В конечном итоге

Тобирама влетает в комнату, хлопает дверью и, подпирая ее спиной, скатывается вниз. Руки дрожат настолько сильно, что приходится прятать их под коленями, чтобы не видеть. Сердце колотится, отбиваясь об ребра, а дыхание сбилось еще в начале пути. Ощущение будто она только что использовала не хирайшин пару раз, а пробежала сквозь всю страну огня без перерыва. — Тобирама! — Хаширама стучит в дверь слишком настойчиво. Оказывается, он дома. А ведь она его даже не заметила при перемещении, не обратила внимания на чакру буквально в нескольких метрах, — открой дверь, — его голос, на удивление, слишком резок и серьезен. А говорить хоть с кем-нибудь нет ни малейшего желания. Они все испарились пару минут назад в момент неприятного разговора с Мадарой. Его ненависть сжигает не хуже излюбленного огненного дракона. Но от него умираешь моментально, едва ли успевая вообще хоть что-то осознать. А она горит медленно и иногда в такие вот моменты жар становится настолько невыносимым. — Уходи, Хаширама. Я занята, — для убедительности добавляет Тобирама, бьется головой об дверь, упираясь взглядом в потолок. — Открой, иначе я выбью дверь, — Хаширама и угрозы, как правило, вещи несовместимые. И когда такое случается, лучше не противиться. Именно такой Хаширама заставляет задуматься, а хорошо ли она знает своего брата? Тобирама вздыхает, поднимается с пола и приоткрывает дверь. — Что? — выглядывает в приоткрытую щель с надеждой на то, что смотрится не так жалко, как ей кажется, — послушай, я правда сейчас очень занята и не смогу пойти на прием. Прости, если так подвожу тебя, — в конце голос срывается в нервный всхлип. Тобирама поджимает губы и пытается закрыть дверь. Ей просто нужно пара часов наедине с собой, и она обязательно придет в норму. Так происходит всегда, она сможет справиться как обычно. И если происходящее полностью устраивает ее, то Хаширама в явный восторг не приходит. Он выставляет руку вперед и не позволяет двери захлопнуться. Тобирама морщится и, смирившись, отпускает ручку, и отступает на шаг назад. Тело до сих пор продолжает трясти, но руки уже дрожат меньше, а сердце не готовится прорваться сквозь ребра. Дышать становится в разы легче. Эмоции уже не так сильно сжирают, только бьются легким отголоском глубоко внутри. — А теперь расскажи мне, как за пару часов поменялось твое решение? — Хаширама стоит рядом и искренне переживает. И он точно не собирается уходить без вразумительного ответа. А этого ответа, как назло, нет. — Я же говорю, — Тобирама сглатывает ком в горле, — у меня очень много важных дел, — продолжает врать, оправдывая себя тем, что дела она ведь легко может найти. — Ты разговаривала с Мадарой? — весь настрой Хаширамы вмиг меняется, и вид становится каким-то уж слишком понимающим. Будто он все знает. И знает даже лучше нее, Тобирамы. То, что даже сейчас брат вспоминает о нем не вызывает ничего кроме злости. Они всегда были слишком близки, всегда относились к друг другу по-братски. Почему Мадара не может воспринимать ее так же? Почему? — Не видела я твоего любимого Учиху, — недовольно бурчит Тобирама и отворачивается к окну, — ищи его сам, если он тебе так важен. Обида накатывает волной, перекрывая стыд за все свои слова, поступки. Обрывки фраз разговора мелькают в голове, а перед глазами насмешливое лицо Мадары. Так близко, что кожа до сих пор чувствует его прикосновения. Ей следовало ответить по-другому, не дать возможности издеваться, и не идти на поводу насмешек. Она ведь сама повелась. Тобирама смотрит на Хашираму и не хочет думать, что завидует ему, пусть даже совсем немного. С ним Мадара ведет себя совершенно иначе. Он не ненавидит ее брата. Сердце стискивает болью от этого. Она не хочет его ненависти. Не просит симпатии, только бы отсутствие другого чувства. Она не просто ему не нужна, он желает ей смерти. — Хорошо-хорошо, — Хаширама кивает с улыбкой на лице, подходит ближе и смотрит в окно вместе с ней, даря поддержку. Они молчат несколько долгих минут, прежде чем Хаширама снова начинает говорить. У него есть удивительная особенность улавливать чувства других людей, и в тоже время другая не менее удивительная способность игнорировать все отрицательное. Как бы сейчас Тобирама не стала бы пытаться, а прогнать брата у нее вряд ли выйдет. — Так почему ты не хочешь идти? — он склоняет голову к плечу и смотрит так пытливо, проникая в самую душу. Задевает все натянутые струны эмоций и с такой легкостью вытягивает их все наружу. — Ты не понимаешь, — Тобирама не любит показывать свои сомнения, страхи и переживания, — разве ты можешь представить меня в этом кимоно, или же на подобном мероприятии? Я бы больше сгодилась в роли охранника. Тобирама прижимает руки к груди и жмурится, чтобы выступившие в уголках глаз слезы не покатились вниз по щекам. Кажется, последний раз подобные истерики были в детстве. Тобирама прекрасно контролирует все, загоняет поглубже, чтобы забыть. Она вздрагивает, когда ее обнимают за талию, когда лицо упирается в грудь брата, а его подбородок умещается на макушке. Руки успокаивающе поглаживают спину. — Ты не права, — негромко произносит Хаширама. Его ровный голос успокаивает, помогает расслабиться, — ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Ты не только красивая, но и безумно умная, я даже боюсь представить, насколько умная, — Хаширама посмеивается, вызывая улыбку, — ты не должна сомневаться в себе. Ведь то, что я говорю сейчас. Так думаю не я один, поверь, — он отстраняется, сжимает руками женские плечи и, глядя прямо в глаза, продолжает, — а это кимоно. Простая тряпка. Это ты украшаешь его. Приди ты в доспехах, все все равно обратят на тебя внимание, — Хаширама кивает в подтверждение своим словам. Тобирама прыскает и улыбается. Действительно, ей должно быть все равно на слова Мадары. Она придет туда назло ему и даже у него не найдется слов, чтобы хоть как-то оскорбить. А Хаширама будет рядом. — Хорошо. — Хорошо, — вторит Хаширама, — тогда собирайся. У тебя еще есть время. Сборы не занимают много времени. Тобирама не удерживается и закрепляет по кунаю на каждой ноге в районе бедер. Она смотрит во все тоже зеркало. Пожалуй, если она немного подведет глаза, мир не рухнет. Совсем немного.

***

Тобирама не чувствует себя достаточно уютно во всей этой атмосфере. А после комплимента от самого Даймё становится еще более некомфортно. Хаширама прав, как всегда. Тобирама не может не замечать восхищенные и удивленные взгляды на себе, но все, что остается делать, это игнорировать. Первый час Тобирама проводит рядом с Хаширамой, приветствуя всех гостей. А потом ее горячо любимый брат куда-то испаряется, бросая ее одну в толпе людей, прожигающих своими взглядами. Она смотрит по сторонам в поисках места для уединения хотя бы ненадолго. Но в поле зрения попадет человек, видеть которого ближайшее время Тобирама совсем не готова. В черном кимоно Мадара выглядит совершенно иначе, чем в доспехах на поле боя. Он говорит с одним из прибывших высокопоставленных лиц. Держится так уверенно. Чуть приподнятые уголки губ. То, как обхватывает пиалу с сакэ. Расслабленными пальцами, чуть небрежно. Его тело в легком напряжении, не видном из-под кимоно, а движения такие плавные. Все это направлено, чтобы расположить к себе, привлечь внимание, получить то, что нужно. И это совершенно не вяжется с тем Мадарой, которого знает Тобирама. Активный, резкий, легко выводимый из себя. Полная противоположность, когда он говорит с ней. Таким, значит, его видит Хаширама? У Тобирамы перехватывает дыхание, она застывает на месте, буквально боясь разрушить возникший образ перед глазами. Красивый. Мадара имеет много недостатков, которые отталкивают людей от себя, но внешность уж точно нельзя отнести к этому. Он излишне самоуверен, груб, эгоистичен. Да, и просто он Учиха! Как же было легко, когда они были врагами. Ненависть куда проще. — Долго еще будешь пялиться на моего брата? Человек, который не просто раздражает своим присутствием, Тобирама с огромным удовольствием убила бы его и закопала подальше от Конохи. К сожалению, ей не удалось сделать это год назад, а уже поздно. Они ведь союзники . Тобирама слегка дергает рукой, пытаясь скинуть голову Изуны со своего плеча. Но тот лишь поудобнее устраивается. Кладет руку на другое плечо, чуть сжимая. Не больно, но и принятого мало. — Красивый, не так ли? Они продолжают смотреть на Мадару. Тот улыбается собеседнику, а у Тобирамы сжимает в груди. Кажется, нужно ответить. Изуна не должен догадаться. Слишком долго эта тайна внутри, и она не должна выйти наружу. — Какое мне дело до твоего брата? — Тобирама морщится. Она пытается выдавить максимум презрения и ненависти. По крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. Она не поворачивает голову, но чувствует, как на лице Изуны начинает расползаться усмешка. По телу бежит волна дрожи. Он знает! Они слишком долго изучали друг друга во время войны. Удивительно даже, что не догадался раньше. — Можешь не пытаться обмануть меня, — выдыхает прямо на ухо, — я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, — Изуна отстраняется, обхватывает Тобираму за подбородок и заставляет смотреть прямо в глаза. — Неужели ты действительно веришь, что у тебя есть хотя бы малейший шанс? — он презрительно морщится, — невзрачная девчонка с дрянным характером, да, и Сенджу впридачу, — Изуна качает головой. Тобирама гневно откидывает руку со своего лица, но Изуна продолжает говорить, будто и не заметив этого действия. Словно он сам позволяет уйти. — Хотя сегодня выглядишь неплохо, должен признать, — он смеряет ее изучающим взглядом, скользит с лица до ног и обратно, — пожалуй, на одну ночь сгодишься. — Если тебе повезло один раз, это не значит, что во второй раз моя катана не попадет по жизненно важным органам. В этот раз Изуна переходит черту, и Тобирама чувствует себя полностью беспомощной и ошеломленной. Он ведь прав. Черт возьми, прав во всем. И теперь получил новый рычаг влияния. Изуна смеется на ее слова и больше ничего не говорит. Он уже сказал все, что хотел. Расковырял там, где надо. Тобирама в ужасе следит за тем, как Изуна подходит к Мадаре, кладет руку ему на плечо и улыбается. Два брата. Такие похожие. И с обоими у нее не вышло наладить даже приятельских отношений. Тобирама чувствует, как сердце уходит в пятки, там и замирает. Они поворачиваются и смотрят в ее сторону. Тобирама сталкивается взглядом с Мадарой, и сколько же ей труда стоит удержать зрительный контакт. Разумеется, Изуна не мог промолчать. У них же с братом нет секретов друг от друга, тем более если это касается их. Мадара одаривает усмешкой, и они отворачиваются, продолжая свой разговор. Тобирама не хочет знать, что именно они обсуждают. Боль сковывает сердце, отдаваясь по всему телу. Она была права, когда не хотела идти. Ей, определенно, стоит выпить. Она подхватывает бокал с вином. Этот вид алкоголя не так распространен, как саке, но, по мнению Тобирамы, имеет более приятный вкус. Балкон отличное место, если хочешь освежиться прохладным вечерним воздухом, отойти ненадолго от компании, или побыть одному. Тобирама опирается о перила, задумчиво глядя на небо, хранящее отголоски солнца, почти уже скрывшегося за горизонтом. Еще полчаса и все погрузится в темноту ночи и свет звезд. Чужая чакра вызывает толпу мурашек по спине. За время жизни в деревне Тобирама почти привыкла к тому, что ее окружают не только люди с ее клана, что более резкая чакра Учих, да, и вообще других кланов, резвится где-то на затылке. Она даже не могла спать некоторое время. Потом привыкла. Но чужое приближение всегда чувствуется остро. — Интересное мероприятие, да? — Мадара облокачивается на перила совсем рядом. Тобирама отскакивает в сторону и не знает как реагировать. — Издеваться пришел? — другой причины нет. И выслушивать все во второй раз она не намерена. — Почему же? — Мадара хмурится и смотрит совсем невинно, — разве я не могу выразить своего восхищения прекрасной девушкой? Если бы Тобирама его не знала, то легко бы повелась. Совершенно не похожий на себя обычного. Словно он забыл, как должен себя вести с ней. Тобирама чувствует ошеломление. Что она должна вообще на это все отвечать. Почему Мадара вдруг резко стал таким? Но разве не этого она хотела? — И куда же делась твоя ненависть? — Тобирама скрещивает руки на груди и отступает еще на шаг назад, увеличивая дистанцию. Сердце испуганно бьется в груди, глаза бегают из стороны в сторону, избегая зрительного контакта. Еще большего она просто не вынесет. — Ненависть? — удивленно переспрашивает. Будто непонятно. Все его слова, все поступки руководствовались одной причиной. Его ненавистью к ней. Лишь бы вызвать побольше эмоций, лишь бы заставить страдать, — я никогда не ненавидел тебя. Признаюсь, был на грани, когда Изуна чуть не погиб, но он выжил. Считай обошлось, — Мадара смеется хрипло, слегка утробно и не отрывает взгляда от нее. Все ясно. Это все проделки Изуны. Весьма в его стиле издеваться таким вот образом. Тобирама и не думала, что Мадара может быть таким жестоким. Да, местами его характер не сахар, но именно жестоким она его не считала никогда. Играть на чувствах это слишком низко. — Все, что наговорил тебе Изуна неправда, — разумеется, он ей не поверит. Как вообще можно поверить в такие нелепые оправдания. — Значит, Хаширама не бросал тебя посреди целой толпы? — Мадара продолжает смеяться, все так же вызывая недоумение. Видя непонимающий взгляд, успокаивается и произносит, — цитирую: ты ведь не такой, как Хаширама, и не бросишь его прекрасную сестричку в толпе волков. Ну, и как я после такой фразы не мог прийти тебе на спасение? Вид, честно говоря, у тебя был потерянным. Тобирама чуть приоткрывает рот. Чем Изуна вообще занимается? Если он скрыл ее секрет, то чего хочет добиться в итоге? — Тебе это сказал Изуна? — А что он должен был мне сказать? — очередь Мадары удивляться. Он скашивает голову вбок. В его глазах Тобирама замечает понимание, что что-то скрывают. Что она точно знает, так это то, что Мадара ненавидит, когда он что-то не знает или не понимает. И он обязательно добьется того, чтобы выяснить правду. — Ничего, — выдыхает Тобирама и отступает на шаг назад. И это было ошибкой. Словом, действием она лишь укрепила то, что он прав, заострила внимание. — Ты уверена? — сузив глаза, Мадара следует за ней. Шаг за шагом. Он не спешит, понимает, что балкон не бесконечный, и скоро отступать будет некуда, — утолишь мой интерес? — он ставит руки на перила по обеим сторонам, едва задевая полы кимоно. Тобирама вжимается в прутья спиной. Идти больше некуда. И теперь их не видно из зала, никто даже не придет, чтобы спасти ее. Хотя кто вообще сможет хоть что-то противопоставить Мадаре, помимо ее брата? — Страшно? — на грани шепота произносит Мадара и склоняется ближе, чтобы их глаза были на одном уровне. Тобирама сглатывает ком в горле, вскидывает голову и гордо смотрит в ответ. — Нет. — Так что же ты скрываешь, Тобирама? — Мадара произносит ее имя по слогам, перекладывает руку на чужое плечо, чуть задумывается и ведет кистью вверх, опуская на щеку, — не поделишься, мм? Тобирама теряется от ощущения поглаживания, от чужого лица напротив, от потемневших глаз. Мозг отказывается осознавать происходящее. Пальцы на щеке теплые, мозолистые от частого использования оружия. Но было приятно. — Может мне стоит погрузить тебя в иллюзию, чтобы узнать все? — Мадара прикрывает глаза. Тобирама тут же жмурится. Справится с шаринганом Мадары у нее нет ни шанса. Ее максимум это Изуна, да, и то не всегда. Слышится смешок над ухом. Тобирама хмурится, машет головой и непроизвольно распахивает глаза, смотря прямо в черный зрачок напротив. — Ты, — выдыхает Тобирама, начиная злиться, — ты, — она просто задыхается словами, не зная, что нужно сейчас вообще говорить. — Неужели ты подумала, что я использую шаринган? Или ты злишься, что я этого не сделал? — Мадара качает головой и продолжает посмеиваться. Тобирама собирается с силами и скидывает руку Мадары с щеки. Как бы ей не было приятно, заканчивать с этим давно пора. — Я вот не могу понять, чем тебя накачали, что твой характер так резко поменялся? — Может, я решил изменить подход к тебе, — Мадара выпускает Тобираму из своеобразного захвата и становится рядом, поворачивая голову в сторону последних видимых лучей заходящего солнца. — Что? — Тобирама вскидывает голову, резко разворачиваясь и становясь рядом. Она слегка не рассчитывает расстояние и становится слишком близко, сталкиваясь плечами. Вздрагивает от неожиданности, поджимает губы, но остается на месте, наслаждаясь теплом сквозь неплотные ткани их одежд. — Красивое кимоно. Надеюсь, тебе нравится. Кимоно. Неуверенные слова Хаширамы о покупке. Не может быть! — Не говори, что ты… — Пожалуйста, — Мадара кивает. Его лицо становится каким-то задумчивым. Тобирама выдыхает. Щеки начинают наливаться жаром, и ей кажется, что они краснеют. — Так что изменилось? — этот вопрос мучает на протяжении всего разговора. Ответ оседает внутри. И как бы не хотелось в него верить, Тобирама боится. Боится ошибиться, понять неправильно, дать себе ложную надежду. Она кладет руки на перила и смотрит туда же, куда и Мадара. — А если ничего не менялось? — он поворачивает голову к ней, — все по-прежнему. Но я чувствую себя таким идиотом. Я пытался бороться. Был излишне груб и с таким усердием пытался заставить тебя ненавидеть меня, что сам поверил в то, что мне удалось. Тобирама с замиранием сердца следит за тем, как Мадара медленно берет ее руку в свою. Подносит к губам и целует в ладошку. — Дашь мне еще один шанс?