещицу, и омега тут же читает «подходит для защиты от собак» на этикетке.       Они смеются далеко не над одним подарком от взрослых, распечатывая все упаковки, и альфа гордо улыбается, когда младший смело заявляет, что билеты — лучшее, что он получил. К тому времени, когда Юнги с Лукасом начинают собирать бумагу с пола, все мелкие уже спят на диванчике под чутким присмотром Чимина. Оставшаяся еда со стола отправляется в холодильник, старшие Чоны помогают переставить грязные тарелки в посудомойку, Хосок вытаскивает детские пижамки из сумки, которую они принесли с собой. Ещё тише и спокойнее — они все выглядят приятно утомлёнными и определённо хотят сладко поспать после прекрасного вечера.       — Пап, вы тогда в гостевой, — Юнги выходит из небольшой кладовки под лестницей со стопкой постельного белья и кивает родителям на соседнюю комнату. — Лиён-ши, Дэвон-ши, точно не хотите остаться?       — Хотим, конечно, дорогой, — улыбается ему папа Намджуна, перекладывая в сумку все полученные подарки. — Но следующий самолёт до Калифорнии почти через неделю из-за погодных условий, так что придётся лететь сегодня.       — Сдалась вам эта Калифорния, — фыркает Хосок, складывая детские вещички в стопку.       — Слишком хорошее предложение, чтобы отказаться, сын, — усмехается старший альфа. — Твой папа всегда хотел жить у моря, — он подмигивает мужу и завязывает шарф на шее. — Будете приезжать с детьми на каникулах.       — Я разорюсь на авиабилетах, — вздыхает Хосок, и его отец смеётся, трепля младшего по голове.       Чоны прощаются со всеми и минут через пятнадцать уезжают на такси в аэропорт. Юнги помогает своим родителям застелить кровать в их комнате и желает им спокойной ночи, хотя те, видимо, совершенно не собираются спать, включая телевизор. Когда он выходит в гостиную, Чимин натягивает на спящего Минсона мягкие носочки, чтобы тот не замёрз, а двойняшки уже посапывают под одеялом.       — Лу, это вам, — Юнги протягивает другу комплект постельного белья, пока Хосок разбирает второй диванчик поменьше для Сонов.       Тэхён с Чонгуком всё ещё сидят за ёлкой и, кажется, просто надеются, что про них забыли, пока из кухни не выходит Намджун. Он кидает взгляд сначала на брата, который пятым впихивается на диван к своей семье: тот, возможно, и большой, но Чимин занимает практически половину, раскинув ноги так, как ему удобно. Альфа и слова не пытается сказать: себе дороже жаловаться беременному. Буквально в двух метрах от них Лукас от скуки выпытывает у Донсу, с кем он там ночью переписывается, а тот даже отвернуть экран телефона не может, потому что диванчик слишком маленький для двоих. Взгляд старшего Чона ползёт вверх и наконец натыкается на перешёптывающуюся парочку.

onion boy — Isaac Dunbar

      — Выбирай, где будешь спать: кладовка, чердак или ванная, — услужливо предлагает он Тэхёну, подходя ближе.       — Может ещё на коврике у входной двери? — неожиданно нагло хмыкает Ким.       — Отличная идея, милости прошу, — абсолютно невозмутимо кивает старший в сторону прихожей.       — Пойдёмте наверх, — Юнги кладёт ладонь на плечо мужа и смотрит на парней, улыбаясь.       — Там только две комнаты, — перебивает его Намджун, оборачиваясь к омеге и изгибая бровь. — Где ты собираешься его положить?       Двухметровый Тэхён определённо не согласен, что его можно куда-то положить. Он, блять, не мятый носок.       — Две комнаты — два варианта, дорогой, — пожимает плечами Юнги. — Хочешь Тэхёна в нашей спальне? — совершенно издевательски предлагает он, играя бровями. Ким старается сдержать смешок.       — Хочу ему по роже заехать, если честно, — признаётся Намджун, и младший альфа едва давит в себе очередное возмущение — терпения в нём осталось столько же, сколько невинности у Чонгука. Мало, очень мало.       — Он поспит на матрасе на полу, — Юнги поднимает на Тэхёна хитрый взгляд и мягко массирует мужу плечо.       — Ты меня за дурака держишь? — изгибает бровь старший Чон. — Пусть тащит матрас сюда.       — Тут и так семь человек, — упрямо защищает парочку омега, кивая на два разложенных дивана. — Если Ёнтан завтра в шесть полезет на Тэхёна и разбудит детей, я тебе кое-что оторву в благодарность за доброе утро, — подмигивает он.       Намджун с максимально недовольным лицом толкает язык за щеку и обводит взглядом всех троих, останавливаясь на Киме. Они смотрят друг на друга секунд десять, и ни один не думает сдаваться, пока Юнги не тянет их всех к лестнице: как минимум, они мешают заснуть остальным. На второй этаж первыми поднимаются омеги, а старший альфа идёт за Тэхёном так, будто готовится напасть на него с удушающим.       — Детка, пойдём, дам матрас и бельё, — Юнги подзывает Чонгука к своей спальне.       Младший заходит в комнату, будучи уверенным, что за минуту ничего не случится, но Намджун, кажется, успокаиваться не собирается. Он резко кладёт ладонь на пресс Кима и толкает его, припечатывая к ближайшей стенке. Тэхён от неожиданности чуть ли не спотыкается, но напрягается так, что Чон чётко чувствует рукой его кубики под свитером. Сукин похотливый сын заманивает его очаровательного маленького Чонгука своими накаченными сиськами — Намджун уверен, что так, и никак иначе.       — Хоть на сантиметр твоя кобелиная жопа с матраса двинется — лишишься своего ужика, — шипит он, злобно щурясь.       — Моего ужика? — изгибает бровь Тэхён, и он, сучара, не выглядит напуганным от слова совсем.       — Я предупредил, — цедит старший, на секунду кидая взгляд на пах Кима.       — Я обязательно позабочусь о невинности вашего сына, господин Чон, — выпаливает альфа, и, боже.       — Чё сказал, упырь? — распахивает глаза Намджун, сжимая руки в кулаки. На его шее надувается венка, и Тэхён понимает, что это не к добру.       — Я имел в виду, что не буду доставать своего ужика сегодня, — оправдывается он. Надо ж было Чонгуку откопать где-то такого идиота.       — Что значит «сегодня»? — старший, кажется, в шаге от совершения убийства. — Ты что, показывал ему свой член?       — Я этого не говорил, — поднимает руки в сдающемся жесте Тэхён.       — Скотина.       Намджун стискивает челюсти и резко перекладывает ладонь на пах альфы, сдавливая. Ким охуевает, хватает его за запястье, но тот, видимо, настроен серьёзно. Со стороны это выглядит максимально странно: Тэхён дёргается у стены, шипя и пытаясь оторвать от себя чужую руку, а Чон матерится, чуть ли не отрывая ему пуговицу от штанов.       — Мне кажется, мы тут лишние, Гуки, — оба альфы резко поворачивают головы на голос Юнги.       Омеги стоят в коридоре с постельным бельём в руках и пялятся на них так, будто у них очень много вопросов, но они не уверены, что хотят слышать ответы. Застывшая рука Намджуна всё ещё на ширинке младшего, и тот чувствует себя немного неловко. Только секунд через десять полного молчания и подозрительных переглядываний Чон выкрикивает возмущённое:       — Он показывал Чонгуку член! — испепеляюще смотрит он на Тэхёна.       — Я не показывал! — как семилетка снова оправдывается Ким, испытывающий явно неподходящее сейчас давление в паху.       — Педофил! — Намджун снова нападает на него, но уже пытаясь, кажется, придушить.       — Ты уверен, что мой муж — генерал минобороны? — спокойненько интересуется Юнги у сына, наблюдая за дерущимися альфами.       — Процентов на двадцать, — хмыкает Чонгук, вздохнув. Разнять мужчин они решаются только когда Тэхён начинает обороняться агрессивнее: Чонгук тянет его на себя за локоть, а Юнги смело отвешивает Намджуну подзатыльник. Взъерошенные, слегка помятые, явно недовольные альфы отходят друг от друга на пару метров и всё ещё нагло хуебесятся взглядами.       — Пошли уже, — закатывает глаза старший омега, потянув мужа в сторону их спальни.       — Как ты можешь оставлять этого похотливого качка в одной комнате с нашим сыном? — верещит Чон. — Посмотри на его лицо, он же только и думает, как бы поскорее член из штанов достать!       — Хотите сейчас достану? — не сдерживается Тэхён, усмехаясь.       — Боже, хватит, — Чонгук усердно пихает альфу в свою комнату, пока тот снова не сказал чего-нибудь непоправимого. — Спокойной ночи, — кивает он старшим.       — Дистанция два метра, упырь! — рычит Намджун, пока Юнги подталкивает его к их спальне. — Я зайду как ниндзя.       — Я сейчас, блять, тебе в отделение позвоню и спрошу, чем вы там занимаетесь на сменах, что у тебя уже беды с башкой, ниндзя, — старший омега наконец запихивает его в комнату и коротко подмигивает Чонгуку, за которым тут же закрывается дверь.

Do it for me — Simon Rosenfeld

      Младший подпирает её спиной и, когда становится тихо, переводит взгляд на Тэхёна, сидящего на его кровати: тот улыбается, теребя пушистую шёрстку на подушке, и выглядит, сука, довольным. Чон всё ещё не может понять, как им удалось оказаться в одной комнате.       — Пиздец, — единственное, на что его хватает. — Как тебе это удаётся?       Чонгук отлипает от двери, кидая небольшой матрас на пол, а чистое постельное бельё сверху.       — Быть таким охуенным? — ухмыляется Тэхён, включая это своё лицо несносного нарцисса.       — Быть таким бессмертным идиотом, — фыркает Чонгук, подойдя к кровати специально чтобы взять с неё подушку и кинуть альфе в наглую рожу.       — Ты, кажется, хотел встать на колени, бэйбик, — Тэхён уворачивается от мягкой вещи и резко встаёт с кровати, толкая язык за щеку.       — Сейчас же убери это лицо, — мгновенно уловив чужой настрой, останавливает его Чонгук.       — Ломаешься как шестнадцатилетний девственник, — фыркает Ким, медленно обходя кровать.       — Я и есть шестнадцатилетний девственник, скотина, — Чон недовольно щурится и залезает на покрывало, забираясь в уголок.       — С удовольствием поправлю это.       Тэхён хищником облизывается, и младший искренне не понимает, как он из беспардонного придурка всегда превращается в это. Альфа плавно встаёт коленями на кровать и подползает к Чонгуку, не отводя от него взгляд. Чон громко сглатывает, когда Ким останавливается в нескольких сантиметрах от него, пуская большую тёплую ладонь по его груди. Он медленно поднимается вверх, обводит ей шею, наклоняется чуть ближе, и, когда младший уже сам осторожно тянется к нему, шепчет прямо в губы:       — Привет, сексуалка, — томно растягивает альфа. — Ну что… Посексим?       — ДА ЧТОБ ТЕБЯ, КИМ ТЭХЁН, — стонет от отчаяния Чонгук, закрывая лицо руками. А он ведь только, блять, настроился.       Тэхёна прорывает на смех, но ненадолго: он хватает ноющего Чона за запястья, припечатывая их над его головой, и накрывает чужие влажные губы своими. Омега брыкается первые пару секунд в обидках, но всё равно открывает рот, пуская язык Тэхёна внутрь. Они чертовски любят целоваться: влажно, громко, грязно, до покалывания в распухших губах. Чонгук постепенно опускается на подушки от чужого напора, но альфа не даёт ему отодвинуться: он одним движением перекидывает через него ногу и нависает сверху. Его руки напрягаются, мышцы бицепсов напрягаются, и Ким опускается до живота омеги, чтобы соприкоснуться с ним. Чон чувствует приятную тяжесть, ограничивающую его в движениях, но гораздо лучше он чувствует давление в паху. Тэхён окончательно подминает младшего под себя, зажимая крепкими бёдрами чужие ноги, и слышит тихий скулёж Чонгука. Его самая очаровательная привычка: тот всегда издаёт такой звук, когда ощущает себя уязвимым.       — Чей-то маленький член уже встал, да, бэйбик? — усмехается Ким, спускаясь ладонью на пах Чона.       Он сжимает выступающий бугорок и слюняво целует омегу под нижней губой. Младший рефлекторно облизывается, приподнимаясь на локтях, когда Тэхён жадными поцелуями спускается вниз.       — Тэхён, — отвлекает его Чонгук, нетерпеливо кусая губы. Ким поднимает на него возбуждённый взгляд и изгибает бровь, — побудь конченым извращенцем, пожалуйста.       Альфа смотрит на него ещё несколько секунд и загадочно улыбается. Он отрывается от паха младшего, поднимаясь на колени, и резко дёргает его на себя, схватив за бёдра. Тэхён с лёгкостью меняет их местами, откидывается на подушки, но, как только Чонгук собирается сесть сверху, останавливает его.       — Лицо на уровне ширинки, мой хороший, — без колебаний кивает он на свои штаны.       Младший невинно хлопает глазами, слушая бархатный бас, и игриво улыбается. Он сдвигается ниже, выпячивая задницу, пока не чувствует ладонь альфы на своей макушке. Старший стягивает с него флисовый колпак, откидывает его в сторону и зарывается пальцами в чужие мягкие волосы.        — Такой маленький и прекрасный бэйбик, — сладко тянет он. — Хочет, чтобы над ним доминировали, да? — Тэхён ласково треплет его по голове, и Чонгук часто кивает. — Целуй.       Ким давит ему на затылок, опуская вниз, и младший губами утыкается в его выпирающий через ткань член. Чертовски большой для крохотной детки. Омега опирается на колени и прижимается губами к чужому паху, не отводя от Тэхёна взгляд. Ткань его брюк тёплая и не очень плотная: Чон чётко чувствует чужие рельефы, когда послушно целует выступающий бугорок. Альфа сглатывает, поддерживает с младшим зрительный контакт, но не даёт тому отвлекаться, ладонью опуская его голову всё ниже. Он тыкает его лицом себе в ширинку, как нашкодившего котёнка, и у Чонгука встаёт так, что просто пиздец.       — Переворачивайся, бэйбик, — басит Тэхён, отстраняя его от себя. Чон не сразу соображает, что ему надо сделать, поэтому Ким привстаёт первым: он ловким движением хватает омегу за шею одной ладонью и мягко тянет наверх, заставляя его приподнять подбородок. Чонгук судорожно облизывается, распахивает глаза и часто дышит, сдвигая колени. Тэхён сдавливает совсем немного, только чтобы дать ему прочувствовать свою сильную ладонь, а потом мягко целует в губы и разворачивает спиной к себе.       — Достаточно возбуждён? — спокойно шепчет он на ухо младшему, толкая его корпусом вперёд.       — Это ты так элегантно выясняешь, насколько у меня мокро в заднице? — шепчет Чонгук, послушно опускаясь локтями на покрывало.       — Скорее уточняю, — ухмыляется Тэхён, запуская руки под чужой свитер. Чонгук ластится, прогибаясь в пояснице и специально выставляя задницу как можно выше. Он утыкается лицом в покрывало, пока старший ведёт ребром ладони вдоль его позвоночника, и закусывает губу, когда Тэхён добирается до кромки штанов, резко стягивая их до колен. Эти красные стринги, чёрт возьми.

Daddy AF — Slayyyter

      — Маленький развратный ребёнок, — шипит он, мгновенно замечая блеск между половинок. — Такая жалость, что у меня сегодня нет ни одного кольца, да, бэйбик? — сладко тянет Ким, медленно спуская ладонь на его ягодицы.       Чонгук тихо мычит, ёрзая, когда альфа начинает издеваться, едва касаясь большим пальцем тонкой полосочки его влажного белья. Тэхён медленно размазывает тёплую смазку вокруг сфинктера и подцепляет красное кружево, оттягивая его вверх.       — Где вибратор? — басит он, наклонившись к уху омеги. Чон кусает губу и коротко мотает головой, не собираясь отвечать. — Я знаю, что ты балуешься им, — не принимает возражений Ким.       — Не хочу, — жалобно скулит омега.       — Я об этом не спрашивал, — хмыкает Тэхён и резко отпускает натянутую резиночку стрингов. Она глухо ударяет Чонгука прямо по мягкой, расслабленной дырочке, и тот вздрагивает, сжимая в руках покрывало. — Говори, бэйбик.       — Под кроватью, — сдаётся младший, порываясь поправить ткань, впивающуюся в нежную кожу, но альфа тут же возвращает его руку на место.       — Не рыпайся, — предупреждает он и ловко свешивается с кровати, запуская под неё руку. Он нащупывает небольшую обувную коробку практически сразу: прекрасно помнит, как упирался в неё башкой, когда ютился там.       Тэхён поднимает её наверх, откинув крышку, и изгибает бровь, когда видит внутри не только тот самый розовый вибратор, но и несколько маленьких бутылочек из-под шампуня. Там же валяются три чокера, блеск для губ, классическая смазка без запаха и пачка влажных салфеток. Миленько. Он берёт в руки игрушку, тюбик с лубрикантом, и всё-таки прихватывает один из пустых флакончиков. Чонгук абсолютно забывает, что лежит в его шальной коробке: он ёрзает из-за лёгкого жжения в заднице, но послушно держит руки на месте. Ким возвращается в прежнее положение, любуясь прекрасным видом, и наклоняется к уху Чона.       — Знаешь, что должны засовывать в себя шестнадцатилетние мальчики, солнце? — игриво кусает губу он. Омега переводит на него взгляд и делает то же самое. Чонгук смотрит выжидающе несколько секунд, прежде чем понять, что вопрос не риторический, и невинно хлопает глазками. Тэхён облизывается и, усмехнувшись, показывает ему прозрачную бутылочку, сжатую в его ладони. Вот же блять. Омега уводит взгляд моментально: он чувствует, как пылают щёки, и не то, чтобы ему было стыдно, но чёрт.       — Ты так рвёшься засунуть что-нибудь в свою маленькую ненасытную задницу и всё ещё боишься моего члена? — Ким крутит вещицу в руке, поглядывая на младшего.       — Я не боюсь, — почти пищит Чонгук, уткнувшись лицом в ближайшую подушку.       — Вижу, — усмехается альфа. — Он намного приятнее, чем эта бездушная бутылка, детка, — Тэхён откидывает флакон в сторону и берёт в руки вибратор.       — Твои сорок сантиметров мне живот продырявят, — выпаливает Чонгук, заставляя старшего прыснуть в кулак.       — У меня девятнадцать, не больше, — закатывает глаза он. — Ты просто привык к своему малышу, — Ким легонько проводит свободной рукой по гладким яичкам и оглаживает чужой твёрдый член.       — Нихуя не девятнадцать, — совершенно не собирается вестись Чонгук. Он всё уже прекрасно видел — не наебёшь.       — Возможно, двадцать один, когда я возбуждён, — пытается выкрутиться Тэхён. — И двадцать четыре с узлом, — немного тише добавляет он.       — Просто пиздец, — прекрасно слышит всё Чонгук. — Я не сяду неделю после этого.       — Маленькие возбуждённые омеги очень хорошо принимают член, бэйбик. Ты будешь пищать от восторга.       Альфа удобно перехватывает в правой руке вибратор и кладёт вторую ладонь на чужую поясницу, ощутимо надавливая. Младший сильнее прогибается, по телу пробегают мурашки, пальцы на ногах поджимаются в предвкушении: Тэхён так хорошо знает, как доставить ему удовольствие. Он стягивает с него мокрое бельё, совсем оголяя бархатную кожу, и без предупреждения подставляет игрушку к блестящей от смазки дырочке. Чонгук пищит в ту же секунду, в которую Ким нажимает на кнопочку.       — Тише, — ухмыляется старший, надавливая на вход немного сильнее. Блядски качественный вибратор работает практически беззвучно, но мощно так, что омега давится воздухом.       Тэхёну доставляет особое изощрённое удовольствие удерживать дёргающегося Чонгука на месте, слушая жалобное хныканье. Он дразнит его, двигая игрушкой вверх-вниз, а сам добирается ладонью до шеи младшего. Ким медленно скользит пальцами ещё выше, любовно оглаживает чужие щёки и останавливается на горячих губах. Альфа меняет режим на вибраторе и проталкивает его внутрь на пару сантиметров, наблюдая, как Чон вертит задницей.

      Nonstop — Drake

      — Открой рот, — Тэхён проводит большим пальцем по нижней губе омеги, и тот слушается, расслабляя челюсть.       — Тащишься, — удовлетворённо усмехается альфа.       Младший сдавленно мычит, языком играясь с мягкой подушечкой чужого пальца, а сам рефлекторно пытается уйти от игрушки, которую Тэхён неумолимо погружает внутрь. Ким обращается с ней потрясающе: его движения плавные, тягучие; он, блять, знает, куда давить, так хорошо, будто сам пользовался ей не один раз. Тэхён вводит головку вибратора полностью и подло нажимает на последнюю кнопку. Чонгук не может оставаться тихим: он почти издаёт совершенно потрясающий стон, когда старший убирает обслюнявленный палец и зажимает ему рот ладонью. Рука альфы тёплая, сильная и чертовски большая — Чон не может даже укусить его, потому что она прилегает слишком плотно.       — Хочешь, чтобы сюда сейчас вломился твой отец? — шепчет ему Ким, неторопливо прокручивая игрушку, чтобы коснуться каждой нежной стенки внутри. — Он услышит, как его маленький невинный Гуки стонет от того, что я трахаю его вибратором, — голос Тэхёна невыносимо низкий и бархатный. — Увидит тебя такого мокрого, возбуждённого, так хорошо принимающего секс-игрушку своей изнывающей дыркой. Какой же ты прилежный малыш после этого? — наигранно охает он.       Чонгук высовывает язык, будто пытаясь оттолкнуть его ладонь, и беспомощно дёргает ногой. Он хнычет, длинные ресницы бешено дрожат, влажные ладони сжимают покрывало, но Тэхён только ухмыляется. Альфа удерживает вибратор на одном месте и на секунду убирает руку со рта младшего. Чон становится громким, совершенно не заботясь о том, кто его может слышать: ему слишком хорошо. Ким недовольно шикает, тянет его наверх за футболку, и младший скулит, поднимаясь на колени.       — Слишком громко, бэйбик, — ласково делает ему замечание Тэхён. — Постой так немножко.       Это невыносимо. Чонгука практически шатает, когда альфа заставляет его выпрямиться, а сам перелезает на подушки, всё ещё придерживая вибратор. Тэхён удобно устраивается, широко расставляет свои блядски охуенные ноги и ничего не делает, пожирая бедного Чона взглядом.       — Красивый такой, — сладко тянет он, толкая язык за щеку. — Игрушка достаёт до твоей простаты, бэйбик? — Чонгук кусает губу, на секунду задумываясь, и несколько раз кивает. — Не стыдно врать мне? — изгибает бровь старший.       Он же чертовски хорошо знает, что омега валялся бы у его ног, если бы она доставала. Чон тянется к торсу Тэхёна, но тот останавливает его, возвращая в ровное положение. Омега хнычет, хочет на что-то опереться, сжать в руках подушку, изнывая, или поцарапать похотливой скотине спину так, чтобы тот зашипел.       — Терпи, мой хороший, — Ким сам двигается ближе и опускается к бёдрам Чонгука, едва касаясь губами гладкой кожи.       — Не могу, — скулит младший, почти сгибаясь, когда альфа начинает методично трахать его вибратором.       — Смотришься так горячо и прекрасно, — шепчет Тэхён, игнорируя чужие задушенные стоны.       Он задирает футболку Чонгука свободной рукой, выцеловывает мокрую дорожку до вытянутого пупка и залезает в него языком. Омега дрожит, и, не выдержав, зарывается руками в волосы старшего, ощутимо сдавливая. Он опирается на Кима, пытаясь выстоять ещё хотя бы секунду, но Тэхён издевательски продолжает целовать его и губами добирается до груди. Только не соски, боже.       — Хочу, чтобы ты хорошо постарался для меня, бэйбик, — горячо выдыхает он. — Сожми его в себе, — просит альфа, а у Чонгука в глазах уже звёздочки рассыпаются, — удержи свою любимую игрушку внутри.       Тэхён задирает его футболку ещё выше и поднимает на него свой безбожно похотливый взгляд: он с ума сходит, увидев чужой блестящий от пота лоб и распухшие губы. Чон часто облизывает их, мотая головой, и прекрасно понимает, что Кима это не остановит. Он с силой сжимает рассыпчатые волосы старшего, когда тот медленно убирает руку с игрушки.       — Я не смогу, не смогу, — пищит Чонгук, беспомощно откидывая голову назад. Как он, блять, должен удержать ебучий вибратор только своей задницей.       — Сможешь, детка, — убеждает его Тэхён, едва придерживая игрушку. — Сведи ноги, — даёт он ценный совет. — Ты же такой послушный малыш.       Чон выполняет, почти всхлипывая: ему приходится чертовски сильно сжаться и прогнуться в спине, чтобы вибратор не упал. Ким полностью убирает свою ладонь и любуется видом, толкая язык за щеку. Чонгук буквально сгорает от возбуждения, часто дышит, вздрагивая, и, кажется, рассыпается на кусочки, когда Тэхён припадает горячими губами к его твёрдому соску. Ким подцепляет его языком и нежно лижет, подняв взгляд на омегу.       — Блять, — шипит младший, судорожно спускаясь ладонями на чужую шею, чтобы случайно не выдернуть альфе волосы на голове. — Тяжело, — хнычет он совершенно разбито.       — Я знаю, детка, — на секунду отрывается от его груди старший. У Тэхёна припухшие губы, такое же сбитое дыхание и невыносимо похотливая улыбка.       Он выжидающе смотрит на Чонгука, практически закатывающего глаза, и безжалостно добивает его: он медленно проводит языком по ареолу соска и без всякого предупреждения прикусывает тёмно-розовую бусинку. Чон едва успевает прижать руку к своему рту, чтобы подавить вскрик. Тэхён смотрит на него, задыхающегося от крышесносного оргазма, и кладёт ладони на его талию, чтобы поддержать. Вибратор падает на смятое покрывало, младший сводит ноги и кончает до бликов перед глазами.       — Бесстыдник с гиперчувствительными сосками, — хрипло смеётся Ким, потянув Чонгука на себя. — Твой член выглядит таким очаровательным, бэйбик, — ласковее шепчет он и опускает руку вниз, двумя пальцами подцепляя вязкую сперму.       — Пиздец, — пытается отдышаться младший, опираясь на чужое плечо.       Тэхён сажает его себе на бёдра, и Чон охает, когда чувствует под задницей каменный стояк. Альфа подносит испачканные пальцы к своему рту и полностью облизывает, смотря Чонгуку в глаза. Омега перекладывает ладони на его накаченную грудь и плавно ведёт по горячей коже до шеи. Ему хватает секунд десять, чтобы отдышаться, и он накрывает губы старшего своими. Тэхён целует горячо, его возбуждение всё ещё слишком плотно упирается в ткань брюк. Младший чувствует вкус своей, блять, спермы у Кима на языке и хочет капризно ударить его в плечо за то, что тот не стал глотать её специально ради этого.       — Хочу трахнуть твою мокрую задницу, — низко хрипит Тэхён между поцелуями. Чон делает вид, что не слышит его, игриво кусает губы и начинает потираться о чужой стояк. — Не прокатит, бэйбик, — припечатывает альфа.       Он опускает руки к своим брюкам и небрежно расстёгивает ширинку, тяжело выдыхая, когда его член чувствует хоть немного свободы. Чонгук паникует, бегая взглядом по лицу слишком уверенного в своих действиях Тэхёна, и понимает, что его задница сегодня неизбежно пострадает. Он старается не опускать взгляд вниз, но проваливается в первые же секунды. Альфа с лёгкостью стягивает своё бельё, и блять.       — Не поместится, — сразу выпаливает младший, мотая головой и пытаясь немного отстраниться. Тэхён улыбается.       — Ещё как поместится, — уверяет он, крепко удерживая омегу за талию. Большой. Он очень большой, твёрдый и пугающий — возможно, Чонгук признаёт, что немного боится, но уже пиздецки поздно, потому что Тэхён мнёт ладонями его ягодицы, и он явно настроен окончательно лишить прилежного Гуки невинности.       — Может, отсосать? — нервничает младший.

fast — Sueco

      — Неа, — усмехается Ким, и чёрт, чёрт, чёрт, он уже с нажимом оглаживает пульсирующий сфинктер.       — Отец услышит, — всё ещё пытается омега.       — Что-то он не услышал, как ты скулил от вибратора, — отвечает старший, собирая смазку себе на пальцы.       — Презерватива нет, — загорается очередной отговоркой Чон.       — Я выйду, когда буду кончать, — Тэхён даже не задумывается над ответами, но, боже, это звучит так пошло.       У Чонгука заканчиваются аргументы, и он паникует, царапая Киму плечо.       — Ты серьёзно настолько боишься моего члена?       — Ничего я не боюсь, — совершенно неубедительно пищит младший.       — Тогда расслабь свою прекрасную задницу, — толкает язык за щёку альфа.       Чон тихо матерится, когда понимает, что он снова чертовски возбуждён только от его голоса. Тэхён опускает одну ладонь вниз, смазывая свой член, а второй придерживает омегу за талию. Чонгук тихо скулит, когда чувствует влажную головку, упирающуюся в мягкий проход, но бояться уже поздно. Старший кладёт руку на его затылок и грубо притягивает к себе, целуя взасос. Чон на секунду забывает, как дышать, впуская чужой язык в свой горячий рот, а альфа плавно толкается сразу до половины: младший определённо драматизирует, учитывая, что он прекрасно растянут игрушкой. Омега зажмуривается, планируя укусить Кима за язык или завизжать, но он только шире открывает рот и давится воздухом. Вау. Горячий член внутри абсолютно не похож на кусок пластика, который Чонгук привык ощущать в себе. Тэхён прикусывает его губу и почти рычит, подаваясь бёдрами выше.       — Как оно? — сквозь полустоны и шипения усмехается он, облизывая нижнюю губу младшего.       — Охуеть, — всё, что может выдохнуть Чон, потому что это так хорошо.       — Так-то, — самодовольно хмыкает Тэхён и проталкивает член чуть глубже.       Он не даёт младшему времени сосредоточиться хоть на чём-нибудь, потому что в таком невыносимо возбуждённом состоянии продержаться долго не удастся ни одному из них. Альфа перекладывает обе ладони на ягодицы младшего, раздвигая их, и резко вскидывает крепкие бёдра вверх. Чонгук использует его спину, как опору, не отлипает от чужих губ и едва ли может скулить от ощущения потрясающей наполненности. Они мокро целуются, пока Тэхён с оттяжкой трахает его своим прекрасным толстым членом, и Чон не хочет даже думать о том, как он в него поместился, потому что Ким кусается, с силой сжимает его сочную задницу и стонет так низко, что чёрт. Младший завороженно смотрит на его сосредоточенное лицо: у Тэхёна в глазах похоть, челюсть напряжена, дыхание сбито, брови немного сдвинуты к переносице, на висках выступают капельки пота — он безбожно сексуален.       — Хочу кончить, — шепчет Чонгук, едва сдерживая откровенные стоны.       — Без рук, бэйбик, ты умеешь, — выдыхает альфа ему в губы.       Он тоже чувствует, что находится практически на грани, поэтому делает толчки резче и глубже. Младший хнычет, кусает Тэхёна за шею, невольно сжимается, заставляя Кима шипеть, и кончает с чертовски жалобным и нежным стоном. Альфа выходит из него в эту же секунду, опуская руку на свой член. Он быстро надрачивает, заламывая брови, и ему хватает всего нескольких движений, чтобы горячая сперма испачкала его кулак. Чонгук ловит звёздочки, пытается отдышаться, но такое ощущение, будто он пробежал ебучий марафон.       — Пиздец, — говорят они одновременно, обессиленно прижавшись друг к другу. На одежде мокрые пятна, на губах следы от поцелуев, на голове гнёзда вместо причёсок — они выглядят охуеть как помято. Чонгук полностью наваливается на старшего, прижимая его к кровати, а тот сцепляет руки на чужой талии и откидывает голову на подушки. Тишина длится минут десять: их языкам просто нужен отдых.

Honest — Kristian Kostov

      — Это лучшее Рождество в моей жизни, — первым подаёт признаки жизни Чон.       — На прошлое мы с пацанами ужрались в стельку, и я проснулся в Пусане с анальным хвостом в заднице, так что позволь мне не сравнивать, — отвечает Тэхён, и Чонгук находит в себе силы даже засмеяться.       — Кто его засовывал? — почему-то он спрашивает именно об этом, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на альфу.       — Если бы я знал… — с полным отчаяния взглядом вздыхает Ким.       — Я хотел бы посмотреть на это, — угарает Чон.       — Ни за что, — усмехается Тэхён, потирая глаза и потягиваясь.       Чонгук скатывается с него через какое-то время, тянется к своей шальной коробке и забирает оттуда пачку влажных салфеток. Они общими усилиями пытаются оттереть одежду от спермы, но на свитере старшего всё равно остаются небольшие пятна. На часах три утра, за окном валит снег, а Тэхён лениво стелет простынь на матрас, валяющийся на полу. Чонгук для вида кидает туда одну подушку и плед, чтобы ни у кого не возникло вопросов, где спал альфа. Ким плюхается обратно на кровать, с которой Чон стаскивает покрывало, и они оба пялятся в потолок с глупыми улыбками. Омега лежит на животе старшего, водит кончиками пальцев по его руке и наслаждается приятной негой в теле. Тэхён на ощупь заплетает ему маленькую косичку на чёлке и выглядит максимально довольным. Они совершенно не хотят спать, поэтому коротко перекидываются тупыми шутками, угорая безо всякой причины. Чонгук берёт с тумбочки лазерную указку, которой обычно играет со своим щеночком, и от безделья светит ей на стену. Они на полном серьёзе минут пятнадцать взглядом гоняются за красной точкой, когда их отвлекает глухой звук. В соседней комнате что-то совершенно очевидно начинает долбиться об стену. Чон медленно приоткрывает рот и поднимает взгляд на альфу. Десять секунд молчания.       — Они что там… — шепчет Чонгук, и видит, как Тэхён толкает язык за щеку, улыбаясь, — Боже…       Старший изо всех сил старается поджать губы, чтобы не засмеяться, и мягко похлопывает омегу по плечу. Буквально через минуту стук становится пугающе частым, и Чон превращается в помидор. Его родители — это что-то с чем-то.       — Чёрт, генерал! — Юнги стонет это настолько громко, что слышно их, кажется, не только на втором этаже.       — Дурдом, — то ли от стыда, то ли умирая со смеху, закрывает лицо ладонями младший.       — Семья, детка, семья…

***

New Friends — Maty Noyes

      — Ёнтан опять обоссал мои тапки! — вопит Намджун, плюхаясь на диван в гостиной. — Я говорил, что нельзя покупать животных по четвергам! Он бракованный, — фыркает он.       — Чон Намджун руководит военной частью и не может приручить щеночка Чонгука, — издевательски смеётся Хосок. Он сидит за столом с Минсоном на коленях и следит, чтобы тот не подавился оладушком.       — Завали, — показывает ему фак Намджун. Он откидывает в сторону свои испорченные тапки и заинтересованно оглядывается в сторону кухни. — Дорогие омеги, у вас мужья и отцы сейчас сдохнут от голода, — громко тянет Чон.       Старший Мин, сидящий недалеко от него с каким-то журналом, усмехается, а Донсу согласно мычит, хоть к нему ни один из этих статусов не относится. Все альфы уже минут сорок смиренно ждут свой завтрак, и пока досталось только Минсону. Намджун даже догадывается почему: омеги на кухне треплют языками больше, чем готовят, а они, между прочим, сами вызвались всех накормить. Кто бы сомневался: в гостиную практически сразу входит Лукас, и он угорает так, что едва не роняет большую тарелку. Его фартук перепачкан мукой, щека в клубничном джеме: они пока дегустировали, сожрали половину приготовленного. Чимин выходит за ним с такой же довольной лыбой и фарфоровым чайником в руках.       — Кто тут жалуется? — изгибает бровь он. Хосок сразу тыкает на брата.       — Предатель, — цокает Намджун, скривившись, и встаёт с дивана.       — Садитесь, оголодавшие, — Чимин закатывает глаза, поставив чайник на стол.       На кухне гремит посуда, и через минуту оттуда выходит Юнги с подносом в руках. Его волосы завязаны в маленький высокий хвостик, а на шее светится яркий засос, который он пытался замазать утром, но потерпел тональное поражение. Шуточки по этому поводу он услышал уже ото всех, включая собственных родителей. Папа семейства Мин выносит ещё одну тарелку, полную горячих оладушек, а за ним семенят уже наевшиеся двойняшки.       — Пойду разбужу парней, — предупреждает Юнги, пока все усаживаются и разбирают тарелки.       — Сиди, — окликает его Намджун, тут же выходя из-за стола. — Сам посмотрю, как там этот кобель послушно лежит на месте, — поясняет он с ноткой своего привычного возмущения.       Юнги нервно кусает губу и всё равно идёт за мужем, потому что он, честно, не представляет, что эта парочка могла там делать ночью после того, как он увидел Чонгука в стрингах перед камерой.       — Ставлю на то, что Тэхён покатится с лестницы в трусах, — хмыкает Хосок и тут же получает в бок от Чимина.       Юнги усердно пытается обогнать альфу на лестнице, но тот всё равно оказывается у двери первым. Намджун смело поворачивает ручку и заходит в комнату, осматриваясь: на полу застеленный матрас, на стуле валяется чонгукова футболка, а он сам сладко спит на кровати в чужих объятиях. Тэхён прижимает его к себе за талию, и только Чон укрыт кусочком одеяла, под которое они так и не залезли. Щека младшего прижата к сильной груди, ноги закинуты на его бёдра, и он совершенно очаровательно пускает слюни на свитер альфы. Маленькая ладонь Чонгука вплетена в длинные пальцы Кима, волосы обоих взъерошены, губы старшего едва касаются чужой макушки — они выглядят невыносимо уютно и спокойно.       Намджун толкает язык за щеку и разминает костяшки.       — Только посмей! — неожиданно нагло и недовольно шипит Юнги. — Отошёл быстро.       Старший даже на секунду теряется от напора мужа, вскидывая брови, а омега лезет в карман, доставая оттуда телефон. Желание Намджуна оторвать Тэхёну руки растёт в геометрической прогрессии, несмотря на то, что парочка перед ними выглядит больше мило, чем развратно. Юнги отпихивает альфу в сторону и подходит ближе к кровати, открывая камеру на своём айфоне. Он потрясающе мягко, нежно улыбается, и его глаза буквально светятся от счастья. Омега делает фоток двадцать, прежде чем убрать телефон и повернуться к мужу.       — Теперь можно? — нетерпеливо стучит ногой Намджун, сложив руки на груди.       — Кыш! — шипит на него Юнги, прищуриваясь. — Посмотри, как он обнимает Гуки, — почти скулит от умиления младший. — Они в любви, и я не хочу больше ничего слышать!       — Да он похотливый кобе-… — так и не договаривает Чон, когда на его рот ложится небольшая ладонь.       — Бла бла бла! — затыкает его омега. — У детей. Любовь. Любовь! — упирается он, не принимая никаких возражений.       — Но…       — а а!       — Да ты…       — АААААААА!

Juicy — Doja Cat

      Юнги побеждает. Он позорными пинками выпихивает мужа из комнаты и ещё минуты две просто пищит, чуть ли не прыгая, пока рассматривает сладкую парочку. Запах выпечки добирается до второго этажа, поэтому омега решает всё-таки разбудить младших. Даже не задумываясь, первым он осторожно тормошит Тэхёна. Ким сначала не реагирует, но, когда начинает потихоньку открывать глаза, рефлекторно прижимает Чонгука к себе покрепче. В сердечке Юнги летают ебучие розовые единороги. Альфа не особо втыкает, что происходит, и пару секунд вообще пытается понять, кто перед ним стоит.       — Юнги-ши, — доходит до него наконец. — Доброе утро.       — Доброе, — честно говоря, светящееся лицо омеги выглядит немного пугающе. — Оладушки на завтрак, — сразу завлекает к быстрому пробуждению он.       — Обожаю оладушки, — улыбается Тэхён и переводит взгляд на Чонгука, всё ещё мирно сопящего на его свитере. — Ребёнок, — зовёт он своим хриплым басом, — просыпаемся.       Он аккуратно расцепляет их руки и перекладывает одну ладонь на его мягкую щёку, совершенно не стесняясь Юнги, который никак не может пересилить себя и выйти из комнаты. Тэхён сдерживается от поцелуя в губы, чтобы совсем не наглеть, но чмокает омегу в лоб, поглаживая его по спине. Чонгук очаровательно жмурится, и тихо мычит, потираясь носом о грудь Кима. Он понятия не имеет, что в метре от них его папа, поэтому первое, что он делает — тянется к губам Тэхёна, прижимаясь к ним своими.       Юнги спотыкается об плинтус, пытаясь сбежать как можно тише, чтобы всё не испортить. Чон шугается, переводя взгляд в сторону двери, и видит старшего омегу, который с глупой улыбкой прикрывает глаза ладонью, будто его здесь нет. Тэхён смеётся. Альфа стаскивает омегу с кровати минут пять, потому что Чонгук упрямо притворяется дождевым червяком. Когда они наконец выползают на лестницу, Ким смело берёт младшего за руку, переплетая их пальцы.       В гостиной шумно, уютно и пахнет просто невероятно. Все гости оборачиваются на парочку и приветливо улыбаются, за исключением Намджуна, который агрессивно запихивает в рот оладушки и не менее агрессивно запивает их чаем. Возможно, он вынашивает план убийства.       Чонгук непривычно смущённо семенит за альфой, не пытаясь расцепить их руки, и садится за стол, пока Тэхён за них двоих желает всем доброго утра. Они немного раскачиваются после сна за общей беседой, которая, на удивление, никак не касается каких-либо комментариев в их сторону. Чон активно жуёт и довольно улыбается Киму каждый раз, когда тот подкладывает в его тарелку ещё оладушек. Никто не замечает, что Чонгука вчера хорошенько отъебали, кроме него самого. Он, конечно, вида не подаёт, но ощущение такое, будто в заднице бутылка побывала, не меньше.       И всё идёт прекрасно, до тех пор, пока не:       — Папочка, подай, пожалуйста, салфетку, — без задней мысли просит Чонгук. Руки Тэхёна и Намджуна на салфетнице не просто встречаются — они лишают старшего последней нервной клетки. В гостиной повисает молчание, но взгляд Чона уничтожает с оглушительной силой. Ким неловко шипит, второй рукой почёсывая затылок, и с его губ слетает короткий смешок.       — Потрясающий завтрак, — показывает он большой палец, улыбаясь Юнги, — но мне, наверное, немного пора. Построжденственские дела, знаете, — медленно отодвигает стул альфа. Намджун не двигается.       Три. Два. Один.       — Беги! — орут ему в один голос буквально все, и Тэхён срывается в коридор.       Старший альфа почти сносит стол, когда выбегает за ним следом. Фора в две секунды позволяет Киму натянуть на себя ботинки, схватить свой пуховик, уронив половину чужих курток, и судорожно провернуть все замки на двери.       — Увидимся, бэйбик! — кричит уже знакомое он, кое-как вываливаясь за порог.       Чон Намджун — один. Похотливая скотина — просто, блять, до чёртиков любит Чон Чонгука. .