Третьего не дано

      «Не будь глупа», «не будь наивна», «думай головой» — это и многое другое Юталия слышала от Роксаны с самого первого дня, проведенного в их доме, с момента их знакомства, ведь мадам Лестрейндж не упускала ни одной возможности, чтобы не произнести это. Она говорила: «не будь наивна», когда Юталия оставалась наедине с Рабастаном при этом как до брака, так и после, для этого ей стоило лишь увидеть сына и увидеть, с каким обожанием тот смотрел на нее. А при каждой даже крошечной ошибке она говорила одно: «не будь глупа». Юталии казалось, что это было из-за того, что мадам Лестрейндж ее невзлюбила, но все оказалось прозаичнее: она просто не хотела поломать молодой девушке жизнь своим сыном, прекрасно зная, что он далеко не идеален и точно не подходит молодой, а тогда еще и нежной девушке — но это сказать Роксана не могла, а потому все было так, как было.       — Все еще прокручивать в голове действия? — с грубоватым акцентом спрашивают у нее за спиной.       Юталия чуть вздрагивает от неожиданности и оборачивается. Полчаса назад она смогла отдохнуть, как пожелал ее супруг, и точно не ожидала, что кто-то последует за ней или просто придет. Никому ровным счетом, на самом деле, не до ее состояния души или семьи. Да и какое состояние должно быть? Тоска, горечь? Десять лет прошло. Они все уже смирились, хоть Роксаны все еще и не хватает.       Да и застолье в связи с такой датой лишь повод собрать людей сегодня здесь. Скоро весь магический мир будет знать о прекрасном и бесспорно великом Повелителе и его приспешниках.       — Дарья. Не ожидала вас увидеть, — говорит Юталия, оглядывая ту взглядом.       Долохова Дарья, жена очень близкого товарища Рабастана Антонина Долохова, проживающая всю свою жизнь в северных губерниях Советского Союза и учащаяся не в Колдотворце, а в холодной школе темных искусств Дурмстранге. Они не так близки из-за разницы в возрасте и менталитета, но понимают друг друга с легкостью, что и не удивительно: у обоих сложные мужья — это и было причиной их теплых и достаточно доверительно-дружелюбных отношений.       — Видеть этот фарс с бокалами. Рабастан настояще думать, что цвет может говорить быть у вас конфликт или нет? Что за дурость, — Дарья не понимает. Ее Антонин никогда бы не сделал так, даже если это каким-то образом и помогло бы понять что-то. Его, наоборот, возбуждает непокорность и даже грубость жены. Юталия знает это. Как и знает, что это главное отличие их мужей. Рабастан терпеть не мог такое. И поэтому всегда дает бокалы на выбор, чтобы понять, в каком на данный момент она настроении. Именно на данный момент, а не на все время. Но пояснять такое Юталия не хочет.       Дарья подходит к Юталии и кладет руки на лестничные перила, смотрит вниз, где гостей полон дом. Внимание на них никто не обращает. Зато люди обращают внимание на интерьер, блюда и напитки, будто бы они пришли не за тем, чтобы вспомнить о прекрасной волшебнице Роксане, а насобирать новых сплетен, впрочем, для половины так оно и было.       — Вот та заменить тебя? — спрашивает Дарья и показывает на Беллу. Юталия в ответ кивает. — Красивая, но ведь Родольфуса не интересовать женщины? Простить, — осекается, видя, что Юталия бледнеет. Они обе понимают, что Родольфуса и в самом деле женщины не интересуют, но другого варианта нет. Их род должен продолжаться.       Завести ребенка Рабастан и Юталия пробовали с самого начала их брака. Рабастан хотел ребенка, потому что так он бы смог заявить больше прав на Юталию, а та просто хотела детей. Но у них долго не получалось это сделать, несколько лет не выходило. И, когда уже были записаны в Мунго, произошло чудо: Юталия забеременела. Ношение ребенка было легким, все было прекрасно, вплоть до рождения малыша. Он родился мертвым, уже не дышал, и чтобы врачи не делали он так и не задышал. Для Юталии это было большим горем, она винила себя, и если бы не Рабастан, который был с ней все время, не отпуская ни на секунду, она наложила бы на себя руки, а так.. она сумела полюбить его. Действительно сумела.       У них были еще попытки, но все безуспешно: выкидыши, мертвая беременность и все это не длилось и до третьего месяца. Они просто не могли ничего сделать. Не могли. А потом произошла и трагедия по поводу Роксаны.       Лестрейнджи чувствовали приближения горя в семье: Юталия давала слабину заметную всем, для нее как для женщины подобное было подобно гибели, и Лорд Лестрейндж был уже в преклонном возрасте — но за ними смотрели и в любом случае были готовы к любым исходам. Но к смерти Роксаны, к тому, что именно ее заберет Смерть, готовы не были, и потому подобное было нереальным и будто бы невозможным. И истинная причина смерти Роксаны была неизвестна до сих пор. Были лишь предположения. Лекари считали, что ее сердце просто не выдержало и остановилось. Завистники и просто чужие люди считали, что виноватой была Юталия. Но разве могло сердце такой сильной волшебницы взять и просто остановиться? Юталия с этим была совсем не согласна. Все это казалось таким неправильным. Таким нелогичным. И то ли поддавшись вражеским языкам, то ли свои какие-то чувства, но Юталия стала винить себя, чем вызвала гнев всей своей семьи.       — Чего это ты себя корить вздумала, девчонка? — недобро сощурив глаза, спросил на тринадцатый день после смерти жены, Лорд Лестрейндж. — Никак послушала безмозглых?       Они тогда сидели за столом вечерним, ужинали. Лорд Лестрейндж впервые не сел на свое законное место, а потому они сидели необычным для себя образом: Рабастан — напротив брата, рядом с женой, а Лорд Лестрейндж находился напротив невестки и хмуро смотрел прямо на нее.       — Нет, просто... — она запнулась.       За время до смерти Роксаны у Юталии были предзнаменования тому, что кто-то умрет, но она упорно думала, что умрет сама, но не свекровь, которую к тому моменту уже называла «мамой» из-за теплых отношений — Роксана тоже поддерживала ее, в тот момент никто не остался в стороне к их с Рабастаном горю.       Началось все с по-настоящему мерзкого сна. Осознанный, очень мерзкий сон. Ей снились черви. Во сне Юталия лежала в какой-то яме и ее закапывали. И при этом закапывали червями, опарышами и иным мерзкими тварями. И в этот раз звала она мужа, очень испуганная и вся в слезах. После пробуждения слез стало больше — она вжалась в мужа и рыдала. Рабастан за все то время уже успел привыкнуть к ее слезам, поэтому лишь только успокаивал, вызывая домовика, чтобы принес зелье их Госпоже.       На следующую ночь все повторилось. Снова отвратительный сон. Снова осознанный. Но в этот раз ей снилось что у нее кроваво выпал зуб, другие болели. Сон был настолько реалистичным, что, проснувшись, ей даже казалось, что они и вправду болят. И тихо разбудив мужа, пошла в ванную. Где услышала странный стук в окно.       — Рабастан! — громко и весьма испуганно крикнула. — Кто-то за окном!       В тот момент она даже не помнила, что произошло. Ей просто было очень страшно. Она хотела получить защиту и искала ее в единственном возможном источнике, в муже. Рабастан вышел обнаженный, взгляд тяжелый и сам он очень взволнован. Он подошел к ней и прижал к себе бережно, дал ощутить защиту в виде себя.       — Это просто птица, пойдем обратно. Никого другого там не может быть и не потому, что наша спальня на третьем этаже, а потому что весь мэнор охраняется. Пойдем, ты очень устала. — Рабастан взял ее на руки и увел в спальню, надеясь, что эту ночь они просто спокойно переживут и утром все будет хорошо. — Хоть бы температуры утром не было.       Птица, попавшая в окно (на котором даже трещина осталась небольшая, и которую убрали сразу маги), черви во сне и выпадающие зубы с кровью — это было предназначением чего-то ужасного. Юталия должна была думать об этом, должна была хоть что-то сделать, но не смогла, была слишком сконцентрирована в себе. Поэтому винить себя она могла и даже делала это, но сказать на укор такое не могла. Лорд Лестрейндж ей был как настоящий отец, которого у нее никогда и не было.       — Простите, вы правы, я должна взять себя в руки, ради всей нашей семьи, я ведь единственная женщина осталась. — И она взяла. Ответственность, семью, решительность — это и многое другое на себя, как и подобает женщинам из рода Лестрейндж.       — Лорд Лестрейндж в случае чего поможет, ведь разницы нет, чья сперма приведет к зачатию, главное, чтобы был Лестрейндж и от семьи детей Лорда Лестрейнджа и Роксаны.       Дарья на нее переводит задумчивые глаза, вспоминая вероятно ту девушку, у которой она была на свадьбе, и приходит ко мнению, что она просто повзрослела. Очень повзрослела. Но это и не странно в ее обстоятельствах.