tomorrow never dies

Лечит ли время? Скорее всего – да, но слишком медленно, незаметно и немного глупо, как каплями воды по камню много-много лет. Но лечиться можно и самому – улыбками, друзьями, новой любовью, работой, учебой, любимым делом. Хичоль зализывает свои раны сам, как кошка, все повторяя и повторяя, что Ханьгэн – не последний человек на земле, и вообще Хиним настолько чудесен, что Бог не позволил бы так над ним издеваться (самоубеждение – великое дело!). Это было хорошим опытом, интересной игрой и неплохой проверкой себя. А дальше – все будет еще лучше. Чонмо лечит свою любовную болезнь, ни на секунду не отходя от Хичоля и вырабатывая рефлекс дружеского отношения. Получается, кажется, терпимо: по крайней мере, он уже почти не ревнует Хинима к остальным и играет с ним в видеоигры, не вспоминая о любви вообще. Если думать об этой влюбленности как об итоге нехватки ласки, все становится еще легче. Хонки и Гынсок лечат свою ослабленную дружбу ночной выпивкой и разговорами тет-а-тет на кухне у Саймона. Нейтральная территория почему-то обеспечивает большую откровенность. Джейн это не очень нравится, но они оба умеют делать комплименты и всегда приходят с подарками, а Саймон, обожающий друзей, еще ласковее, чем всегда, поэтому она сдается. Гынсок больше не встречается с Тиффани – не из-за Хонки, а потому что не чувствует той взаимности, которая нужна ему для полной идеальности отношений и жизни. Он не звонит ей и не отвечает на звонки: Фани узнает, что они «расстались», только от вездесущего Хонки, который одновременно приходить и это сообщить, и Хару навестить и сказать, что она в любом случае лучшая. Чунхён погружается в творчество – настолько, что за одну ночь полностью доделывает песню, над которой работал, называет ее «Living Without You» и посвящает себе. С легкой руки удивленного песней Ёсоба он даже записывает ее в студии и сам поражается тому, насколько красивым может быть его голос. Все хором говорят, что он нашел свое призвание, а Чунхён абсолютно счастлив без никакой дурацкой любви в жизни. Он рад сочинять песни, наблюдать за парой Дуджуна и Ёсоба и время от времени устраивать попойки с друзьями. Этого достаточно. Саймону не надо лечиться. Он любит возиться с маленькими детьми и уже думает о том, как сделает девушке своей мечты Джейн предложение. И как за день до свадьбы устроит легендарный мальчишник. Говорят, что девушки забывают о своих бывших быстрее, чем парни. Никто не понимает, забыла ли Хара Чунхёна, но она (не без помощи сестры по несчастью Тиффани, которая-то уж точно оправилась со скоростью света) расцветает с каждым днем, привлекает абсолютно всех мужчин, а с ее губ не сходит улыбка. Мир не спрашивает, что случилось с Джуном – обычно веселым и бесшабашным. Он не спрашивает две недели, а потом и спрашивать становится нечего – Чхансон так же внезапно становится обычным собой, и все в этом мире возвращается на свои места. Лечит ли время?... - Хичоль, это Санчу. Санчу, это Хонки, - знакомит Саймон улыбчивого парня в солнечных очках со своими друзьями, правильно прикидывая, что негласный президент нового участника посиделки должен знать, а участнику президента знать не стоит, лучше Хонки, этот хоть подобрее будет. А остальные вообще сами разберутся. - Привет, - в один голос приветствуют его все, а Саймон ищет место, где можно спрятаться от грозного взгляда Хичоля в стиле «Ты очешуел?». Некоторым сложно различать взгляды Хичоля, и они всегда в его глазах видят только «Люби меня», но Саймон уже научился понимать эти тонкие грани и сваливать поскорее, когда светит взбучка. «Нет», - мысленно передает он ему через космос, - «нет, не очешуел. Санчу нормальный, сам увидишь». Они сидят минут пять и все болтают как всегда, не переставая, а Санчу активно к ним подключается, но откуда-то со стороны Хинима их все плотнее окутывает сильная темная аура. И в этот самый момент звонит чей-то телефон, нежеланный кое-кем гость поднимает трубку и очень уверенно делает всем знак замолчать. Все удивленно замолкают, парень говорит на беглом английском, и Хичоль, чутко прислушиваясь к каждому слову, улавливает только самое первое «Wassup?», и то не уверен, что это за тропический фрукт. Стекла солнечных очков Санчу раздражающе блестят и не дают возможности разглядеть глаза, о чем втайне жалеет каждый, потому что знать тему шумной беседы хочется, а знание английского колется. - Скоро будут девочки, - радостно сообщает парень, договорив, и смущенно притихает, потому что вместо счастливого гула голосов слышит лишь одобрительные аплодисменты несвободного Саймона. Хонки косится на Чунхёна, Чонмо и Хичоля одновременно и, кажется, на себя бы тоже косился, если бы была возможность. Хиним задумчиво моргает, Чунхён после непродолжительного молчания воспроизводит что-то вроде «хы-хы», а Чонмо уже доверчиво смотрит на Санчу, своего согласия ни на что не давая, но при этом морально готовясь выбирать. - Девочки, - снова повторяет Санчу. – Или вы не по девочкам? - Мы? – переспрашивает Хичоль. Хичоль, который десятки раз слышал признания от противоположного пола, но за всю жизнь основательно и серьезно любил и встречался только с одним единственным дурацким китайцем. Рядом – Чонмо, до двадцати одного года живший вполне нормальной жизнью, а потом надолго и сильно втрескавшийся в лучшего друга и до сих пор пытающийся избавиться от этой напасти. Невзаимную любовь сложнее забыть, потому что помимо любви к кому-то страдает и самолюбие – буквально любовь к себе. Чуть подальше Чунхён, который едва-едва избавился от синяков под глазами от недосыпа и опухшего лица из-за похмелья. Все почему? Прекрасная, но неискренняя любовь принца и принцессы разрушена чарами другого принца, который, увы, поступил не по сюжету и влюбился как раз-таки не в красивую девушку. Сказка разлетелась вдребезги вместе с розовыми очками. Там – Хонки, совершенно не разбирающий ни духовные, ни половые связи под девизом «Все мы дети Бога, кто с пиписькой, а кто нет». И опаздывающий Гынсок, который ни разу в жизни не заглядывался на девушек, поджидая ту самую настоящую любовь. И лишь поверив в то, что встретил, - разочаровался. По девочкам ли они? - Мы по девочкам, - кивает Хи, проникаясь к этому слишком общительному и предприимчивому парню некоторой симпатией. – Когда будут? Невеста Ханьгэна – очень правильная и красивая девушка, которую просто обожает его величественная мать. С ней – этой богатенькой «элитной» девушкой – он смотрится просто идеально, и в высшем обществе их называют лучшей парой города и Китая в целом. На приеме в честь их свадьбы до ужаса скучно. Гэн сидит во главе столы, с улыбкой принимая поздравления, и иногда притворно робко поглядывает на свою невесту, дабы уверить всех присутствующих в наличии большой и чистой любви между ними. Это противно: он знает, что между ними есть лишь холодный расчет и ни намека на искренность. И даже сексом они будут заниматься не ради удовольствия, а ради того, чтобы завести пару-тройку детей, которые в конечном счете никому из них не будут нужны. Он променял чувственные поцелуи, объятия, завтраки в постель по утрам, подарки, сюрпризы и настоящую любовь Хичоля на эту заведомо бессмысленную, но богатую и всех устраивающую жизнь. Впрочем, у него не было выбора. Хотя подождите – не было ли? Посреди вечера Ханьгэн не выдерживает – извинившись, выходит в туалет и снова с замиранием сердца набирает смс на знакомый номер. «Я скучаю». И пару минут непонимающе смотрит на мерцающий экран, когда почти сразу же приходит ответ. «Пошел ты. Чонмо».