Ученик солнца

      Кагеяма всегда ставил будильник на тридцать минут раньше, чем ему нужно было вставать. Эти тридцать минут были единственным временем в течение дня, когда он мог по-настоящему побыть наедине со своими мыслями. Иногда он пользовался ими, чтобы принять очень долгий душ, иногда по утрам сидел и читал новости, но сегодня просто лежал в постели, стараясь не думать о предстоящем долгом дне. Он сосредоточился на теплых лучах солнца, целующих его кожу, и мягком щебетании птиц за окном.       Вскоре он услышал топот крошечных ножек по деревянному полу, и дверь медленно со скрипом отворилась. Он даже не попытался убрать руку с глаз, когда почувствовал, как его вес переместился на другую сторону кровати. Он все еще не двигался, когда крошечные руки уперлись ему в живот, а острые колени впились в бока.       — Папочка, — только когда этот тихий голос, наконец, нарушил тишину, он медленно убрал руку с одного глаза, приоткрыв его, чтобы встретиться с напряженным лазурным взглядом маленькой девочки, сидящей у него на животе.       — Папочка, сегодня мой первый день в школе, — сказала девочка еще одним тихим, но возбужденным шепотом. Кагеяма лишь промурлыкал что-то в ответ, снова прикрыв глаза рукой, и на его губах появилась легкая улыбка. Крошечные руки крепче сжали его рубашку и слегка потянули в районе грудной клетке. После нескольких мгновений молчания Кагеяма снова повернулся и увидел, что темно-синие глаза все еще пристально смотрят на него. Угольно-черная челка свисала прямо над этим вызывающим взглядом, а остальные локоны цвета воронова крыла были запутаны в серьезном беспорядке. Он быстро прикрыл глаза рукой, обнял маленькую девочку за талию, усадил ее на кровать рядом с собой и прижал к своей груди. Ее визг и смех наполнили комнату, пока она безуспешно пыталась вырваться из рук отца.       — Ты слишком маленькая, чтобы ходить в школу, — пробормотал мужчина, нежно целуя макушку дочери. Это замечание вызвало у маленькой девочки громкое раздражение, и она вырвалась из его объятий.       — Я не маленькая, папочка! Мне пять лет, и я сегодня иду в школу! Так что вставай! — маленькие руки уперлись в грудь Кагеямы, когда девочка попыталась столкнуть отца с кровати. Кагеяма тихо рассмеялся и сел, притянув дочь к себе на колени.       — Я знаю, Зайчик, я знаю. Почему бы тебе не пойти одеться, а я приготовлю завтрак. Что бы ты хотела?       — Оладьи! В форме сердца! — крикнула маленькая девочка, вырываясь из объятий Кагеямы. Ее смех заполнил темный коридор, когда ее маленькие ножки застучали по деревянному полу в направлении ее комнаты. Черноволосый мужчина вздохнул. Сегодня будет нелегкий день.       После завтрака, состоявшего из оладьев в форме сердца (ну, может быть, абстрактного сердца) и клубники, оба Кагеямы были одеты и готовы покорить предстоящий день.       — Папочка, ты сделаешь мне прическу? — спросила девочка, протягивая ему ярко-красную шелковую ленту. На ней было темно-синее вельветовое платье поверх белой рубашки с длинными рукавами, белые чулки (Кагеяма не сомневался, что к концу дня они станут светло-коричневыми) и маленькие черные туфли. Ее темные волосы были распущены по плечам, челка ровно лежала на лбу. Мужчина взял ленту из рук дочери и принялся стягивать ее шелковистые локоны в конский хвост (будучи отцом-одиночкой, Кагеяма научился делать несколько простых причесок. Асахи был несчастным манекеном для испытаний, но его боль не была напрасной), а затем он завязал шелковую ленту в бант, чтобы прикрыть черную резинку.       — Все. У тебя есть все необходимое? — девочка взволнованно кивнула и схватила свой рюкзак, стоявший у двери.       — У меня есть папка и цветные карандаши. И у меня есть Хана! — маленькие руки вытащили из сумки потертую черную игрушку собаку. Кагеяма схватил маленькую, покрытую цветочками коробку бенто, которая стояла на тумбе, и наклонился, чтобы положить ее в рюкзак. Закончив, он поднял голову и встретился взглядом с ярко-голубыми глазами дочери.       — Ты уверена, что готова, Рини? Ты всегда можешь остаться здесь со мной сегодня, если хочешь. Я могу позво… — маленькая рука, прикрывавшая его рот, остановила его предложение.       — Я хочу пойти в школу, папочка, — Кагеяма тяжело выдохнул и запечатлел на ее ладони легкий поцелуй.       — Ладно, Зайчик. Пойдем в школу, — пара вышла из своей парадной двери во внешний мир. Их жилой площадью был дом за отелем типа «постель и завтрак», которым Кагеяма частично владел и управлял. Он был сделан для слуг, чтобы жить в нем, когда дом был первоначально построен, но теперь он разместил дуэт. Рини вприпрыжку пробежала по каменной дорожке на заднюю террасу большого дома, называвшегося «Вороньим гнездом». Внутри толпились гости и рабочие, занятые планированием своих дней. Многие одарили Рини теплой улыбкой, присутствие ребенка было главным в заведении. Маленькая девочка пробиралась между людьми, пока не оказалась в столовой. Эта часть дома была переделана в небольшой ресторан, открытый для публики. Она легкомысленно побежала на кухню, таблички с надписью «Только для служащих» явно не относились к ней.       — Цукки! — крикнула она, входя в жаркую и шумную кухню. Высокий блондин спокойно поднял взгляд от тарелки, которую он украшал, янтарные глаза упали на маленькую девичью фигурку. Легкая улыбка тронула уголки его губ, когда он подошел к ней и подхватил на руки. Кагеяма понятия не имел почему, но Цукишима был любимым человеком Рини. Маленькая девочка искала шеф-повара так часто, как только могла, сидя на кухне, чтобы бездумно поговорить с блондином, пока он работал. Ойкава сказал, что ее, должно быть, тянуло к более высокому мужчине, так как он был так похож на ее отца, заявив, что они оба были эмоционально отсталыми придурками. Но одно можно было сказать наверняка: эта маленькая девочка прочно проникла в сердце Цукишимы.       — Смотри, смотри, я сегодня иду в школу, Цукки! Я большая! — Рини дала Кею прозвище Цукки, когда была младше, ее неуклюжий язык не мог сказать имя Цукишима. Только маленькая девочка могла сказать это, не заработав резкого удара по затылку тем кухонным инструментом, который был ближе всего.       — Ты уже упаковала свой обед? — ее маленькая головка энергично закивала, черная челка упала на лоб.       — Да, папочка упаковал его для меня! — янтарные глаза переместились на Кагеяму, лениво прислонившегося к дверному косяку. Блондин наклонился, чтобы прошептать что-то (Кагеяма мог только предположить, что это был какой-то удар по его кулинарным способностям), и заставил маленькую девочку разразиться приступом хихиканья. Голубые глаза опустились и посмотрели на часы на его запястье.       — Ладно, Зайчик, попрощайся с Цукки. Нам нужно забрать дядю Тоору и идти в школу, — маленькие руки крепко обхватили шеф-повара, когда ее осторожно опустили на землю. Дуэт отца и дочери вышел из кухни, слегка помахав рукой, и направился в приемную.       За стойкой администратора стояли двое мужчин. Один повыше, с пышными каштановыми волосами и очками в толстой черной оправе на лице. У него был острый нос, и он театрально размахивал руками, когда говорил со своим коллегой. У другого мужчины были короткие темно-каштановые волосы, и он раздраженно кивал головой в ответ на все, что тот говорил. Разговор прекратился, когда первый заметил Кагеям.       — Зайчик-чан, ты выглядишь так очаровательно! — причитал высокий мужчина. Он быстро выбрался из-за стола и наклонился, чтобы схватить хихикающую черноволосую девочку.       — На мне платье, которое ты подарил мне, дядя Тоору! Ты думаешь, я красивая? — ярко-голубые глаза смотрели на него, с нетерпением ожидая ответа. Кагеяма прислонился к стойке администратора и слегка улыбнулся собеседнику.       — Ты будешь самой красивой девочкой в школе. Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь выберу для тебя что-то не самое модное? — Кагеяма закатил глаза, услышав драматические слова своего лучшего друга. Ойкава Тоору был деловым партнером Кагеямы, его лучшим другом и самой большой занозой в заднице. Он был рядом с тех пор, как родилась Рини, и без него и его поддержки Кагеяма понятия не имел, где они были бы. Он был обязан Ойкаве больше, чем за всю свою жизнь, за все те случаи, когда брюнет спасал его задницу.       — Дайчи, как ты думаешь? Думаешь, она будет самой красивой девочкой в начальной школе Карасуно? — Ойкава повернулся так, что они с Рини оказались лицом к лицу с Кагеямой и другим человеком за столом. Легкая улыбка расплылась по лицу мужчины, когда он посмотрел на маленькую девочку в руках Ойкавы.       — Конечно, будет, — это вызвало возбужденное хихиканье и несколько хлопков со стороны черноволосого ребенка.       — Хорошо, Зайчик, скажи Дайчи до свидания. Нам действительно нужно идти, если мы хотим попасть туда вовремя, — сказал Кагеяма, прерывая текущий рост эго своей дочери. Он не хотел, чтобы большое самомнение Ойкавы передалось его дочери. Вскоре Кагеяма и Ойкава уже сидели в машине и ехали в школу Рини.       Через десять минут они въехали на стоянку перед большим серым зданием. В школу хлынули другие дети, которые возбужденно тащили своих родителей в здание или, рыдая, цеплялись за ноги родителей, умоляя их не уходить. Кагеяма не знал, что из этого он предпочел бы. Он вцепился в руль побелевшими костяшками пальцев. Страх и тревога вцепились ему в горло и заставили вспотеть затылок. Нежная рука на плече вернула его к реальности, и он встретился взглядом с Ойкавой.       — Пойдем внутрь, Тобио.       Вскоре он обнаружил, что держит крошечную ручку своей дочери, когда шел по переполненному коридору, читая таблички с именами на дверях, пока не нашел ту, что была нацарапана на клочке бумаги, который дал ему пепельно-седой секретарь. Наконец он остановился перед классом сто десять. Имя Хината было аккуратно вписано в табличку, прикрепленную к светлой деревянной двери. Двое мужчин последовали за Рини в ярко раскрашенную комнату, где уже находились несколько детей и их родители. Невысокий мужчина, одетый в серые брюки и фиолетовую футболку в горошек, стоял в передней части комнаты. Его волосы были ярко-оранжевыми, а глаза-теплыми, как молочный шоколад. Он повернулся и одарил Кагеяму такой ослепительной улыбкой, что она осветила всю комнату вокруг него.       — Привет! Меня зовут Хината Шое! А ты у нас кто? — спросил мужчина, опускаясь на колени перед Рини. Кагеяма почувствовал, как маленькие пальчики сжали его чуть крепче. Как и ее отец, Рини не любила незнакомцев.       — Я-я Кагеяма Рини, — голубые глаза нервно посмотрели на огненноволосого мужчину.       — Ну, привет, Кагеяма-чан. Я очень рад, что буду учить тебя в этом году, — его теплая улыбка и мягкий тон успокоили нервы маленькой девочки, и она ответила своей собственной мягкой улыбкой. Затем Хината встал и посмотрел на Кагеяму и Ойкаву.       — А это твои… отцы? — он наклонил голову, задавая вопрос. Как щенок. Кагеяма обнаружил, что слово «милый» промелькнуло у него в голове. Ойкава почти обиженно фыркнул в ответ на этот вопрос и быстро махнул рукой, которая в данный момент не была занята крошечными пальчиками.       — Нет, нет, нет. Я просто любимый дядя. Тобио-чан — гордый папочка, — сказал брюнет певучим голосом, когда он наклонил голову так, чтобы она покоилась на плече Кагеямы. Мужчина с волосами цвета воронова крыла хмуро посмотрел на своего яркого друга и толкнул его плечом, чтобы сбросить гигантскую надутую голову Ойкавы. Это взаимодействие вызвало у Хинаты солнечный смешок. Все в этом человеке напоминало Кагеяме солнце.       — Приятно познакомиться, Хината-сама. Я — Кагеяма Тобио, отец Рини.       — О, пожалуйста, зовите меня просто Хината. Мне действительно нужно, чтобы вы подписали несколько бумаг, прежде чем уйдете. Просто экстренная контактная информация и дополнительные вещи, которые я спрашиваю, чтобы узнать детей немного лучше, — Кагеяма кивнул головой и посмотрел на дочь сверху вниз. Ее ярко-голубые глаза изучали класс перед ней. Стены были ярко-золотисто-желтыми, картины с мультяшными животными и другие блестящие украшения покрывали стены. В передней части комнаты стояли четыре круглых стола, а перед их сиденьями были приклеены таблички с именами детей. В дальнем углу было множество игрушек, большой книжный шкаф и пузырящийся аквариум с несколькими яркими рыбками.       — Зайчик-чан, почему бы нам не пойти посмотреть на этот аквариум, пока папочка подписывает эти бумаги, — Рини взволнованно улыбнулась и потащила дядю в дальний конец комнаты, чтобы посмотреть на питомцев. Кагеяма последовал за учителем к одному из столов и получил две бумаги и ручку. Он стоял там, тупо озираясь в поисках места, чтобы сесть, прежде чем голубые глаза остановились на ярко-красном столе, который едва достигал середины его голени. Хината виновато улыбнулся ему.       — Я прошу прощения. У меня нет столов нормального размера, — высокий мужчина нахмурился и осторожно сел на пол, не желая проверять целостность конструкции маленького стула справа от него. Первая страница была легкой. Он заполнил Ойкаву как экстренный контакт Рини. К счастью, у его дочери не было никаких медицинских проблем или аллергии, о которых он должен был предупредить школу, поэтому первая страница была закончена в считанные минуты. Вторая страница была более подробно посвящена его дочери и ее интересам. Какой у нее любимый цвет? Любимое животное? Любимая закуска? Кагеяма заполнял их с легкостью, каждый вопрос вызывал воспоминания.       Как визжала Рини, когда Ойкава подарил ей на день рождения ярко-фиолетовую пачку, и как она отказывалась снимать ее неделями. Как каждый раз, когда девочка видела собаку на улице, она заставляла Кагеяму остановиться и спросить хозяина, можно ли ее погладить. Как она была одержима клубникой, и радость в ее глазах, когда Кагеяма совершал специальную поездку на фермерский рынок, чтобы купить ей корзину, когда был сезон. Каждое воспоминание вызывало улыбку на его лице и боль в груди.       Черноволосый мужчина сидел за крошечным столиком, глядя на лежащую перед ним бумагу. Как мог этот день уже наступить? Еще вчера он менял ей грязные пеленки и учил ходить, а теперь он отвез ее в детский сад. Куда делись последние пять лет? Он бросил ручку на стол и крепко прижал ладони к глазам, пытаясь прогнать слезы, которые застилали ему зрение. Он не двигался, пока не почувствовал теплую руку на своем плече. Хината присел на корточки рядом с ним, шоколадные глаза потеплели, когда он понимающе посмотрел на паникующего отца.       — Я знаю, что это тяжело, но я обещаю хорошо заботиться о ней, — его голос звучал мягко, а большой палец мягкими кругами водил по руке Кагеямы. Темноволосый мужчина мягко кивнул и глубоко вздохнул. Если он потеряет все свое дерьмо, то Рини будет в полной растерянности. Он быстро записал оставшуюся информацию и передал ее учителю. Вскоре Рини и Ойкава вернулись к нему, и все трое принялись искать на столах табличку с именем Рини. Хлопанье в ладоши привлекло их внимание.       — Ладно, родители, пора начинать занятия. Я должен попросить вас всех попрощаться сейчас, — Кагеяма почувствовал, как сердце неприятно сжалось в груди. Он не хотел прощаться. В течение последних пяти лет он и Рини были против всего мира. Маленькая девочка присутствовала в каждой секунде его дня, в его мыслях с того момента, как он проснется, до того момента, как он заснет. Голубые глаза смотрели на маленькую фигурку его дочери. Она смотрела на него снизу-вверх, нижняя губа дрожала в предательском знаке того, что слезы были на грани. Кагеяма опустился на колени и нежно взял в ладони ее крошечное личико. Он проглотил комок в горле, отчаянно надеясь, что его голос не дрогнет.       — У тебя сегодня будет самое лучшее время, Зайчик. Я вернусь в два тридцать, чтобы забрать тебя, и тогда мы сможем попросить Цукки приготовить тебе клубничное мороженое, пока ты будешь рассказывать нам о своих новых друзьях. Ладно? — крошечные руки потянулись, чтобы схватить его, и Кагеяме пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать слезы, угрожающие пролиться на его щеки.       — А ты тоже не можешь остаться, папочка? Мы можем завести новых друзей вместе, — о, как Кагеяма хотел бы остаться. Он хотел бы всегда быть непоколебимой силой рядом с дочерью. Всегда защищать ее, уверяя, что ее прекрасная улыбка никогда не покинет ее лицо. Но ей нужно было повзрослеть. Они оба должны были повзрослеть.       — Папочка уже учился в школе, Зайчик, и не очень хорошо. У тебя будет отличный день, я обещаю. И не успеешь оглянуться, как я уже буду здесь, чтобы забрать тебя, — несколько слезинок скатилось по пухлым щекам девочки, и Кагеяма быстро вытер их. Резким движением она подскочила к Кагеяме и крепко обхватила его за шею. Мужчина закрыл глаза и крепко обнял ее.       — Ладно, папочка. Но ты должен пообещать, что мы будем есть мороженое позже, — эта просьба заставила его усмехнуться. Никакая грусть не могла отвлечь маленькую девочку, когда упоминался ее любимый десерт. Они медленно разошлись, и Кагеяма обворожительно посмотрел на дочь.       — Обещаю, Зайчик, — затем он встал, и голубые глаза встретились со слегка влажными карими глазами его лучшего друга. Двое мужчин тихо вышли из комнаты и направились к машине. Оказавшись снаружи, Ойкава бесшумно скользнул за руль. Кагеяма тяжело опустился рядом с ним, тупо уставившись на приборную доску. Он словно оцепенел. Внутри этого здания был весь его мир, самое дорогое в его жизни. Впервые с тех пор, как она родилась, она не будет с ним весь день. Эта реальность обрушилась на него внезапно, когда он закрыл лицо руками. Когда они выезжали со стоянки, мягкая рука начала водить круги по его спине. К тому времени, как они добрались до отеля, Кагеяма вышел из машины с красными опухшими глазами и потерянным выражением лица.