Всего по чуть-чуть

      Ямагучи ставит им условие. Он делает это редко, но метко, и каждый раз они буквально страдают, когда Ямагучи ставит какой-либо ультиматум. Сейчас он звучит так:       — Либо вы даете мне спокойно подготовиться к семинару, либо вы оба будете спать на диване.       Страшен этот ультиматум сразу несколькими вещами. Первая — их диван совершенно точно не предназначен для того, чтобы на нем спал хотя бы один человек даже такого роста, как Хината. А уж как они там разместятся вместе с Тсукишимой… Тот еще вопрос. А вторая вещь состоит в том, что они не виделись несколько недель, которые Ямагучи провел со своей семьей, и они. ужасно. соскучились.       Сначала все было нормально. Ямагучи уехал, и их быт поменялся, но ничего особенного не произошло. Конечно, они скучали, но было терпимо.       А потом тех прикосновений, что они дают друг другу, перестало хватать.       Они так и не поняли этого. Вроде бы, они занимались… всякими непотребными вещами… еще чаще, чем обычно, но это все равно было не то. То слишком быстро, то слишком медленно, то хаотично, то еще как. И в голову постоянно лезли мысли о Ямагучи. Это и правда странно, ведь они расставались и на более длительный срок, а тут — ну как подростки какие-то, аж стыдно.       И теперь, когда Ямагучи, наконец, приехал, они даже не могут поцеловать его. Погладить по щеке. Прижаться к нему в жарком, нуждающемся объятье. Ведь…       — Щекотно, — фыркает Ямагучи, когда Хината, извернувшись, целует его в шею.       — Я даже в душ не сходил! — восклицает он, когда Тсукишима залазит ладонями под ткань футболки.       — Дайте в себя прийти, — устало выдыхает, когда они липнут сразу с двух сторон.       — Отцепитесь! — не сдержавшись, все же кричит он, когда они не дают ему сделать ни шага.       Ну…       Возможно, их вина в этом «ультиматуме» тоже есть.       Ямагучи проявляет удивительную стойкость. Они пялятся на него, наверное, уже с десяток минут, а ему хоть бы что. Вернее, Хината пялится, а Тсукишима отчаянно делает вид, что ему все равно. Что нет-нет, он даже не заметил, как Ямагучи уехал, и ему абсолютно побоку на то, как он посасывает кончик ручки, на то, как он сдувает надоевшие пряди волос с лица, на то, как…       Господи боже, помоги им пережить этот вечер.       Ямагучи берет стакан с водой и случайно давится ею. Струйка вытекает из его рта и прокладывает влажную дорожку по шее, и Хината отчаянно утыкается лицом в ладони, еле подавив стон.       Тут даже бог не поможет. Он определенно попадет в ад.       Сладкое тепло обволакивает его мысли, его тело, забивается в каждый уголок и вызывает в нем жгучее желание. Желание схватить, повалить в постель и не выпускать оттуда как минимум вечер. И ублажать, ублажать, ублажать…       Тсукишима пинает его, вызвав судорожную дрожь. Он утыкается в какую-то книгу, но вряд ли Тсукишима понимает хоть слово из того, что он читает. Это… даже забавно, как он пытается держать лицо перед человеком, который знает о каждом его грязном желании. И перед человеком, который всегда готов воплотить эти фантазии в жизнь.       Наконец, Ямагучи выдыхает и потягивается. Они с Тсукишимой напрягаются. Ямагучи медленно, неспеша, будто специально закрывает все вкладки в браузере, распускает хвост, выключает ноутбук и встает из-за стола. Каждое движение отзывается горячей вспышкой внутри. Ямагучи видит его жадный взгляд, натыкается на второй такой же, потягивается и…       Ухмыляется.       — С-стойте, д-давайте хотя бы не зде—       Хината практически не понимает, что Ямагучи пытается им сказать. Они обхватывают его с обеих сторон, и Хината со стоном наслаждения припадает к чужой шее. Ямагучи открывает рот, но Тсукишима поворачивает его лицо к своему и накрывает эти губы, которые сводили их с ума весь вечер, своими.       За этот вечер изо рта Ямагучи так и не выходит ничего осмысленного. Только многочисленное «быстрее», «пожалуйста», «ближе», «я сейчас...» и невероятное количество междометий, вздохов и стонов.       И условий он больше никаких не ставит.