Всего по чуть-чуть

            Забавно, но его парни смущаются самых простых мелочей. Ещё более забавно — это смущение появляется только тогда, когда инициатором этих самых простых мелочей является Ямагучи.       Поцелуи в щеку. Переплетённые пальцы. Нежные, любящие взгляды без единой на то причины. Каждый раз щеки Хинаты вспыхивают, а уши Тсукишимы — становятся красными, и Ямагучи это приводит в неописуемый восторг. Часто пользоваться этим он боится, но иногда, когда у него появляется соответствующее настроение, он балует своих партнеров нежностью, а самого себя — их очаровательным румянцем.       Подобие чувства власти опьяняет его, и Ямагучи счастливо жмурится, когда видит, насколько его прикосновения могут быть приятными.       Он не знает, в чем причина. Никогда не задавался вопросом. Тсукишима и Хината могут буквально сожрать лица друг друга в порыве страсти и глазом не моргнуть. Но стоит Ямагучи после этих поцелуев провести ладонью по обветренной щеке или убрать рыжие непослушные волосы за чужое ухо… эти двое вспыхивают и моментально отводят взгляд, не в силах смотреть на него.       Это льстит.       Первое время вводит в замешательство, и им требуется несколько разговоров, настойчивых поцелуев и парочки… кхм… неважно, чтобы Ямагучи переубедился в мысли, что его прикосновения попросту отвратительны.       — Хорошая работа, — мягко улыбается Ямагучи, когда читает сочинение Хинаты, и поднимает любящий взгляд. Тот мгновенно отворачивается от него и с тихим визгом утыкается лицом в ладони, говоря что-то про нечестные методы.       — Ты хорошо справляешься, — говорит Ямагучи, целуя Тсукишиму в висок, когда того снова одолевают самоунижительные мысли. Они лежат на одной кровати, прижимаясь близко-близко, и Ямагучи мягко прижимает Тсукишиму к себе. Тот замирает, а потом прячет свое лицо в его шее, и сколько бы Ямагучи не хихикал и не пытался отстраниться, не позволяет ему увидеть его.       Он правда не знает, чем он вызывает чужое смущение. Но ему нравится. Знать, что он одним движением может смутить человека, которого смутить, кажется, не способно ничего в принципе. Взглядом вывести из равновесия того, кто представляет из себя образец холодности и неприступности.       Это и правда льстит.       И вызывает в нем ещё более нежную и крепкую любовь.