План Z.

Коротать дни в госпитале оказалось не так уж и плохо. Вернее, очень даже хорошо, если сравнивать с тюремной камерой, конечно. Койка здесь была относительно мягкой, кормежка не такой мерзотной как обычно, так что тяжелое восстановление Шаха проходило весьма и весьма безболезненно. Могло бы оно проходить и крайне скучно, но Люцила заскучать не давала. Попривыкши к ее тарахтению, хорец спокойно развешивал уши и слушал. Болтала альтарка обо всем, о чем можно, и о чем нельзя. Утром, делая дурацкую зарядку, рассказывала о муштре в армии, за обедом обсуждала еду, перед сном молилась и говорила про их традиции перед сном. Показавшись хорцу, на первый взгляд, весьма легкомысленной, Люцила показала себя довольно умной. Добыв где-то шахматы во второй день, как он проснулся, два раза из трех его сделала. В третьей партии Шах, все-таки, смог залезть в пат. В целом, пару недель они уже так проводили время. В свое время, хорец был лучшим в части по этой игре, но с альтаркой играть было очень тяжело и интересно. Игра у нее была очень агрессивной, но не доведенной до идиотизма, балансируя на тонкой грани между безумием и отвагой. Люцила с самого дебюта пробивала гамбиты и контр-гамбиты, уходя в частые размены, многократно обгоняя по темпу, но не просаживалась по материалу и позиции. Она хорошо себя чувствовала ближе к эндшпилю, максимально расчистив доску в миттельшпиле. На это Шах, спустя несколько десятков партий, и рассчитывал все свои игры, переходя от открытых дебютов к закрытым, стараясь перестоять противницу в плюс-минус одной позиции на протяжении долгого времени, потихоньку пробивая и уничтожая ее в запертой клетке. Тут уже она сильно просаживалась, хоть и оставалась крайне опасной соперницей. Считать ходы альтарка умела очень хорошо, но Шах умел делать это лучше, так что текущий счет по выигрышам у них был почти равный. Вот и сейчас, Шах смог затащить Люцилу в свое болото сложной позиции, где фигурам и дышать было нечем. Разменялись они только парой Пешек в начале и белопольными Офицерами. -- Долго еще будешь думать над ходом? – медленно потянувшись, спросил Шах. Его левая рука, которая теперь стала железякой, повертела съеденную Пешку. Ящерица, которая сидела приоткрыв рот и пристально глядя на доску, быстро перевела взгляд на него и, зыркнув, вновь вернула глаза на фигуры. Побарабанив когтями по зубам, она схватилась было за Рыцаря Н, но из коридора раздались голоса и шорканья. Шоркать любил главный «дохтур», как звали его Люцила и Шах. Хиренький и слабенький, какой-то слишком, даже для ультронца, бледный, похожий на крысу докторишка. Еще больше на крысу похожим его делали бородка и бегающие маленькие глазенки за толстыми линзами круглых очков, а также дурацкая скрюченная поза при ходьбе. Голосок у него был тоненький и постоянно срывающийся. Шаха, для которого врач всегда был чем-то сильным, способным вытащить тебя откуда угодно и спасти, этот Грюмур, как его звали, на каком-то первобытным уровне отталкивал и вызывал раздражение. Он сам ассоциировался с болезнью и будто был истинным воплощением всего самого тлетворного, что можно представить. Один из слышимых голосов принадлежал гадкому дохтуру, а второй, медленный и ленивый, будто бы булькающий, Шаху был незнаком. Слегка напрягши уши, которые взметнулись вверх, хорец различил юлящую и заискивающую ноту в голоске дохтура. Это был знак плохой, учитывая тучность и толстость второго голоса, вернее его обладателя, которую предсказывал Шах. Помрачнев лицом, мужчина собрался и сел на кровати, покинув позу расслабленного тюля с киркиткой (пасленовый овощ, похож на земной картофель). Протез, пару раз покрутившись в воздухе на 360 градусов (смысла в этом не было, но Шаху просто нравилось, как работает его новая рука), схватился за край кровати. Хорец быстро пытался оценить свое самочувствие и проанализировать все, что дохтур говорил про него в последние дни. С их сражения прошло уже семнадцать дней, две с половиной недели. Самочувствие… Да, в общем-то, он был здоров, абсолютно здоров. Организм у него крепкий, закаленный, вкупе с современной медициной, выздоровление времени много не заняло. Что и говорил вчера врач, совершавший обход. Прогнав все это внутри головы, Шах пришел к неутешительным выводам и теориям, относительно булькающего голоса, что вместе с дохтуром был все ближе. Люцила, которая так и держала в руке фигурку, застыла на месте и пару секунд уже не двигалась. Лишь ее глаза пристально вглядывались в глаза Шаха, пытаясь там найти ответы на немой вопрос, который тяжело висел в воздухе. И, как бы долго не тянулся этот вопрос, ответ на него все же пришел. Распахнув дверь, в комнату вошли дохтур и Гурт собственной персоной. Были они конечно не вдвоем, разжиревший чинуша с собой притащил четырех здоровых охранников. Гурт, разодевшийся в меха и золото, раздраженным и несколько оскорбленным взглядом посмотрел на полутораметровую ящерку, застывшую в неестественной позе у шахматной доски. -- Грюмур, -- повернувшись к дохтуру протянул он своим ленивым низким голосом, -- я от тебя слышал, что хорец здесь один. Что тут делает вторая? -- Сэр, в-всего лишь доп-пущение для т-того, чтобы в к-компании н-наш больной б-быстрее стал боес-с-способным, -- ах да, то, о чем Шах и забыл. Докторишка заикался, да так, что и послушать было страшно. -- М-м-м, -- вновь протянул чиновник. Он поморщил толстый лоб и вперил тупой взгляд в спину Люциле, -- впрочем, ты показала себя весьма-весьма достойно. Зрелище было… неожиданным. От землянина мы ничего и не требовали, а вот левишанин был очень хорошим бойцом. Признаться, из-за вашей битвы я проигрался на довольно крупную сумму, однако, теперь вы будете приносить мне деньги. Примете эдакое, как там это… в общем, мы с моими друзьями проводим небольшое соревнование. У каждого команда из двух заключенных и вам выпала честь стать моей командой. Проиграете – заставлю биться на арене до тех пор, пока не сдохнете, выиграете – отпущу. Не зло же я во плоти, да, Грюмур? -- Нет конечно, с-с-сэр! К-к-к-какое вы з-з-зло! Вы человек б-благородных кровей, образованный и р-р-разумный! – состроив свою крысиную мерзкую улыбочку сказал дохтур и поправил очки. -- Ну и славно… Первое сражение у вас будет через неделю, потом каждые два дня, -- сказал Гурт, повернувшись к пленникам. Толстый живот потрясся во время этого, от чего чиновник стал еще сильнее походить на свинью. Почти лысенькая, уродливая голова, будто бы еще что-то обдумывала, если и была на это способно. Шах перевел взгляд на Люцилу, которая так и не пошевелилась с тех пор, как вошли Гурт и остальные. Альтарка пересеклась с ним глазами и в том, как она посмотрела, можно было прочитать все те красноречивые эпитеты, коими она сейчас крыла пленителя. -- М, вот что я хотел еще сказать, -- заговорил дальше жирдяй, -- не вздумайте проигрывать. Я уже говорил, что превращу вашу жизнь в ад, но, возможно, сделаю и так, что ни что ни во что и… э… -- сделал паузу Гурт, наморщив лоб, -- я запутался. Слишком уж умны мои речи, такова судьба любого светлого ума. В общем, на кону турнира стоит кругленькая сумма и я не хочу ее упускать. Так что старайтесь не проигрывать. Убивать, не убивать, ваши предпочтения, мне без разницы. Чиновник развернулся и побрел обратно в коридор, грузно шагая, еле переставляя ноги. Шах встал в полный рост, напугав дохтура, который со страхом отшатнулся вправо. Хорец тяжело шагнул, привлекая внимание. Гурт лениво повернулся, посмотрев на него. Охранники рванули вперед, заграждая хозяина от груды мышц, которая мрачно смотрела на него. -- Лживыми обещаниями решил нас купить? Знаю я вашу свободу. Насекомое, которого мы две с половиной недели назад убили, тоже, наверное, за свободу дралось. И сейчас гниет где-нибудь. Я тебя, прямо тут, могу своей новообретенной рукой прихлопнуть, твоя толстая туша тебя не спасет. На ринг не выйду и ее не позволю вывести, -- злобно выговорил Шах, изначально зная, что будет дальше. Охранник прислонит к ноге пистолет со снотворным, а чинуша заведет высокопарную беседу о том, что Шах быдло и ничего не понимает. Заключенный делал это не ради реальной выгоды или возможности избежать попадания на арену, а только ради того, чтобы показать характер и испугать пару идиотов. Крысиный дохтур уже дрожал от страха возле стены, а сам Гурт выглядел несколько тревожным. Лишь охранники хранили спокойное молчание, судя по всему привыкнув к подобным мини-бунтам. -- Ах да, -- проговорил толстяк, -- бунтовшщик, агрессия… Храни ее на бой. К нам недавно прилетело очень много важных людей, наша обитель стала крайне интересна с какой-то там научной целью, я не вдавался в подробности… Прошу, покажите достойный бой… А вы, подольше подержите его под дулом, чтоб не повадно было… -- выдал Гурт речь, которую Шах совсем не ожидал услышать. Видимо, умственные способности хозяина тюрьмы он переоценил. Охранник вжал в толстую кожу пистолет посильнее, как вдруг ящерица сорвалась с места и с шипением отбросила его руку от ноги товарища. Охранник выронил пистолет и схватился за пораненную руку. Остальные направили оружие на пленников, ожидая приказа Гурта. Дохтур вообще не выдержал и завизжал изо всех сил, бросился к двери, впервые распрямившись. Чиновник посмотрел на ощетинившуюся ящерицу и мрачного, огромного хорца, которые угрожающе смотрели на него. Чинуша, чуть более осознанным взглядом прошелся по ним и медленно, вальяжно развернулся. Щелкнув пальцами, он вышел из палаты. Охранники, схватив выроненный пистолет со снотворным, направились за ним. Из коридора послышались обрывки разговора между Гуртом и дохтуром. -- Увеличьте охрану в два, а лучше в три раза, Грюмур… Шах, молчаливо глядящий на Люцилу, которая точно взорваться готовилась, до сих пор сжимая в руках несчастного Рыцаря, тихо сказал: -- Начинай. -- Мразь, тварь, ублюдок, порву, разорву, со мной! СО МНОЙ так говорить! Я дочь матриарха и адмирала флота! – круша все вокруг, злобно тараторила Люцила.