Двое

      Проснуться от поцелуя в щёку и хриплого «доброе утро, соня». Улыбнуться сонно, не разлепляя глаз, потянуться всем телом, и, выбравшись из-под одеяла, бросить быстрый взгляд за окно. Там холодно, туда выходить не хочется. Хочется утянуть любимую женщину обратно под одеяло и провести весь день с ней в обнимку. Нельзя. У них обоих есть обязанности. Заглянуть на кухню, чтобы поставить чайник, умыться, почистить зубы, зевая с зубной щёткой во рту и корча себе в зеркале рожи в перерывах. Позавтракать, сидя на кухне в трусах, с подтянутыми к груди коленями, одеться. Поцеловаться около машины — когда они приедут на каток, нельзя будет. Там их могут увидеть.       Всего лишь обычное утро.       Размять мышцы, разогреться до того состояния, когда всё тело ноет, требуя больше движения, больше усилий. Лёд, лёд, снова лёд — и воздух, в который он взмывает, отталкиваясь, раз за разом, вворачивается, вкручивается. Поймать её улыбку, улыбнуться в ответ широко, уверенно. Он сделает всё, что может, чтобы улыбку эту видеть чаще — и то, что не может, тоже сделает, тоже сможет, пусть и не так легко это будет. Пусть и не сразу получится. Зал, лёд, зал — набитые синяки болят. Пройдут. К чёрту их. Забыть о них. Забить на них. Как всегда. Выслушать всё, что ему будет сказано, и сделать вид, что послушается всего — не будет, конечно. Как, если красной нитью проходит через всю эту тираду то, что надо беречь себя? Чего он добьётся, если будет себя беречь? Сесть в машину, коротко сжать чужие пальцы перед тем, как поехать.       Всего лишь обычный день.       Приготовить ужин, теснясь вдвоём на небольшой кухне, то и дело целуясь и забывая о готовящейся еде. Выбрать за ужином фильм на вечер. Заварить чай и налить в две большие чашки, чтобы потом благополучно забыть о нём, оставив на журнальном столике, смотря фильм, наслаждаясь не столько происходящим на экране, сколько их сплетёнными пальцами, близостью любимой женщины. Задремать под конец, но проснуться, когда пойдут финальные титры, и потребовать пересказа концовки. Отправиться в постель. Уснуть окончательно, в обнимку, утыкаясь не в подушку — в чужое плечо.       Всего лишь обычный вечер.       Обычное утро, обычный день, обычный вечер. Обычное пробуждение, и обычные поцелуи, и обычная улыбка на любимом лице. Обычные прикосновения, в которых всё тепло, которое только возможно. Всего лишь обычный день — всего лишь обычное счастье. Нужно ли ему счастье необычное?