В поисках места, что домом зовется

      — Ты мой хозяин? — тихо спросила она, не отводя от него взора. Гарри напряженно уставился на нее, потрясенный ее словами до глубины души. Его разум отказывался принять происходящее за чистую монету. Чувство страха и неопределенности накрыло его с головой, сердце билось о ребра как сумасшедшее. Он медленно приблизился к воде, словно находясь в трансе, и остановился у самой кромки воды. Словно кто-то не позволял ему зайти дальше.       — Не подходи. — мягко произнесла Смерть. Ее кроваво-красные глаза предостерегающе блеснули, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. — Только душам умершим позволено зайти сюда.       Он поспешно отступил назад, вглядываясь в темную воду, где среди волн смутно виднелись лица людей. Спящих, напуганных, смирившихся.       — Думаю… да. А ты… — Гарри тяжело сглотнул, не зная, как к ней правильно обратиться. — Как мне стоит тебя называть? — наконец спросил он.       — У меня много имен… — она склонила голову набок, ее спутанные длинные волосы почти закрыли лицо. Ее как будто удивил его вопрос. И вместе с тем порадовал. — Хотя твой предок обращался ко мне по самому старому из них. Ты можешь звать меня Хелой.       — Хела, — тихо повторил Поттер. — Я…что ж, у меня все три Дара, но я не думаю, что могу быть чьим-то хозяином.       — Я отвечаю лишь тому, кто собрал все три, — возразила она. — Никому более не удавалось собрать их вместе, кроме твоего предка. Многие пытались, но я сумела пресечь их попытки на корню.       — Пресекала? — задумчиво пробормотал Гарри себе под нос, наблюдая за Хелой. Она медленно вышла из воды на берег. Лилит встала рядом с Гарри — а ведь он почти забыл о ее присутствии, пока вел беседу со Смертью. В ее глазах мелькнул огонек понимания, который он прежде не замечал.       — Да. Болезни, внезапные падения, неудачные дуэли. Странные вещи случаются с теми, кто пытается обмануть саму Смерть, — тихо произнесла она.       — Но почему я смог их собрать? — недоверчиво поинтересовался он. — Почему мне удалось?       — Потому что так должно быть, — просто пояснила она. — Мы подружились с твоим предком. Он завещал, что только самый достойный из его потомков получит мое покровительство до конца своих дней.       — Покровительство? — неверящим тоном прошептал Гарри, вспоминая маггловские библейские истории, где ангел-хранитель оберегал людей. Его ангелом-хранителем стала Смерть?       — Ты бы смог спасти и изменить этот мир, как уже это сделал, и будешь делать в дальнейшем. Твоя судьба как лучик света в кромешной тьме, — она не дала ответа на его вопрос, продолжая развивать свою мысль.       — Я не понимаю, — тяжело вздохнул Гарри. — Ты говоришь обо мне? Но почему? То есть, я одолел Волдеморта, но это чистейшее везение!       — И правда, — согласилась Смерть. — Я наблюдала за тобой. Оберегала твою жизнь, когда твои родственники ставили ее под угрозу, — она качнула головой. — Я много раз вмешивалась в твою судьбу. Слишком много, чтобы подвергнуть сомнению свое предназначение как жнеца человеческих душ.       — Дядя Вернон пытался убить меня? — изумленно выдохнул он.       — Да. Но твоя тетя подвергала ее опасности гораздо чаще, если говорить начистоту, — в ее глазах полыхнул гнев. — Она изматывала тебя до смерти. Мне приходилось всю ночь проводить у твоей постели, чтобы поддерживать в тебе жизненные силы.       — Я…я не понимаю, — отчаянно прошептал Гарри. — Я знал, что она ненавидит меня. Всегда знал. Но неужели она меня настолько ненавидела, что пыталась убить?       — Каждый раз, когда Петунья смотрела на тебя, она видела то, что должно было принадлежать ей, — ответила ему Смерть. — Это отравляло ее существование, сводило ее с ума, заставляло ненавидеть. В конце концов, она забыла о том, что ты — ее семья.       Гарри окунулся в свои воспоминания о жизни с Дурслями. Когда он был маленьким ребенком, его жизнь не раз была на грани... Он мог запросто умереть, замерзнуть от холода или сгинуть на темных улочках по дороге в магазин за покупками.       — У них изрядно отрицательная карма, поэтому утренняя звезда уже приготовила для них место, — равнодушно произнесла Хела. — Они считали, что ты заслужил эти муки… но вскоре им предстоит узнать, кто на самом деле заслуживает подобного наказания.       Поттер ничего не ответил, задумавшись. Уже несколько месяцев он был полностью свободен от Дурслей, и впервые за долгое время чувствовал себя в безопасности. Они наконец-то будут наказаны за свои издевательства над ним.       — Последние два человека попытались пасть во тьму, дабы спастись от меня. Но без успеха.       — Последние два… Ты хочешь сказать, что это были Волдеморт и Гриндевальд? — догадался он. Но разве Волдеморт не разорвал свою душу на части?       — Да, — холодно ответила Хела. — И благодаря своей собственной глупости он лишен посмертия. Мне лишь требуется твой приказ, а затем я уничтожу все его крестражи. Гриндевальд вскоре умрет. Я способствовала его поражению и вытянула из него все силы. Он украл то, что ему не принадлежало. И теперь он проводит свои последние дни без капли былого могущества. И так будет, пока я не приду за ним.       — Неужели все так…просто? То есть, я думал, Дамблдор… — но ему было не суждено закончить фразу, поскольку Хела сделала самый человечный жест из всех, какой он только видел. Она накрыла свой лоб ладонью, посылая ему взгляд, каким обычно смотрела на него Астория, когда он не сразу доходил до сути дела.       — Дамблдор придумал целое искусство из своего нежелания умирать. По его словам, человек не может умереть, пока его дела не завершены в подлунном мире, — зло бросила Смерть. — Особенно с тех пор, как Том Риддл стал учиться в Хогвартсе. Не смей говорить при мне об Альбусе Дамблдоре. Ведь именно он поспособствовал скоропостижной смерти твоей матери.       — Что? — изумленно выдохнул он, широко распахнув глаза.       — Лили Эванс-Поттер отводился куда больший срок, чем он ей позволил прожить, — терпеливо пояснила Хела. — Если бы он побеспокоился сообщить ей о пророчестве за год, а не за неделю до Хеллоуина, она могла бы выжить. Вырастить тебя. Добиться чего-то большего. Даже месяц мог бы сыграть свою роль в ее решении о хранителе тайны. Вместо этого ее жизнь оборвалась несправедливо рано.       — Постой, — его плечи мелко дрожали. — Ты хочешь сказать, что моя мама могла выжить? У меня могло быть… — Его взгляд заволокло пеленой гнева. Лилит накрыла его плечо холодной ладонью — это было не так приятно, как рука Астории. Сама мысль о том, что его любимая мама могла выжить, что ей было отведено гораздо больше времени, что Дамблдор так просто отнял у него все из-за того, что он «знал все лучше всех»…       — Его судьба мало отличается от той, которая постигла Гриндевальда, — произнесла Хела. В ее голосе звучали успокаивающие нотки, словно она читала его мысли.       — И все? — горько спросил Поттер.       — По мне, достаточно и этого, — мягко ответила Лилит. — Я всегда боялась провести остаток своих дней одна взаперти, как моя бабушка. Гарри мягко сжал ее ладонь.       — Я не могу закончить его жизнь прямо сейчас из-за далеко идущих последствий. Люди слишком привыкли зависеть от него, но изменения уже есть. Вскоре и он будет подвергнут забвению, проводя свои последние дни в одиночестве.       — Понимаю, — он тяжело вздохнул, бросив взгляд на Лилит. —Мне сказали, что я смогу снять проклятие Луны с семьи Лилит. Как?       — Тебе следует отправиться на побережье, где Джулиан Мун был убит своей же семьей, — Смерть посмотрела куда-то вдаль между ними. — Ты поймешь, когда окажешься там.       — Ладно,— Гарри мельком взглянул на Лилит. — Как только я покончу с Волдемортом, мы первым же поездом отравимся к месту твоего рождения. Даю слово. Лилит несмело улыбнулась, что полностью изменило ее выражение лица, она словно помолодела на несколько лет.       — Как нам уничтожить крестражи? — твердо спросил Гарри у Хелы.       — Вы мой хозяин, Гарри Поттер, — она пожала плечами, разводя руки в стороны. — Прикажите мне. И я все сделаю.       — Ладно, — нервно пробормотал он. — Можешь ли ты… то есть, я приказываю тебе уничтожить крестражи Тома Марволо Риддла, а затем уничтожить его смертное тело, чтобы он никогда более не причинил никому вреда.       — Как прикажете, — поклонилась она и исчезла.       Гарри появился в той же самой комнате, где был ранее. Астория и Дафна одновременно выдохнули прежде, чем обессилено упасть на колени. Грехем твердо стоял на ногах, но его глаза расширились от удивления. Гарри повернул голову направо и увидел Хелу во всей своей красе. Она оглядела его друзей со странным удовлетворенным выражением на лице, а затем натянула черный капюшон и исчезла в тенях.       — Это… это… Гарри… — дрожащим голосом пробормотала Астория, пока Поттер помогал ей подняться на ноги.       — Все хорошо, Тори, — он поцеловал ее в лоб. — Хела никому из вас не причинит вреда.       — Ты действительно хозяин Смерти, — благоговейно прошептала Дафна.       — Куда она направилась? — с любопытством поинтересовался Грехем, все еще смотря на то место, где недавно стояла Смерть.       — К Тому Риддлу, — ответил он с улыбкой. — А нам, с другой стороны, необходимо попасть на первый корабль, идущий в Данию.       — Почему именно в Данию? — задумчиво спросил Грехем.       — Потому что там есть пляж, где нам стоит побывать, — произнес Гарри, поворачиваясь лицом к Лилит. Она сложила руки на груди и улыбнулась, как когда-то на распутье. Впервые за долгое время Лилит увидела, как Грехем по-настоящему удивляется.       — Гарри! —воскликнула Астория, удивленно глядя на них троих. — Ты выяснил, как снять проклятие с Лилит?       — Относительно, — уклончиво сказал он. — Хела поведала мне, что мы должны отправиться на пляж, где дух Муна проклял семью Мун.       — Это весьма специфичное место, но я знаю, где оно, — сказала Лилит. — К тому же, у меня есть чувство, что нам нужно быть там в полнолуние.       — Вот и хорошо, поскольку полнолуние через несколько дней, — весело заявил он. — Собирайтесь, леди и джентльмены.       — Возможно, мой отец знает нескольких сотрудников в отделе международного туризма. Если мы не сможем найти корабль, то портключ достанем запросто. Я отправлю ему сову, —кивнула Дафна.       — Понял. А теперь, собираемся, — уверенно сказал Гарри.       Альбус Дамблдор задумчиво смотрел на кольцо перед собой, гадая, куда мог деваться воскрешающий камень, когда его кабинет внезапно заволокло тьмой. Он быстро выхватил палочку и поднял ее, ожидая нападения в любую секунду, но перед ним возникла тень женщины в черном плаще. Она протянула руку к кольцу. Прежде, чем Альбус успел что-либо сделать, оно рассыпалось в прах, а в кабинете послышался чей-то разъяренный вопль. В воздухе перед ней появился дух, которого она схватила одной рукой, не давая ему ускользнуть. Через минуту вновь стало тихо.       Дамблдор не мог найти рационального объяснения своему страху перед этой женщиной, но она пугала его, пугала до ужаса . Он было открыл рот, чтобы задать вопрос, но она указала на него пальцем — и сразу его язык перестал двигаться, словно она наложила на него заклятие немоты.       — Держи язык за зубами, скользкий змей, — прорычала она. — Твое вмешательство повлекло гораздо больше разрушений и горя, чем ты можешь себе представить. Если бы твоя смерть не причинила еще больше страданий людям, то я убила бы тебя прямо сейчас.       Альбус хотел немедленно оправдаться, но язык не повиновался ему. Да и эта женщина явно не стала бы его слушать.       — Ты погубил свою сестру, — она холодно взглянула на него. — Если ты никогда этого не признавал, то ты врал сам себе. Из-за тебя она погибла раньше положенного времени, как и многие другие, — и с этими словами женщина исчезла.       Волдеморт восседал в кресле во главе стола, где его окружали верные Пожиратели Смерти. Самопровозглашенный величайший маг двадцатого столетия испытывал в последние несколько часов ужасную боль, а это значило только одно — кто-то уничтожает его крестражи. Сначала его обуяла ярость, он накладывал десятки Круциатусов на всех, кто должен был охранять его сокровища. Но как только исчезла Нагини, Волдеморт почувствовал то, чего не испытывал очень давно — страх.       Хвост понял это и попытался ускользнуть из менора Малфоев, надеясь найти кого-то, кто защитит его. Он уже прошел защиту Менора, когда Беллатриса его заметила и доставила обратно к Темному Лорду, который его едва не убил. Настолько бесполезный слуга, как Питер, собирался скрыться от него — это приводило его в ярость даже большую, чем от потери крестражей.       Северус Снейп сидел между Люциусом Малфоем и Эваном Розье, впервые за долгое время жалея о том, что не выбрал другой путь в жизни. Дамблдор приказал ему следить за Волдемортом, но того больше всего интересовало пророчество о нем и Поттере. Его слугам была дарована свобода действий, пока они не вызывали подозрений. И Снейп ничего не мог с этим поделать.       Темные маги обедали, сидя на своих местах за столом, когда темная тень появилась в зале. Волдеморт почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Кто мог обойти защиту столь древнего менора? И что могло настолько сильно его напугать? Когда дымка мрака развеялась, они увидели в центре зала молодую женщину. Она едва ли была выше Драко, но когда женщина обвела взглядом магов, то им внезапно стало не по себе.       Люциус судорожно вздохнул, а Нарцисса смертельно побледнела. Правая рука пришелицы была гнилой, с нее свисала кожа, через которую были видны кости. Она крепко держала косу. Ее кроваво-красные глаза неотрывно следили за магами. В зале воцарилась мертвая тишина, и словно потянуло кладбищенским холодом.       После короткого замешательства все Пожиратели, ведомые страхом, дружно отправили в нее убивающее проклятие. Она вытянула левую руку, кожа которой была бледнее, чем у любого живого существа, а затем остановила лучи проклятий, придав им форму сферы у себя на ладони. В следующее мгновение она щелкнула пальцами — и волшебные палочки всех присутствующих обратились в прах.       — Вижу, вы наслаждаетесь обедом, — заговорила она через пару секунд напряженной тишины. — Впрочем, как и всегда. Пируете на душах и жизнях, отнятых вами.       Смерть медленно направилась к тому месту, где сидел Волдеморт. Ее шаги гулко отдавались в мертвой тишине обеденного зала. Однако никто не нашел в себе смелости противостоять ей. Нагини зашипела и постаралась уползти подальше.       — Вы убивали и приносили другим горе в своей безумной жажде власти, которая никогда не предназначалась вам, — тихо продолжила она. — Вы обрывали нити жизней во имя собственного могущества, думая, что вы неуязвимы. Выше любых земных сил. — Хела остановилась перед Волдемортом. — Ты слишком долго скрывался от меня, Том Риддл, — заявила она.       Во взгляде Темного Лорда плескалось отчаяние и страх — чувства, которые Северус Снейп впервые видел у своего хозяина. Волдеморт боялся за свою жизнь, но его высокомерие не знало границ.       — Нагини! — прошипел он. Змея-крестраж с шипением поползла к нему. Он почти порадовался своей победе, но Смерть взмахнула косой. Вспышка света — и тяжелая змеиная голова покатилась по столу, остановившись у тарелки Драко Малфоя, который смертельно побледнел.       — Сосуды твоей души уничтожены, Риддл, — гостья опустила косу, касаясь заточенным концом стола.       — Это имя мне больше не принадлежит! — прокричал Волдеморт. Чего в этом крике было больше — ложной бравады или нескончаемого высокомерия — Снейп так и не смог понять.       — Имя, выбранное тобою — оскорбление для меня, — ее губы тронула слабая улыбка. — Ты должен был знать, Том, что никто не может сбежать от Смерти.       Волна холодного страха накрыла Северуса с головой, поскольку он понял, что происходит. Он и другие Пожиратели Смерти предстали перед ней лицом к лицу.       — Лестрейндж, — она повернулась к столу, обращая взор своих кроваво-красных глаз на женщину. — Ты жила, как дикая собака, накидываясь на тех, кто не мог дать тебе отпор. И теперь ты умрешь, как и подобает дикой собаке.       Она взмахнула рукой, заставляя Беллатрису скулить и крутиться от боли. Северус, затаив дыхание, наблюдал, как она превращается в собаку. Из ее рта капала пена.       — Ты будешь просить о пощаде, как и те, кого ты убила. Так прими же смерть от рук магглов, — твердо произнесла Смерть. — Что посеешь, то и пожнешь. — Собака проскулила в последний раз и исчезла, оставив после себя лишь пену на столе.       — Петтигрю, — Смерть повернулась к нему лицом. — Ты предал своего названного брата и его жену, подставил их под лезвие моей косы, тем самым избежав моего суда. Ты прятал свою шкуру за убийцами и лжецами, надеясь спастись. Надеясь получить то, чего без них никогда не смог бы достичь. Ты всегда был крысой.       Она щелкнула пальцами, превращая Питера в его анимагическую форму.       — И пусть все увидят, кем ты являешься на самом деле, — заключила она. Ее губы исказила мрачная ухмылка. — Грязная крыса с человеческим разумом. Если, конечно же, тебя не съедят в первый же день. — Крыса пискнула и исчезла.       Северус встретился с глазами женщины, которые весьма походили на человеческие, но вскоре ее голос зазвучал вновь, привлекая к себе внимание.       — Люциус Малфой, — она посмотрела сверху вниз на сидящего в кресле чистокровного лорда, которому, как показалось Северусу, срочно требовалась чистая пара штанов. — Ты навлек на себя мой гнев своими преступлениями против семьи Уизли, — мягко прошелестела смерть. — И наказание твое будет соответствующим. Ты помогал пытать людей, планировал геноцид, чтобы твое искаженное наследие могло жить вечно. Но помимо этого, ты почти лишил души Джинерву Уизли, когда подложил ей проклятый дневник. И я приговариваю тебя, Люциус, к вечному скитанию и бродяжничеству. Отныне и навеки ты лишен имени. Ты будешь годами просить милостыню на улицах среди тех, кого ты так презирал. Род Малфоев исчезнет из истории. Никто не будет помнить о нем, кроме тех, кто позволил этому случиться.       Люциус издал ужасный вопль и попытался ударить Хелу тростью — и это было ужасной ошибкой. Едва он коснулся ее, как вся кожа слезла с его руки, обнажая мясо и кости, почти сгнивая на глазах. Раздался страшный грохот, и менор исчез. Остались лишь бескрайние просторы и стол посередине. Одежда Малфоя превратилась в лохмотья.       Нарцисса, оправившаяся от шока первой, уставилась на своего мужа. Хела повернулась к ней, сжимая свободную руку в кулак. Глаза леди Малфой закатились, и она упала на землю. Только в этот раз ей было не суждено подняться. И теперь, когда нищий попрошайка сбежал от них в ужасе и позоре, оставив позади тело жены, Хела обратила свое внимание на младшего Малфоя. Он сидел рядом с матерью, в его взгляде плескался страх.       — Драко Малфой, — мягко обратилась она к нему. — Ты был рожден в достатке и богатстве, но использовал это ужасным образом. Ты думал, что твое наследие делает тебя выше остальных. Но… ты все еще ребенок, — она указала на него пальцем. Драко резко вздохнул, хватаясь руками за грудь. — Твоя магия, Драко, заперта в твоем теле. Отныне ты маггл. Живи достойно, и, возможно, ты однажды вернешь ее.       Драко, следуя примеру своей матушки, побледнел, когда услышал о пропаже своей магии. Он горестно простонал и упал в обморок. Хела закатила глаза, вновь обращая свое внимание на присутствующих.       — Яксли, Руквуд, Розье. Вы использовали свою силу, помогая безумцу творить геноцид. Посему и остаток своих дней вы проведете без нее, — она указала на них рукой, отчего с них стала медленно слезать кожа. — Они проживут достаточно времени, чтобы добраться до госпиталя, где рано или поздно проклятие убьет их.       Смерть продолжала наказывать Пожирателей. Кого-то лишая магии, кому-то отсекая конечности, чтобы они никогда не причинили никому вреда.       В конце концов, остались лишь Северус и Волдеморт. Коса Смерти испускала жутковато-зеленое свечение, темнее, чем луч убивающего заклятия. Она медленно шла вдоль стола к Волдеморту, лицо которого исказила гримаса ужаса.       — Я не готов! — отчаянно закричал он, пытаясь встать со своего кресла и убраться подальше от нее. — Не готов! Мне нужно больше времени! Больше!       — Ты давно потерял свой шанс на искупление, — холодно ответила Смерть, занося косу. — Ты разорвал свою душу в глупой попытке скрыться от меня. А сейчас у тебя нет посмертия — ты отправишься на распутье до конца дней. — Она опустила свое лезвие, рассекая Тома пополам. Он с протяжным криком боли упал навзничь, и множество гнилых конечностей, вылезших из-под земли, утащили его к себе. Хела молчаливо наблюдала, как дух человека, причинившего столько бед, наконец-то покидает мир живых.       На мгновение воцарилась тишина. Северус неподвижно сидел в кресле, ожидая, пока Смерть медленно обходила стол, приближаясь к нему. Она остановилась рядом с ним и посмотрела на него сверху вниз, склоняя лезвие к столу.       — У тебя…смешанная карма, Северус Снейп, — наконец произнесла она.       — Разве ты не собираешься забрать меня с собой? — эти слова вырвались у него помимо воли.       — Ты желаешь уйти? — спокойно поинтересовалась она, пристально изучая его взглядом своих кроваво-красных глаз. — Если ты умрешь сейчас таким, какой ты есть, то не сможешь воссоединиться с Лили Эванс.       — Конечно, нет, — горько усмехнулся Снейп. — И никогда не мог. Я никогда не был достоин ее.       — Возможно. Возможно, нет, — тон ее голоса показался ему почти задумчивым. — Но ты желаешь увидеть ее.       — Всегда. Всегда, — пылко ответил он. Она критическим взглядом оглядела его с ног до головы.       — Встань, Северус Снейп.       Он тут же вскочил на ноги, его сердце тяжело билось в груди. Хела указала пальцем на его руку. Руку, где находилась черная метка.       — Вот что отделяет тебя от воссоединения с Лили Эванс-Поттер, — пояснила Смерть. — Клеймо, указывающее на все плохие деяния, совершенные тобой за такую короткую, но сложную жизнь. Однако… ты свободен от своего темного и злого хозяина, и я должна тебе сказать: если ты начнешь спасать жизни, а не обрывать их, то твоя метка начнет бледнеть. Однажды, когда твоя душа станет чиста, темная метка совсем исчезнет. Лили Эванс-Поттер придет за тобой, и вы встретитесь в следующей жизни.       — Я… — пробормотал Северус, растерявшись. Хела бросила на него долгий взгляд, а затем повернулась к нему спиной. Ее дело было сделано.       — Приказ моего хозяина выполнен, — мягко произнесла она. — Мы увидимся вновь, Северус Снейп, когда придет твое время, — с этими словами она исчезла в тенях.       Она никогда более не придет к человеку, ищущему искупления — пока не наступит его час.       Петунья с остервенением мыла тарелки, оставшиеся после обеда. Тишина в доме давила на нее сильнее, чем прежде, поскольку ни Дадли, ни Вернона не было в доме. Она замечала, что с каждым днем все сильнее и сильнее впадает в депрессию.       Она не была до конца уверена в том, что произошло в тот злополучный день. Конечно, ей выказывали сожаление по поводу грубости ее мужа и подлости сына, которые не вернули ей ни капли любви, которую она дарила им все прожитые вместе годы. Она много думала о том, что видела в ту ночь.       Сам факт того, что ее сын и муж предположительно могли колдовать, стал очень неприятным открытием. Особенно после того, как она постаралась избавиться от всех воспоминаний о сестрице, и о том мире, где ей были не рады — и который снова напомнил о себе, ворвавшись в ее жизнь, нарушив ее покой появлением на пороге ее дома нежеланного племянника.       Горечь обиды, почти забытая, вновь вернулась. Только подумать, она вышла за человека, который мог колдовать… Петунья почти слышала, как Лили насмехается над ней. Он нагло врал ей, притворялся нормальным, владея магией, которую она так отчаянно желала получить…       — Но чего желал добиться Дадли? — тихо спросила она себя. — Чего хотел добиться Гарри? Разве это теперь имеет значение? — она яростно рычала, натирая зеленую тарелку.       Неважно, сколько вопросов одолевали ее ночами, она хотела посмотреть на Гарри, увидеть его зеленые глаза. Глаза девочки, получившей все то, чего Петунья так желала. Лили была красивой, умной, у нее была магия. Ее все любили. А Петунья не получила ничего, кроме того, что была старшей. Родители отдали всю свою любовь Лили, а ей ничего не досталось, поскольку Лили была особенной.       Петунья думала, что ее страдания закончатся, когда она покинет проклятый дом, но именно тогда она повстречала Вернона. Он позволил ей чувствовать себя особенной, и впервые за долгое время она считала, что ей живется гораздо лучше, чем Лили, которая погибла по вине собственного мужа. А сейчас…это. Магия отняла у нее все, что ей было дорого.       — Я должна была отправить ребенка Лили подальше отсюда, — со злостью прошипела она. — Неважно, что тот старый козел говорил. Он принес в этот дом магию. А без него все могло бы быть гораздо лучше. Уж я-то уверена в этом. Я могла бы получить все, — она выключила воду и принялась расставлять тарелки по своим местам. Потом, наконец, отвернулась от раковины — и закричала.       Черноволосая девушка с гнилой кожей и косой в руках стояла за спиной Петуньи. Ее глаза блестели недобрым огнем. Температура в доме упала почти на двадцать градусов. Петунья прижалась спиной к раковине, со страхом глядя на гостью. Петунья всегда восхищалась феями из детских сказок, но эта девушка выглядела точь-в-точь как злая фея из ее снов.       — Петунья Эванс, — тихо произнесла она. В ее голосе слышалась злость. — Следуй за мной, — с этими словами она развернулась и направилась в холл. Дрожа от страха, Петунья направилась за ней. Хела подошла к чулану, некогда служившему спальней для Гарри, и посмотрела сначала на дверь, а затем на Петунью и усмехнулась. Кровь стала сочиться из досок, из-под двери чулана, прямо к ногам Смерти.       — Детоубийство — смертный грех, Петунья Эванс, — холодно заметила она.       — Да как… как смеешь ты обвинять меня… — гневно прошептала Петунья, ее руки тряслись от ужаса. — Я никогда не убивала…       — Только благодаря моему присутствию, — перебила ее Хела, заставляя Петунью отступить на шаг. — Ты могла убить собственного племянника. Ты загоняла бы его до смерти, когда ему было всего шесть лет.       Она взглянула на нее и махнула рукой в направлении чулана. Петунья неуверенно проследила за ее взглядом, и внезапно дверь в чулан открылась. Порыв ветра был холодным, хотя на дворе стоял март, и погода стояла на удивление приятная. Она увидела, как маленький, худенький Гарри, согнувшись под тяжестью сумок, осторожно поставил их в фойе, а затем направился к себе в чулан.       Ее губы задрожали. Она помнила этот момент. Она купила Дадли подарки на Рождество, но кое-что забыла, и ждала Вернона с работы, чтобы вместе съездить в магазин. И велела Гарри забрать тот подарок, который она заказала почтой.       Маленький Гарри дрожал от холода и тихо плакал. За ним тянулся кровавый след, и когда Петунья присмотрелась, то заметила большой осколок стекла, торчавший из его поношенной обуви. Он медленно вошел в чулан и рухнул на постель, тяжело дыша. Через несколько секунд она увидела, что эта девушка появилась рядом с ним. Она взмахнула рукой, осколок стекла упал на пол, и кровотечение остановилось. Потом легонько коснулась его рукой и исчезла. Видение пропало.       Хела медленно повернулась к Петунье, ее кроваво-красные глаза полыхали гневом.       — Какая мать посылает ребенка в такую погоду в обносках своего сына? — холодно спросила она.       — Это не моя вина! — зарыдала Петунья. — Ботинки были в полном порядке. Он не был достаточно аккуратен. Никогда не был!       — Неужели? — медленно процедила та, ее глаза потемнели от злости. — Может, мне следует напомнить тебе о том случае, когда ты отправила его искать гаечный ключ, и его чуть не сбила машина? Его смерть была бы неизбежна, если бы не мое вмешательство.       — Я не могла знать о…       — Могла. Очень даже могла, — резко перебила ее Хела. — Ты никогда не кормила его должным образом, никогда не одевала его, как следует, никогда не проявляла к нему любви, несмотря на то, что вы с ним одной крови.       — Лили никогда не любила меня. Она всегда была особенной, — выплюнула Петунья.       — Ты оттолкнула ее! — внезапно прогремела Смерть, отчего вздрогнули стены дома. Миссис Дурсль отскочила к стене, вжавшись в нее спиной. — Ты прокляла ее, потому что в тебе не было ни капли магии! Из-за тебя произошел раскол в семье! Ты стала причиной горя и несчастья! Все из-за тебя, Петунья!       Женщина ничего не ответила, что-то бессвязно бормоча себе под нос.       — И тебе явно было недостаточно ее героического самопожертвования ради сына, — холодно продолжала Смерть.— Ты почти отправила ее сына к ней из-за своей глупой ревности и обиды. — Она закинула косу себе на плечо. — Ты не умрешь, — заявила Хела, — потому что ты не преуспела в его убийстве. Но все, кого отныне ты встретишь на своем жизненном пути, будут знать о том, насколько ты жалкая, жестокая и злая женщина. — Она указала рукой на ее лоб, и там тут же появилась серебристая линия. — Женщина, бросившая мужа и сына из-за своей глупой паранойи.       Сердце Петуньи сжалось от ужаса и тоски.       — Прощай, Петунья Эванс, — бросила гостья, уходя прочь. — Злоба служила твоим оружием. Так пусть эта самая злоба станет твоей тюрьмой, — с этими словами она исчезла.