Ученик солнца

      Кагеяма уже целый час сидел в своей комнате, примеряя все рубашки, которые у него были, и был недоволен тем, как они на нем сидели. Он слышал, как Ойкава был вместе с Рини, уговаривая маленькую девочку съесть овощи (хотя у Кагеямы было смутное подозрение, что, как только он уйдет, овощи окажутся в мусоре). Ойкава согласился остаться на ночь и присмотреть за Рини, пока он будет встречаться с Хинатой. Кагеяма все еще ловил себя на том, что снова и снова повторяет в голове слово «свидание», не в силах смириться с тем фактом, что он идет на свидание, и он действительно был взволнован этим.       Мужчина взглянул на свой телефон, у него больше не было времени выбирать, если он хотел прийти вовремя. Хината сказал ему, что ресторан не был пафосным, поэтому Кагеяма остановился на белой футболке, паре темных выстиранных джинсов и накинул джинсовую куртку. Комплект выглядел так, будто у него было какое-то подобие стиля. Он в последний раз взглянул на себя в зеркало, прежде чем снова посмотреть на часы, пора было выходить. Когда он вышел из своей комнаты в главную жилую часть дома, Ойкава негромко свистнул ему вслед.       — Мой, мой Тобио-чан, — другой мужчина сидел за маленьким обеденным столом рядом с Рини. Он сделал вращательное движение пальцем, и Кагеяма закатил глаза, но повернулся кругом, чтобы успокоить своего друга.       — Ты хорошо выглядишь, папочка! Куда ты собрался? — отец поморщился от этого вопроса. Они с Хинатой договорились не говорить об этом Рини… что бы ни происходило между ними двумя. В конце концов, она была его ученицей, и мужчины не хотели, чтобы по школе ходили какие-то слухи или путаница.       — Я иду в кино с другом, Рини. Я не вернусь, пока ты не ляжешь спать, хорошо относись к дяде Тоору, ладно? — отец наклонился и нежно поцеловал дочь в макушку, ее волосы все еще были слегка влажными после купания. Он испытывал противоречивые чувства, покидая ее. Кагеяма знал, что он был благословлен, у него была великолепная и здоровая дочь, успешный бизнес и сильная группа людей, которые заботились и поддерживали его. Пять лет назад Кагеяма был уверен, что к этому времени он уже был бы мертв. Перспектива иметь больше, иметь что-то похожее на нормальную и счастливую жизнь, одновременно волновала и пугала его.       Его последние длительные отношения высосали из него всю жизнь, забрав все хорошие мысли и счастливые воспоминания и превратив их в пепел. Он боялся снова открыться кому-то. Если он впускал кого-то в свою жизнь, то впускал и в жизнь Рини, а отец отказывался подвергать ее опасности. Щелчок по лбу положил конец его монологу, и голубые глаза встретились с пристальным взглядом Ойкавы.       — Тобио-чан, ты не должен так сильно думать. Твой мозг к этому не привык. А теперь иди, чтобы Зайчик-чан и я наконец-то могли повеселиться! — маленькая девочка захихикала, рассказывая дяде о новом мультфильме, который она хотела ему показать. Ойкава одарил его мягкой улыбкой, которая говорила: «Ты в порядке. Все будет хорошо» и затем прогнал его взмахом руки.       Кагеяма глубоко вздохнул, в последний раз поцеловал дочь в макушку и направился к двери, отчаянно пытаясь подавить подступающую к горлу панику.       Когда он подошел к ресторану, то увидел, что Хината уже стоит у двери. Другой человек не замечал его присутствия, и Кагеяма позволил себе на мгновение окинуть взглядом открывшееся перед ним зрелище.       Хината заложил руки за спину и раскачивался с пятки на носок, глядя на пруд, который был расположен через дорогу. На нем были темные джинсы, такие же, как у Кагеямы, ярко-синий свитер с логотипом какой-то американской спортивной команды и красные высокие кроссовки. Если бы Кагеяма не знал его, он бы предположил, что тот был студентом колледжа. Его ярко-рыжие волосы светились неземным сиянием, создавая мягкий ореол вокруг головы Хинаты, как кольцо вокруг Луны во время затмения.       Наконец, Хината обернулся, и молочно-шоколадные глаза остановились на нем, Кагеяма опустил взгляд на землю, и румянец залил его щеки от того, что он был пойман за разглядыванием.       — Ну же, Ямаяма, давай поедим! — в его голосе было такое волнение, что сердце Кагеямы забилось быстрее. Он подошел к Хинате и последовал за ним внутрь.       Ресторан не был особенным, просто небольшой семейный магазин рамена. Они сели за маленький столик в углу, и Кагеяма тут же взял меню, стараясь скрыть всю свою нервозность за ламинированными страницами.       Хината, казалось, не возражал, тихонько напевая что-то себе под нос, пока сам разглядывал меню. Кагеяма чувствовал себя идиотом, но, когда он попытался открыть рот, чтобы что-то сказать, его горло сжалось вокруг слов, заглушая их прежде, чем они успели слететь с его губ. Подошла официантка, чтобы принять заказ, который Кагеяма еле выдавил из себя, а затем его защитное одеяло убрали, и единственное, на чем он мог сосредоточиться, был Хината.       — Тебе не нужно нервничать. Это может быть просто дружеское свидание, если хочешь, — Хината не казался расстроенным, скорее наоборот, он, казалось, был доволен тем, что двигался в том темпе, в котором Кагеяма нуждался. Учитель положил подбородок на ладонь и одарил Кагеяму мягкой теплой улыбкой.       — И-извини… Я просто… Давно этого не делал.       — Это может быть трудно встречаться родителю-одиночке, особенно с таким маленьким ребенком, как Рини. Я понимаю, — Кагеяма не сказал ему, что это не только потому, что он был родителем-одиночкой. Он не рассказал ему об Уми и о том, как она заставила его почувствовать, что он недостоин любви.       — Какой фильм ты хочешь посмотреть? — идея фильма заставила Кагеяму немного расслабиться. Там ему не придется поддерживать беседу и стараться не выглядеть идиотом, и, надеясь, что отвлечение внимания поможет ему успокоиться. Хината задумался над его вопросом, легонько постукивая указательным пальцем по щеке.       — Сегодня вечером в местном кинотеатре идет специальный показ всех фильмов студии «Ghibli». Когда мы туда придем, то сможем выбрать любой из них.       — Они хорошие? — Хината недоверчиво посмотрел на него, разинув рот. Кагеяма попытался вспомнить, что было ранее, неужели он сказал что-то не так?       — Ты хочешь сказать, что никогда не видел фильм студии «Ghibli»?! Это же шедевры кинематографа! Хорошо, мы посмотрим один сегодня вечером, но у меня есть все они на DVD, поверь мне, после просмотра одного, ты захочешь посмотреть их все, — Хината начал подробно рассказывать о фильмах и о том, как прекрасна их анимация. Как каждая из историй была уникальным образом сплетена со всеми остальными, и как миры, созданные для каждого фильма, были фантастическими. Кагеяма почувствовал, что расслабляется, когда Хината заговорил. Комната вокруг них казалась ярче из-за присутствия Хинаты, как будто их стол был окутан теплом, которое излучал другой мужчина.       Подошла официантка и поставила перед ними большие миски с раменом; он выглядел восхитительно. Кагеяма протянул руку, схватил со стола бутылку Шрирачи и наклонил над своей миской, крепко сжав. Хината забрал бутылку и повторил это действие, затем наклонился, заглядывая в миску Кагеямы, встретился с ним взглядом, а затем продолжил сжимать бутылку еще сильнее, торжествующе улыбаясь и ставя обратно на стол.       Черноволосый мужчина просто сидел и недоверчиво смотрел на учителя. Неужели Хината бросает ему вызов?       — Эй, это еще что-то такое?       — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Ямаяма, — в его голосе была игривая мелодичность, а в глазах — лукавый блеск, он точно знал, о чем говорил Кагеяма. «Ладно, я могу сыграть в эту игру». Кагеяма взял бутылку и сжал еще два раза. Это продолжалось до тех пор, пока четверть бутылки не была опустошена в их рамены, когда-то бледно-желтый бульон теперь был опасным малиновым. Кагеяма понимал, что было ошибкой класть так много в свой рамен, но он не мог отступить от вызова.       — Последний, кто закончит, должен купить закуски, — Хината покрутил в пальцах палочки для еды и посмотрел на Кагеяму таким взглядом, что ему показалось, будто он угодил прямо в ловушку.       — Ага.       Кагеяма успел съесть только половину своей миски, прежде чем ему пришлось поднять белый флаг, умоляя официантку принести еще воды, чтобы успокоить его горящий язык. Его губы горели и казались вдвое больше обычного, а лоб был покрыт тонким слоем пота.       Хината же, не моргнув глазом, хлебал лапшу, даже допивая бульон до тех пор, пока миска полностью не опустела. Кагеяма определенно попался в его ловушку.       — Ты обманул меня, — с горечью пробормотал Кагеяма, когда они вышли из ресторана и направились к кинотеатру.       — Эй, это не моя вина, что ты не можешь справиться с острой пищей, Бакагеяма! — но через несколько минут Хината потащил Кагеяму в магазин и купил ему мороженое, прохладное лакомство ощущалось как рай на все еще покрытых волдырями губах Кагеямы.       Они шли молча, каждый наслаждался своим замороженным десертом, но молчание не было неловким, как раньше. Кагеяма остро ощущал, насколько они близки, их плечи соприкасались, когда они шли по тротуару, иногда пальцы Хинаты касались его, но дальше этого соприкосновения дело не шло. Кагеяма был ошеломлен этими невинными прикосновениями и одновременно жаждал большего.       У Кагеямы никогда не было такого свидания. Хината не давил на него, чтобы он действовал определенным образом, он мог дразнить и шутить, и это было нормально. Вместо того чтобы ходить по тонкому льду, пугаясь каждого слова, которое слетало с его губ, он смог расслабиться и по-настоящему насладиться собой. Так продолжалось до тех пор, пока Кагеяма не споткнулся на тротуаре. Хината протянул руку, чтобы поддержать его, и Кагеяма нечаянно разбил свой рожок мороженого о рукав толстовки другого мужчины.       Кровь застыла в жилах Кагеямы, когда он увидел, как наполовину растаявший ванильный вихрь просачивается в синий хлопок и капает на тротуар. Все его тело напряглось, и он ждал крика, проклятий, удара ладонью по лицу. Краем глаза он заметил движение руки Хинаты и невольно отпрянул. Вместо резкого шлепка на его плечо легла нежная рука.       — Эй, Кагеяма, все в порядке. Это был просто несчастный случай, — голос Хинаты не был пронзительным, и в его словах не было горечи. Его большой палец мягко втирал круги в плечо Кагеямы, точно так же, как он делал это в первый день Рини в школе, когда заметил, что Кагеяма паникует. Молочно-шоколадные глаза смотрели на Кагеяму, и он не мог прочесть выражение, застывшее в них.       — Извини, — слова были дрожащими и вырывались жалким хрипом. Даже если бы Хината не кричал на него, Кагеяма не смог бы остановить бешено колотящееся сердце. Хината потянулся к нему другой рукой, двигаясь медленно, как с испуганным животным. Эта рука опустилась на другую руку Кагеямы и начала тереть его предплечье длинными мягкими движениями. Кагеяма глубоко вздохнул и сосредоточился на контакте, сосредоточившись на нежных жестах.       — Все в порядке. Я не злюсь, ладно? Это просто немного мороженого, оно смоется, — Кагеяма снова не доверял своему голосу, поэтому просто мягко кивнул. Ему стало стыдно. Сначала он испачкал весь свитер Хинаты, а потом совершенно перестарался и испортил непринужденную атмосферу. Конечно, ему не потребовалось много времени, чтобы испортить их хороший вечер, и теперь, когда свитер Хинаты был весь липкий, он сомневался, что они пойдут в кино.       Хината высвободил руки из рук Кагеямы и одним быстрым движением стянул свитер через голову, обнажив под ним простую серую футболку. Он сложил свитер и повесил его на руку.       — Не вижу ничего страшного! — улыбка, которой он одарил Кагеяму, была ослепительной. На его лице не было ни следа гнева или обиды. Улыбка не была холодной и фальшивой, потому что они были на публике, которая выглядела мило снаружи, но была гнилой под поверхностью. Нет, эта была яркой и теплой, снимая напряжение в плечах Кагеямы.       — Пойдем, кинотеатр уже недалеко! — рука, которая не держала свитер, обвилась вокруг запястья Кагеямы и потянула за собой. Пальцы Хинаты не впивались в его кожу, и он не дергал Кагеяму за собой, как собаку на поводке.       За пять минут они добрались до кинотеатра. Хината буквально подпрыгнул от радости, когда кассирша сказала им, что следующий фильм — это «Ведьмина служба доставки». Кагеяма никогда не слышал о нем раньше, но Хината заверил его, что это один из лучших (конечно, он сказал это обо всех них).       В соответствии с правилами их соревнования по поеданию Кагеяма купил закуски, позволив Хинате выбрать все, что он хотел, в качестве извинения за свитер. Они сели на места в заднем ряду кинотеатра, и им не пришлось долго ждать, пока в кинотеатре потемнеет и фильм начнет играть на большом сером экране. Кагеяма сомневался, что ему понравится фильм после того, как выслушал краткое резюме Хинаты, но обнаружил, что поглощен причудливой сюжетной линией. Он не мог не думать о Рини, глядя на Кики в ее маленьком голубом платье и ярко-красном банте.       Когда они вышли из кинотеатра, Кагеяма был вынужден раздраженно признать, что это было очень хорошо, и он хотел бы посмотреть больше фильмов.       — Ха, я знал, что они тебе понравятся! А теперь тебе снова придется потусоваться со мной, чтобы мы могли посмотреть их вместе, — Кагеяма был удивлен тем, насколько взволнованным казался маленький человек при мысли о еще одной ночи вместе. Кагеяма был уверен, что все испортил, но Хината несколько раз заверял его, что это всего лишь свитер и мороженое легко отстирается.       Солнце уже давно село, когда они добрались до тротуара, и в его отсутствие воздух стал свежим. Чувство вины захлестнуло Кагеяму, когда он увидел, как Хината вздрогнул, выйдя из теплого театра на тротуар.       — Вот, — он быстро сбросил джинсовую куртку и накинул ее на плечи другого мужчины, чтобы дать ему передышку от холода.       — Но теперь тебе будет холодно.       — Но я испортил твой свитер, это самое меньшее, что я могу сделать, — Хината с раздраженным стоном откинул голову назад. Кагеяма почувствовал, как напряглись его мышцы.       — Кагеяма, ты ничего не испортил. Мне было очень весело сегодня вечером, даже после того, как ты случайно, ключевое слово здесь — случайно — уронил на меня немного мороженого. Я работаю с детьми, неужели ты думаешь, что это самое худшее, что когда-либо сваливалось на меня? Когда-то на меня пролилась почти вся телесная жидкость, — Кагеяма с отвращением сморщил нос, и Хината весело рассмеялся. Низкий мужчина протянул руку и схватил Кагеяму за пальцы, остановив их на тротуаре.       От этого прикосновения по венам Кагеямы побежали электрические разряды. Он почувствовал, как каждое нервное окончание в его руке зашипело от прикосновения Хинаты. Учитель посмотрел на него с нежной улыбкой, похожей на мягкие лучи весеннего солнца. Этого было достаточно, чтобы было приятно тепло, но не настолько жестко, чтобы обжечь кожу.       — Мне нравится быть рядом с тобой, Кагеяма, очень, и я хотел бы быть рядом с тобой еще дольше. И мы можем просто быть друзьями, но если в какой-то момент в будущем ты захочешь быть чем-то большим, то это тоже нормально, но я ничего не жду. Я просто наслаждаюсь твоей компанией, вот и все.       Его слова выбили воздух из легких Кагеямы. Хината хотел быть рядом с ним, Хинате нравилось быть рядом с ним, и в конце его заявления не было никакого подвоха.       — Мне… мне тоже нравится быть рядом с тобой. И быть друзьями прямо сейчас было бы здорово, — тепло улыбки Хинаты растопило всю тревогу и страх в груди Кагеямы. Все в Хинате было так ново для Кагеямы, то, как он реагировал на все, было противоположностью всему, что он когда-либо испытывал в прошлом. Там, где Уми была ядовитой и холодной, Хината был задумчивым и теплым. Кагеяма не знал, что делать с этими новыми отношениями, но ему хотелось нежно прижать их к сердцу, чтобы они не упали и не разбились вдребезги.       Когда они возвращались к своим машинам, Хината не отпустил руку Кагеямы, и тот не отстранился. Он сосредоточил все свое внимание на мягком прикосновении пальцев Хинаты к своим, решив запомнить, как ощущается кожа другого мужчины рядом с его собственной. По мнению Кагеямы, они слишком быстро добрались до места, где были припаркованы их машины. Наконец, Хината убрал руку от его руки, и тотчас же высокий мужчина пропустил удар сердца.       Хината начал стягивать куртку Кагеямы, но тот поднял руку, останавливая.       — Просто оставь ее пока себе. Ты можешь отдать мне ее в следующий раз, когда мы будем смотреть фильм, — комментарий заставил Хинату улыбнуться в миллионный раз той ночью, и Кагеяма обнаружил, что он так же очарован этим, как и в первый раз, и он знал, что почувствует то же самое, когда увидит в миллиардный раз.       — Спокойной ночи, Кагеяма.       Вернувшись домой, Кагеяма застал Ойкаву, удобно устроившегося в пижаме Кагеямы, в гостиной за просмотром какого-то ужасного реалити-шоу. Рини крепко спала, завернувшись в одеяло, и Кагеяма поцеловал ее в лоб, чтобы не разбудить.       — Как прошло твое свидание с Чиби-чаном? — Кагеяма поймал себя на том, что прокручивает в голове всю ночь. Он помнил улыбки, смех и теплые прикосновения. Он чувствовал себя так, словно застрял под дождевой тучей, и в первый раз сквозь нее пробилось солнце.       — Это было… удивительно. Я действительно счастлив, — произнеся это вслух, Кагеяма понял, насколько правдиво это утверждение. Не то чтобы он не был счастлив раньше, Рини приносила ему всю радость, о которой он только мог мечтать, Тоору был хорошим другом, и он любил свою работу и сотрудников, но та часть его жизни, к которой принадлежал Хината, была той частью, в которой Кагеяма поклялся никогда больше не нуждаться. Это была часть его сердца, которую он считал неисправимой, безнадежной, поэтому он запер ее и выбросил ключ. Но каким-то образом Хината нашел ключ, и, хотя он был ржавым, он все еще работал, и, возможно, они могли бы снова собрать эту часть Кагеямы. Он никогда не будет чистым, но, возможно, однажды он будет целым.

***

      После экскурсии в среду Кагеяма отправил сообщение Акааши и Куроо, чтобы договориться о встрече в выходные. Рини быстро подружилась с Ран, и Кагеяма хотел дать своей дочери как можно больше возможностей наладить близкие отношения с другими детьми. У него никогда не было много друзей в детстве, и он хотел убедиться, что Рини не страдает от такой же изоляции. Куроо был на работе все выходные, но сказал, что его партнер может прийти с Ран, поэтому они все согласились в воскресенье днем на встречу.       Рини взволнованно обошла весь персонал и рассказала им о своих друзьях и о том, что они придут, но она заверила их всех, что они всегда будут ее лучшими друзьями (Асахи, возможно, немного заплакал, а может и нет). Любовь его дочери к «Вороньему гнезду» и всем, кто там работал, заставляла сердце Кагеямы биться сильнее. Рини была окружена людьми, которые обожали ее, они были ее семьей, и Кагеяма знал, что он принял правильное решение, открыв этот бизнес с Ойкавой. Это было нелегко, и это определенно не было традиционным, но Рини была счастлива и любима, и это было все, что имело значение для Кагеямы.       Ровно в полдень парадные двери «Вороньего гнезда» открылись, и в вестибюль вошли двое мужчин, держа за руки двух маленьких мальчиков.       — Эй, эй, эй! Это место действительно хорошее!       — Бокуто-сан, не так громко. Это отель, — Кагеяма сразу же узнал Акааши и его сыновей и, исходя из контекста, предположил, что второй мужчина был мужем Акааши. Сказать, что Кагеяма был удивлен тем, что этот новый человек оказался мужем Акааши, было бы преуменьшением. В то время как первый был тихим, элегантным и обладал таинственным видом, второй был полной противоположностью. У него были белые и черные волосы, уложенные в нелепую прическу. Он был широкоплеч и загорел, резко контрастируя с грациозной стройностью Акааши. И за те пять секунд, что Кагеяма находился рядом с другим человеком, он знал, что тот не был тихим.       — Кагеяма-сан, рад снова тебя видеть. У тебя прекрасный бизнес, большое спасибо, что пригласили нас. Это мой муж Бокуто-сан, — свободной рукой он указал на человека, стоявшего рядом с ним. Яркие золотистые глаза смотрели на Кагеяму с ликованием, как у ребенка, заглядывающего в витрину кондитерской.       — Да, это место очень милое! Мальчики очень рады поиграть. Да, ребята? — все взгляды упали на маленькие фигурки двух мальчиков между ними. Как и Бокуто, они смотрели вокруг яркими глазами, на их лицах застыли большие улыбки.       — Мы привезли все наши любимые игрушки! — у каждого ребенка был маленький рюкзак на тему Человека-паука, оба выглядели набитыми до краев, как будто каждая игрушка, которой владели дети, была их любимой.       — Кенма-сан уже приехал? — Кагеяма узнал, что Кенма был партнером Куроо, и был удивлен, обнаружив еще одну гей-пару с ребенком. Хотя однополые пары теперь имеют равные права, их по-прежнему окружает сильное клеймо позора, особенно тех, у кого есть дети. В городе это не было такой большой проблемой, но здесь, в маленьком горном городке, Кагеяма был удивлен (приятно так) видеть так много людей, открытых в своей сексуальности. Это заставляло его радостно напевать, когда он думал о Хинате и о том, куда, как он надеялся, пойдут их отношения.       — Нет, они еще не пришли, но Рини в столовой. Мы можем пойти туда, пока ждем.       — Можно нам шоколадное молоко?! — две пары ярких стальных глаз смотрели на него с надеждой.       — Хакаку, не будь грубым, — Акааши бросил на Кагеяму извиняющийся взгляд. Было ясно, что эти мальчики унаследовали более экстравертную личность Бокуто. Группа вошла в тихую столовую, Рини расположилась за одним из столов, вся столешница была покрыта различными цветными листами и художественными принадлежностями. Она радостно взвизгнула, увидев, как мальчики-близнецы вошли в комнату, слезли со стула и бросились им навстречу. Тихая комната быстро наполнилась возбужденной болтовней детей, когда Хакаку и Хаято бесцеремонно вывалили содержимое своих рюкзаков на пол, чтобы показать Рини свои сокровища.       Лицо Акааши побледнело, когда он посмотрел вниз на беспорядок, который его дети устроили посреди ресторана, но Бокуто провел твердой рукой по спине своего партнера и ободряюще улыбнулся ему.       — Все нормально. Не займет много времени убрать это, — низкорослый мужчина глубоко вздохнул и торжественно кивнул, на его лице появилась легкая улыбка, когда он увидел, как мальчики радостно показывают Рини свои любимые фигурки.       Кагеяма издали наблюдал за этим обменом репликами и почувствовал укол ревности в груди. Одним мягким жестом и несколькими мягкими словами Бокуто удалось успокоить Акааши. Кагеяма никогда раньше не испытывал такой любви, когда прикосновение партнера не заставляло тебя вздрагивать или оставлять красные отметины на коже. Он мысленно вернулся к своему свиданию с Хинатой, их нежные прикосновения возбуждали Кагеяму, и каким нежным он был, когда Кагеяма был в панике. Возможно ли, чтобы у них двоих было что-то вроде того, что было у Акааши и Бокуто? Неужели у них уже было что-то подобное? Сможет ли Кагеяма доверять кому-то настолько, чтобы несколько нежных прикосновений и нежных слов могли успокоить его, или призрачные прикосновения рук Уми будут преследовать его вечно?       — А, привет, Кенма-сан и Ран-чан, — тихий голос Акааши вернул внимание Кагеямы в столовую. Он быстро узнал Ран, Рини подбежала к маленькой девочке и потянула ее к куче игрушек, возбужденно болтая об игре, которую Хакаку и Хаято придумали и в которую они собирались играть. Во второй раз за этот день Кагеяма удивился тому, кого увидел.       Кенма был маленького роста, гораздо меньше Куроо, его наполовину обесцвеченные волосы были собраны в свободный хвост на затылке, а несколько прядей выпали и обрамляли его узкое лицо. У него были большие золотые глаза, которые напомнили Кагеяме кошку, и они повернулись и остановились на нем.       — Привет, Кейджи. Привет, Котаро. Мне очень жаль, что мы опоздали, — его голос был нежным, как у Акааши. Кенма повернулся к Кагеяме и отвесил ему легкий поклон. — Привет, Кагеяма. Меня зовут Кодзуме Кенма. Спасибо, что пригласили Ран поиграть, она была очень взволнована, — Кагеяма неловко улыбнулся и слегка поклонился в ответ.       — Спасибо вам, ребята, что пришли. Рини не переставала говорить об этом всю неделю. Мы все можем пойти в дом, если хотите, — взрослые кивнули и помогли детям собрать игрушки и художественные принадлежности из столовой, а затем Кагеяма повел их через заднюю дверь к дому, где жили они с Рини.       — Должно быть, удобно жить на виду, — тихо сказал Акаши, когда они шли по траве рядом с ним. Кагеяма что-то промычал в знак согласия, открывая входную дверь, Рини пронеслась мимо него, волоча за собой Ран, Хакаку и Хаято следовали за ней по пятам.       — Да, это хорошо. Хотя иногда мне попадаются грубые клиенты, которые думают, что раз я здесь живу, то они могут постучать в мою дверь в любое время ночи, — из комнаты Рини доносились детские голоса, и все взрослые перешли в гостиную. Помещение было скромным, мебель простой, но места хватило на четверых.       — Не хотите ли чего-нибудь выпить? У меня есть чай, вода, — Кагеяма поймал себя на том, что никак не может найти себе занятие. Что вообще делали родители во время детских игр? Это не было похоже на то, что они все были хорошими друзьями, которым нужно было наверстать упущенное, и казалось, что Бокуто был единственным общительным между ними четырьмя. Кенма и Акааши приняли предложенный чай, Бокуто попросил стакан воды. К тому времени, когда он вернулся в гостиную с закусками, Бокуто оживленно рассказывал Кенме какую-то историю, возбужденно размахивая руками, его громкость была всего на волосок от крика.       — Ты бы видел это, Кенма! Этот парень с его подачей похож на меткого стрелка, мы ни за что не поедем на Национальные! — Акааши, должно быть, заметил растерянное выражение лица Кагеямы, потому что он отвернулся от Бокуто, чтобы объяснить.       — Бокуто-сан тренирует волейбольную команду Университета Фукуродани.       — Ага! Раньше я профессионально играл за «Черных шакалов», но часто бывал в разъездах. Теперь я уезжаю только на выездные игры, и я могу привести детей, чтобы попрактиковаться со мной! Хакаку это нравится, но Хаято говорит, что бейсбол ему нравится больше, — Акааши закатил глаза, увидев, как надулся его муж при последнем заявлении. Кагеяма играл в волейбол в старших классах школы, он хотел играть в колледже, но он встретил Уми, и все его мечты смыло.       — В старших классах я играл в волейбол. Я был связующим, — Бокуто загорелся его словами, как будто другой мужчина задрожал от возбуждения.       — Ого, да ладно! Мы с Куроо играли вместе в старших классах. Акааши был связущим в своей школе, но мы никогда не играли друг против друга. Я знаю, что он был бы лучшим связующим, которого я когда-либо знал, — он наклонился к мужу и запечатлел на его щеке большой небрежный поцелуй, Бокуто явно не возражал против публичного проявления чувств, Акааши же, напротив, покраснел и пробормотал, что Бокуто ведет себя нелепо.       В какой-то момент Кенма вытащил портативную игровую систему и настроил ее, сосредоточенно глядя на экран перед собой. Судя по тому, что Акааши и Бокуто это не беспокоило, Кагеяма решил, что это обычное явление.       — Я пойду проверю ребят, убедиться, что все играют честно, — Бокуто встал, оставив Кагеяму в гостиной наедине с Акааши и Кенмой. Пока что визит прошел не так ужасно, как опасался Кагеяма, он наслаждался обществом других мужчин, а Рини с удовольствием проводила время со своими друзьями.       — Итак, Кагеяма-сан, ты управляешь «Вороньим гнездом» в одиночку?       — Нет, я совладелец с крестным отцом Рини, мы дружим уже давно, и, хотя он огромная заноза в моей заднице, он хороший деловой партнер, — по воскресеньям у Ойкавы был выходной. Когда они впервые открыли «Воронье гнездо», все трое жили в одном доме, Рини и Кагеяма жили в одной комнате, а Ойкава в другой. Как только бизнес стал более стабильным, и они получили опыт в том, что нужно для ведения бизнеса, Ойкава переехал в свою собственную квартиру, заявив, что Кагеяма «стесняет его стиль». Хотя было приятно иметь свое собственное пространство, иногда по ночам Кагеяма ловил себя на том, что скучает по маленьким ритуалам, которые они с Ойкавой выработали, живя вместе.       — У Кенмы-сана собственный бизнес, — это замечание вызвало тихий вздох у другого мужчины.       — У меня нет собственного бизнеса, Кейджи, — золотистые глаза поднялись, чтобы посмотреть на Кагеяму, маленький язычок нервно провел по его нижней губе. — Я профессионально играю в видеоигры. Я не веду никакой бизнес.       — Твой бизнес — это твой бренд, Кенма-сан. Ты очень популярен в интернете, управление твоими счетами и твоим имиджем похоже на ведение бизнеса, — теперь Кагеяма понял, почему никто не отреагировал, когда Кенма вытащил свою игру, он, вероятно, постоянно играл в игры. Он был немного удивлен, как правило, люди, которые делали карьеру в интернете, были большими личностями, чтобы развлечь своих зрителей, но Кенма был тихим и сдержанным. Но Кагеяма только что познакомился с этим человеком, так что, возможно, ему следует придержать свое мнение, пока они не познакомятся поближе.       Бокуто неторопливо вернулся в комнату, его волосы были украшены множеством ярких заколок и бантов, а на лице расплылась широкая улыбка. Трое других мужчин посмеялись над его новыми аксессуарами.       — Я не привык к тому, что вокруг меня маленькие девочки. Они смотрели на меня своими большими щенячьими глазами, как я мог сказать «нет»? — Кенма вытащил свой телефон и сфотографировал Бокуто, последний даже сделал знак мира, а затем начал постукивать по своему телефону.       — Куроо говорит, что ты выглядишь восхитительно, — какое-то время разговор между ними протекал спокойно. Кагеяма узнал, что Акааши был писателем, Бокуто с гордостью воскликнул, что у него есть несколько книг, которые были бестселлерами. Куроо был офицером полиции, что нисколько не удивило Кагеяму, учитывая его крупную фигуру и устрашающий рост.       В конце концов дети покинули комнату Рини и потянулись в гостиную за закусками. Кагеяма и Акааши отправились на кухню, чтобы приготовить еду для всех.       — Бокуто, в твоей семье два папы, верно? — вопрос Рини донесся из гостиной и остановил Кагеяму на середине снятия кожуры с апельсина в его руке, хотя прошло уже несколько недель с момента их разговора, он все еще часто думал об этом.       — Конечно, малыш. Видишь это кольцо? Это значит, что Акааши будет со мной всегда, — последовала небольшая пауза, прежде чем Рини заговорила снова.       — У меня нет мамы, но папочка сказал мне, что в семье не обязательно иметь маму. Что пока вы любите друг друга, вы — семья. Ты любишь Акаши? — Бокуто громко и от души рассмеялся.       — Твой отец прав, Рини, твоя семья — это люди, которые любят тебя больше всего на свете. И это кольцо также означает, что я обещал Акааши, что буду любить его всю оставшуюся жизнь.       — Я хочу, чтобы папочка получил такое кольцо. Я хочу, чтобы кто-то любил его вечно, — от этого заявления у Кагеямы заныло в груди. Даже в пять лет Рини была удивительно вдумчивой и чуткой. Кагеяма оглянулся и увидел, что Акааши наблюдает за ним с задумчивым выражением лица, он закончил нарезать яблоки и бананы для детей, даже разложил их на тарелке, чтобы выглядело как цветок.       Когда они вышли в гостиную, Рини сидела на коленях у Бокуто, обхватив его пальцы руками и поигрывая золотым кольцом, которое он носил. Бокуто посмотрел на него с тем же мягким выражением лица, которое было у Акаши на кухне. Кагеяма почувствовал, что съеживается под этим взглядом, он не хотел, чтобы его жалели за то, что он отец-одиночка, это было намного лучше, чем любая альтернатива.       Дети покончили со своей закуской, а затем забрались на колени к родителям, чтобы посмотреть фильм, ни один из них не успел посмотреть и четверти, прежде чем их глаза закрылись, волнение от их игрового дня утомило их. Кагеяма пошел и уложил Рини в постель, ее комната выглядела так, словно по ней пронесся торнадо со всеми ее игрушками и художественными принадлежностями, разбросанными по всей комнате. Когда он вернулся в гостиную, все остальные мужчины уже подхватили своих детей и направились к двери.       Они все обменялись прощаниями и благодарностями, пообещав сделать эти встречи регулярными, так как дети наслаждались обществом друг друга. Перед тем как уйти, Акааши повернулся к Кагеяме, и слюнявый Хаято прижался к его плечу.       — Рини — милая маленькая девочка, и очевидно, как сильно она любит и заботится о тебе. Если бы существовал некий некто, — стальные голубые глаза посмотрели на Кагеяму так пристально, что ему показалось, будто Акааши заглянул ему в душу, — в твоей жизни, ты не должен бояться, что она не справится с этим хорошо. Я думаю, она будет очень рада за тебя, — Акааши был с ними на экскурсии, неужели было так очевидно, что он влюблен в Хинату? Как Акааши мог знать о проблемах Кагеямы, связанных с их отношениями, когда он едва знал его? Темноволосый мужчина просто повернулся и вышел за дверь, оставив Кагеяму молча смотреть ему вслед.       Отец закрыл дверь и вернулся в дом, потирая лицо руками. Он думал о словах Акааши, о том, что сказала Рини ранее, о взаимоотношениях Акааши и Бокуто, о том, что он чувствовал к Хинате, о тех случаях, когда Ойкава говорил ему, что настала его очередь быть счастливым. Может быть, Кагеяма хотел, чтобы кто-то любил его вечно, и, возможно, он знал, кто этот кто-то.