Виртуальная добродетель

      Горячий и влажный рот Минцзюэ восхитительно ощущался губами Хуайсана, а сильное, знакомое тело, прижатое к его собственному, являлось ответом на вопрос, который он молча задавал годами. Хуайсан ухватился за каркас кровати из кованого железа обеими руками. Наручники одновременно освобождали и заземляли его, когда он прижимался к Минцзюэ и вырывал изо рта своего брата дрожащие стоны.       — Трахни меня, — попросил он хриплым голосом, в то время как его губы скользили по колючей коже подбородка Минцзюэ. Того еле заметно колотило. — Пожалуйста, Дагэ. Мне нужен твой член внутри. Я был хорошим мальчиком, Дагэ, и так изнываю теперь.       — Хуайсан, — произнёс Минцзюэ так, как будто это имя вырвали из него. Он схватил его и потащил к кровати, сжимая большими руками раздвинутые бёдра Хуайсана, беззастенчиво обвившиеся вокруг него, как только он начал действовать. Он прижал Хуайсана к матрасу всем своим весом и обхватил его руками. Он чувствовал — чёрт, всё происходящее доставляло столько удовольствия — то как тяжёлая ткань его элегантного костюма царапала горячую кожу Хуайсана, заставляя его игнорируемый член течь и беспомощно дёргаться. Рот Минцзюэ проскользил вниз, успев обжечь горячими поцелуями лицо Хуайсана, затем прошёлся по его горлу, нежно сосал, щипал и царапал зубами, прежде чем сделать достаточно ощутимый укус, чтобы Хуайсан вздрогнул и застонал. Он оставлял на нём свои следы, и эта мысль сформировала сгусток обжигающего удовлетворения в животе Хуайсана.       — Пожалуйста, Дагэ, — принялся повторять Хуайсан, вертя бёдрами и сжимая анус вокруг скользкой анальной пробки, пока не задрожал. — Я готов к тебе. Я так долго был к тебе готов.       Из глубины его горла вырвалось пронзительное завывание, когда зубы Не Минцзюэ сомкнулись вокруг соска, после чего его беспомощно заколотило под тяжёлым телом, прижимающим его к матрасу.       — Я хочу трахнуть твой рот, — сказал Минцзюэ, его дыхание охлаждало гладкую влажную кожу. Этот прерывистый шёпот, шокирующий и постыдный, оказался признанием, от которого по коже Хуйсана побежали мурашки неистового желания. — Твой божественный, красивый рот. Я хочу почувствовать, как ты давишься моим членом, Хуайсан. Я хочу видеть, как из твоих глаз текут слезы. Я хочу сделать с тобой столько ужасных вещей, ты даже не представляешь. Я хочу тебя погубить. Я хочу заставить тебя забыть обо всех, кроме меня.       Хуайсан издал неистовый звук, не поддающийся описанию, и забарахтался под Минцзюэ, дразня свою эрекцию о его рубашку. Минцзюэ принялся расстёгивать синие пуговицы на одолженной у него одежде, и скользить по коже Хуайсана тёплым и сухим языком. Создалось ощущение, будто он пытался составить карту новой территории, в то время как его рот совершал ужасные, изысканные вещи с грудью Хуайсана, заставляя того корчиться от удовольствия и желать большего.       — Пожалуйста? — попросил он, почти всхлипывая. — Пожалуйста, не дразни меня, Дагэ.       Смех Минцзюэ не был злым, как не был и обнадеживающим. Хуайсан уже начал сожалеть о порыве, который подсказал ему приковать себя наручниками к кровати. Минцзюэ подтянулся вверх, чтобы снова поцеловать Хуайсана в губы; его язык танцевал теплотой на губах Хуайсана, прежде чем проскользнул между ними, сладко и вкрадчиво, чтобы узнать его изнутри. Бёдра Хуайсана беспомощно дергались в ответ, и он отчаянно сосал язык своего брата, в качестве презентации того, на что ещё он был способен. Из Минцзюэ вырвался глубокий рокочущий звук, похожий на рычание голодного дикого зверя, и Хуайсан застонал.       — Я собираюсь изучить каждый дюйм твоего тела, Диди, — хрипло произнёс Минцзюэ, прикусив нижнюю губу Хуайсана с такой силой, что тот стал задыхаться. — Я хочу отпечатать в своей памяти твой вкус и твои рельефы. Я хочу узнать, где находятся все твои сладкие места.       — Ты собираешься убить меня, — тихо проскулил Хуайсан.       — Я собираюсь тебя трахнуть, — поправил его Минцзюэ. Его голос грохотал о тонкую кожу горла Хуайсана, в те мгновения, когда он её не целовал. — Но не так быстро.       — Дагэ!       Возможно, именно отчаяние в его голосе стало решающим фактором, потому что Минцзюэ отстранился и пристально взглянул ему в глаза. Хуайсан почувствовал, как его лицо покраснело, и слезы потекли по щекам, и всё это — как-то слишком. Он чувствовал себя подавленным и нуждающимся, и он не был уверен наверняка, чего он хотел, помимо некоторых способов удовлетворения. Ему казалось, что он уже провёл недели, если не месяцы и годы, в этом перевозбуждённом состоянии.       — Ты так избалован, — нежно выдохнул Минцзюэ, любуясь представшим зрелищем, а затем спустился вниз и взял член Хуайсана в рот.       Хуайсан издал прерывистый вопль, как от удивления, так и от захватывающего ощущения. На мгновение он даже потерял возможность видеть: он зажмурился и позволил себе сосредоточиться на шокирующе приятном ощущении горячего влажного рта на своём члене, языка и умелых пальцев, стремящихся полностью его уничтожить. Он потом даже не помнил, какие слова срывались с его губ, когда он находился во рту Минцзюэ, но подозревал, что это были слова благодарности и мольбы. Он всё никак не мог поверить, что его мечты стали явью. Когда он после моргания открыл глаза и посмотрел вниз, чтобы увидеть, как его собственная длина толкалась в лицо Минцзюэ и выходила из него, он издал такой мучительный звук, как будто его ударили. Это сводило его с ума. Он бы хотел сделать мысленный снимок, который бы сохранился в глубине его памяти, чтобы потом можно было распечатать его и вытащить от туда для любования.       — Дагэ! Ох, блядь, да, Дагэ, ты такой, эх, чёрт, ты так добр ко мне, Дагэ! — стонал он, пока его бёдра дёргались с кроличьей скоростью. Он удивился, когда обратил внимание, что Минцзюэ принимал всё спокойно — без удушья и без раздумий. Просто его горячий влажный рот, который сомкнулся вокруг его возбуждённого члена. Он и понятия не имел, откуда Минцзюэ знал как доставлять удовольствие этим способом.       — Дагэ! — он всхлипнул и толкнулся в рот своему брату ещё сильнее. Минцзюэ на миг вогнул свои щёки — и всё, Хуайсан был готов, он поплыл, был уничтожен, в его голове осталась лишь звёздная пыль, и он понятия не имел о том, как его звали, в течение бесконечно благословлённых мгновений, когда он отрывистыми толчками и судорогами входил в рот Минцзюэ.       Он лежал, блаженный и успокоенный, все его мускулы расслабились, а мозг всё ещё функционировал на стандартном уровне, в то время как Минцзюэ отодвинулся и вытер свой рот. Хуайсан не смог определиться с характером выражения на его лице — оно одновременно было и нежным, и хищным, с самодовольным и опасным взглядом, но обнажённой душой.       — Ты ведь мой, Диди? — спросил Минцзюэ, облизав губы, и Хуайсан тут же издал настойчивый звук согласия, кивнув тяжёлой головой. Минцзюэ улыбнулся. — Хорошо, — сказал он. — Хороший мальчик.       Хуайсану потребовалось всего мгновение, чтобы понять, чем они будут заниматься дальше, когда Минцзюэ снова опустился между его бёдер, на мгновение прижившись поцелуем к его смягчающемуся члену — но затем он воспользовался пальцами и нежно потянул анальную пробку, ослабляя её. Хуайсан издал недовольный звук, когда игрушка медленно вышла из него, а затем уже громкий стон, когда Минцзюэ ввёл свои пальцы на её место. Хорошо, что их путь облегчался смазкой и растяжкой, которая уже была сделана.       — Дагэ? — Он неожиданно задохнулся, а затем издал отчаянное мяуканье, когда пальцы Минцзюэ согнулись, толкнулись и нашли местечко внутри, которое напрямую стимулировало центр удовольствия в его голове. — Дагэ!       Это прорвало все барьеры — он и так был чрезмерно чувствителен, а теперь его тело и вовсе потрясло силой ощущений. Так ещё и Минцзюэ наклонился и бесцеремонно пощекотал дыханием его плоский живот, из-за чего он проронил испуганный смешок, который улетел куда-то в сторону. Тогда Минцзюэ принялся облизывать и покусывать тело Хуайсана, прижимая поцелуи к изгибам его бедёр и к тёплой подёргивающейся вялости его члена, а потом скользнул ниже.       — Ой! — Хуайсан застонал; до него очень поздно дошло, что именно тот собирался сделать. — Ох, блядь, Дагэ, ох, чёрт!       А затем рот Минцзюэ прижался ко входу в его тело, и его сильный влажный язык проскользил внутрь, начиная трахать его, и Хуайсан весь скорчился, потому что это... дерьмо, это было уже за гранью. За гранью даже до того момента, как одна из рук Минцзюэ поднялась обратно к его груди и скрутила один из сосков, выжимая из него хриплые рыдания, ведь он постепенно распадался под языком брата, делался разбитым и бескостным, и отчаянно рыдал.       Его член из-за продолжительной стимуляции постепенно набухал, хоть всё ещё и оставался мягким, в то время как его тело буквально содрогалось от действий Минцзюэ. Когда Минцзюэ, наконец, отстранился и сел на пятки, Хуайсан ошеломлённо посмотрел на него, переполненный ощущениями. Из него вырвался бессвязный звук чистой похоти, когда руки Минцзюэ легли на его поясницу.       — Да, — простонал он безумно, но искренне. — Блядь, да, пожалуйста, Дагэ. Пожалуйста!       Он жадно наблюдал, как Минцзюэ расстёгивал свою ширинку и освобождал член.       — Дай мне это, — сказал он, осмотрев его вдоль и поперек и выделив слюну. — Трахни меня. Пожалуйста, Дагэ. Мне нужно, чтобы ты меня трахнул.       Минцзюэ трясущейся рукой взял один из пакетов с презервативами и принялся его открывать, когда Хуайсан окончательно вспылил:       — Я чистый! Если ты... если ты хочешь... Я чист. Ты можешь войти в мою задницу, если хочешь. Без презерватива. Если ты уверен, что ты…       — Я чист, — прохрипел Минцзюэ. — Блядь. Я... чёрт.       — Я хочу почувствовать, как ты входишь в меня, — заявил Хуайсан, не сводя с Минцзюэ глаз. — Даже не представляешь насколько.       Самообладание Минцзюэ помахало рукой, и на мгновение ему пришлось крепко сжать основание своего члена.       — Твою ж... — выдохнул он.       А затем Хуайсан тихонько захныкал, обнаружив, что его заставили принять более удобное положение, а красивый толстый член Минцзюэ, скользкий от смазки, твердый и безжалостный, внезапно натолкнулся на плотное кольцо мышц между его бёдрами. И ещё прежде чем он успел это осознать, Минцзюэ уже был полностью у него внутри. Его яйца прижимались к заднице Хуайсана, чьи колени лежали на его плечах. Минцзюэ смотрел ему прямо в глаза, своим весом прижимая вплотную к матрасу, и на его лице застыло наполовину испуганное, наполовину торжествующее выражение.       — Мой, — произнёс он, мягко покачивая бёдрами, чтобы донести всю суть своего пристального взгляда.       — Да, — выдохнул Хуайсан. — Твой. Только твой, Дагэ. Поэтому не заставляй меня ждать.       И с этим разрешением Минцзюэ прижался к Хуайсану, крепко сжав руками его талию, и принявшись двигать своими бёдрами в высоком темпе. Он трахал его, стимулируя то самое место и не давая заднице Хуайсана покоя, пока не вырвал из него вопль искреннего удовольствия. Это вызвало у Минцзюэ улыбку, и он возобновил свои толчки, каждый раз вбиваясь так, как будто это была его работа или обязанность. Как будто ему было поручено самим Богом свести младшего брата с ума.       Член Хуайсана уже опять почти полностью встал, и скользкая рука Минцзюэ лишь помогала ему достигнуть полного возбуждения. Он наклонился, нашёл рот Хуайсана своими губами и сунул внутрь язык, теплый, влажный и властный, как будто они занимались этим годами.       — Больше никого, — сказал Минцзюэ мгновением позже, когда немного отодвинул свою голову. Их взгляды встретились, и его голос был таким отчаянным, почти умоляющим, когда он врезался в задницу Хуайсана. — Пообещай мне, Диди.       — Больше никого, — согласился Хуайсан, извиваясь и громко всхлипывая под ним. — Я хочу только тебя, быть только с тобой. Это всегда был ты.       Это то, что толкнуло Минцзюэ за край. Он сделал ещё несколько прерывистых толчков и излился горячей спермой в задницу своего брата, чем ускорил второй оргазм Хуайсана. Потом приподнялся повыше, чтобы снова неуклюже его поцеловать, прежде чем в истощении рухнуть на чужое тело и удобно на нём устроиться. Его обмякший член всё ещё был погружён внутрь, а расслабленный рот прижимался к изгибу шеи Хуайсана. И он всё ещё был практически полностью одет.       — Я люблю тебя, — пробормотал он в кожу Хуайсана, и тот буквально почувствовал бешенные пляски своего сердца. — Я так чертовски сильно люблю тебя, Диди.       — Да, — произнёс радостный, но недоверчивый Хуайсан, уставившись в потолок. — Я это заметил.       Возникла пауза, после которой Минцзюэ слегка приподнялся на своих локтях. Выражение его лица было немного укоризненным и также — невыносимо — немного неуверенным. Почти разбитым.       — Я тоже тебя люблю! — торопливо возразил Хуайсан. Его глаза расширились, а на губах появилась печальная улыбка. — Ты это знаешь! Не смотри на меня так, Дагэ! Я тоже тебя люблю! У тебя нет причин сомневаться в этом.       — Хм, — пробурчал Минцзюэ, прижавшись лицом к груди Хуайсана и нежно прикусив его ключицу. — Хорошо.       Через мгновение Хуайсан насмешливо добавил, что полюбил бы его ещё сильнее, если бы он расстегнул успевшие въесться в кожу наручники. Из Минцзюэ вырвался сконфуженный вздох, а затем он отстранился и неловко вытащил свой обмякший член из тела брата.       — Я же предупреждал, что это была глупая идея, — сказал он, на что Хуайсан утвердительно кивнул головой.       — Но тебе понравилось, — этот аргумент заставил Минцзюэ слегка смутиться.       — Я люблю тебя, — повторил он, глядя исподлобья, и явная уязвимость на его лице добавила Хуайсану несколько очков к сумасшествию. — Так сильно, Диди. Это чувство — всё для меня.       — Тогда хорошо, что это взаимно, — ответил Хуайсан, встретившись с его взглядом и разделив желание Минцзюэ прекратить отрицать очевидное.       Улыбка Минцзюэ была ярче восхода солнца.       — Хорошо, — сказал он хриплым голосом. — Это хорошо. — Он сглотнул, оглянулся, и сразу же после нахмурился. — А куда именно ты положил эти чёртовы ключи?