Спектакль Психопата (ранее "Записки из Дома Безумия")

«*Последний день осени… Пасмурное, серовато синие небо. Ещё только около семи часов утра, а кажется, будто ещё два-три часа ночи. Солнце ещё не встало. Идёт снег. Серовато-пепельный, он медленно опускается на землю и растворяется в лужах дождевой воды, постепенно заполняя их собою и покрывая всё окружающее пространство серовато-белым грязным покрывалом, которое медленно таит и смешивается с грязью, но где-то остаётся лежать слоем снежной пыли или зимнего пепла, опустившегося на землю с небес. Голые деревья одеваются в серо-пепельное тонкое одеяние. Последние сухие пожухлые листья слетают с деревьев. Они кружат в воздухе вместе со снегом и, так же вместе с ним, опускаются на землю, завершая свой путь. В неестественном и неживом ярком свете фонарей, эта картина кажется жуткой и устрашающей. Создаётся впечатление, будто ты герой ужастика. Ты сидишь в своей не дорогой старой маленькой квартирке и смотришь на пугающую картину за окном, не в силах оторвать взгляд от окна. Ты сидишь и ждёшь, что сейчас, что-то ужасное или неожиданное возникнет за окном. Тебе страшно, но ты смотришь и ждёшь, потому что кто-то из твоих близких ещё не вернулся и ты его ждёшь, но душой ты чувствуешь, что случилось что-то ужасное. Ты боишься что он не вернётся и потому покорно ждёшь, а когда в поле твоего зрения мелькает похожая тень и в круг света под фонарём выступает его силуэт ты радостно вскакиваешь с места, но фонарь мигает и гаснет. Ты замираешь в страхе пред неизвестностью и ждёшь. Через какое-то время фонарь загорается, но фигуры под ним нет и ты продолжаешь ждать, высматривая родную душу за стеклом. Твой взгляд цепляется за некую деталь, но ты не обращаешь на неё внимания, продолжая выискивать за окном того, кого так долго ждёшь. Ты замираешь и вздрагиваешь. Посреди маленькой комнатки стоит долгожданный силуэт. Он жуткой тенью отражается в оконном стекле. Фонарь мигает и гаснет. Гаснет свет в комнате. Ты дрожишь. Ведь, ты не слышала скрежета ключа в замке. — … — тихо зовёшь ты, боясь повернуться. В ответ — тишина. Ты не слышишь чужого дыхания и замираешь в ужасе. Всё вокруг черно и слилось для тебя во едино. — … — ты снова зовёшь, в надежде на лучшее, но нет ответа. Лишь тьма, тишина, твоё жаркое дыхание, от которого запотевает окно, и грохот твоей крови в ушах. Ты боишься повернуться. Ты в страхе закрываешь глаза. А открыв их, отшатываешься от окна и кричишь. Твой долгожданный изуродованным куском мяса лежит в кругу фонарного света. Ты кричишь, а неизвестная сила, проходя своей бестелесной рукой сквозь твои кожу, мясо и кости, хватает тебя за сердце и ледяными клешнями страха сжимает его в тисках своих пальцев. Твои зрачки расширяются, по телу проходит судорога и твоё сердце разрывается от страха. Содрогнувшись и дёрнувшись, ты падаешь замертво.» — Ж-жутко… — повёл плечами Дазай. — Я не знал, что Дос-кун смотрит ужастики! — восхищённо восклицает Гоголь. — Ой, да ладно вам. Не смотрит он их. И это вовсе не страшно. — махнул рукой Алекс и добавил: — Прав я, или же нет, Бог мой? — Конечно я не смотрю ужастики. Мне Алекс всякие страсти рассказывает. И да, ты прав, это действительно не страшно. — индифферентно ответил Фёдор, отведя взгляд к окну. В голове его, крутились разного рода мысли. После небольшой лекции от Алекса, о том, что именно, может вызывать настоящие страх и ужас, наша четвёрка, в полном составе, отправилась на обед. Завтрак все они благополучно пропустили… . . . . ** Хироцу-сан, прихода которого, наша четвёрка ждала с нетерпением, в отделении появился в районе одиннадцати часов утра, но замечен не был. После обеда же, произошли таковые действа: 1: Алекс оккупировал фортепиано Хироцу-сана на всё оставшееся время его пребывания в больнице и принялся пытать половину отделения своим прекрасным пением и божественной музыкой. 2: Фёдор занял один из углов на сцене и рисовал Алекса. 3: Дазай пытался понять, что пел Алекс, ибо он пел на русском песни Сергея Лазарева и Кипелова, аккомпанируя себе на фортепиано. 4: Николай записывал или пытался записывать названия песен, чтобы в будущем прослушать оригиналы и попросить Алекса повторить исполнение этих песен на гитаре или каком другом инструменте. И пятое: Хиротсу-сан делал ровно то же, что и всегда, наблюдал за пациентами, помогал им своими советами и параллельно делал что-то своё. Всё было тихо и мирно. . . . . В подобном темпе протекал весь сегодняшний день. Ничего необычного не произошло. Разве что… Огай был очень сильно недоволен тем, что эти четверо спелись, но… он не мог ничего с этим сделать, ведь господин Фукудзава оторвал бы ему голову за отрицательное влияние Огая, обращённое в сторону Дазая, подчинённого Фукудзавы, детектива полицейского отдела города Йокогамы префектуры Канагава. Поэтому, ярость Огая была вымещена на медперсонале. Но всё равно, некая часть этой ярости затаилась. И даже более, эта ярость росла. Росла не переставая. Росла, желая вырваться на свободу и уничтожить всех и вся. Но до тех пор, эта ярость была заперта в сейф холодного спокойствия и никак себя не выдавала перед другими. Сидела тихо и мирно, до нужного момента. Пока что, до него далековато.

… Но всё-таки, он приближается.

… Он… …уже совсем близок.

Скоро, это случится и тогда…

… впрочем, ни что не испортило сегодняшнего, по своему мрачного и трагичного, но всё же радостного счастья ребят, ведь сегодня — последний день осени.

Конец Ноября.