***
Выйдя из машины, Жанна услышала своё имя и имя своего несостоявшегося полового партнёра, причём оба были протянуты из уст Даши. Составив логическую цепочку на скорую руку, Жанна опрометчиво и, конечно, неверно предположила, о чём сейчас пойдёт речь, но поделать с предыдущей ночью было уже (к сожалению девушки) нечего, поэтому всё, что ей оставалось — это включить персональный инстинкт самосохранения и занять боевую позицию. Все трое встали около подъезда Макса. Жанна нервно переглянулась с парнем, но сделала это настолько моментально, что взгляд не был и, к слову, даже не мог быть перехвачен Дашей, которая, в свою очередь, лишь мягко улыбнулась в начале разговора. -Жанна, я знаю, ты злишься, сердишься и обижаешься на меня. Теперь, -честно, — я понимаю тебя, я попробовала встать на твоё место и оценить увиденное — ситуация правда была не из приятных. Но сейчас в этом положении изменился один пунктик, благодаря которому, я думаю, мы можем вернуть всё, как было. И я очень этого хочу. Вопросительный взгляд, который попыталась скорчить Жанна, от нервов вышел скорее напряженным.Макс понял всё достаточно быстро, и его глаза бегали ещё с середины дашиного монолога. — Да, сначала, признаюсь, мы с Максом и сами подумали, что всё, что между нами произошло — это — вот, чисто физическое состояние, просто контакт. Но, видимо, нам нужно было время, чтобы понять, что всё немного сложнее и сильнее, что есть чувства, и чувства эти взаимны. Жанна подняла гулявшие до этого глаза на Дашу. -Короче, если проще, то мы просто встречаемся, и я хочу, чтобы мы помирились с тобой и закрыли этот вопрос, потому что обижаться здесь больше не на что. Было трудно описать шок, буквально перевязанный с яростью, который кипел в Жанне, бедной Жанне, которой приходилось смотреть на двух самых лживых людей из ее окружения одновременно. Хотя она и не была уверена в том, что Даша лжёт, в мерзости Макса сомнений не могло остаться уже ни у кого на её месте. Но знала ли Даша хоть о чём-то, что было между ней и Максом недавно? Догадывалась ли? Если нет, и Даша действительно теперь ни в чём не виновата, то как обезопасить подругу от очередного больного расставания, не подставив тем самым себя? В голове секунда за секундой появлялись всё новые вопросы, на которые ещё не до конца протрезвевший мозг был не в состоянии найти ответы. Жанна резко захотела закрыться от поступающей информации, она не готова была сейчас что-то ответить, решить, предпринять и взять ответственность за своё решение, а подавленность всем случившимся невольно образовала ком в горле девушки, который мешал ей внятно отреагировать на всё сказанное Дашей. Она увидела единственный выход из нынешнего её положения в немедленном бегстве. Жанна оглянула диким, обезумевшим взглядом эту пару, а через несколько секунд девушка уже была за углом дома.***
-Егор! Егор выходил из такси и собирался идти домой с другими, но ещё за 5 минут до того, как дверь из салона автомобиля открылась, Настя была на изготовке к тому, чтобы «поймать его на крючок». -Не против пройтись вместе до остановки? Он посмотрел на неё слегка тревожным взглядом, но всё-таки согласился. Пара неспеша шла по пасмурной утренней улочке, молча, немного застенчиво, будто глухонемые, стесняющиеся говорить жестами на людях. Спустя время Настя так же неуклюже, несмело начала разговор: -Я могу извиниться? -Да-а-а тебе и не за что, Настя, всё в порядке, -парень даже не смог поднять глаз на неё от стеснения. -И, всё-таки, я думаю, что должна сказать: я ни на что не претендую и, конечно, никогда бы и не смела претендовать. Так что не беспокойся на счёт всей этой ситуации, я больше не буду так…ну, сильно… -Да, я понял, -бросил Егор, — давай просто забудем и все, ладно? -Ладно, хорошо, — сказала Настя. Но именно в этот момент всё было неладно и, в общем-то, не очень хорошо. Нет, её не устраивал вариант прекращения общения с Егором, и даже не потому, что он действительно начал ей нравиться. Скорее, она понимала, что общение с Егором — это общение с привлекательным для многих человеком, а обычно такие общаются только с привлекательными девочками, соответственно, думая в такой рамке, для Насти потеря, хоть и без того малого, но общения с Егором — потеря собственной красоты в своих же глазах. И в ту секунду Настя молча продолжала идти, думая, как поступить дальше, как не отпугнуть его настойчивостью, но как держать этот контакт, хотя бы создавать видимость такого контакта между ними для всех? Это всё действительно тревожило Настю. Между ними витало очень дискомфортное чувство: Егор знал, что Настя предложила пойти вместе только ради этого разговора, но разговор окончен. Долго идти вместе и наедине — подумают, что пара, а как раз этого парень и избегает. И, вроде как, условились дойти до остановки, но основной предлог «прогулки» вычеркнут, значит, пора расходиться. Последнее, о чём думал Егор — чувства и мысли Насти, и самое тяжелое в этом «конфликте» — он делает ей больно этим, но не со зла, а просто потому, что он и сам в дискомфорте, и его нутро даёт такую естественную реакцию на происходящее. Конфликт, основанный не на противоборстве, но на дискомфорте друг с другом, основанный на непонимании между двумя людьми. Именно поэтому, пока Егор считал, что непонимание исчерпано, Настя размышляла, продолжить ли «разрешать» конфликт, или бежать от него. Спустя пару минут, они всё так же неуклюже разошлись.***
Почему Макс платил девушкам за секс? Такой вопрос хотя бы раз проносился в голове любого, кто не столь близко знал самого Макса, как его знала Ангелина. А она, в свою очередь, прекрасно знала ответ на этот вопрос. Да, он красив. Его улыбка и заразительный оптимизм были по-своему привлекательны. Атлетичное телосложение не давало покоя даже тем представительницам прекрасного пола, которые сами были при второй половинке. Но даже сама Ангелина, говоря объективно, никогда не смогла бы назвать его крайне интересным, необычным, из ряда вон выходящим; к нему скорее подходили слова «прикольный», «крутой», «очаровательный», «классный». С другой стороны, а что ещё необходимо девушкам-подросткам, чтобы назвать себя «счастливыми обладательницами молодых людей»? Нет ничего лучше для поднятия самооценки, репутации, чем шаблонный Кен, про которого никто никогда не скажет «мне он не нравится», просто потому, что, даже если он кому-то всерьёз не нравится, они просто посмеются над ним, но побоятся его друзей и мускулатуры для дальнейших действий. Итак, при всех его преимуществах (которые на деле таковыми не являлись), Макс-таки умудрялся «покупать» девочек. И здесь всё дело было в его пошлости. Во-первых, ему самому нравилось ощущение этакого торга: «за что я уговорю её переспать со мной?». Ему нравилось чувствовать себя уверенно от того, что любую можно было купить, просто нужно было знать цену. И очень часто дело было не в величине цены, а в её значении для девушки. Кому-то нужны были деньги, а кому-то, кому сам Макс явно симпатизировал, достаточно было заплатить одним ласковым словечком. И парню нравилось «прощупывать» девушек, думать, куда целиться, куда стрелять, чтобы уломать её. Разумные девушки чувствовали в нём как жажду приключений на многочисленных фронтах, так и его нездоровую пошлость, и именно поэтому от таких особ предложений встречаться ему не поступало. Были, конечно, и те, кто романтизировал его образ до предела, но, в любом случае, в серьёзных отношениях он отказывал всем по понятным причинам.Даша была прекрасным вариантом для него, она, как и он, не искала в партнёре смыслов, она тоже не пыталась и не видела резона думать в этих отношениях, а ему вдобавок было хорошо иметь девушку, к которой он мог бы возвращаться каждый раз после неудачных торгов и «срывать куш» с ней. Вообще, бывает иногда очень трудно понимать людей. Он совершает поступок — ты объясняешь его сущностью личности. Но он совершит противоположный поступок, и ты сделаешь то же самое. А он обязательно будет делать поступки, которые противоречат друг другу, и это есть не ошибка, а человеческий фактор. Что было «человеческим фактором» для Ангелины? Для неё, как для человека, всецело старающегося себя контролировать, человеческим фактором назывались стычки разума и души. Она считала, что нужно держать себя в уздах и не давать послаблений чувствам, потому что чувства — это фортуна, а разум — это трезвость и справедливость, проще говоря, залог правильной и успешной жизни. Контроль разума над чувствами девушка называла осознанностью, в то время как обратный процесс — сумасшествием. Ещё Ангелина считала, что этот самый человеческий фактор, эта стычка может возникнуть у тех, кто расслабился и позволил хоть микроскопической доле чувств проникнуть сквозь барьер разума и начать «заражение всякими сантиментами». Конечно же, девушка ни за что бы не причислила себя к числу слабаков, потому что она никогда в жизни не входила туда. Всем, включая её же саму, казалось, что сила её контроля над собой достигла невероятных масштабов и что, действительно, трудно представить, чтобы она смогла споткнуться о такую нелепую для самой Ангелины вещь, как “слабости“. Кто бы мог подумать.