Всего по чуть-чуть

      Хината чувствует себя глупо. Ладно, он чувствует себя так примерно в восьмидесяти процентах случаях, когда дело доходит до учебы, но то, что творится с ним сейчас, не передать словами.       Ямагучи объясняет ему тригонометрические законы третий час.       Хината понял только то, что минус даже на два плюса дает однозначный минус.       Тсукишима уже давно психанул и засел за свою собственную домашнюю работу, махнув на Хинату рукой. Он делает «штрафной» реферат по истории, который их класс заработал, не сделав ни одного сообщения на последний урок, и с его губ раздается непрекращающееся бурчание.       — Гребанный Уайт. Я не понял ни слова.       — Неужели все настолько плохо…       — Основа процесса эволюции культуры — в технологическом развитии, которое оказывает определяющее влияние на все остальные компоненты эволюции: социологический, идеологический и сентиментальный. Общий закон развития культуры Уайт представлял так: культура движется вперед по мере того, как возрастает количество аккумулированной энергии… Впервые я согласен с тобой. Это действительно ужасно, — внезапно прерывается Тсукишима, увидев его искаженное непониманием и мучением лицо. Хината стонет и прикладывается головой к столу.       — А можно я просто закосплею Цинге и умру от искажения ци? — спрашивает Ямагучи, который, очевидно, за свой собственный реферат еще не садился.       — Тогда мне придется стать Цинцю, упаси господь меня от этой участи.       — Господь вряд ли, а вот Лань Чжань…       — Чем он тебе так нравится?..       — Ну, знаешь. Холодный идеальный красавец, теплый только к своему любимому…       Они тихо шушукаются между собой, и Хината так ничего и не понимает. Он просто беспомощно наблюдает за тем, как горит взгляд Ямагучи, и как губы Тсукишимы растягиваются в милой улыбке, которая мгновенно сменится оскалом, стоит сказать ему об этом. Об этой улыбке знает только Ямагучи (и Хината не завидует, нет). Ну и те счастливчики, которым повезло оказаться рядом в тот момент, когда Тсукишима, забыв про окружение, увлекается разговором с пресловутым Ямагучи. Или не повезло? Это как посмотреть. Ведь…       Хината не может перестать думать о чужих губах.       Не может перестать думать о том, как сильно ему хочется быть тем, кто вызывает эту безумно редкую улыбку.       Не может перестать представлять, как Ямагучи наклоняется, и улыбка становится все тише и вместе с тем — нежнее, и как постепенно чужие губы накрывают эту улыбку, и как Тсукишима, прикрыв глаза, продолжает улыбаться в поцелуй.       И это уже совсем за гранью.       Хината не глупый. Уже давно понял, что его сокомандников связывают далеко не дружеские отношения. Тсукишима даже к своему брату не относится с такой нежностью, с какой он носится с Ямагучи. Хорошо, Ямагучи, я не буду ничего говорить, чтобы не разжечь конфликт с Кагеямой, виновником которого стал, в кои-то веки, не Тсукишима. Да, конечно, Ямагучи, можешь списать математику, я еще литературу сделал на днях, потом скину, только напомни. Кстати, Ямагучи, там выходят первые серии какой-то там дунхуа, в которых Хината не разбирается совершенно, ты свободен на выходных, а то я не хочу ждать тебя, поэтому посмотрим вместе, надо купить чипсы, да, конечно, я помню, что тебе нравятся крабовые. Ямагучи то, Ямагучи се, Ямагучи пятое, Ямагучи десятое… И ведь на публике не показывает это совершенно! Это только Хината такой везучий — ну, или его совершенно не воспринимают всерьез и начинают болтать о своем, как только раздевалка пустеет достаточно и в ней остается только Хината.       А еще Хината не привык врать самому себе.       Он завидует. Страшно.       И сам не определился, кому больше.       Потому что что-то в нем вспыхивает, когда Ямагучи привычно кладет ладонь на его плечо и чуть наклоняется, чтобы быть ближе к нему.       Потому что ему безумно хочется узнать, как ведет себя домашний, расслабленный, уверенный в своем окружении Тсукишима, доверяющий свой смех и свои улыбки кому-то.       Хината знает, что это странно. Знает, что это глупо и никогда не воплотится в жизнь.       Но помечтать-то можно?       Что сейчас Ямагучи закатит глаза, когда Тсукишима снова начнет бурчать, и потянется к нему. Что Тсукишима издаст удивленный вздох и прикроет глаза, когда его губы накроют чужие. Что Тсукишима сам будет тянуться ближе, ближе, ближе, цепляясь пальцами за широкие плечи. Что Ямагучи вцепится в талию, будто стремясь удержать возле себя. Что чужие губы будут мяться в требовательном, жадном поцелуе, и Тсукишима будет задыхаться, не в силах отстраниться. Не желая этого делать. Что…       Хината тускнеет, когда осознает свои мысли. Опять он задумался о всякой ерунде. Тсукишима возвращается в свой мирок неоэволюционизма (Хината понятия не имеет, что это вообще за зверь), а Ямагучи берет в руки тетрадь и снова пытается вдолбить в его голову хотя бы основы тригонометрии.       Хината кусает свои губы, ставшие невероятно чувствительными, и честно пытается что-нибудь понять.       Он плавает в своих глупых, дурацких, таких странных желаниях, и практически не обращает внимание на то, каким нервным становится Ямагучи. Как краснеют его уши, когда он случайно поднимает свой взгляд. Как нервно дергается его кадык, когда он судорожно сглатывает. Как мелко дрожит его голос, когда он говорит про умножение косинусов на синус.       И уж тем более не замечает, что Тсукишима перестал печатать минуты назад. Что его взгляд поспешно утыкается в ноутбук, однако совсем не двигается. Что он отчаянно цепляется за любую мелочь, чтобы прокомментировать ее и не оставлять их в этой протяжной, странной тишине.       Хината и правда бывает иногда очень, чрезвычайно глупым.       И как жаль, что два человека, которые кажутся ему такими умными, становится такими же, когда дело доходит до неожиданно свалившихся на их голову чувств.